Kitabı oxu: «Алиса в Стране чудес», səhifə 6

Кто стащил пирожки?

Король и Королева сидели на троне в большом зале, вокруг них толпились подданные – полная колода карт и всевозможное зверьё и птицы. Червонный Валет, закованный в цепи, стоял перед троном под охраной двух солдат. Рядом с Королём стоял Белый Кролик, с трубой в одной лапке и свитком – в другой.

На столе посредине зала стояло блюдо с пирожками, и выглядели они так аппетитно, что у Алисы заурчало в желудке, стоило взглянуть на них.

«Поскорее бы закончился суд, – подумала она, – и тогда, возможно, всех угостят пирожками».

Но надеяться на это, похоже, не приходилось, и Алиса от нечего делать принялась разглядывать окружающих.

Ей никогда не приходилось бывать в суде – только в книжках про них читала.

«Это судья, – догадалась она, взглянув на Короля, – судя по тому, что он в парике. И к тому же ему явно неудобно в этом облачении. А это скамья присяжных. Двенадцать существ (а как ещё их назвать – всех этих зверьков, зверей и пичуг?), должно быть, присяжные заседатели, которые решат, нужно ли наказывать подсудимого».

Девочка вскинула голову, гордая тем, что, в отличие от многих своих ровесниц, знает так много про суд.

Двенадцать присяжных что-то усердно писали на грифельных досках.

– Что это они пишут? – шёпотом спросила Алиса у Грифона. – Ведь суд ещё не начался.

– Они записывают свои имена, – шепнул Грифон. – Боятся, что забудут их, прежде чем кончится разбирательство дела.

– Вот дураки! – возмущённо воскликнула Алиса, но тут же прикрыла рот ладошкой, так как Белый Кролик зашикал, призывая к тишине, а Король надел очки и стал оглядывать присутствующих, выискивая, кто это осмелился заговорить.

Алиса смотрела на присяжных и думала: «Вот дураки! Представляю, что они понапишут, когда процесс начнётся!»

У маленького Билла – ящерицы из числа присяжных – ужасно скрипел грифель, и Алиса с трудом выносила этот противный звук. Наконец не выдержав, она подошла к Биллу, стала позади него и, воспользовавшись первым удобным случаем, выхватила у него грифель. Она сделала это так быстро, что бедный маленький Билл не мог понять, куда девался его грифель. Покрутив головой, но так и не найдя его, Билл продолжил писать пальцем. Казалось, его нисколько не смущало, что в этом не было никакого толка, потому что доска оставалась чистой.

– Герольд, прочитайте обвинение! – повелел наконец Король.

Белый Кролик приложил трубу ко рту, трижды протрубил сигнал, призывая всех к тишине, и, развернув свиток, прочитал:

 
Испекла пирожки Королева Червей
    И оставила их на столе,
А Червонный Валет, хулиган и злодей,
    Утащил пирожки все к себе.
 

– Решайте немедленно, виновен он или нет. Выносите приговор! – приказал Король присяжным.

– Нет-нет, ещё рано выносить приговор! – поспешил вмешаться Белый Кролик. – Сначала нужно допросить свидетелей.

– Вызовите первого свидетеля! – велел Король.

Кролик трижды протрубил сигнал и выкрикнул:

– Вызывается первый свидетель!

Им оказался Шляпник, который явился с чашкой чая в одной руке и с бутербродом – в другой.

– Прошу прощения, ваше величество! – начал он. – Я захватил с собой еду, потому что ещё не кончил пить чай, когда за мной прислали.

– Давно следовало закончить чаепитие, – заметил Король. – А когда же вы начали?

Шляпник вопросительно посмотрел на Мартовского Зайца, который стоял чуть в стороне под ручку с Сурком.

– Кажется, четырнадцатого марта, – ответил Шляпник неуверенно.

– Нет, пятнадцатого, – возразил Мартовский Заяц.

– А по-моему, шестнадцатого, – сказал Сурок.

– Запишите это, – приказал Король присяжным, и те торопливо записали все три числа, сложили, подсчитали сумму и вывели среднее арифметическое.

Выслушав заключение присяжных, Король приказал Шляпнику:

– Снимите шляпу!

– Она не моя, – ответил тот.

– Значит, шляпа украдена! – воскликнул Король и обернулся к присяжным, которые тотчас же записали это на своих досках.

– Все шляпы, какие делаю, я продаю, – пояснил свидетель. – А своей-то у меня и нет.

Тут Королева надела очки и стала так пристально разглядывать Шляпника, что тот побледнел и беспокойно заёрзал.

– Что вы знаете по этому делу? – спросил Король. – Да не вертитесь так, а не то я велю вас казнить тут же, на месте!

Слова эти, по-видимому, ещё больше взволновали свидетеля. Шляпник переступал с ноги на ногу, с тревогой поглядывал на Королеву и был до того смущён, что откусил от чашки вместо бутерброда.

В эту минуту Алиса вдруг почувствовала, что с ней происходит что-то странное. Сначала она не могла понять, в чём дело, но через несколько минут догадалась, что начинает расти. Сначала она хотела встать и выйти, но потом передумала и решила оставаться в зале до тех пор, пока голова не упрётся в потолок.

– Ты меня придавила, – сказал ей Сурок, сидевший рядом. – Я задыхаюсь!

– Это не моя вина, просто я расту.

– Ты не можешь расти здесь! – воскликнул Сурок.

– Не говори глупости! – осмелела Алиса. – Ведь и ты растёшь.

– Да, но я расту, постепенно и понемногу, а ты – прямо на глазах; это не по правилам!

И, надувшись как индюк, он встал и пошёл искать себе другое место.

Королева всё ещё не спускала глаз со Шляпника, но вдруг крикнула:

– Принести мне программу последнего концерта!

Услыхав это, несчастный Шляпник так затрясся, что с него свалились оба башмака.

– Говорите же, что вы знаете по этому делу, – с досадой повторил Король, – а не то я велю вас казнить!

– Я бедный человек, ваше величество, – дрожащим голосом проговорил Шляпник. – С неделю назад или около того начали пить чай… и ломтик хлеба стал такой тоненький… и потом засверкало…

– Что засверкало? – вскинул брови Король.

– Это началось вместе с чаем. Я… бедный человек, ваше величество… – бормотал Шляпник. – И вдруг всё как засверкает… Только Мартовский Заяц и говорит…

– Я ничего не говорил, – торопливо пролепетал Мартовский Заяц.

– Нет, говорил, – упорствовал Шляпник.

– Нет, не говорил! – твердил своё Заяц.

– Ладно, оставим это, – не выдержал Король. – Что же дальше?

– Тогда, значит, Сурок говорит, – сказал Шляпник, пытаясь отыскать глазами Сурка и опасаясь, что он тоже отречётся от своих слов.

Но Сурок не отрёкся, потому что крепко спал.

– После всего этого, – не услышав возражений, продолжил Шляпник, – я, значит, отрезал кусок хлеба, намазал маслом…

– А что же всё-таки сказал Сурок? – запоздало поинтересовался один из присяжных.

– Сейчас я уже не могу припомнить.

– Но вы должны припомнить, – рассердился Король, стукнув кулаком по столу. – Иначе я велю вас казнить!

Несчастный Шляпник выронил чашку с чаем и бутерброд, рухнул на колени и опять затянул:

– Я бедный человек, ваше величество! Я всего лишь шляпный мастер.

– Может, шляпный вы и мастер, но вот говорить совсем не мастер, – заключил Король.

Тут одна Морская Свинка громко захлопала, но её сейчас же призвали к порядку.

Здесь следует пояснить, как это обычно происходит: того, кого призывают к порядку, засовывают в большой мешок вниз головой, а потом садятся на этот мешок.

«Как хорошо, что мне удалось это увидеть, – подумала Алиса. – Мне приходилось читать в газетах: «Была сделана попытка выразить недовольство, но полиция поспешила призвать недовольных к порядку». Теперь я хоть буду знать, что это значит».

– Стойте твёрдо на своих показаниях, если уверены в них, – посоветовал Король.

– Как же, ваше величество, мне стоять на показаниях, – удивился Шляпник, – ведь я уже стою на полу!

Тут захлопала другая Морская Свинка и тоже была призвана к порядку уже известным способом.

«С Морскими Свинками покончено, – подумала Алиса, – может, дело теперь пойдёт живее».

– Могу я теперь уйти и выпить наконец чаю? – спросил Шляпник, обеспокоенно поглядывая на Королеву, которая всё ещё читала программку.

– Можете идти, – разрешил Король, и Шляпник так стремительно бросился из зала, что даже не успел надеть башмаки.

– Казнить его! – крикнула Королева ему вслед, но Шляпник уже исчез, так что исполнить её приказание было невозможно.

– Вызовите второго свидетеля! – приказал Король.

Следующим свидетелем, вернее – свидетельницей, оказалась Кухарка Герцогини. Она держала в руках банку с перцем. Алиса тотчас же догадалась, что в банке перец, потому что, как только Кухарка вошла, все сидевшие около двери принялись чихать.

– Что вы можете сказать по этому делу? – спросил Король.

– Не стану отвечать! – выпалила Кухарка.

Король с беспокойством взглянул на Белого Кролика, и тот поспешил шепнуть ему на ухо:

– Вы должны заставить свидетельницу сказать, ваше величество, всё, что она знает.

– Должен так должен, – горестно вздохнул Король.

Скрестив руки на груди и нахмурившись так, что глаза превратились в крошечные щёлочки, он устремил взгляд на Кухарку и спросил глухим низким голосом:

– Из чего делают сладкие пирожки?

– Главным образом из перца, – не замедлила ответить свидетельница.

– Из патоки, – проговорил за её спиной кто-то сонным голосом.

– Схватите поскорее этого Сурка и вышвырните отсюда! – пронзительно закричала Королева. – Что это он всё время вмешивается?! Уберите его! Отрубите ему усы!

Поднялась страшная суматоха. Несчастного Сурка теребили и тащили в разные стороны, а когда наконец вытолкали из зала и все уселись на свои места, оказалось, что Кухарка исчезла.

– Не беда! – весело воскликнул Король, которого это, по-видимому, очень обрадовало. – Вызвать следующего свидетеля! – И, нагнувшись к Королеве, тихо прибавил: – Дорогая, допроси следующего свидетеля; у меня от всего этого голова разболелась!

Белый Кролик стал перебирать свои бумажки, отыскивая список.

«Интересно, кого он вызовет теперь? – подумала Алиса. – От первых двух свидетелей толку не было».

Представьте же себе её изумление, когда Белый Кролик закричал пронзительным голосом:

– Алиса! ♦

Показания Алисы

– Здесь! – крикнула Алиса и, совсем забыв, насколько выросла с тех пор, как пришла сюда, торопливо вскочила с места, причём задела за скамью присяжных. Скамья опрокинулась, и присяжные посыпались на головы сидевшей внизу публики.

Алиса тут же вспомнила, как неделю назад нечаянно опрокинула аквариум с золотыми рыбками – так похоже барахтались сейчас на полу присяжные.

– Извините, пожалуйста! – с испугом воскликнула девочка и бросилась поднимать присяжных. Ей казалось, что, как и рыбки, если их долго не опускать в воду, присяжные погибнут, не посади она их как можно скорее на скамью.

– Допрос свидетеля, – заявил Король, – не может начаться до тех пор, пока присяжные должным образом не займут свои места, все до единого, – с ударением произнёс он, строго глядя на Алису.

Она посмотрела на скамью присяжных. Оказалось, что второпях она поставила бедного маленького Билла-ящерицу головой вниз. Он никак не мог перевернуться и уныло помахивал хвостиком. Алиса схватила его и поскорее перевернула.

Когда присяжные наконец пришли в себя и получили свои доски и грифели, то принялись усердно описывать это неприятное происшествие. Один лишь Билл всё ещё никак не мог восстановить равновесие и, разинув рот, неподвижно сидел, глядя в потолок.

– Что вы знаете по этому делу? – приступил к допросу Король.

– Ничего, – ответила Алиса.

– Решительно ничего? – настаивал Король.

– Решительно ничего.

– Это очень важно, – обратился он к присяжным.

Те уж было начали записывать его слова на своих досках, когда вмешался Белый Кролик.

– Вы, должно быть, хотели сказать, что это не важно, ваше величество? – проговорил он почтительно, сделав при этом многозначительную гримасу.

– Да, конечно, я хотел сказать «не важно», – торопливо поправился Король и несколько раз повторил вполголоса: – Важно, не важно, важно, не важно, – как будто пытался решить, какое слово звучит лучше.

В результате одни присяжные написали «важно», а другие – «не важно». Алиса видела это, поскольку стала большой, да и стояла недалеко от них. «Но разве важно, что они напишут? Совершенно не важно!» – подумала она.

Вдруг Король, торопливо писавший что-то в своём блокноте, крикнул:

– Внимание! Тишина!

Через мгновение зал замер, и он прочитал написанное:

– Правило номер сорок два: «Те, чей рост превышает километр, удаляются из зала суда».

Все присутствующие обратили свои взоры к Алисе.

– Во мне и километра-то нет, – сказала она уверенно.

– Нет, есть, – возразил Король.

– В тебе даже два километра, – вставила Королева.

– Как хотите, но я с места не двинусь! – заявила Алиса. – Да и правило ваше ненастоящее – вы сами его только что придумали!

– Как ты смеешь такое говорить?! Это самое древнее из правил! – возмутился Король.

– В таком случае оно должно быть Правилом номер один, – резонно заметила Алиса.

Король побледнел и, поспешив захлопнуть свои записи, дрогнувшим голосом обратился к присяжным:

– Удаляйтесь и совещайтесь!

– Нет, постойте! Ваше величество, обнаружились новые обстоятельства… – воскликнул, вскочив с места, Белый Кролик. – Нашли одну бумагу.

– Что за бумага? – спросила Королева.

– Я ещё не разворачивал её, – замялся Белый Кролик. – Но, по-видимому, это письмо, которое написал кому-то подсудимый.

– Ясное дело, что кому-то, – заметил Король. – Если бы он написал его никому, это было бы очень странно.

– Кому же адресовано письмо? – спросил один из присяжных.

– Оно без адреса. – Белый Кролик развернул бумагу и прибавил: – Да это вовсе и не письмо, а стихи.

– А почерк чей, подсудимого? – поинтересовался другой присяжный.

– Нет, не его, – ответил Белый Кролик, и все присяжные с удивлением переглянулись.

– Стало быть, он подделал чей-то почерк, – задумчиво сказал Король.

Присяжные просияли и дружно вздохнули с облегчением.

– Я не писал этих стихов, ваше величество, – сказал Червонный Валет. – И никто не докажет обратное. Ведь моей подписи там нет?

– То, что подписи нет, ещё не говорит о вашей невиновности, – возразил Король. – Не задумай вы что-нибудь дурное, конечно, подписались бы своим именем.

Все дружно захлопали, что объяснимо – ведь это были первые разумные слова, сказанные Королём за весь день.

– Да, это, без сомнения, доказывает вину подсудимого, – подвела итог Королева, – а потому его следует казнить…

– Это решительно ничего не доказывает, – отважно возразила Алиса. – И вы даже не знаете, что это вообще за стихи.

– Ну так огласите их, – потребовал Король.

Белый Кролик надел очки и спросил:

– Откуда начать, ваше величество?

– Начните с начала, – важно проговорил Король, – и прочитайте до конца.

Среди мёртвой тишины Белый Кролик продекламировал:

 
От слов её бросает в дрожь,
    И я пред ней немею:
Она нашла, что я хорош,
    Хоть плавать не умею.
 
 
Она послала мне сказать:
    – Пощады мы не просим! –
Он дал им три, она им – пять,
    А мы ей дали восемь.
 
 
Он дал ей пять, она нам – три,
    Сложивши аккуратно:
Но в результате (посмотри!)
    Вернулись все обратно.
Пред тем, как с нею был удар,
    Я был напуган снами:
Отсюда много ссор и свар
    Меж ними, ей и нами.
 
 
А потому и оттого
    Послушайся совета:
Ты никому и ничего
    Не говори про это!
 

– Это самое важное доказательство вины! Самое существенное из всех прочих, – сказал, потирая руки, Король, – а потому присяжные могут теперь…

– Я готова отдать свой напёрсток тому, кто объяснит, что значит это стихотворение! – воскликнула Алиса, которая выросла уже настолько, что не побоялась перебить Короля. – В нём нет никакого смысла.

Присяжные сейчас же записали: «Она утверждает, что в нём нет никакого смысла», – но никто так и не вызвался дать комментарии прочитанным стихам.

– Тем лучше: значит, нам и не придётся искать какой-нибудь смысл… – начал Король, но вдруг задумался и развернул листок на коленях. – Хотя, пожалуй, некоторый смысл в нём всё же найти можно… «Хоть плавать не умею…» Умеете вы плавать, подсудимый?

Валет, вздохнув, грустно покачал головой:

– Разве такие, как я, плавают?

И действительно: разве мог он плавать, если, как и все карты, был из тонкого картона.

– Так, это мы установили, – проговорил Король, просматривая стихотворение дальше. – «Пощады мы не просим…» Интересно, не просим у кого? «Он дал им три, она им – пять» – здесь, разумеется, речь идёт о пирожках.

– Но ведь дальше сказано: «Вернулись все обратно!» – возразила с горячностью Алиса.

– Так оно и есть! – с торжеством сказал Король, показывая на пирожки. – Это ясно как день… «Пред тем как с нею был удар…» Ведь у тебя, кажется, не было удара, моя дорогая? – спросил он у Королевы.

– Никогда! – гневно воскликнула та, запустив чернильницей в присяжных.

Чернильница попала в Билла. Бедный маленький Билл уже давно перестал писать на доске пальцем: в конце концов сообразил, что на ней не остаётся никаких следов, – но теперь, когда был облит чернилами, стал макать в них палец и писать.

– Значит, слова эти не имеют к тебе никакого отношения. Ну и слава богу! – заключил Король и прибавил чуть ли не в десятый раз за день: – Присяжные! Отправляйтесь совещаться!

– Нет! Нет! – крикнула Королева. – Сначала пусть вынесут приговор, а потом совещаются.

– Разве так можно? Сначала выносить приговор, а потом совещаться? – возразила Алиса.

– Молчать! – заорала Королева, побагровев от гнева.

– Ой-ой-ой! Я вас нисколечко не боюсь, – сказала Алиса, – и молчать не буду!

– Отрубите ей голову! – приказала Королева в ярости.

Никто не тронулся с места.

– Вам меня не испугать! – воскликнула Алиса, которая к этому времени обрела свой обычный рост. – Ведь вы всего лишь колода карт! Колода карт – ничего больше!

И тут вся колода поднялась в воздух и набросилась на девочку. Она – не то от страха, не то от обиды – принялась кричать, отбиваться и… проснулась! Голова её лежала на коленях сестры, и та осторожно смахивала с её лица сухие листочки, облетевшие с дерева.

– Просыпайся, дорогая! – сказала сестра. – Как же ты долго спала.

– Ах какой удивительный сон я видела! – воскликнула Алиса и рассказала про все чудеса, что ей приснились.

Когда она закончила, сестра поцеловала её и сказала:

– Это и в самом деле удивительный сон! Ну а теперь беги скорее пить чай – уже поздно. ♣

♦ ♠ ♥ ♣

Пока бежала домой, Алиса не переставала думать о том, какой странный сон ей приснился. О необыкновенных приключениях, которые приснились Алисе, думала и её сестра, глядя на заходящее солнце. От долгих размышлений её потянуло в сон, и она закрыла глаза.

Сначала она увидела Алису, почувствовала её маленькие ручки у себя на коленях, услышала её голос. Потом поняла, что смотрит в её ясные глаза, и увидела, как она по своей привычке тряхнула головой, чтобы откинуть волосы со лба. Всё вроде по-прежнему, и в то же время что-то изменилось, будто вдруг ожило. Оказывается, все, кого видела Алиса во сне, были теперь здесь.

Высокая трава шелестела под лапками спешившего куда-то Белого Кролика; слышался лёгкий плеск воды – это Мышь, попав в пруд, плыла к берегу; чашки Мартовского Зайца и его приятеля, всё продолжавших своё бесконечное чаепитие, громко звенели; раздавался пронзительный голос Королевы, приказывавшей отрубить кому-то голову; ребёнок-поросёнок чихал, сидя на руках у Герцогини; тарелки и блюда летали и разбивались вдребезги, а издали доносились крик Грифона, скрип грифеля маленького Билла, сдавленные вопли Морской Свинки, которую засовывали в мешок, и отчаянные рыдания несчастной Черевродепахи.

Сестра Алисы продолжала сидеть с закрытыми глазами, представляя, что это она сама очутилась в волшебной стране, хотя знала, что стоит ей открыть глаза, и всё тотчас же исчезнет: трава будет шелестеть только от ветра; плеск воды будет слышен лишь тогда, когда ветви ив на берегу пруда закачаются и коснутся её; звон чашек превратится в звон колокольчиков пасущегося стада; крик Королевы – в покрикивания мальчишки-пастуха; чиханье ребёнка, скрип грифеля маленького Билла и все другие звуки – в смешанный неясный гул, доносившийся с фермы, а рыдания печальной Черевродепахи – в далёкое мычание коров.

Плавно мысли девушки перетекли на младшую сестрёнку. Какой вырастет она. У неё будет доброе и любящее сердце – такое же, как и теперь. Она так же будет собирать вокруг себя детей и, чтобы доставить им удовольствие и заставить блестеть их глазки, рассказывать разные чудесные истории, а может, вспомнит и свои приключения в волшебной стране, которые видела во сне, когда сама была ребёнком. Алиса всегда будет сочувствовать их детским горестям и разделять с ними радости, возвращаясь мыслями в счастливые летние дни своего детства. ♣