Kitabı oxu: «До третьей чёрной луны»

Şrift:

* * *

Глава 1. Праздник окончания лета

Говорят: в конце лета на болотах собирается нечистая сила на праздник. Дагмаре всегда было интересно проверить это, но никогда не хватало смелости, скорее, даже безрассудства: надо быть тем, кто смерти ищет, чтобы по доброй воле заявиться к хозяину болота – тому, кто заправляет нечистью и легко расправляется даже с героями. Хладнокровно и жестоко. Не счесть рассказов, ходивших в народе о болотнике: и что он человеком когда-то был, и что ведьмы с ним якшаются, и что это тварь, лишённая души. Узнавать, какие из них правдивы, Дагмаре не хотелось. Впрочем, многие вещи случаются без нашего на то желания.

– Обязательно возвращайся до темноты! – крикнула мать, оставшаяся возле калитки.

– Конечно, матушка! – откликнулась Дагмара и махнула рукой, в другой она держала корзину, на дне которой пока что можно было найти только серп.

У Дагмары на носу смотрины – она должна будет отправиться в другую деревню и постараться понравиться парню, которого выбрали для неё родители. Парня она до того ни разу в жизни не видела, но не имела права отказать, коли её выберут. Не в восторге была Дагмара от этой идеи, но и не противилась ей – так издавна заведено и не ей нарушать вековые обычаи.

Чтобы будущего жениха задобрить, матушка наказала собрать особых яблок, что росли только на поляне за болотами. Настойка из этих яблок отгоняла любые недуги, а если обрызгать ею порог, то никто злонамеренный не сможет проникнуть в дом. Однако ж собрать яблоки можно было только в конце лета, обязательно срезая с дерева заговорённым серпом, потому как опавшие или сорванные они становились угощением нечистой силы и ядовитыми для простого человека.

Дагмара вздохнула, подойдя к лесу, поклонилась ему, прося о защите. Чуяло сердце – не лучший сегодня день, чтобы через болота идти, но с матушкой не поспоришь. Благо день выдался погожий – авось и не случится ничего дурного.

Казалось, Дагмара каждую кочку на этих болотах знала как пять пальцев своих, ведь часто ходила сюда за клюквой, но на самом деле сердце каждый раз то замирало от страха, то начинало быстро-быстро биться, стоило лишь померещиться, что нога с твёрдой земли соскользнула. В каждой семье была история о том, как однажды родственник не вернулся с болота – никому не хотелось превратиться в новую историю. Кто-то, как Дагмара, просто был достаточно храбр, чтобы приблизиться к топи, других же приводила к ней нужда.

Выдохнуть удалось только по другую сторону болота. Некоторое время девушка просто стояла, радуясь вновь обретённой почве под ногами. Над головой встрепенулась, перелетая с ветки на ветку, пичужка. Дагмара тряхнула головой, перекинула за спину косу и начала высматривать ориентир – расколотое молнией дерево. За ним начиналась едва заметная тропинка. Длинная, петляющая, но никто не рисковал искать новый путь, когда есть верный старый.

Дагмара присела на пень. По дороге она собрала горсть дикой малины, которой теперь решила перекусить. Впереди было ещё одно болото, меньше предыдущего. Только вот путь по нему был сложнее, почти без кочек, – приходилось балансировать на поваленных деревьях, стараясь смотреть на ствол, а не на чёрную топь. Зловонную, жадную, зыбкую массу.

А вскоре за болотом начиналась поляна, где росли искомые деревья. Золотистые наливные яблоки словно сияли на солнце. Душистые-душистые – казалось, если долго под яблонями стоять, голова кругом пойдёт.

Дагмара начала искать ветки, до которых могла достать. Она по деревьям лазать умела, но неудобно это делать с серпом и корзиной, да и уже немало яблок на земле лежало. Они манили гладкими блестящими бочками без единой вмятины, без малейшего пятнышка. Нечистых помыслов люди собирали их, чтобы недругов своих отравить, поэтому у честно собранных яблок всегда оставляли веточку со срезом.

Дело шло бодро: остро наточенный серп с лёгкостью перерезал тонкие ветки – корзина быстро наполнилась до краёв крепкими, крупными плодами. Дагмаре было наказано собрать столько, сколько получится унести, то есть полную корзину, даже серп некуда примостить. Девушка со вздохом связала уголки льняной салфетки, что укрывала дно корзины: очень просто растерять верхние яблоки, если скакать по кочкам. Но даже с такой предосторожностью было неспокойно.

Солнце уже начало свой неспешный путь к древесным кронам. До заката ещё далеко, однако как бы по второму болоту не пришлось на ощупь пробираться.

Подняв голову, Дагмара подставила лицо тёплым лучам. Хорошо было здесь, на поляне. Можно ненадолго представить себя свободной: ни матушкиной воли, ни жениха, что насильно мил сердцу стать должен. Только тепло, ласковый ветерок и сладкие яблоки – Дагмара не удержалась, одно срезала, чтобы здесь и сейчас съесть. Ибо когда ещё выпадет такой шанс? А из собранного ей ничего не достанется. Ещё она собрала немного трав целебных. Такие росли не только на здесь, но кажется, что именно эти были самыми действенными и дольше сохраняли полезные свойства.

Прижимая к груди корзину, Дагмара переступила на дерево. Оно давно уже валялось и доверия совсем не внушало, но иного пути, видно, не имелось. Да и ведь по пути на поляну ничего не случилось…

Только вот тогда Дагмара была на одну корзину яблок легче – на середине ствола старая, трухлявая древесина внезапно проломилась. Мгновение – и ноги Дагмары погрузились в топь. Она знала: попав в болото, надо как можно меньше двигаться. Девушка попыталась схватиться за остатки ствола, но тот лишь ломался, оставляя в руках труху. Зловонная жижа жадно поглотила всё: отброшенный серп, яблоки, не нашедшую спасения Дагмару. И только обломки дерева остались как след о случившемся несчастье.

* * *

Яркие костры и задорно помигивающие болотные огни озаряли праздник окончания лета, на котором собралась вся нечисть окрестных земель: и водная, и болотная, и полевая, и лесная. Все они пели, танцевали и просто весело проводили время.

Удалой парень со светлыми и кучерявыми, как барашки на волнах, волосами отошёл в сторону от общего веселья, желая отдышаться немного. Он всегда любил покрасоваться, а ныне и вовсе отплясывал, как в последний раз, на радость русалкам да полудницам. И, конечно, жене-водянице. Но всё же не место водяному у костра: прохлада водных глубин в разы роднее.

Лешко втянул ночной воздух. Уши, что своим видом напоминали плавники, дрогнули, выдавая интерес. Водяной почувствовал рядом оберег, отгоняющий нечисть, но не почувствовал присутствия живого человека. Занятное преимущество морского царя, что также свойственно братьям его – лешему, болотнику и полевику: в отличие от обычной нечисти, они могли чувствовать обереги, но те против них были почти бессильны.

Полагаясь на чутьё, Лешко нашёл тело девушки. Уже мёртвой, а потому оказавшейся близ болотного города. Лешко опустился рядом на корточки, нащупал под её рубахой оберег и снял: теперь девушке от такого только вред будет. Он сжал руку – зачарованный камень мутной водицей просочился между пальцев, оставив о себе на память только шнурок.

Лешко приманил к себе болотный огонёк и задумчиво присмотрелся к девушке, повертел милое, но посеревшее личико. Она умерла не так давно и не успела ещё стать мавкой. Это натолкнуло его на мысль.

Лешко резво вскочил на перепончатые ноги и поспешил обратно на праздник, дабы найти там братца-лешего. Коли он согласится, что затея хорошая, то и со смертью договориться получится.

– Ты посмотри, какая девка-то! – нахваливал Лешко находку, подводя к ней Иринея. – Коса как земля, да длинна, да тяжела! Зелени добавим, будет совсем красота. Я веки ей поднимал – глаза у неё тоже зелёные, что ряска. Точно Калисту по душе придётся.

– Была бы душа, пришлась бы, – усмехнулся в бороду леший, тоже к девушке присматриваясь, – а так – не уверен я. Сколько ни пробовали, а всё безрезультатно.

– Полно тебе, Ириней! Даже у прошлого хозяина душа нашлась, а нынешний всяко мягче него. Надо хоть попытаться. Не получится – тогда и продолжим думать.

– А согласится ли она? Не верится мне, что человеку по душе может болотник прийтись. Как можно научить любить того, кто тебе не по нраву? – поделился он сомнениями.

– Не согласится так не согласится, – пожал плечами Лешко. – Судьба её уже связана с болотом – она отсюда не денется, а мы от отказа её ничего не теряем. С мавками мы пытались уже, поэтому можно почти человеком оставить.

Ириней почесал бороду, обдумывая слова брата, а после согласно кивнул и наказал ждать здесь, покуда он за сестрой сходит. Кто, как не богиня смерти, может сохранить целой ту тонкую нить, что ещё связывала душу девушки с миром живых, не дав претерпеть изменения? Хотя богиня – громко сказано. Так называли её люди. Ещё называли прекрасной, белолицей, с волосами, что вороново крыло. На празднике она, как никто, была подобна человеку.

– Мара, сестрица, ну, подсоби – чего тебе стоит? – с задорной улыбкой спросил Лешко.

– Лех, с какой же милости я должна возвращать ей жизнь? – Мара вскинула бровь, не представляя, почему кто-то должен стать для неё исключением. Пусть даже по пути Ириней ей всё уже объяснил, хотелось послушать и второго брата.

– Ты ведь тоже хочешь, чтобы братец Калист перестал быть таким букой! Буки у нас и без него имеются. Человеческих девок мы ещё не пробовали, а тут такой шанс дивный. Дурное дело – упустить его. В конце концов, что мы теряем? Получится – благо, не получится – будем дальше искать. Я не прошу навсегда сохранять жизнь, просто дать время на выполнение договора.

– Эх, не верю я в эту затею, – вздохнула Мара. – Но если не попытаться, то точно ничего не выйдет. Ей повезло, что сегодня чёрная луна.

– Спасибо, сестрица! Я знал, что на тебя можно положиться! – воскликнул Лешко и, обняв Мару, расцеловал на радостях в обе щеки.

Мара недовольно скривилась и попыталась оттолкнуть от себя слишком прилипчивого братца. Даром что ныне водяной был младшим в их разнородном семействе, но давно уже пора научиться держать себя в руках.

– Всё-всё, хватит. Лучше пока отнесите её под яблони, а я скоро подойду.

Лешко свистнул, и словно из-под земли возник огромный летающий сом. Братья переложили на него девушку да сами уселись. Целью их была та самая поляна, что продолжала манить людей, несмотря на опасный путь к ней. Ночь новолуния совсем темна, поэтому рядом кружили болотные огоньки, позволяя не сталкиваться с ветками.

Сом опустился близ деревьев. Лешко соскочил вниз, не дожидаясь, пока рыбища ляжет на землю, а вот куда более терпеливый Ириней слез осторожно, после чего аккуратно снял девушку. Она в самом деле была симпатичной и вряд ли сильно старше восемнадцати – жаль, что умерла молодой, но среди нечисти и не таких видали. Гибли и младенцы, и малые дети, мужчины и женщины, здоровые и больные, от мала до велика – в этих местах находилось место всем, кому не нашлось в мире живых.

Рядом тихо опустился грифон, Мара легко соскользнула с его спины. В руках у неё был серп, что слабо светился, словно сам являлся луной. Она подошла к девушке и махнула рукой – в воздухе, едва светясь, проявилась тонкая нить. Мара подняла с земли одно яблоко, а второе срезала с ветвей, оба плода рассекла напополам и соединила половинки, что были для людей как жизнь и смерть.

– Я могла бы дать ей только месяц, но, зная Калиста, не хватит… – Мара вздохнула, ощупывая нить. – Если подсобите, получится три. Был бы тут ещё Витус…

– Братец, как всегда, в делах, даже на праздник не пришёл, – запричитал Лешко, за что получил слабый подзатыльник от Иринея, который считал, что водяному, наоборот, не хватает ответственности в работе. – Ладно-ладно. Три месяца всяко лучше одного. Если их не хватит, то, думаю, и четыре не помогут. Наши силы всегда к твоим услугам, сестрица! – воскликнул он с шутливым поклоном.

– Кто ещё кому услугу делает.

Больше обращать внимания на ёрничание Лешко Мара не стала. Между пальцами зажав нить, тем самым выделяя натянутый участок, она обрезала её – и тут же зажала концы половинками яблок. В то же мгновение три потока прошли через грудь девушки: чёрный, словно сама ночь, зелёный, как листва, и мерцающий в свете огоньков, будто вода. Мара произнесла заговор, а когда закончила, на месте разреза появился узел.

– Теперь нужно оставить её здесь на три ночи. Лучше быть рядом, когда она очнётся, чтобы объяснить происходящее. Лех, раз затея твоя, то и наблюдать тебе. – Мара строго посмотрела на брата, который с беззаботным свистом отвёл взгляд. – Лех… – с нажимом протянула она.

– Хорошо-хорошо, я прослежу, – согласился он, отмахнувшись. – А теперь давайте вернёмся на праздник. Как бы Калист нас не хватился.

– Если бы Калиста правда могло наше отсутствие взволновать, с девушкой сейчас не пришлось бы возиться, – с печальным вздохом возразил Ириней. – Но Стефанию твоё отсутствие обеспокоить может, потому правда лучше вернуться.

Мара напоследок кинула взгляд на девушку. Ни один бог не ответит, кем её теперь считать: силой Мары у неё сохранился человеческий вид и человеческая душа, но на самом деле она была мертва; в глазах людей – самая настоящая нечисть, в глазах нечисти – человек. Незавидная участь, но для всех троих важнее был брат, чем очередная утопленница.

Проснувшись, Дагмара поняла, что лежит на земле. От ночного холода тело ощущалось слегка онемевшим и не слушалось. Она села. Странно, что одежда была такой грязной. Ещё страннее, что она уснула под яблоней, а рядом не оказалось ни корзины, ни серпа. Неожиданно ей стало очень страшно. Дагмара даже не обратила внимание на тонкую улыбку молодой луны, что смотрела с неба, а ведь уходила она в день новолуния.

«Матушка сказала до темноты вернуться… Ох, попадёт мне за то, что слова не сдержала».

Матушка человеком была хорошим, но очень уж строгим. Настолько, что Дагмара ни секунды не сомневалась, что надо поторопиться домой, несмотря на темноту. Сейчас ей куда страшнее было ещё дольше оставаться на поляне, ещё сильнее задержаться в лесу, чем в потёмках идти через болота. А ведь раньше она всё равно предпочла бы дождаться утра… Только ли страх так сильно повлиял на здравомыслие?

Дагмара вскрикнула, когда рядом вспыхнули огни, и со всех ног помчалась с поляны. Нет-нет-нет, она не может больше оставаться в этом жутком месте! Казалось, что из кустов и древесных крон неотрывно следит множество глаз, что тени шепчутся за спиной, а крючья чьих-то рук-ветвей жаждут схватить.

Она была так поглощена страхом и бегом, что не заметила, как преодолела болота, как порвала местами юбку, напролом прорываясь через кусты, как покинула лес. Дагмара не чувствовала ни усталости, ни боли. Она замедлилась, только когда заметила впереди тёмные, спящие дома.

Девушка выдохнула облегчённо, почувствовав себя лучше среди людей. Теперь всё будет хорошо. Она в безопасности. Утром ждёт трудный разговор, накажут за то, что вернулась поздно и с пустыми руками, но это неважно.

Стоило Дагмаре подойти к домам, как собаки подняли вой. Жуткий, тревожный, словно силу нечистую почуяли. Очень скоро разбуженные люди начали выглядывать из домов. Девушка тоже не понимала, что происходит, ей снова стало очень страшно, и она поспешила к дому.

– Прочь от домов наших, нечисть! – воскликнула женщина и выплеснула содержимое кувшина.

Дагмара вскрикнула и зашипела: кожу нестерпимо жгло в местах соприкосновения с жидкостью, что так знакомо пахла яблоками. Вооружённые оберегами люди начали обступать Дагмару, собаки продолжали выть, бабки, будто в унисон, шептали заговоры. Острая боль пульсировала в голове, тело била сильная дрожь.

– Что… Нет! Почему вы… Это ведь я!.. – пыталась докричаться до людей Дагмара, но голос её тонул в общем шуме.

Она испуганно металась, не зная, куда деться. Решила показать людям оберег, чтобы доказать, что она своя, но поняла: его нет. Оставалось одно – убежать обратно в лес.

Дагмара прорвалась сквозь сжимавшееся кольцо людей, стиснув зубы от боли после соприкосновения с оберегами. Она обернулась лишь раз, чтобы бросить взгляд на тех, кого знала, с кем всегда старалась быть вежлива и мила и кто сейчас гнал её, будто воплощение зла. Почему? За что? Неужели за время её отсутствия что-то могло измениться столь сильно?

Страшный вой и гул ещё долго стояли в ушах, даже когда Дагмара убежала достаточно далеко и снова скрылась от мира людей среди деревьев. Девушка неслась, не разбирая дороги, не думая об опасности, что таил лес. Она споткнулась, запутавшись в собственных ногах, и обессиленно рухнула на землю, ободрала ладонь, когда попыталась ухватиться за дерево, больно ударилась коленями – и разрыдалась.

Дагмара пыталась вытереть слёзы, но только растирала по щекам грязь. Она не понимала. Просто ничего не понимала: «Что случилось? Как теперь быть? Если попытаться вернуться утром, что-то изменится? А если нет? Куда тогда податься?»

Лица людей слились в памяти в единую массу, полную страха и злобы. Сейчас Дагмаре казалось, что она видела там и своих родителей, настроенных столь же враждебно, как и все.

«Меня не узнали? Но даже будь оно так, разве это повод гнать? Почему вдруг подняли шум собаки? Почему причиняли столько боли обереги?» – задавалась вопросами девушка.

Горло её сдавило от рыданий, что постепенно переходили в тихий скулёж. Дагмара была так вымотана страхом, бегом, болью и долгими слезами, что сама не заметила, как уснула.

Наступила третья ночь – то самое время, когда найденной девице пора бы очнуться, поэтому Лешко решил возвратиться на поляну. Главное было сделать это раньше сопричастников, чтобы не пришлось выслушивать нотации на тему собственной безответственности. Вообще-то, Лешко был достаточно предусмотрителен, чтобы оставить наблюдать русалку, наказав ей оповестить своего правителя, если девушка вдруг очнётся! Только вот…

– Ох-х… – Лешко присвистнул, увидев, что под деревом никого нет.

Сверху послышалось шевеление. Подняв голову, Лешко заметил деву, что сонно потирала глаза. Ну конечно! Русалке стало так скучно наблюдать за едва ли живым телом, что она просто уснула, а теперь растерянно смотрела на водяного, спросонья не понимая, что стряслось и почему синюшные губы так странно скривились.

– Что-то девка наша слишком живой получилась, – обречённо вздохнул Лешко, потирая затылок.

Недоглядела, конечно, русалка, однако спрос будет с него. Потому как с самого начала следить, особенно на третью ночь, должен был именно он.

– Извините… – робко пробормотала русалка, на что Лешко только махнул рукой.

– Да ладно, сам виноват, что не углядел. Можешь быть свободна.

Махнув на прощание, Лешко отправился к ожидавшей вестей родне. В своей оплошности в любом случае признаться придётся, ибо спрятать тело гораздо легче, чем скрыть его отсутствие, а в поисках шатающихся по лесам девиц его конёк – горбунок.

«И чего ей под деревом не сиделось? Всё равно её место теперь на болотах. Но мы бы узнали, приди она туда…»

Даже Лешко хотелось иногда просто вздыхать с удручённым видом оттого, как много бывает от людей мороки, а ведь одни из самых значительных проблем, связанных с ними, были заботой отнюдь не его, а брата Калиста. Может, именно поэтому у него был всегда столь хмурый и уставший вид?

– Что-то ты подозрительно задумчив, Лех, – с раздражающей проницательностью сказала Мара вернувшемуся братцу.

– Ну, как бы сказать…

– Лех? – Мара прищурилась, предчувствуя проблемы.

– Она успела уйти, – признался он и вскрикнул, когда сестрица цепко схватила его за ухо и потянула.

Сидевший рядом Ириней только покачал головой. Он как чуял, что всё так обернётся, потому и заранее попросил лесавок далеко не разбегаться – точно знал, что придётся отправить непоседливую, везде поспевающую ребятню на поиски.

Глава 2. Выбор есть, но дело гиблое

Суета в деревне не могла не привлечь внимание того, кто в силу природы своей решил понаблюдать за происходящим со стороны. Не было никакого желания попасться под горячую руку, пусть даже ему это не навредит. Странно смотреть на то, как люди с необычайным единодушием ополчились против простой девушки. Но простой ли? Кажется, дело было не только в грязном, словно после купания в болоте, одеянии. Витус видел обычного, до смерти перепуганного человека, но вместе с тем ощущал нечто знакомое – отпечаток леса и вмешательство сестрицы. Да и то, как реагировала девушка на обереги, выдавало в ней связь с нечистью.

Витус уже подумывал о том, как бы помочь ей, но девица и сама смогла вырваться из людского кольца. Деревенские успокоились, только когда поняли, что ночная гостья не собирается возвращаться, однако сон ещё долгое время не шёл к ним. В одних домах зажигали свечи и сновали по комнатам, в других – обсыпали пороги защитными смесями.

Витус поморщился, почувствовав горький запах сжигаемых трав. Он решил последовать за девушкой: всё равно, пусть даже с опозданием, собирался навестить родню в лесу.

Из-за того, что бежала девушка явно наугад, пришлось потратить изрядно времени, чтобы её найти. Всё же Витус – полевик, поэтому в лесу чувствовал себя недостаточно свободно. И когда он нашёл беглянку, та уже уснула, свернувшись калачиком. Склонившись над ней, когтистой рукой Витус осторожно попытался убрать с лица девушки растрепавшиеся волосы, оттереть с щеки грязь. Полевику показалось, что для обычного человека девушка слегка прохладная, но, может, тому виной был сон на улице?

Рыжий хвост дёрнулся, когда рядом раздались шорохи. Впрочем, бояться было нечего: для нечистой силы нет опасности в лесу, кроме неугомонных героев, но в такой час спят даже они.

Витус обернулся и увидел удивительно юрких детей лешего. Сероватые, с ветками-рожками на теле они смотрели на него глазами, полными любопытства. Старший, лешачонок, подошёл ближе, пристально посмотрел на девушку и кивнул остальным.

– Это она, – подтвердил он и перевёл взгляд на своего дядю: – Тятя сказал, мол, девушка пропала, вернуть надо поскорее, покуда люди не добрались, худо не сделали.

– Люди бы не добрались, не доберись она до них сама, – пробормотал Витус, беря девушку на руки. – Тогда ведите, донесу пропажу.

– Спасибо, дядя Ви-и! – пискнула маленькая лесавка. Похоже, её больше всего занимал вопрос, как быть с девушкой, если поднять её никому из ребятни не под силу.

Витус не представлял, что может связывать лешего с человеческой девушкой, но ещё больше он удивился, когда обнаружил в его доме Лешко и даже Мару. Сестрица выглядела смурнее обычного, особенно когда поглядывала на водяного, который в такие моменты старательно отводил взгляд. Стало очевидно: в деле замешаны все трое. Для полноты картины не хватало только братца Калиста, но ему уж точно нет дела до человеческих девушек.

– Тятя-тятя! Мы нашли! – радостно галдели лесавки, дёргая Иринея за рукава.

Он добродушно усмехнулся, похвалил детей, потрепав их по непослушным волосам, и отпустил. После жестом предложил брату переложить всё ещё спящую находку на скамью.

– Что же такое интересное тут у вас происходит? – поинтересовался Витус, присаживаясь к родственникам за стол.

Руфь – кикимора болотная и супруга лешего – тут же подала ему чарку с настойкой из шишек. Витус кивком поблагодарил миниатюрную расторопную хозяюшку, чьи длинные зелёные волосы как всегда были украшены лесными растениями. Позаботившись о госте, она ушла осмотреть да привести в порядок девушку. Даже если ей, как мёртвой, раны более не страшны, не стоило их оставлять без внимания.

Ириней вздохнул и, неспешно прочёсывая пальцами зеленоватую бороду, пересказал случившееся три ночи назад. Упомянул он, конечно, и о том, что следить за девушкой поручили Лешко, с чем тот успешно не справился. Водяной на это только развёл руками, не видя особой проблемы, ведь по итогу всех нашли, всех вернули.

– Тогда понятно, почему люди так отреагировали. Видать, они видят в ней мертвеца.

– Она и до людей добраться успела? – удивилась Мара и снова потянулась к уху Лешко. – Лех, ты понимаешь, что её там и убить могли? Совсем. Тогда даже я была бы бессильна.

– Ну убили бы и убили. Мало ли девок в болоте тонет? – недоумевал он, уворачиваясь от руки сестрицы. – Нашли бы другую, да и её бы подняли.

– Ты не забывай, что для такого ещё чёрная луна нужна, а в идеале – созревшие, не опавшие яблоки. И чтобы после смерти не прошло слишком много времени. Нам просто повезло, что в этот раз все условия сошлись.

– Раз повезло, то остальное сейчас неважно. Мара, не будь такой занудой! – отмахнулся Лешко и пригубил из своей чарки.

– Ладно, пока она спит, мы больше ничего сделать не сможем. Лучше расскажи, Витус, как дела твои? Как обстановка? – поинтересовался Ириней.

– Пока спокойно. Герои на полях припаханы, так что со скуки досаждать не спешат. На земли наши покушаться никто не планирует. Тишь да благодать. Только вот… – Витус слегка нахмурился, – довелось мне услышать, что на востоке ищут кузнеца, который сможет починить один меч… То ли просто старый, то ли зачарованный. Не нравится мне это – лучше будет проверить. А вы как поживаете?

– Коли земли наши никого не интересуют пока, то и у меня всё спокойно, – кивнул Ириней. – Да и в лес пока с намерениями злыми не заявляются. Как раз есть время вооружение обновить… Если бы только в нём никогда на было нужды…

– О! О! А у меня поинтереснее будет! – Лешко, кажется, готов был выскочить из-за стола, настолько не терпелось поделиться. – Я вот почему не уследил? А я с торговцами договаривался! Я такую бумагу за морем нашёл… Очень кстати у нас тут придётся: сырость ей совсем нестрашна. И чернила у них тоже дивные – как застынут, так, сколько ни поливай, не расплывутся. Осталось только решить, как и куда поставки вести будем, тогда совсем чудно станет. Но это мне уже с Калистом обсудить надо.

– Что ж, думаю, находка и правда хороша. А твои, сестрица, дела как?

– Обычно, – пожала плечами Мара. – Покуда есть жизнь, будет и смерть. И дело для меня. У отца тоже всё хорошо, только сетует, что дети почти не навещают.

На этот раз взгляд отвели все братья: с Кощеем постоянно виделась только Мара, а у остальных то не находилось времени или желания, то просыпалась обыкновенная лень. Впрочем, все, кроме болотника, навещали родителя не так уж редко, а вот когда это в последний раз делал Калист, никто вспомнить не мог. По этому поводу Кощей был особенно раздосадован: сам на болота явиться он не мог, а способа заставить болотника прийти в гости пока найти не удалось.

Тем временем в дверном проёме появилась Руфь и пальцем поманила всех к себе:

– Просыпается, кажется. Ворочаться начала, – пояснила она.

Дагмара снова пребывала в растерянности. Она точно помнила, что упала и, похоже, уснула в лесу, но теперь отчётливо чувствовала под собой доски скамьи. К тому же она была чем-то укрыта, а под головой её лежала пахнущая травами подушка. Да и сам воздух впитал в себя запах дерева, а не леса. Прямо как в доме каком.

На мгновение девушке показалось, что всё произошедшее было не более чем сном, что на самом деле она собрала яблоки и вовремя вернулась домой, а потом просто увидела кошмар. Однако боль в коленях и саднящая ладонь упорно сообщали, что ужасная ночь совершенно реальна.

Дагмара поморщилась, нехотя открыла глаза и – взвизгнула, увидев прямо перед собой ухмыляющегося старика с длинной густой бородой. Старик рассмеялся и отпрыгнул назад, но тут же был схвачен за шиворот красивой, статной женщиной с распущенными чёрными волосами до пояса. Стоило ей встряхнуть старика, как тот обратился парнем с голубоватой кожей, поблёскивающей будто мокрая чешуя. Дагмара спешно села, отползла, упёрлась спиной в стену и затравленно посмотрела на стоявших рядом людей. Людей ли?

Только женщина в красном платье выглядела неотличимой от человека. Помимо мо́лодца-старика, рядом обнаружился мужчина, в чьей странного цвета бороде, похоже, запутались листья. У него был добрый взгляд и кожа землистого оттенка. Ещё недалеко стоял мужчина помоложе – рыжий, с васильковыми глазами, но также с небольшими рогами и рыжим же хвостом. Страннее и страшнее – хотя, казалось бы, куда уже? – стало, когда Дагмара заметила, что комнату освещают огоньки, очень похожие на болотные. Как бы не занесло её в логово нечисти… Хотя принимали тут всяко лучше, чем среди людей.

Знать бы ещё, как в такой ситуации вести себя. Попытаться убежать? Поймают, да и куда? Некуда Дагмаре возвращаться. Оставалось только обуздать страх и попытаться узнать, как она здесь оказалась и чего от неё хотят. Неспроста же в дом принесли.

– Эм… З-здравия доброго, – робко пробормотала она. – А… Эм… Что произошло?

– Ты умерла, – без долгих раздумий, не попытавшись подобрать слова помягче, ответил кучерявый мо́лодец, за что получил от остальных неодобрительные взгляды.

– Как это… умерла? – в недоумении повторила Дагмара.

Ей было не очень хорошо, но всё же она чувствовала себя живой. Не то чтобы она знала, как чувствуют себя мертвецы, просто не заметила в себе никаких изменений. Кроме той болезненной реакции на обереги…

«Неужели правда мертва? Я больше не человек?» – Дагмара скривилась и схватилась за голову. Она вспомнила: как шла через болото, как предательски разломилось дерево, как её затянула топь.

– Ну, такое случается, – пожал плечами мо́лодец. – Впрочем, нельзя сказать, что ты совсем мёртвая. Ты нам нужна, поэтому мы сохранили тебе человеческий облик.

Дагмара нахмурилась. Ситуация становилась всё непонятнее.

– Я не понимаю… Как это мёртвая, но не совсем? И для чего я вам?

Похоже, синюшный парень был тут самым разговорчивым, но мо́лодцу не дал ответить хвостатый, зажав ему рот и шикнув на него. Тот, что с бородой, покачал головой и предложил:

– Почему бы нам не познакомиться для начала? Меня зовут Ириней. Я – леший. Сейчас ты находишься в моём доме. А это, – он кивнул в сторону женщины, что с любопытством то и дело заглядывала в комнату, – Руфь, моя жена, болотная кикимора.

Растерянно кивнув, Дагмара ещё раз посмотрела и на Иринея, и на Руфь. Если принять во внимание сказанное, то теперь казалось, что они выглядят слишком… обычно? похоже на людей? Ей доводилось слышать о лешем и кикиморе, но описывали их совсем не так. Разве что о бороде и украшенных растениями зелёных волосах точно не соврали.

– Я представляла вас иначе, – призналась зачем-то девушка. – Ах, да, меня зовут Дагмара.

– О, почти как сестрицу! Ай! Ну не снова же за ухо! Да, к слову, я Лешко, водяной, – представился он и отвесил шутливый поклон.

– Мара, – коротко и с кивком сказала женщина, отпустив «рыбье» ухо. – Я тебя и сохранила.