Kitabı oxu: «Седина в бороду, Босс… вразнос!»

ГЛАВА 1

Ирина

– Ириска, вот ты где прячешься, – заглянув в свою комнату, заворковала мама, а я хмыкнула и невольно скривилась.

– Мам, мне тридцать восемь, а ты всё ещё называешь меня липучей сладостью, – фыркнула я и, пытаясь нарисовать ровную стрелку, чертыхнулась.

– Ты для меня и в шестьдесят Ириской будешь, – хихикнула мама.

В недрах квартиры что-то громыхнуло, а потом раздался восторженный визг. Мама вздрогнула, украдкой перекрестилась и, юркнув в комнату, прикрыла дверь и привалилась к ней спиной.

У меня даже рука не дрогнула.

– Чур меня, – пробормотала мама и, пытаясь взять себя в руки, криво улыбнулась, тут же прозрачно намекнув: – А вы надолго в гости?

– Мамуль, тут такое дело… – помялась я, ибо сообщать «шикарную» новость в лоб, было чревато. Как минимум инфарктом…

Узнав о «сюрпризе», родительница запросто могла пойти искать святую воду, швабру или кое-что посерьёзней. Надо было срочно менять тему, но к выбору повода для отвлечения я подошла со всей ответственностью. Именно поэтому я не просто привезла сыновей к бабушке, но и сделала вид, что приехала и уеду вместе с этими чертенятами.

Знай мамуля о столь глобальной подставе, возможно, резко прикинулась бы больной. Или вспомнила о срочном деле, желательно на другом конце города, а в идеале в другой области.

Мои размышления прервали очередные звуки погрома, щедро разбавленных визгом и хохотом. Мама охнула и, приложив ладони к щекам, выскочила из комнаты, причитая на ходу:

– Ой, Васенька… они же тебя…

Закатив глаза, я прерывисто выдохнула и, глянув на своё отражение, покачала головой. Да уж… Длительный декрет сказался не только на моих формах, но и на умении преподносить себя. Хотя бы краситься, блин!

Рассматривая кривые стрелки, неестественный пятнистый макияж и ужасно отросшую гриву, даже я не могла бы сказать, что передо мной стоит владелица сети салонов красоты и магазинчиков, торгующих брендовой косметикой.

Запустила я себя знатно, но… Главное – муж у меня золото. Любит, ценит, бизнес в одиночку тянет, пока я наших оболтусов воспитываю. Не, ну «воспитываю» звучит слишком громко. Если не можешь кого-то усмирить, просто возглавь, – чем я и занималась последние семь лет.

В глубине квартиры раздался непонятный шум, а потом мамин возглас, и на этот раз она выражалась более цветасто. Отложив косметичку, я поспешила на помощь, на ходу принимая максимально грозный вид. Иначе никак…

– Ириш, они кота оперировать собрались, – заламывая руки, пожаловалась мама и, указав на зачинщиков беспредела, добавила: – Уже и диагноз поставили. Всенепременный аппендицит, говорят.

– Мам, ты оставила ЭТО включённым? – усмехнулась я, указав на плазму, где с экрана улыбался знаменитый доктор, прославившийся своей уникальной способностью ставить диагнозы по одному лишь взгляду.

– Сериал? – растерянно выдавила мама и, вздрогнув от какого-то шума, доносящегося с кухни, взмолилась: – Ира, ну, сделай же что-нибудь! Они пошли искать, чем его в наркоз погрузить.

Оглядевшись, я заметила обречённого на скорое исцеление кота и, пытаясь сдержать улыбку, пробормотала:

– Ну вот… А я ворчала, что ковёр на стене – это прошлый век и уродство. Пригодился, оказывается.

Мамин кот Васька висел почти под потолком, вцепившись когтями в ковёр и, выпучив шары, тяжело дышал, высунув язык, как собака. Судя по мокрому хвосту и едкому запаху, отреагировал он на происходящее не особо адекватно. Ну как мог… Жить захочешь, не так раскорячишься, и обоссышься, спасая свой…

– Мама, у Васьки двойной аппендицит! – диагностировал появившийся из кухни Вовка и, подметая ламинат длинными полами маминого банного халата, показал мне пластиковый ножик, не забыв похвастаться: – Сейчас мы его спасём. Смотри, как дышит. Наверное, уже в агонии.

– Вова, с чего ты взял, что у него аппендицит? – медленно выдохнув, уточнила я и, присев перед младшим чертёнком на корточки, попыталась забрать орудие лечения.

– Ну вон же, целых два висят, – подсказал старшенький, появившись наперевес со шваброй.

– Саша, это не оно, – покачав головой, выдавила я, пытаясь сообразить, как бы аккуратно провести аналогию между кошачьими бубенчиками и…

– Отойди, я сам знаю, – насупился Сашка, а я поняла, что пора подключать тяжёлую артиллерию.

– Так! Котом я займусь сама, а вы пока, – оглянувшись на побледневшую маму, я медленно выдохнула и, скрестив руки на груди, скомандовала: – Вова, Саша, играем в любимую игру. Кто выиграет, тому подарок.

Без лишних уточнений Вовка рванул к дивану и, сдёрнув маленькую декоративную подушку на пол, лёг и вытянулся. Сашка подошёл к нему, чеканя шаг и, опершись на швабру, замер, глядя в одну точку.

– Мавзолей? – шокировано пролепетала мама, а я шикнула на неё и пошла спасать кота.

Васька наотрез отказывался втягивать когти, и мне пришлось повозиться, чтобы отколупать его от спасительного ковра и спустить на пол. Мяукнув, кот умчался в неизвестном направлении, а я приложила палец к губам и поманила маму на кухню.

– И долго они так могут? – утирая со лба невидимый пот, промямлила мама, а я налила чай и, достав маленькую бутылочку коньяка, щедро добавила в чашки.

Села за стол и, дождавшись, когда мама сделает пару глотков, приступила к главной новости.

– Час у нас есть, а потом… Мам, можно я оставлю мальчишек у тебя?

– Надолго? – поперхнувшись, охнула мама и, заметив моё смущение, вкрадчиво предупредила: – Ириш, я внуков люблю, но не уверена, что…

– Неделя, – понимая, что тянуть дольше некуда, мявкнула я и, предотвращая её «восторги», протараторила: – Мам, очень надо. У меня семья рушится. Выручай.

– Всё так серьёзно? – она нахмурилась и, поджав губы, заворчала: – А я предупреждала. Твой Илюша – паразит такой…

– Мам, не начинай, – поморщилась я и, кивнув в сторону коридора, прозрачно намекнула: – У детей должен быть отец, или… Если что, мы переедем к тебе.

– Ну неделя, так неделя.

ГЛАВА 2

Ирина

Мгновенно сообразив, что к чему, мама всполошилась, подскочила со стула и самозабвенно ринулась спасать мой брак. Отобрав чашку с нетронутым чаем, потянула меня из кухни, деловито бурча под нос:

– Нет, ну так бы сразу и сказала. Развод – это не дело, а детям нужен отец. Тем более, таким детям… Сейчас мы тебя нарядим, нормально накрасим, красиво причешем и пойдёшь охмурять своего Илюшу, иногда не такого уж и гадюшу. Даже спрашивать не хочу, что он натворил, но пусть возвращается в лоно кхм-м… семьи.

– Ну ма-а-ам, – с укором протянула я и, проходя мимо гостиной, замедлила шаг.

Владимир Ильич чудесным образом воскрес, и они с Сашкой катались по полу, рыча и хохоча одновременно. Мама покачала головой и, протяжно вздохнув, пожаловалась:

– Вот и как я с ними справляться буду? Ты была таким спокойным ребёнком, что я и горя не знала.

– А ты тренируй командный голос и не позволяй им манипулировать тобой, – подсказала я и, хмыкнув, добавила: – Манипулируй сама. Обещай им что-то эфемерное или предупреждай о последствиях.

– Но это же не педагогично, – охнула мама и, поправив привычным жестом очки, поджала губы.

– Зато действенно, – отмахнулась я и, напомнив себе, что мама так-то учитель со стажем, терпеливо подсказала: – Замени оценку их поведения чем-то весомым. И, кстати, не включай им агрессивные фильмы или зарубежные мультики. Особенно кото-пёс…

– Ой, – мысленно представив последствия, мама побледнела и, округлив глаза, пролепетала: – А они могут?.. Тьфу, ты. Лучше такое даже не представлять. Какие они у тебя, однако, кхм-м… разносторонние.

В меру своей тактичности мама вложила в последнее слово весь перечень определений, условно допустимых по отношению к непоседливым и, чего уж там, порой неуправляемым детям.

Первый год Саша был примерным карапузом, и муж убедил меня не откладывать появление второго ребёнка. Взвесив все за и против, я решила отстреляться одним долгим, но не разрывным декретом, а в итоге осела дома на целые семь лет.

Для полного комплекта мечтала о дочке, но, когда родился Владимир Ильич, муж успокоил меня, что со временем сыновья станут лучшими друзьями, а о третьем малыше мы можем подумать чуть позже.

Друзьями?! Три раза истеричное Ха! Эти чертенята одинаково успешно воевали до синяков и кровавых укусов и мгновенно объединялись, если дело попахивало родительским гневом. Муженёк благополучно скрывался от этого пиздеца на работе, а я… Постепенно привыкла и даже втянулась, радуясь индивидуальности и взрывному темпераменту сыновей.

Весело! Примерно так я могла охарактеризовать свой декрет, если упустить с трудом сдерживаемый трёхэтажный мат и не очень приличные сравнения моего опыта в материнстве. Но назад не родишь, а из двух полуфабрикатов человека требовалось сообразить что-то более или менее приемлемое в обществе.

Проблемы появились чуть позже, когда мы сменили несколько садиков для Саши, а потом попытались пристроить в дошкольное учреждение Вову.

Воспитатели вешались и бонусом приобретали раннюю седину и нервный тик, психологи крестились и тактично слали нас к специалисту «поопытнее», логопеды начинали заикаться и путать буквы, чужие дети шарахались, родители скандалили.

Устав от этой катавасии, муж развёл руками, а я забрала сыновей домой и посвятила себя их воспитанию в круглосуточном режиме без отпусков, больничных и выходных.

Что имеем в итоге? Дети счастливы, муж доволен, а я… Я превратилась в располневшее нечто и напрочь забыла, что такое любовь к себе. Белка в колесе, – да-да, именно так я себя видела. Очумевшая, измотанная, облезлая белка, несущаяся по кругу с высунутым языком. Зато нервы закалила на славу.

– Ириска, глянь, что я нашла, – выдёргивая меня из потока сумбурных мыслей, окликнула мама и, продемонстрировав нечто цветастое и украшенное рюшечками, заворковала: – Только посмотри, какое миленькое платьице. Твой Илюша с ума сойдёт.

– Ага, всенепременно сойдёт, – пытаясь не скривиться, буркнула я и, заметив на мамином лице досаду, поспешила исправиться: – От счастья, не иначе. А то я всё в джинсах да толстовках, а тут… такая кхм-м… красотень.

– Тебе вечно не угодишь, – раскусив меня с полпинка, заворчала мама и, вернув плечики с платьем на место, достала очередную «красоту», продолжая расхваливать: – А вот это? Красное, яркое, в горошек. А какая манящая вставочка на груди.

– Матрёшка на выгуле, – констатировала я, а мама вздёрнула одну бровь и вздохнула.

– Может, тогда чулочки, юбочку покороче и блузочку попрозрачнее? – в мамином голосе уже слышалась угроза.

– Мамуль, давай я сама, а, – взмолилась я, понимая, что придётся пойти на небольшие жертвы, чтобы ускользнуть отсюда без хвостика из двух чертенят.

Проблемы с мужем и угрозу нашему браку я придумала на ходу, хотя с Ильёй мы действительно последнее время заметно отдалились. Но на встречу с ним я хотела явиться во всеоружии. Последнее время он пропадал на работе допоздна, оправдываясь авралом и предновогодним ажиотажем в нашей нише.

Я охотно верила, понимая, что накануне главного праздника в году большинство девушек и женщин старались не только навести красоту, но и затариться косметическими подарками для своих подруг и родственниц.

Новый год я хотела встретить в кругу семьи, и желательно не с полутрупом своего вусмерть уработавшегося мужа, и поэтому решила облегчить ему нагрузку и помочь разгрести основные задачи.

Собиралась явиться в офис без предупреждения и включиться в работу, по которой соскучилась не меньше, чем по мужу. Предупреждать не стала, даже не сомневаясь, что Илья по достоинству оценит мою самоотверженность, заботу и… любовь.

ГЛАВА 3

Ирина

Мама постаралась на славу, превратив меня в подобие дамы неопределённого возраста, всем своим видом сигнализирующей о женском отчаянии и нерастраченном либидо.

Она правда старалась, но сказать родительнице о своих впечатлениях у меня язык не повернулся. О, этот начёс и виртуозно закрученный пучок! Помню, как мама исполняла нечто подобное для образа школьной учительницы, то есть для себя.

А эта малиновая помада, при определённом освещении отливающая фиолетовым. М-м, красота!

Ох, а эти брови, дорисованные и напоминающие нечто… Хм-м, лучше не сравнивать, иначе рискую приобрести психологическую травму. Хорошо хоть мама не умудрилась их соединить на стыке едва заметного залома на межбровье.

– Не хмурься, вон уже морщинки лезут, – пихнув меня в плечо, заворчала мама и, уперев руки в бока, вкрадчиво поинтересовалась: – Нравится? Я очень старалась, да и косметика столько лет лежит. Не выбрасывать же.

– Мама, а сколько лет она у тебя лежит? – стараясь сдержать эмоции «восторга», уточнила я и, боясь моргнуть, намекнула: – Меня не обсыпет? Как же сроки годности?

– Да ну, ерунда всё это, – отмахнулась мама и, поспешно пряча все свои тюбики и баночки, фыркнула: – Не воняет, значит, можно пользоваться. Да и прошло года три, не больше. Когда на пенсию вышла, почти перестала краситься.

Проанализировав услышанное, я невольно потянулась рукой к лицу, но вовремя себя одёрнула. Мне уже казалось, что под плотной маской дешёвой тоналки кожа стонет в предсмертных судорогах, а ресницы, напоминающие паучьи лапки, грозят отвалиться.

– Я же тебе дарила дорогущую и брендовую, – округлив глаза, хмыкнула я, а мама смутилась.

– Бренды-шмэнды. Ириска, ну зачем мне всё это? Переплачиваем за красивые баночки, а внутри всё одинаковое. Раздарила подругам, а что-то вручила набором моей бывшей начальнице. Она осталась довольна, а я сходила на её юбилей и не ударила в грязь лицом.

– Ну да, ну да… – пробормотала я и, сморщив нос, прерывисто вздохнула: – Зато я сейчас как в грязь лицом окунулась.

– Чего там бормочешь? – прибираясь на туалетном столике, переспросила мама и, пряча плойку в выдвижной ящичек, охнула: – Ой, чуть не забыла! Сейчас мы тебя ещё и украсим.

– Ма-а-ам, может, не стоит, а? – заметив, что именно она достаёт, выдавила я и, криво усмехнувшись, добавила севшим голосом: – Жемчуга – это уже слишком. Да и дорогое… Вдруг потеряю.

– Не спорь, я лучше знаю, – отрезала мама и, достав заветную шкатулочку, многообещающе добавила: – Ещё серьги и браслет наденешь.

Нет, маму я не винила. Гиперопека и условная игра в «дочки-матери» догнала мою родительницу уже в зрелом возрасте. Но уж догнала, так догнала. Поначалу я психовала и дёргалась, а потом поняла, как нелегко ей пришлось.

Отец испарился из семьи и моей жизни, когда я пошла в первый класс. Как любой ребёнок, я искала причины в себе, старалась хорошо учиться и быть примерной девочкой. Да-да, мама не могла нарадоваться моему послушанию и прилежности, но реальной причины не знала до сих пор.

После развода ей пришлось забыть о своих мечтах и амбициях. В первую очередь, она посвятила всю себя моему воспитанию, а в первую очередь содержанию. Разменяв купленную в браке квартиру на скромную однушку, мама растила меня почти в спартанских условиях и, помимо основной работы в школе, хваталась за любую возможность подзаработать.

Так, вечерами я делала уроки на кухне, а в соседней комнате мама подтягивала учеников сразу по нескольким предметам. За репетиторство платили неплохие деньги, но она всегда боялась уйти из школы и упахивалась, порой работая и по выходным.

Зато при поступлении я не знала проблем и не задавалась вопросом, чем буду оплачивать своё обучение, если не пробьюсь на бюджет. Но я же хорошая девочка. Пробилась, конечно же!

А скоплённые деньги мама добавила к вырученным за крохотную однушку, влезла в ипотеку, и мы переехали поближе к центру в жилье попросторнее.

Лишь став мамой, я поняла, каково это – нести ответственность за чадо, благо в родительстве я барахталась не в одиночку.

– Ну всё, теперь точно красота, – оглядев результат своих усилий, довольно проворковала мама и, чмокнув меня в щёку, со знанием дела констатировала: – Никуда не денется твой гадюша.

– Ну ма-а-ам, – с укором протянула я и, вздохнув, улыбнулась: – Спасибо. Побегу, а то…

– Тихо, – перебив меня, шикнула мама и, прислушавшись, таинственно прошептала: – Слышишь, как тихо? Не к добру это.

– Да ну, устали, наверное, – неуверенно выдавила я, но подскочив с банкетки, первой рванула проверять, жив ли кот Васька и как там квартира в целом.

Кто бы сомневался? Сыновья ничуть не устали, просто сменили кхм-м… сферу деятельности. Достав из своих рюкзачков запасы фломастеров и красок, мои чертенята творили нечто невообразимое.

– Мой ковёр, – обречённо простонала мама и, всплеснув руками, покачала головой: – Теперь только на выброс, это же ни одна химчистка не примет. А если и примет, то я разорюсь.

– Не торопись выбрасывать, – тихо подсказала я, наблюдая, как, высунув язык, Вовка сосредоточенно и тщательно обводил очередной цветочек на настенном ковре.

– Бабуль, так намного красивее, – разрисовывая гуашью завитки и листочки, похвалился Саша и, отступив на шаг, полюбовался творением рук своих.

– Вашу ж мать, – пробормотала я и, чмокнув маму, пребывающую в ступоре где-то на пути к этапу принятия ситуации, умчалась в прихожую.

Накинув старенький пуховик с облезлой опушкой, натянула видавшие виды сапоги и, схватив свою сумку, напоминающую баул, выскочила из квартиры. Шмотки я себе могла позволить, причём брендовые и модные, но!.. За модой не гналась уже давно, а все свободные деньги вкладывала в семейный бизнес.

Умостив свою попу в машину, я отшвырнула сумку на соседнее сидение и, выехав со двора, целенаправленно отправилась в ближайший салон красоты. Мой салон! Один из нескольких. Поскорее хотелось смыть с лица опасную «красоту» и переодеться в привычные мне джинсы и безразмерный свитер.

Свидание у нас с мужем будет потом, а пока я ехала отвоёвывать его у своей главной соперницы. У любимой работы…

В салон влетела, на ходу скидывая пуховик и подмигнув администратору, потребовала:

– Девочки, срочно! Красотку из меня сделайте. Только неброско и с волосами поколдуйте.

– Женщина, продуктовый напротив, – смерив меня рассеянным взглядом, хмыкнула девушка.

– Уволю, – пророкотала я и, уперев руки в бока, поиграла своими брежневскими бровями.

Сняв модные очки, администратор пригляделась и, густо покраснев, залепетала:

– Ой, Ирина Борисовна, извините. Сейчас всё сделаем. Девочки, фантомас… ой, то есть, атас!

ГЛАВА 4

Ирина

Сама виновата! В собственных салонах в последние пару лет я появлялась настолько редко, что сотрудницы, которых когда-то принимала на работу, меня почти забыли.

Или я действительно так сильно изменилась, причём не в лучшую сторону, что с порога меня приняли за странную даму неопределённого возраста, зашедшую в салон красоты по ошибке.

Обидненько, однако, но уж что теперь. По правде говоря, мои подчинённые относились ко мне хорошо, а с некоторыми я даже подружилась. Например, красавица Вера, которая в свои сорок с плюсом выглядела просто шикарно, но хвостом не крутила и к делу относилась ответственно.

Со временем я забрала её из салона и определила на место личной помощницы моего мужа. Доверяла ей безоговорочно, впрочем, как и мужу, но подруга помогала Илье, а заодно держала меня в курсе последних событий.

Бизнес у нас был семейный, но изначально, насмотревшись на маму, именно я раскопала востребованную нишу и начала её успешно развивать. Раскрутиться было нелегко, и вложений потребовалось очень много. Вернее все! Всё, что зарабатывала, я вкладывала в дело.

Илья поначалу скептически фыркал и качал головой, а когда ощутил первую крупную отдачу, сам постепенно перетёк на мою сторону.

Бросив бесперспективную должность в логистической компании, заправлял в моей компании всем, что касалось транспортировки и хранения, а позже занял место директора, сняв с меня основную нагрузку по управлению.

Теперь моё детище радовало своими размерами, а конкуренты скрипели зубами, не в силах догнать и встать на одну ступень. Элитная косметика всех брендов и сегментов, салоны красоты, спа-отели, массажные кабинеты, – всё это было раскидано по столице и приносило шикарный доход.

Меня хвалили за хватку и чутьё, но, добившись стабильности, я расслабилась и к тридцати годам вспомнила, что часики-то тикают. Илья тоже настаивал, что нам пора заводить ребёнка, и я спокойно ушла в декрет, а потом ещё в один, ни капли не сомневаясь, что оставляю бизнес в надёжных руках.

Поднимаясь в лифте на нужный этаж, я невольно улыбалась, предвкушая реакцию мужа. Звонить не стала даже Верочке, чтобы заявиться во всей красе и…

Ну не совсем красе… В салоне первым делом с меня смыли художество, сотворённое мамой, очистили, а потом немного напитали кожу увлажняющей маской. Волосы просто помыли и, накрутив лёгкие локоны, оставили распущенными.

Напоследок завершили мой образ сдержанным макияжем, а вот шмотки пришлось надевать свои. Не в маминых же горошках появляться перед мужем и подчинёнными.

На этаже, занятом нашей компанией, царила послеобеденная тишина, и подходя к приёмной, я вспомнила, что так и не поела. Уже строила планы, как мы с Верой попьём кофе, непременно с плюшками, а потом…

За рабочим столом Верочки не оказалось, но из кабинета мужа раздавалась непонятная возня и шелест документов. Заработался любимый, аж про обед забыл, бедненький.

Стараясь не шуметь, я скинула пуховик и, оставив его на диванчике для посетителей, закрыла дверь приёмной на замок. Сразу вспомнилось, как много лет назад мы с мужем хулиганили в кабинете, проверяя на прочность стол, кресло и другие подходящие поверхности.

Беззвучно хихикнув, я взъерошила волосы, выпятила грудь и нацепила на лицо хитрющую улыбку. Подкралась к двери и, распахнув её, ввалилась в кабинет, ляпнув прямо с порога:

– Привет, любимый. Пошалим? Это что за?..

«Ага, пошалим! Третьей будешь?» – пронеслось в мозгу, ошалевшем от увиденного.

Илья сидел в своём кресле, а верхом расположилась незнакомая жопастая девица. Собственно, кроме упругой задницы, виднеющейся из-под задранной почти до талии юбки, красных стринг, без остатка сожранных этой самой жопой, и водопада обесцвеченных кудрей я ничего не увидела.

Чуть глаза из орбит не повылазили, причём не только у меня. Илья выглянул из-за пыхтящей и ёрзающей на нём преграды и, выпучив шары, побледнел, мимикрируя под патлы своей…

А кто это вообще?! И где Вера?! Её участие в обнаруженном разврате я отмела сразу же. Не те формы, да и не могла подруга так со мной поступить.

Она частенько клевала моему благоверному мозг, если тот умудрялся просрочить договорённости или забывал пополнить запасы на складах. Илья её терпел, но не более того.

– Ирка, ты что здесь делаешь? – придя в себя, рявкнул муж и, пытаясь спихнуть с коленей полуголую девицу, добавил недовольным тоном: – Почему не предупредила, что заедешь?

– Ой, простите, что помешала, – включая режим разъярённой стервы, пропела я и, надвигаясь на парочку, огляделась в поисках чего-нибудь тяжёлого.

– Не паясничай, – огрызнулся муж и, привстав, стряхнул девицу в своё кресло. Застегнул ремень брюк и, поправив съехавший галстук, пророкотал: – Мы все взрослые люди, и ты должна понимать, что иногда мне хочется…

– Ой, да скажи ты ей уже всё как есть, – наматывая прядь волос на палец с ужасающим маникюром, заканючила девица.

Встать и одеться она даже не потрудилась. Ярко-алая блузка валялась у стола неаккуратным комком, а рядом стояли туфли такого же цвета на убийственной шпильке. Вот я и нашла чем вершить правосудие.

– Заткнись, Агния! – рявкнул Илья и, подойдя к застеклённому шкафу, достал пузатую бутылку и бокал.

– Агния? – хохотнула я и, покачав головой, процедила: – Дорогой, у тебя кто-то завёлся, но я не предполагала, что это будет Гнида. От паразитов надо избавляться и…

Произнося всё это, я медленно приблизилась и, быстро нагнувшись, схватила туфель силиконовой золушки и замахнулась, метя этой выдре в лоб.

– А-а! Убивают! – заверещала девица и, закрывшись руками, лягнула меня.

Поправочка… Попыталась лягнуть, ибо на пути встал Илья, который в попытке защитить свою любовницу, получил от неё весомый пендель и чуть не рухнул на меня.

– Успокойся! – схватив меня за предплечья, зарычал он и, встряхнув, отчеканил: – Ирка, уймись! Этим ты ничего не добьёшься! Я люблю Агнию, а ты меня уже достала! Слышишь?

– Любишь? – зашипела я и, вырвавшись, отступила на шаг.

Собралась высказать много всего начиная с отборных матов, но в кармане совсем не вовремя завибрировал телефон. Как ни странно, но звонила именно Вера, и я могла бы не отвечать, но всё ещё не поняла, почему её нет в офисе.

– Ой, Вер, привет. Что-то срочное? – протараторила в трубку и, замахнувшись, швырнула туфлю в ухмыляющуюся девицу.

Крутанувшись в кресле, Агния увернулась от летящего в неё снаряда и, нырнув под стол, сцапала свою блузку. Ударившись о спинку кресла, туфля отлетела в Илью, попав в аккурат туда, где всего пять минут назад силиконовая кукла начёсывала свой неощипанный пирог.

Чертыхнувшись, муж схватился за отбитые причиндалы и, рухнув на колени, цветасто выругался.

– Да не то, чтобы уж очень… – помявшись, промямлила Вера и, явно, расслышав визги и грохот, осторожно поинтересовалась: – У тебя там что за войнушка? Мальчишки играют?

– Не-а, – тяжело дыша, буркнула я и, прицыкнув языком, сбивчиво поделилась: – Я тут в офис без предупреждения приехала и… прости Верунь, но ты чуток не вовремя.

Воспользовавшись моментом, Агния выбралась из укрытия и, сверкая пятками, рванула к двери.

– А ну, стой, болонка крашеная! – заверещала я и, забыв, что Вера всё ещё на связи, помчалась за ускользающей гнидой, вопя во всё горло: – Ща я тебе твой свисток на жопу натяну и!..

Настигнув соперницу у двери, я вцепилась ей в волосы и, отшвырнув телефон, от души вмазала освободившейся рукой, особо не метясь. Агния охнула и, дёрнувшись, оставила в моей руке прядь нарощенных волос.

Выскочив в приёмную, эта шмара нашла свою сумку и, вытащив электрошокер, наставила на меня.

– Только подойди, мымра, – зашипела покоцанная девица и, кивнув на дверь кабинета, пригрозила: – Я на тебя заявление напишу, а Илюша в свидетели пойдёт.

– Вы сейчас оба отсюда пойдёте, – огрызнулась я и, расхохотавшись, сообщила: – Что, на деньги повелась? Так Илья тут никто. Я хозяйка компании! Я! Слышишь, гнида?!

За спиной раздались шаркающие шаги, и в дверном проёме, тяжело дыша, возник хмурый муженёк. Привалился плечом к косяку и, смерив меня презрительным взглядом, покачал головой.

– Ира, ты здесь больше никто. А будешь воевать, останешься не только без денег и имущества, но и без детей. Поняла?