Kitabı oxu: «Фавориты», səhifə 2

Şrift:

Глава 4

Начинало светать, когда я наконец решила выбраться из дома. Брат лежал ничком на диване в гостиной. Вокруг камина валялись окурки, на старинном паркете были видны следы от бутылок. Мне не раз приходилось наблюдать эту картину, когда Ли напивался дома один.

На улице было свежо. Кругом тишина – лишь под ногами шелестел гравий, да с озера доносился легкий плеск волн. Во дворе стоял заляпанный грязью пикап брата. Прибавив шаг, я направилась туда, где прятался Хит.

Мой родной дом находится в дальнем пригороде Чикаго, почти на границе со штатом Висконсин. Местечко это расположено на небольшой возвышенности посреди плоской, как скатерть, равнины – за что и получило громкое название Перевал. Основная часть населения переехала сюда в конце девятнадцатого века: во время пожаров и массовых забастовок в Чикаго городские богатеи бежали на северное побережье Мичигана, в более спокойные места. К тому времени семейство Шоу уже проживало здесь несколько десятилетий.

Давным-давно, когда в этих краях еще не было ничего, кроме дерна, песка и дубов, которые клонил до земли налетавший с озера ветер, один из моих прадедов купил здесь большой участок. А чуть позже другой мой предок построил на берегу дом, но массивы леса вокруг него оставил нетронутыми, обеспечив надежную защиту от любопытных глаз.

Сам дом ничего особенного собой не представляет: небольшая усадьба, построенная из плитняка и украшенная неоготическими орнаментами. Основная ценность – это земельный участок. Примерно раз в десять лет сюда наведываются застройщики и предлагают за него кучу денег. Но, натолкнувшись на суровый прием – а иногда и дуло ружья – очередного владельца по фамилии Шоу, они спешат убраться восвояси.

Нетрудно догадаться, что свой независимый напористый характер я унаследовала от предков.

В детстве я ненавидела этот дом. Моим родителям он достался в наследство, будучи уже в весьма запущенном состоянии. Мать умерла, так и не успев осуществить грандиозные планы по его ремонту. Когда я не была занята в школе или на катке, то целыми днями пропадала на улице: сначала одна, а потом вместе с Хитом. Теплые месяцы мы всегда проводили у озера – на узкой полоске песка, служившей нам пляжем. Мы плескались в воде, разводили костры и, забравшись на утес, с высоты наблюдали за проплывающими мимо грузовыми судами и парусниками.

А с наступлением холодов мы перебирались в конюшню – так все называли эту постройку, хотя лошадей в ней последний раз держали задолго до рождения моего отца. Конюшня, сложенная из того же серого камня, что и дом, находилась у северной границы нашего участка, рядом с фамильным кладбищем. Ли не совал сюда носа – он никогда не приходил на могилы родителей, даже в дни их рождения и в годовщины смерти.

В этом укромном уголке Хит и обосновался, когда Ли выгнал его из дома после похорон отца. Несколько недель подряд я тайком носила в конюшню свечи, дрова и всякую утварь. С моей помощью Хит обзавелся старым матрасом, хранившимся раньше у нас в подвале, и даже магнитолой на батарейках.

Войдя сегодня в конюшню, я сразу поняла, что Хиту поспать тоже не удалось. Матрас был задвинут в самое теплое стойло, подальше от разбитого кровельного окна, служившего дымоходом. Из радиоприемника доносились звуки ноктюрна Дебюсси: Хит любил слушать классическую музыку, когда не мог заснуть. Костер догорел, а лучи зимнего солнца, растопившие иней на разбитом окошке, не могли пробиться внутрь. В помещении было так холодно, что изо рта шел пар.

Укрыв Хита теплой курткой, которую прихватила из дома, я улеглась рядом. Он повернулся ко мне лицом, и в тусклом свете я разглядела у него под правым глазом огромный синяк. Я тихонько прикоснулась к нему, стараясь не причинить боли. Хит, выдохнув струйку пара, прижался лицом к моей руке.

– Убью мерзавца, – проговорила я.

– Пустяки, – отозвался он, стуча зубами. – Перед выступлением замаскируешь, и порядок!

Я кивнула, сомневаясь в душе, что мне по плечу такая задача.

– Видишь, как удачно: если бы я не промерз до костей, то разнесло бы скулу, – сказал он, играя моими волосами. – Ничего… Главное, что брат тебя не тронул.

Ли давно уже понял: нет лучшего способа ранить меня, чем причинить боль моему другу. Но Хит стойко переносил все его издевательства и побои, даже самые зверские. Как-то раз после очередного толчка он так сильно ударился о стену, что ненадолго потерял сознание. Я ужасно перепугалась, а он, придя в себя, лишь пожал плечами: «Могло быть и хуже!»

Хит был для меня родным человеком, но про свою прежнюю жизнь он мне рассказывал мало. В его свидетельстве о рождении было указано, что он родился в штате Мичиган. В графе «отец» стоял прочерк. Хит носил фамилию матери, имевшую то ли испанские, то ли португальские корни и служившую единственным указанием на его происхождение. У него были темные волосы и смуглая кожа. Здесь, на Среднем Западе, все принимали Хита за мексиканца или выходца с Ближнего Востока – и относились к нему с недоверием.

Про своих настоящих родителей Хит ничего не знал и разыскивать их не собирался. Мне никогда не доводилось бывать в том доме, где жила его приемная семья, но меня всегда удивляло, как в такой маленькой хижине могла уместиться целая ватага детворы. Хит перебрался к нам летом, когда мы перешли в восьмой класс, и отец поселил его в спальне Ли. Брату тогда уже исполнилось восемнадцать, и он поторопился от нас съехать, арендовав комнату в грязной вонючей квартире недалеко от города. Его старая спальня, забитая всякой дрянью и вечно продуваемая сквозняками, казалась Хиту королевскими палатами. Я поняла, что раньше у него никогда не было своей комнаты.

Хит не любил говорить о своем прошлом, и я не настаивала. Глядя на него, я могла лишь догадываться о том, какие ужасы ему пришлось испытать.

– Убить брата – это, по-моему, слишком. – Его голос звучал увереннее, дрожь в теле утихла. – А вот колеса ему порезать можно!

– Есть идея получше: загляни-ка в карман.

Он пошарил в куртке и радостно извлек из кармана связку ключей. Хит еще летом сдал на права и уже мог водить машину.

– За такое Ли нас точно убьет…

– Надо удирать, пока он не очухался!

Сжимая ключи в руке, Хит обхватил мое лицо и поцеловал в губы.

– Помнишь, что я тебе говорил, Катарина Шоу?

– Для меня нет ничего невозможного, – улыбнулась я и поцеловала его в ответ.

* * *

Николь Брэдфорд. Поначалу я думала, что из мальчика не выйдет ничего путного. Хит занимался хоккеем и бегал на коньках быстро, но в нем не было ни капли изящества. В танцах ценится плавное, реберное скольжение, след на льду должен быть тонким.
Экран демонстрирует фрагмент видеосъемки, сделанной госпожой Брэдфорд на одной из первых тренировок: Катарина и Хит, держась за руки, выполняют простую подсечку вперед.
Николь Брэдфорд. Но между ними всегда была какая-то… особая связь.
Хит путается в ногах, никак не может попасть в такт. Катарина сжимает его руку. Он внимательно следит за ее ногами, и вот они уже движутся в унисон.
Николь Брэдфорд. Они понимали друг друга без слов. Конечно, над техникой ему требовалось еще работать и работать… Но более усердного ученика, чем Хит, у меня не было.
Эллис Дин. Бедный парень! Ради девчонки освоил с нуля совершенно новый вид спорта.
Николь Брэдфорд. Когда им исполнилось по тринадцать, я уже строила грандиозные планы: чемпионат страны, чемпионат мира… а там, может, и Олимпийские игры. У меня самой никогда таких шансов не было.
Церемония награждения победителей региональных соревнований. Катарина и Хит машут с верхней ступени пьедестала.
Николь Брэдфорд. Как-то раз я заметила мою парочку на скамейке возле катка. Ребята сидели, крепко обнявшись, – у меня даже мелькнула мысль, что они… в общем… (Многозначительно кашляет.) Но, подойдя ближе, я увидела, что оба безутешно рыдают. Помню, я еще подумала: наверное, кто-то умер.
На экране показывают любительские фотоснимки. Катарина с Хитом на льду. Несколько фотографий, снятых в имении Шоу, – ребята купаются в озере, резвятся на зеленой лужайке и, закутавшись в одеяла, сидят перед телевизором.
Николь Брэдфорд. Когда мне удалось немного их успокоить, Хит сказал, что на днях его переводят в новый приют, который находился в нескольких часах езды от нас.
Джейн Каррер. С переездом Хита у Катарины осталось бы только два варианта: найти другого партнера или навсегда покинуть спорт. Вследствие занятий танцами у девушки сформировалась соответствующая фигура… скажем так, не совсем подходящая для прыжков в одиночном катании.
Николь Брэдфорд. Я тоже расстроилась. Но что поделаешь, думаю, значит, не судьба! А на другой день они снова являются: держатся за руки, лица сияют. И Катарина говорит, что Хит остается.
В кадре снимок: 1996 год, арена «Роузмонт хорайзон», где только что прошло выступление «Звезд на льду» с участием Шейлы Лин и Кирка Локвуда. У входа стоит юная Катарина, рядом ее отец, а по другую его сторону – Хит. Господин Шоу обнимает ребят за плечи. Все трое широко улыбаются.
Николь Брэдфорд. Катарина уговорила отца оформить над мальчиком опекунство.

Глава 5

В стареньком пикапе не работал обогреватель, и из всех щелей сквозило. Но, несмотря на холод, у меня остались самые теплые воспоминания о нашей первой поездке. Переплетя руки, мы вместе держались за рычаг коробки передач. Зимнее солнце играло на наших лицах. По радио крутили песни поп-дуэта «Savage Garden» и группы «Semisonic», и мы с Хитом хором им подпевали. Время от времени он смотрел на меня с улыбкой, и от каждого его взгляда в груди у меня разливалась горячая волна и сползала куда-то вниз…

И вот уже остались позади незасеянные поля, молочные фермы и заводы с дымящими трубами. Вдали показался Кливленд. Времени на дорогу ушло меньше, чем заняла бы поездка на автобусе, и у нас было еще несколько часов, чтобы потренироваться на соревновательном льду.

Теперь мне смешно вспоминать, как, ступив на ледовую площадку самого заурядного спорткомплекса, непричесанная и неумытая с дороги, я вдруг почувствовала себя совершенно неотразимой. В тот день, глядя на уходящие ввысь ряды синих трибун, я решила, что мой час наконец пробил.

Разминая мышцы, затекшие после бессонной ночи и долгой дорожной тряски, я исподтишка присматривалась к соперникам. Вот серебряные призеры прошлогодних соревнований – Пейдж Рид и Закари Брэнвелл из Миннесоты, красивая пара нордической внешности, обладающая завидной техникой. В личной жизни их связывают не только партнерские отношения. Но пыла между ними не больше, чем в сломанном тостере. К тому же Пейдж после недавней травмы старается не перегружать правую ногу.

Кроме них, на катке было еще две незнакомых пары. Скорее всего, новички, как и мы. Или находятся в хвосте турнирной таблицы и потому ни разу еще не попадали в трансляцию. Первая пара – худенькая девица и конопатый юнец – серьезной угрозы не представляет. На ребрах скользят неплохо, но катаются, как школьники, держась на расстоянии друг от друга, и в движениях их нет никакой плавности.

А вот еще один дуэт: темноволосый парень с хвостиком, завязанным ленточкой, как у аристократа, и его белокурая партнерша. Волосы девушки тоже убраны в хвостик – такой тугой, что лицо кажется стянутым, как у не поскупившейся на пластику разведенной дамы. Танцуют неплохо. Но взаимодействия маловато: катаются не в паре, а рядом друг с другом.

Мы их легко обойдем, думала я. И сердце мое при этой мысли выскакивало из груди.

Грянула оркестровая музыка, и на льду появилась третья пара. На девушке было голубое платье в стиле ретро – блестящее, как диско-шар. Ее партнер щеголял в такого же цвета блестящих подтяжках. Черный костюм сидел на нем как влитой, демонстрируя безупречную осанку. Выйдя на лед при полном параде, эти двое не стали тратить время на разогрев, а сразу приступили к выполнению полной программы, расточая во все стороны улыбки, как будто на них смотрели с трибун толпы восторженных поклонников.

Вот они, наши настоящие конкуренты.

Глядя на эту пару, я нервно крутила на пальце колечко с бриллиантом в стиле ар-деко, доставшееся мне от матери. Оно стало моим талисманом с тех пор, как я начала участвовать в соревнованиях. В детстве я носила его на золотой цепочке, а когда чуть подросла, надела на средний палец. Снимать боялась – если бы кольцо попало в руки брата, Ли наверняка бы его пропил.

Хит угадывал мое настроение, как синоптик погоду.

– Да не волнуйся ты! Мы в грязь лицом не ударим.

Но мне было мало того, чтобы просто достойно выступить: я метила в лучшие. У себя дома на катке мы давно уже держали пальму первенства. И сейчас мне не терпелось добиться большего. Раз уж мы решили стать олимпийцами, то нельзя останавливаться, нужно преодолевать на пути любые преграды.

Глядя на проплывающую мимо диву в голубых блестках, я решила, что лучшего случая и желать нельзя.

Я взяла Хита за руку. Мы вышли на лед и проделали несколько кругов. Другая пара тем временем уже закончила свою программу. Даже не запыхавшись, парень с девушкой выехали в центр катка и, не переставая улыбаться, начали повторять хореографию.

Хит вопросительно поднял брови: «Ну что, начнем?»

Улыбнувшись, я притянула его к себе. Он обхватил меня рукой за талию, и мы закружили по льду, двигаясь в такт гремящему из динамиков оркестру. На своем катке мы часто так делали: приходили пораньше, чтобы растянуть тренировку, и импровизировали. Неважно под какую музыку – попсу из чартов «Топ-40», которую включали для катающейся публики, или веселые песенки из мультфильмов, звучавшие на детских праздниках.

За оркестровой партией последовало энергичное соло контрабаса, и мы прибавили темп. Мои волосы, растрепавшись, буйными кудрями падали на лицо. Нас уже не беспокоила конкуренция – в такие счастливые минуты мы забывали обо всем на свете, кроме скольжения, музыки и друг друга.

И вдруг все исчезло. Я лежала ничком на льду. Одно бедро было неловко подвернуто, ладони саднило. Кто-то подъехал ко мне и, пустив в глаза целый фонтан снежных брызг, затормозил прямо перед моим носом.

– Ты жива? – раздался голос сверху.

Новенькие, красиво зашнурованные ботинки аж глаза слепили – до того они были белыми. Свои ботинки я тоже начищала каждый вечер, но довести их до такой белизны мне ни разу не удавалось.

– Катарина, – взволнованно произнес Хит где-то рядом. – Ты можешь встать?

Я моргнула, и с ресниц закапали растаявшие снежинки. А может, и слезы – не знаю, мне было все равно. Я не могла отвести взгляд от блестящих лезвий, на которых тонкой прописью было выгравировано имя фигуристки.

Изабелла Лин.

* * *

Кирк Локвуд – которого ранее показывали, когда он вел репортаж с Олимпийских игр в Сочи, – садится у окна эркера в гостиной своего дома в Бостоне.
Кирк Локвуд (бывший танцор на льду). Переходим к разговору о Шейле?
Джейн Каррер. Историю Катарины Шоу необходимо начать с рассказа о Шейле Лин.
Кирк Локвуд. Шейла пришла к нам на каток летом восьмидесятого. Партнера у нее тогда не было, хотя до этого она, кажется, сменила уже нескольких. Я не понимал, как они могли с ней расстаться. Ведь Шейле не было равных! Я жалел только об одном – что не встретил ее раньше.
В кадре – фотография катка в спортивном комплексе «Локвуд-центр» недалеко от Бостона.
Диктор (голос за кадром). О семье Шейлы мало что известно. А вот Кирк был потомственным фигуристом. Его семья основала знаменитый «Локвуд-центр», в котором готовили будущих чемпионов по фигурному катанию. Там же проходила подготовку и его мать Кэрол, завоевавшая серебряную медаль в женском одиночном катании на Олимпийских играх в Кортина-д’Ампеццо.
Джейн Каррер. Когда Кирк бросил ради Шейлы свою партнершу Дебору Грин, разгорелся нешуточный скандал. Ведь они с Деборой катались вместе почти десять лет! И даже выиграли золото на чемпионате мира среди юниоров.
Кирк Локвуд. Тут можно, конечно, лицемерно притвориться, что я жалею о нашем разрыве. Но я ничуть не жалею. Сотрудничество с Шейлой – первое мое самостоятельное решение, которое я принял без подсказки родителей.
Джейн Каррер. Ловко она окрутила парня! Кирк был лучшим танцором, и Шейла сделала все, чтобы заполучить его.
Кирк Локвуд. Шейла каталась лучше меня. С ней у меня было гораздо больше шансов на успех. Я понимал, что придется расти до ее уровня. На меньшее она не согласится.
Фрагмент старой видеозаписи: Шейла с Кирком отрабатывают твизлы – синхронные вращения с продвижением. Кирк, потеряв равновесие, падает. Шейла даже не останавливается.
Кирк Локвуд. Ну а если не получится… что ж, значит я ей не пара.

Глава 6

Я схватилась за протянутую кем-то руку и, поднявшись, увидела перед собой того самого парня в блестящих подтяжках. Если его партнерша Изабелла Лин, то, значит, это ее брат-близнец Гаррет. Во внешности обоих легко угадывалось сходство с матерью: такие же, как у Шейлы, высокие скулы, пухлые губы, ухоженные волосы. И конечно, оба унаследовали ее талант.

Редко кому удается завоевать олимпийское золото два раза подряд. А Шейла, кроме того, ухитрилась еще и в промежутке между победами стать матерью. Близнецы родились после ее первой Олимпиады. А на второй они уже болели за маму, сидя в первом ряду.

Я знала о том, что дети Шейлы пошли по ее стопам, хотя последний раз видела их еще совсем малышами, сидящими у нее на коленях во время трансляции из Калгари. Изабелла и Гаррет были чуть младше нас с Хитом, но в свои пятнадцать лет они уже выступали на взрослых соревнованиях, опережая пары намного старше себя. Да и что же тут удивительного? Когда тебя с детства воспитывает лучший тренер на свете, можно добиться еще и не таких результатов.

– Сильно ударилась? – обнял меня Хит.

Я отступила от Гаррета Лина, который все еще держал меня за руку.

– Так, ерунда, – сказала я, отряхиваясь.

Без падений в фигурном катании не обойдешься. Падая, я всегда умела сгруппироваться, чтобы избежать травмы. Но на этот раз танец настолько увлек меня, что я очнулась, уже лежа на льду.

– Прости, – расстроенно проговорил Гаррет. – Я…

– Не извиняйся перед ними!

Изабелла, в отличие от своего рослого брата, унаследовала от матери миниатюрное телосложение и едва доставала мне до подбородка. Однако при этом казалось, что она смотрит на меня свысока.

– Сами виноваты! – добавила она.

Хит напрягся, вцепившись в меня пальцами, и я вдруг почувствовала тупую боль в плече.

– Это вы на нас налетели, – заявил он.

– Сейчас наша музыка играет! – скрестила руки Изабелла.

– Обычно чья музыка играет, тот и катается. На тренировках так принято, – спокойно, по-доброму, объяснил Гаррет. – Но нам все равно следовало быть осторожнее. Ты точно не ушиблась? Если ударилась головой или…

– За нее не беспокойся, – отрезал Хит и повел меня к бортику.

Боль разливалась у меня по спине с каждым шагом, проникая вглубь до самого позвоночника. Неужели травма?.. Я отказывалась верить. Ведь мы же на чемпионате США! Впереди еще целых три дня! Мы так долго готовились…

– Да как вас только вообще на чемпионат пустили? – кричала вслед нам Изабелла. – Если вы не знаете таких…

– Белла, – прервал ее мягкий голос, и брат с сестрой обернулись как по команде.

Перед нами стояла сама Шейла Лин. Выглядела она так же великолепно, как и на снимках у меня в спальне. Вот только волосы были чуть короче и уложены в стильное каре, подчеркивающее идеальную линию подбородка. Она была одета в узкие белые брюки и такой же белый, с иголочки, кожаный жакет.

Женщина, которой я восхищалась всю свою жизнь, стояла всего в нескольких шагах от нас. А меня угораздило растянуться на льду во весь рост! Со всей дури налететь на ее гениальных детей! Вот же чертова дилетантка!

Хит заботливо усадил меня на скамью. И, словно бы не замечая присутствия Шейлы, стал закреплять чехлы на моих коньках.

– Может, лед приложить? Давай врача позовем. Пусть посмотрит, на всякий случай. А то вдруг…

– Ерунда, все нормально, – заверила я его, хотя ноги совсем не желали двигаться. Боль отдавалась теперь в правом тазобедренном суставе. Но я надеялась, что ничего страшного не случилось. – Дай мне в себя прийти, и вернемся на лед.

– Нет уж, я схожу за врачом. – И Хит исчез.

Я знала, что удерживать его бесполезно. Хит не мог сидеть сложа руки и смотреть на мои страдания. Хотя, признаться, уязвленная гордость терзала меня в ту минуту куда сильнее ушибов.

Близнецы стояли у бортика и разговаривали о чем-то с Шейлой. Наверняка жаловались на грубиянку и нахалку, не знающую элементарных правил поведения на льду. Я закрыла глаза, пытаясь сдержать набежавшие слезы.

– Надеюсь, ты это нарочно?

Я подняла глаза: передо мной стоял парень с хвостиком. Вблизи он оказался таким худым, что напоминал уже не аристократа, а какого-то несуразно длинного мальчишку-беспризорника.

– Что? – не поняла я.

– На Линов нарочно налетела? – плюхнувшись рядом, спросил он с ухмылкой на бледном лице.

– Вовсе нет. Я их просто не видела.

– А жаль! Мне показалось, что ты из тех, кто добивается победы любой ценой.

Я не могла понять, шутит парень или нет.

– Эллис Дин, – протянул он руку.

– Катарина Шоу.

– Очень приятно, – наклонившись ближе, он понизил голос до шепота. – В следующий раз в зубцы целься. Тогда на льду валяться будет она, а не ты.

Изабелла вдруг повернулась, словно услышав его слова, и стала смотреть в нашу сторону. Эллис, улыбнувшись, игриво помахал рукой.

– Так ей и надо, – процедил он сквозь зубы. – Поверь, она еще и не такого заслуживает.

Изабелла уставилась на меня, и я без тени улыбки выдержала ее взгляд, изо всех сил стараясь не мигать. Тогда она отвернулась, достала красивую, в блестящих камушках, бутылку с водой и начала пить.

Моя первая победа над Беллой Лин. И не последняя, поклялась я себе.

* * *

Гаррет Лин сидит на кожаном диване у себя дома в Сан-Франциско. Сыну Шейлы уже далеко за тридцать.
Гаррет Лин. Я не собираюсь порочить имя своей матери и рассказывать всякие небылицы про то, как она нас с Беллой терроризировала… Понятно? Я не для того согласился участвовать.
На экране появляется несколько полароидных снимков, изображающих Шейлу во время беременности, а вслед за ними – официальное объявление о рождении близнецов. Новорожденные похожи друг на друга как две капли воды: у обоих черные волосы и одинаковые, золотистого цвета, пеленки.
Кирк Локвуд. В жизни не встречал более собранного и целеустремленного человека, чем Шейла Лин. Поэтому, когда в двадцать два года она неожиданно забеременела… Это известие сразило меня наповал.
Эллис Дин. Близнецы родились ровно через девять месяцев после Олимпиады в Сараеве. Шейла скрывала личность их отца… Скорее всего, она забеременела случайно, завела какой-нибудь краткосрочный роман во время пребывания в Олимпийской деревне.
Кирк Локвуд. Одно могу сказать точно: отец не я. Всю свою жизнь был геем и горжусь этим.
Гаррет Лин. Со мной могут поспорить, но мне кажется, что беременность все-таки была запланированной. Мы с сестрой словно бы родились для того, чтобы выступать на льду в паре. Едва мы научились стоять на ногах, мать сразу же обула нас в коньки.
Диктор (голос за кадром). Забеременев, фигуристка исчезла из поля зрения. Все решили, что в танцы на льду она уже больше не вернется, хотя о своем уходе из спорта Шейла Лин официально не заявляла.
На экране демонстрируют несколько фотографий, сделанных репортерами: Шейла идет по улице с двойной коляской.
Кирк Локвуд. Мы не общались несколько месяцев. А потом Шейла вдруг появилась и сказала, что хочет выступать на Олимпиаде восемьдесят восьмого года. Я тогда чуть не послал ее, извините за выражение… Неужели она думает, что я сижу, дожидаюсь ее? Ну… ждать-то я, конечно, ждал. Да не в том дело!
Спортивный комплекс «Локвуд-центр». Шейла зашнуровывает ботинки с ожесточенной решимостью в глазах.
Кирк Локвуд. Я всегда считал, что уходить надо победителем. Верно же? Но она была уверена, что мы победим снова. Ну а уж если Шейле Лин что-нибудь взбредет в голову… Лучше ей не мешать.