«Южнорусское Овчарово» kitabından sitatlar
Не забирай меня, эй, ты, слышишь? – валялся в температуре, – кто будет кормить кота? (это тоже был декабрь, за девятнадцать дней до дня рождения, накануне прочитал где-то в интернете, что собака, оставшись в запертом доме с умершим хозяином, начинает жрать его труп через две недели, а кот на второй день; слышишь, скотина, вставай, просыпайся, я покажу тебе, как открывается мешок с твоей сухомяткой, а кран на кухне я заменю завтра же, знаешь какой поставлю? – лапой нажмешь сверху, и все, я потом покажу тебе, не пропадешь, потом тебя спасут, а срать, если я все, можешь где угодно).
рясь, лягухой скакала по расхлябанной
Нет ничего удивительного, когда с тобой случается что-нибудь удивительное.
Хоть в деревне, хоть в городе люди обожают шутить одинаково и цитировать одно и то же, но каждый, конечно, полагает, что именно его шутка свежа, юна, не знавала других пользователей и что именно он у нее единственный автор.
Гроб, хоть однажды постоявший на лыжах, обречен стоять на лыжах всю свою жизнь.
Тимофеевича вышел из себя. Но не настолько, чтобы проклясть грибы. А Валерий Тимофеевич сделал именно это. Человек одиннадцать слышали, как он, потрясая кулаками в направлении леса, трижды крикнул страшное и непоправимое: – Ебаные грибы! Ебаные грибы! Ебаные грибы!
Живет – значит, ему так нравится. Живет – стало быть, не пришло время умирать. А раз не пришло время умирать, значит, надо жить.
Ожидание делалось неприятным, каким-то непомерно раздражающим — как попавшее в дырку от пломбы смородиновое зернышко: вроде и ерунда, но поди перестань шастать туда языком.
Абсолютно сиреневые глаза, транслирующие такую глубинную пустоту, что делалось очень понятно: за этой пустотой стоит самая настоящая бездна.
средь бела дня открыл люк канализации в центральной, благоустроенной части деревни и прямо в голубой рубахе и в галстуке залез туда – с подушкой, одеялом и тарелкой котлет, сообщив подданным, что у него дела.
