Həcm 150 səhifələri
1896 il
Хаджи-Мурат
Kitab haqqında
«Я возвращался домой полями. Была самая середина лета. Луга убрали и только что собирались косить рожь.
Есть прелестный подбор цветов этого времени года: красные, белые, розовые, душистые, пушистые кашки; наглые маргаритки; молочно-белые с ярко-желтой серединой «любишь-не-любишь» с своей прелой пряной вонью; желтая сурепка с своим медовым запахом; высоко стоящие лиловые и белые тюльпановидные колокольчики; ползучие горошки; желтые, красные, розовые, лиловые, аккуратные скабиозы; с чуть розовым пухом и чуть слышным приятным запахом подорожник; васильки, ярко-синие на солнце и в молодости и голубые и краснеющие вечером и под старость; и нежные, с миндальным запахом, тотчас же вянущие, цветы повилики…»
Janr və etiketlər
Одна из очень сильных повестей Льва Толстого. Как меняется судьба и жизнь человека, у которого в жизни было всё, но самое главное – власть и независимость. И вот волею обстоятельств, потерпев поражение в неравной борьбе с огромным государством – Россией, Хаджи-Мурат вынужден вести жизнь, пусть и почётного, но пленника. Что должен чувствовать этот властный, вольнолюбивый человек? Как и чем жить остальную часть своей жизни? Недаром Толстой приводит сравнение судьбы Хаджи-Мурата с мощным растением – чертополохом (татарник), срубленным, сломанным. И это говорит о ситуации гораздо больше, чем всё остальное.
Мне 12. Нам задали на лето это произведение. Я попробовала почитать– мне не понравилось, долго, натянуто. Но я дочитала, и мне очень понравилось! Конец грустный…
Один драматург так и сказал мне: В «Хаджи Мурате» нет ничего лишнего.
На самом деле так и есть «Ничего лишнего».
Это ранняя и гениальная повесть Льва Николаевича.
Никакой тавтологии и признаков юного графоманства.
Рекомендую.
iphn9kjvrw это не раннее произведение, а в точности наоборот
Повесть неплохая, позволяет взглянуть в корни противостояния кавказских народов с российской государственностью. Неизвестно насколько исторически точно переданы детали, однако в реальности персонаж такой существовал, и основные факты, скорее всего, переданы верно. Хотя главный герой известен, повествование, тем не менее, по главам идёт от лица разных героев, участвующих в судьбе Хаджи Мурата. Последнее весьма любопытно, так как даёт возможность расширить нити восприятия описываемых событий.
Великолепное произведение показывающее вопиющее отношение политических интересов к народу, открывающее всю правду геноцида Кавказских народов Царской России, честь и хвала горцам, вечная память защитникам Кавказа!
Веревка хороша длинная, а речь короткая.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Хаджи-Мурат нахмурился.
— У каждого народа свои обычаи. У нас женщины так не одеваются, — сказал он, взглянув на Марью Дмитриевну.
— Что же ему не понравилось?
— У нас пословица есть, — сказал он переводчику, — угостила собака ишака мясом, а ишак собаку сеном, — оба голодные остались. — Он улыбнулся. — Всякому народу свой обычай хорош.
Кое разрушительное жестокое существо – человек, сколько уничтожил живых существ, растений для поддержания своей жизни
Впереди всех ехал на белогривом коне, в белой черкеске, в чалме на папахе и в отделанном золотом оружии человек внушительного вида. Человек этот был Хаджи-Мурат. Он подъехал к Полторацкому и сказал ему что-то по-татарски. Полторацкий, подняв брови, развел руками в знак того, что не понимает, и улыбнулся. Хаджи-Мурат ответил улыбкой на улыбку, и улыбка эта поразила Полторацкого своим детским добродушием. Полторацкий никак не ожидал видеть таким этого страшного горца. Он ожидал мрачного, сухого, чуждого человека, а перед ним был самый простой человек, улыбавшийся такой доброй улыбкой, что он казался не чужим, а давно знакомым приятелем. Только одно было в нем особенное: это были его широко расставленные глаза, которые внимательно, проницательно и спокойно смотрели в глаза другим людям.
Rəylər, 56 rəylər56