«Мадам будет в красном» kitabından sitatlar

Стас зарылся носом в ее волосы, втянул нежный, только ей присущий аромат, смесь шампуня, духов и ее родного

стерильные. – Скажите, а как часто вы слышите звуки в этой квартире? – уточнил Лавров у мужика, с которого, казалось, окончательно слетел сон. – Врать не буду, не часто, – тот почесал грудь под майкой, переступил с ноги на ногу. – Примерно раз в месяц, не чаще. Но по датам, конечно, не вспомню.

чем. Так всегда было. С самого детства. И сейчас я просто кожей чувствую: происходит что-то страшное. Этот ужас

Ничего, его дело молодое, – безжалостно сказал Зубов. – Успеет выспаться. При виде оперативников Ермолаев совершенно не испугался, почесал через майку худосочное пузо, подтянул спортивные штаны, сел на табуретку, просительно посмотрел на мать:

данка Стрижова регулярно совершает звонки из разных районов города нескольким

пришел Алеша. Анна выскочила в прихожую, подпрыгнула, повисла у него на шее. Он был твердый, холодный и вкусно пах морозом. Анна потерлась щекой о задубевший отворот куртки, погладила пальцами щеку, тоже прохладную. – Я соскучилась, – сообщила она. Зубов, не снимая одежды, поцеловал ее в нежные губы, втянул носом тонкий, едва уловимый аромат

Бердниковой, с которой тогда можно было снять обвинения в серийных убийствах, или Ева была жива, как продолжала утверждать Ан

неприятность. Переживем. – Точно переживем? – жалобно спросила она. В эту минуту взрослая и умудренная опытом Липа, врач-психиатр с пятнадцатилетним

мир. Ее автор, несомненно, тонко чувствующий, очень творческий и безумно талантливый

поломке машины, протекающей крыше, сильной грозе, метели или лютом морозе не крылось ничего, способного ввергнуть ее в душевное смятение. Все это не имело значения. А неважное от действительно важного она научилась отличать еще в детстве.