Kitabı oxu: «В поисках себя»
Предисловие
Никому не дано выбирать себе родителей …
Где и кем родиться. Дети не могут ничего с этим сделать…
Все, что мне пришлось увидеть и почувствовать, я делала всегда ради других, не принимая во внимание себя. Думала: если стану лучше, он меня заметит. Хотя бы посмотрит, и я не буду больше лишь… помехой.
Больше! Больше усилий!
Бег по домашней тренировочной площадке всегда освежал голову и помогал привести мысли в порядок.
Фух, лучше!
Стоит забыть про усталость и приложить больше усилий. Намного больше.
– Хааа!
После продолжительного бега легкие начинают нещадно болеть, но останавливаться нельзя. Необходимо продолжать дышать, несмотря на боль. И бежать. Новый круг.
Быстрее! Чтобы стать лучше. Еще лучше!
Ноги не слушаются, но девочка силой воли заставляет их передвигаться. Быстрее, быстрее. Легкие горят огнем.
Нужно исполнить долг перед семьей. В каждой семье есть своя иерархия. Я старше, но не лучше Его. При случае, всегда выберут именно Его. А я? Никто. Снова и всегда.
Вокруг мелькают деревья и несколько хозяйственных деревянных построек, вокруг них – высокий каменный забор. Песок под ногами не давал сосредоточиться на мыслях, приходилось прикладывать усилия, чтобы двигаться.
На площадке показалась знакомая макушка с торчащими коричневыми волосами. Ему всего восемь лет. Младше девочки на два года. Но для семьи он уже является большой ценностью, гением в самосовершенствовании* для своего возраста
(Самосовершенствование – совершенствовать и закалять себя) – процесс улучшения здоровья, увеличения продолжительности жизни и усиления могущества. Это достигается путем совершенствования духовной силы и тренировок в мистических и боевых искусствах. Во многих новеллах конечная цель самосовершенствования – стать бессмертным или богом.)
Меня всегда ругали за жадность и неполноценность. Они правы, у “вещи” не может быть своих желаний, стремлений и амбиций. Я не прошу многого. Но я слышу их…Они тянутся за мной…
Мальчишка повернул голову в сторону девочки лет десяти, своей сестры, и надменно ухмыльнулся. Она резко развернулась и направилась к дому.
Страшные голоса… Повсюду… И даже сейчас: “Это она? Да. Девчонка, что смеет соревноваться с молодым господином. Совсем уже обнаглела, не знает своего места. Как будто хозяин может обратить внимание на такое убожество?”
Вернувшись в свою комнату и переведя дух, девочка направилась в зал для занятий по этикету. Возле двери она услышала смеющиеся голоса и притормозила.
– Бездарность!
– Отброс!
– Чего она хочет добиться?
Учителя никогда бы не посмели сказать подобное настоящей дочери их хозяина. Она не могла подумать, что ее настолько не уважают. Осознание выбило землю из-под ног.
Бежать! Надо бежать как можно быстрее, закрыв уши руками. Не хочу … Я не хочу этого слышать! Он навряд ли так думает… отец, прошу…
Девочка развернулась и со всех ног бросилась по длинным коридорам поместья. За очередным поворотом увидела отца. В панике окликнула и схватилась за его хайфу*.
(Хайфу – вид мужского кимоно)
– Папа… Папочка! Прошу помо…
Но мужчина не дал договорить.
– Тьфу, как же ты бесишь!
Он обернулся. За ним стоял Лили, его любимый сын. Его волосы на макушке по-прежнему торчала в разные стороны.
– Ты не видишь, я разговариваю с сыном? А ты отвлекаешь меня из-за глупостей! Пошла прочь! Я на тебя…
Девочка не могла слушать очередные ругательства. Развернулась и побежала.
Снова вперед. Быстрее, быстрее!
Влетела к себе в комнату и посмотрела в зеркало напротив кровати. Увидела в потухших фиолетовых глазах слёзы. Лицо ничего не выражало, кроме обиды на отца и брата. Девочка наскоро вытерла слезы, откина с лица рыжие взлохмаченные волосы и тяжело вздохнула. Через минуту собралась с духом и вышла из комнаты, чтобы успеть на очередную тренировку.
Я со всем справлюсь! Обещаю!
На тренировочной площадке, во дворе дома, она снова увидела Лили. Ей стало завидно, настолько легко ему даются задания по самосовершенствованию, в то время как ей нелегко освоить даже самое простейшее упражнение.
– Мастер, я когда-нибудь смогу так же?
Девочку терзало беспокойство. Молодой худощавый мужчина в темно-синем хаками* с собранными в хвост длинными каштановыми волосами устало вздохнул и бросил на девочку оценивающий взгляд.
(Хаками – вид мужской одежды для тренировок)
– Да, безусловно, усердие имеет значение, но при этом важно помнить о происхождении самого ученика и о таланте. Без этих двух составляющих простое старание бесполезно, как и в твоём случае.
Этот ответ девочка запомнила на всю жизнь. Он еще долгое время отдавался в сердце тянущей болью.
В накрывшей сознание беспросветной тьме стали появляться вопросы:
Для чего я всё время старалась? Чего я хочу и для чего пришла в этот мир? Мне все твердят, что я не нужна и ничего не добьюсь. Не хочу верить, что они могут быть правы? Ведь я же здесь. Я стараюсь. Я живу.
Стоя посреди тренировочной площадки, она ощутила, как кто-то нежно погладил её по голове. Пришло ощущение, что она может полностью довериться этому человеку. Его прикосновения были полны тепла, а улыбка – словно солнечные лучи. Его образ размыт, но голос принадлежит мужчине. Он протянул к ней свою ладонь.
– Хочешь, я помогу? Ведь ты моя…ня…
– Да, я…
Глава 1
Где я?
Очнувшись, Ирэя увидела перед глазами незнакомый, слегка обшарпанный потолок. Вокруг – темная комната. Из широких окон, занимавших всю противоположную от кровати стену, сквозь порванную бумагу* дул ветер.
(Сёдзи – в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища, перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме)
Всё вокруг казалось ей знакомым, но в то же время чужим, как будто забытым. Может это просто сон? Ирэя попыталась встать, но острая боль пронзила тело.
– Ай!
Девочка откинулась на кровати, на глазах выступили слезы. В груди вспыхнул огонь. Она крепко обхватила себя за плечи, свернувшись калачиком. Начала дышать ртом, чтобы немного унять боль.
Что происходит ? Почему у меня всё болит?
Время пролетело быстро, и уже к обеду боль утихла, а затуманенная голова стала проясняться. Только в районе солнечного сплетения осталось жгучее ощущение.
Полежав еще немного, Ирэя попыталась снова подняться, она знала – лежать вечно не получится. К удивлению девочки тело не ломило как прежде. Ее взгляд упал на истощенные руки и ноги. Сморщенные, сухие, как будто из них выкачали жизнь.
Ирэя испугалась: сможет ли она вообще подняться.
– Что за… ужас со мной произошел?
– Госпожа, если вы проснулись, то, возможно, стоило бы дать о себе знать более вежливо.
Девушка в кимоно светло-салатового цвета бесцеремонно вошла в комнату и подошла к кровати девочки.
Кто это?
– Что еще ожидать от такой грубиянки, как вы? – презрительно произнесла вполголоса служанка, поставив чашу с водой на прикроватный столик. Вода выплеснулась за края.
На лице девочки отразились недоумение и страх.
Почему она так со мной обращается?
Сдвинутые к переносице брови давали понять: ей совершенно не нравится происходящее. Но незнакомка, как будто чувствуя свою власть или безнаказанность, продолжила размышлять вслух, как будто девочки и вовсе не было рядом:
– Почему именно я должна прислуживать этой калеке? У меня и так хватает своих дел, – девушка гневно фыркнула, после чего повернулась к кровати.
– Госпожа, как только умоетесь, вылейте воду в сад. И ждите моего прихода ближе вечеру.
С этими словами она направилась к дверям.
– Стойте, подождите!
Ирэя попыталась понять, что происходит. Ей хотелось узнать, почему с ней общаются столь грубо. Что она совершила плохого, чтобы так расстроить служанку? Каждый её взгляд и жест кричали о ненависти и презрении.
Почему я ее не помню?
Девушка закатила глаза и задержалась у двери, не оборачиваясь на голос.
– Мне некогда! Вы проспали завтрак, поэтому я его вам не подам, придется дожидаться ужина.
– Подождите, но мне важно узнать…, – Ирэя с трудом приподнялась на кровати, опираясь на руки.
– Я сказала: мне некогда! Не отвлекай! – служанка не дала девочки договорить и вышла, захлопнув за собой дверь.
Почему она меня перебила? Это ее привычка или, может быть, я ее все же чем-то обидела? Удивительно! Я совсем ничего не помню. Моя голова совершенно пуста.
Ирэя ещё некоторое время устало смотрела на закрытую дверь, ожидая, что незнакомка вернется в добром расположении духа и поможет ей. Но чуда не произошло.
Девочка огляделась. Комната была небольшой: напротив кровати располагалась раздвижная дверь, поскрипывающая от каждого дуновения ветра. Слева от нее – небольшой столик из потрескавшегося и местами гниющего дерева. Справа – возвышался такой же старый комод. Казалось, что он вот-вот рухнет от любого прикосновения. Над ним висело большое, треснутое посередине прямоугольное зеркало. Некоторые доски на полу и на потолке давно прогнили. В дождливый день комната наверняка утонет в сырости.
Она не придет. Жаль.
Ирэя покосилась на принесенную незнакомкой глиняную чашу с водой, осторожно потянулась к ней, чтобы освежить лицо. Зачерпнув в ладони прохладную воду, преподнесла ее к носу. Вода была мутной с неприятным запахом. Девочка скривила лицо и выплеснула воду обратно.
Ближе к вечеру слабость усилились, и все попытки встать с кровати стали бесполезными. Все силы покинули тело, оставив лишь возможность дышать. Каждое движение – боль. С трудом перевернувшись на другой бок, закрыла глаза и погрузилась во тьму.
***
– М..м..м… так тепло…
Нежась в реке, Ирэя неохотно подняла голову и увидела плывущие по безоблачному небу острова. С них стекали бушующие водопады и орошали землю дождем. Казалось, стоит протянуть руку и можно ощутить мягкость неба. Солнечные лучи нежно ласкали лицо. Сон был настолько замечательный и реалистичный, что хотелось в нем остаться навечно.
– Ааа! – резкая боль пронзила руку и выдернула девочку из мира грез.
– Лежи и не шевелись!
Отец строго посмотрел на дочь, стоя возле двери. Около кровати находился врач и держал девочку за руку, вливая болезненные волны в ее тело. Так он пытался понять уровень внутренней энергия своей пациентки, а также выяснить, сможет ли она продолжить путь культивации.
Ирэя ощутила, как тело постепенно деревенеет, а энергия врача иглами кололо тело изнутри. Два неизвестных человека пугали девочку и вызывали беспокойство. Но тот, у двери, казался родным.
– Ну что? Господин, Ли Сун, она еще может заниматься культивацией? – спросил мужчина, стоя у распахнутых дверей и смотря на девочку с откровенным презрением. От взгляда мужчины у Ирэи кольнуло в груди. В порыве обиды она попыталась вырвать руку у врача.
– Остатки ее энергии можно передать моему Лили? – уточнил мужчина. Высокий, темноволосый, с глубокой сетью морщин вокруг пронзительных зеленых глаз он выглядел старше своих лет. Но даже сейчас ему можно было дать не более сорока. Он смотрел на дочь безразлично, как на вещь на базаре, и принимал решение, стоит ли она затрат. Его собеседник, державший девочку за руку, лишь помотал головой. В его взгляде мужчина увидел ответ, и он ему не понравился. Тело напряглось, как от плохого известия.
Между нами столь малое расстояние, но оно кажется таким непреодолимым. Грустно…
Ирэя молча смотрела на его жилистые сильные руки, скрещенные на груди, и поймала на себе тяжелый взгляд.
– К сожалению, она совсем для вас бесполезна, хозяин, – врач отпустил руку пациентки, после чего взял полотенце и тщательно протер ладони.
– Ее органы повреждены, а сфера полностью разрушена, ей не помочь как культиватору, а уж как бессмертной и подавно. Ее силы для практики как будто специально выпустили без остатка. Хм… предположу, что она нарочно это сотворила, чтобы насолить вам.
Врач потер ладони друг о друга, окинул взглядом лежащую Ирэю и продолжил, обращаясь к господину.
– Похоже, что её рассудок помутился, при проверке я ничего не обнаружил в памяти. Теперь не узнать, по какой причине это случилось.
Господин у двери разочарованно цокнул языком.
– Получается, что до самого конца жизни она будет бесполезной? Впрочем, как и была раньше. Только время и деньги зря убил на неё. Пройдемте за мной, Ли Сун, осмотрите моего сына. Все лучше, чем тратить время на эту бездарность!
С этими словами мужчины покинули комнату. Створки двери сомкнулись с приглушенным хлопком.
После услышанного в душе Ирэи появилось чувство пустоты и неполноценности. В груди все сжалось и сдавило, а их глаз хлынули слезы.
– Я даже не знаю кто "я", и за что меня обижают? Почему все так относятся ко мне? Что я им сделала? Даже мой отец меня ненавидит.
В ее душе бушевали смешанные чувства, начиная от обиды и негодования, и заканчивая желанием перевернуть все вверх дном в комнате , а потом сжечь, чтобы забыть о случившемся навсегда.
Подступающая истерика сдавила виски. Эмоции, тяжелым камнем лежащие на душе, вырвались наружу потоками слез. Горло раздирал крик, ей хотелось размахивать ногами и руками пока силы не покинут. Так ведут себя рассерженные дети, когда не могут совладать с несправедливостью мира.
Солнце уже начало заходить за горизонт, погружая и без того темную комнату в еще большую пучину мрака. За истерикой Ирэя не заметила, как её рука, онемевшая от манипуляций врача, понемногу начала отходить.
Утерев слезы рукавом халата, девочка посильнее закуталась в тонкую простыню, служившую одеялом. Тело дрожало от наступающей вечерней прохлады и безмерной обиды, которую девочка спрятала глубоко внутри.
Чтобы разогнать гнетущее одиночество, она произнесла:
– Так, надо найти свечу или то, чем можно разжечь небольшой огонек.– Ирэя попыталась встать с постели, но вскоре рухнула обратно на деревянную кровать. Голова кружилась, комната танцевала вокруг. – Ай! Теперь шишка появится, – девочка поморщилась и потерла ушибленное место.
Вторая попытка оказалась куда удачнее. Она смогла подняться и медленно пройти по комнате, по очереди проверяя шкафчики и надеясь найти хотя бы огрызок свечи. Проходя мимо ширмы для переодевания, Ирэя заметила в самом темном углу заметно выпирающую часть стены.
Но сил исследовать это место не было. На дрожащих ногах она дошла до кровати и, как только голова коснулась подушки, провалилась в сон.
Дни сменяли друг друга, и так незаметно пролетел месяц.
Ирэя всё время лежала на постели или неспешно ходила по комнате, не обращая внимания на суету за дверью. В последние несколько дней силы еще быстрее стали покидать измученное тело. Девочка не могла даже встать с постели и попить воды. Скудная еда не вызывала аппетита даже и в лучшие дни. Едкие замечания грубой служанки, заходившей в комнату намного реже положенного, не вызывали у малышки никаких эмоций.
Ирэя помнила, как на следующий день после прихода двух мужчин, служанка нехотя пробубнила ответы на ее вопросы. Так она, к своему крайнему удивлению, узнала, что является старшей дочерью местного господина из довольно богатой семьи. Именно он был в ее комнате с врачом. Она не родная дочь хозяйки, но тем не менее кровная сестра младшего господина. Теперь все встало на свои места: если даже служанке позволено так неуважительно с ней общаться, значит у нее далеко не лучшие отношения с родными.
Но была одна странность. Ночью к Ирэе, пока та спала, наведывалась таинственная незнакомка. Она неслышно опускалась на кровать возле изголовья и сетовала на болезненный вид девочки и ее небрежное отношение к своему телу.
Сквозь сон Ирэя каждый раз слышала шепот и жалобные всхлипывания незнакомки. Но никогда не могла дослушать причитания до конца. Девочка решила притвориться спящей, чтобы , наконец, разгадать тайну Нимфы. Так для себя она назвала таинственную гостью.
– Как жаль, что я не могу ничем вам помочь, госпожа, – Нимфа в очередной раз появилась в комнате, бесшумно поставила стул возле кровати и стала молча наблюдать за девочкой. Вскоре тишину нарушили ее причитания.
– Как же вы усердно работали над собой! Днём и ночью тренировались, лишь бы угодить хозяину. Но всё это привело лишь к печальному итогу. Ах, будь у меня больше возможностей… Я бы постаралась, чтобы этого не случилось, – в голосе незнакомки проскальзывала жалость и искреннее сожаление, непонятное для Ирэи.
Слегка приоткрыв глаза и смотря в пустоту, девочка стиснула холодными пальцами верх простыни.
Странно: оказывается меня не только презирают в этом доме, но и… кто-то беспокоится обо мне…
На протяжение недели девочка старалась разглядеть Нимфу, но каждый раз таинственная незнакомка подобно туману рассеивалась во тьме, оставляя после себя лишь легкую дымку и пустой стул. Именно он позволял понять, что все увиденное – не сон, ведь она четко помнила, что не ставила стук к кровати.
В очередной раз постигнув неудачу девочка в сердцах ударила ладошкой по кровати.
– Вот же напасть! Как ей удается так быстро исчезать? Обидно! Я надеялась, что смогу поговорить хоть с одним человеком, который ко мне хорошо относится. Я могла бы узнать что-то новое о себе и о событиях за пределами комнаты.
Через некоторое время Ирэя заметила: после ночных визитов Нимфы самочувствие улучшилось. Но несмотря на прилив сил и энергии, тяжесть в груди не отпускала.
День за днем пролетали в обычной рутине: девочка находилась в комнате, без возможности исследовать двор. Как-то раз, облокотившись о дверной проем, она сидела на пороге и с тоской смотрела на неухоженный двор. Опавшие лепестки камелии летали под легким ветром, путались в пожухлой, давно некошеной траве. Забор из серого камня наступал на ту часть дома, возле которой сидела девочка. Всего пара метров неухоженной травы отделяло от серых мрачных стен.
Ирэя грустно смотрела на полузасохший одиноко стоящий куст. Внезапно голову пронзила резкая боль. Все тело стало деревенеть. Она в панике вскочила и сжала голову руками, стараясь облегчить боль. Пространство закружилось перед глазами. Девочка шагнула назад, в комнату, и ухватилась за комод, стараясь найти опору в безумном хороводе предметов вокруг нее. Через несколько минут шум в голове стал затихать, а сознание проясняться.
Взгляд скользнул по стене и заметил едва различимую квадратную дверцу на расстоянии чуть выше метра от пола. Ирэя аккуратно дотронулась до прохладного металла. Дверца была небольшой, размером и формой походила на поднос, случайно прикрепленный к стене.
Что это? И почему я раньше ее не замечала?
Девочка попыталась открыть дверцу, но пальцы соскочили с едва выступающего от стены края. За час тщетных попыток, Ирэя убедилась, что
своими силами она не справится. Тайник не поддавался.
Вскоре на пороге комнаты возникла горничная. В руках она несла небольшую керамическую миску, наполненную скорее объедками, чем едой, достойной единственной дочери хозяина. Можно было предположить, что прислуга забежала в комнату мимоходом: ее руки едва удерживали различную утварь, предназначенную для уборки.
– Девушка, – вежливо обратилась Ирэя к служанке, не зная ее имени.
– Какая я вам девушка, что за обращение?
Женщина неохотно подняла на девочку возмущенный взгляд.
– Принеси мне лист бумаги и чернила с кистью, – Ирэя проигнорировала едкие замечания.
– Госпожа, вы должны вести себя культурно. Как вы можете обращаться к своей личной служанке так неуважительно?
– Ты меня не расслышала? Принеси мне то, о чём я тебя только сейчас попросила!
Служанка не сдвинулась с места, только с вызовом посмотрела в глаза маленькой госпожи.
–Ты меня поняла? – в голосе девочки заиграли стальные нотки.
Служанка хотела возразить, но от возмущения поперхнулась воздухом, тем не менее удалилась и вскоре вернулась со всем необходимым. Ирэя кивнула в знак благодарности, аккуратно забирая предметы из рук служанки. Взмах руки дал понять, что пора удалиться. Ворча под нос, женщина быстро вышла, громко задвинув за собой створку двери.
Смотря на белоснежный лист бумаги, девочка испытала отчаяние. Ведь она не могла ничего написать, мысли путались и не давали излить себя на бумагу.
– Досадно! Почему я не могу писать? Мне это необходимо, чтобы попросить о помощи Нимфу: она исчезает, как только я хочу с ней заговорить. Написать – единственный способ пообщаться. Но я не могу!
Ирэя разочарованно цокнула языком и упала спиной на кровать.
– Хм… непростая задача.
Повернув голову вправо, Ирея посмотрел на ширму для переодевания и в тот же миг ей пришла новая идея.
Собрав в единый комок все тряпки и ткани в комнате, девочка подложила их под одеяло так, чтобы на поверхности появился спящий силуэт. Для ослабленной Ирэи эта непростая работа давалась с трудом и вызывала тяжесть в груди. Внутри тянуло, особенно при резких поворотах. Мысли девочки все время возвращались к таинственной дверце в стене.
Почему меня тянет к ней? Хочу ее открыть ! Сейчас же! И узнать, что она скрывает. Странно: почему ее никто не заметил раньше? Или заметили…
Когда работа была закончена, она еще раз осмотрела свое нехитрое изобретение и тихо прошла за ширму. Сидеть было скучно. Когда за окном сгустились сумерки, стало клонить в сон. Ирэя прилагала все усилия для бодрствования: щипала ноги, придерживала веки руками и делала из пальцев разные фигуры. Но в итоге всё равно проиграла царству сна, и не заметила, как сидя уснула. Сквозь сон девочка почувствовала, что кто-то аккуратно несёт ее на кровать, стараясь не потревожить.
Вряд ли служанка так будет стараться. Тогда это…
Сон вмиг пропал. Вихрь мыслей отогнал сонливость. В момент, когда Нимфа наклонилась, укладывая девочку, та крепко схватила ее за воротник и сжала пальцы так сильно, что почувствовала боль. Ей не хотелось потерять возможность пообщаться с Нимфой.
Открыв глаза, девочка изумилась ее красоте: пепельные волосы большими локонами спадали на хрупкие плечи и подчеркивали женственные и утонченные черты лица. Лунный свет играл на слегка припухлых блестящих губах незнакомки. Глаза цвета серебра притягивали взгляд. В них отражался водоворот чувств и эмоций: беспокойства, радости, злости и безмерной любви. Все это придавала взгляду силу, перед которой нельзя устоять. Но когда Нимфа заметила открытые глаза девочки, по ее лицу пробежала волна страха.
Нимфа с силой дернулась, чтобы освободиться из цепких пальцев.
– Госпожа, прошу вас, отпустите меня.
Ее голос… Мягкий, ласковый и беспредельно нежный. Через него сочились забота и тепло – чего явно не хватало девочке уже давно. Чувства нахлынули стремительно, и Ирэя горько заплакала, сжав кулак ещё сильнее, до дрожи в пальцах. Она хотела попросить Нимфу о помощи, но от избытка вместо голоса раздался лишь жалобный писк.
– Прошу, помогите! Мне очень надо открыть тайную дверцу
В этот момент девочка наивно верила: Нимфа не навредит. Хотелось, чтобы хоть кто-то был на ее стороне. Ирэя была готова поверить кому угодно и во что угодно, лишь бы не терять ощущение нужности и безопасности. Пусть даже лживое, но такое притягательное.
В голове девочки замелькали вопросы: почему Нимфа никогда не появлялась днём? Почему не помогла? Не наказала грубую служанку? Ведь она видит, как меня тут унижают?
Ирея хотела задать сразу все вопросы, но с губ не сорвалось ни одного слова.
– Простите, госпожа, я не могу, – прошептала Нимфа и ласково поцеловала в лоб. В тот же момент девочка провалилась в сон.
