Kitabı oxu: «Прапорщик. Часть 2. Назад в СССР. Книга 7»
Глава 1. Крупная рыба
Уже давно стемнело, а группа всё равно продолжала идти вперёд.
Несмотря на то, что скорость передвижения упала, а все основательно устали, останавливаться на открытом пространстве было нельзя. Раненый лейтенант смирился и больше не жаловался, лишь опираясь на плечи товарищей, прихрамывал и, скрипя зубами от боли, шёл дальше.
Идущий впереди майор КГБ СССР Кикоть снова остановился, поднял бинокль и еще раз посмотрел вдаль. На горизонте, во тьме, кроме гор, по-прежнему ничего не было видно, что, конечно же, не добавляло оптимизма. У Виктора Викторовича опять возникли сомнения относительно того, что командир самолёта, капитан Петровский, верно определил их местоположение при аварийной посадке АН-24.
– Да что же такое… Хоть убей, ну не вижу я никаких признаков того, что где-то здесь проходит дорога, по которой перемещаются наши патрули! – мрачно произнёс он, кинув косой взгляд на командира самолета. – Валера, ты уверен, что точно определил наше местоположение?
– Ну, э-э… Гарантий я, конечно, не дам, но скорее всего, да! – отозвался тот, вертя в руках небольшой компас. Последние два часа он показывал какую-то ерунду ‒ стрелка, указывающая на север, плавала туда-сюда, словно что-то сбивало ее с толку.
– Ой, не нравится мне всё это… – проворчал майор, качая головой. Затем, опустив бинокль обратно на грудь, добавил. – Идем дальше!
Но остановившаяся у небольшой ложбины группа никуда не пошла.
– Мы прошли уже больше семи километров, а на горизонте как ничего не было, так ничего и нет! – вставил своё слово осмелевший штабной «пиджак», подполковник Рылеев. – Товарищ капитан, как вы это нам объясните?
– А никак! – шумно выдохнул капитан Петровский, посмотрев на старшего офицера с раздражением. – Я ориентировался по компасу и имеющимся на борту картам, времени было мало, обстановка напряжённая… Что ещё вы от меня хотите?
– Замечательно! – хмыкнул капитан Елисеев. – Идем, сами не знаем куда. Возможно, мы всё дальше и дальше удаляемся от позиции наших войск! Лучше бы остались у самолета!
– Не говори ерунды! – Виктор Викторович посмотрел на него с недовольством. Усталость давала о себе знать. Все нервничали, хотелось пить.
С питьевой водой была «напряженка». В самолете ее было мало, а большая часть того, что взяли с собой, уже была выпита.
– На часах половина одиннадцатого ночи! – посмотрев на часы, пробормотал старлей, затем обернулся к майору. – Нам бы остановиться где-нибудь, да переждать. Идти, не зная куда, ночью, да еще и по пустыне… Это перебор!
– А если нас сейчас преследуют? – спросил Рылеев.
– Я никого не вижу! – отозвался Елисеев, взобравшись на небольшой холмик и посмотрев в обратном направлении. – Вообще никого! Духи тоже люди, в такое время суток они спят!
– Может, стоит остановиться на несколько часов, поспать? А рано утром продолжим?
– Согласен! – отозвался майор Кикоть. – Ладно… Метрах в восьмистах к северо-востоку отсюда я заметил какие-то руины. Возможно, там остался какой-то древний кишлак, который давно бросили. Можно попробовать переждать тёмное время суток там. Всё же лучше, чем торчать посреди открытого пространства, где нас любая собака может заметить!
– Давайте отдохнём, а? – попросил лейтенант медицинской службы.
– Что там ещё за руины? – спросил Елисеев, бросив косой взгляд на раненого офицера. Тот был совсем бледным, держался на морально-волевых. Однако долго так продолжаться не могло.
– Не знаю, но выглядит так, будто там давно никого нет. Ни огня, ни света не видно. Да и никакого постороннего движения я там тоже не вижу.
– Тогда, сначала нужно проверить… Только осторожно!
– Мы посмотрим! – вызвались оба десантника, хватаясь за оружие. – А вы потихоньку идите за нами и будьте начеку, мало ли что.
– Добро! – кивнул чекист, снова поднимая бинокль к глазам.
К счастью, предварительная вылазка подтвердила, что руины старого кишлака действительно оказались брошенными и судя по всему, уже очень давно. Здесь было около десятка полуразвалившихся домов, без окон, без дверей и без крыш. Тут и там еще можно было различить каменные остатки заборов, загоны для животных, еще какие строения. Всё вокруг было усеяно разбросанными камнями, палками, осколками глиняной посуды. Кое-где остались клочки старой соломы.
По имеющимся кое-где кострищам, было ясно, что иногда здесь останавливались проходящие группы либо местных жителей ‒ кочующих торговцев, либо душманов.
– Ну, хоть что-то! – задумчиво произнёс Виктор Викторович, оценив один из наиболее уцелевших домов. – Здесь хоть часть крыши имеется. Костёр разводить не будем, не холодно. Поужинаем холодными консервами, галетами. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, мало ли.
– Не думаю! – пробурчал подполковник Рылеев. – Тут на километры вокруг ничего нет!
Его никто не воспринимал всерьез. Пиджаков никогда не любили.
Обшарпанные, сложенные из камня кривые стены, грязный земляной пол. Остатки тандыра, сложенные в углу камни, обугленные головешки, какие-то кости. Внутри стоял неприятный запах, но в других домах было еще хуже. Неудивительно, дикари, что останавливались тут, о чистоте, конечно же, не заботились и использовали их как туалет.
Из имеющегося мусора и подручных средств, они соорудили что-то вроде лежаков, на которых худо-бедно можно было спать. Кое-как перекусив холодными консервами и закусив все галетами и сухарями, семеро сразу попадали спать. Дозорными остались Елисеев и сам Кикоть.
Меняться должны были каждые два часа. Раненого тревожить не стали, толку от него? В таком состоянии он даже нужду справить самостоятельно не может, пусть уж лучше хоть как-то отдыхает.
Дозорных, несмотря на то, что противник обнаружен не был, выставили не просто так. Мало ли, кто может сюда забрести?
***
Погрузив раненых в ГАЗ-69, я быстро влез в кузов внедорожника и осмотрелся – там ещё оставалось немного свободного места. Вдруг, тот самый моджахед, что ранее давал мне команду помогать сооружать носилки и грузить раненых, неожиданно приказал вытаскивать их обратно. Ну, это если я его правильно понял. Я торопливо выбрался наружу, но ничего сделать не успел, поскольку меня уже опередили двое других.
Из трёх человек загруженных ранее, двоих выкинули обратно, оставив лишь одного. Наверное, это был кто-то важный, потому что из всех троих только ему одному перевязали раны. Его состояние сложно было оценить, он просто лежал и скрипел зубами.
Пока все остальные заканчивали разгрузочно-погрузочные работы, я заметил и прихватил с собой неровный кусок грязного брезента. Пока духи возились с носилками, я незаметно добрался до тайника. К счастью, теперь тут никого не было. Тут всё было затоптано следами но, несмотря на это, спрятанный мной чемодан так никто и не обнаружил.
– Отлично! – ухмыльнулся я. Рядом приметил воронку от взрыва – ага, именно тут и рванула моя растяжка. Это был хороший знак. Чуйка подсказывала, я все делаю правильно. Все делал спокойно, не суетился. Главное – холодная голова. Начнёшь паниковать ‒ непременно провалишься. Опыт, как говорится…
Ловко и быстро сдвинув в сторону плоские камни, что закрывали трофей от посторонних глаз, я разгреб ладонями сухую землю, а затем извлёк кейс наружу. Отряхнул, сдул с него пыль. Как я и думал, ничего с ним не случилось. Да даже если бы граната взорвалась рядом с ним, его максимум поцарапало бы. Это отнюдь не дешевая имитация из пластика.
Быстро обернув вокруг чемодана полотно брезента, я сунул этот несуразный свёрток под руку и торопливо вернулся обратно к машине. По пути подобрал еще какие-то тряпки. На меня никто не обращал внимания, хотя тут и там бродили и другие душманы, выполняя различные поручения. У двоих в руках были зажжённые факелы, но пользовались они им бестолково – тупо ходили друг за другом, коротко перекрикиваясь.
Покрутив головой по сторонам, элитного отряда моджахедов я не заметил – вероятно, те получили какую-то особую задачу и сразу же приступили к ее исполнению. Связываться с таким непредсказуемым противником, о котором я практически ничего не знал, да ещё и в сложившихся условиях, мне совершенно не хотелось.
Нет, наша подготовка в разы лучше, тут даже сравнивать нечего. Но люди есть люди. Можно пройти войну, а после этого убиться, случайно поскользнувшись на льду. Разведчик ‒ это не штурмовик. Его главное оружие ‒ голова, мериться силой и навыками ‒ верх глупости.
По итогу получалось, что в кузове внедорожника остался только один раненый – остальным не повезло. Как-то это было даже некрасиво, учитывая, что все они братья-собратья… Стоя сбоку, я отметил, что пассажирское место в кабине рядом с водителем всё ещё было пустым. Конечно же, лезть в салон я не стал – слишком опасно.
Однако мой новый, куда более дерзкий план заключался в том, чтобы на этом самом советском внедорожнике попытаться покинуть это место, а заодно и вывести с собой чемодан. С одной стороны, это немыслимо, фантастика… С другой же – а почему нет? Я и раньше делал невозможные вещи, выбирался из таких мест, где другие уже давно склеили бы ласты. Выполнял то, что другим не по плечу. И никакой я не супергерой, обычный солдат, который знает свое дело.
Майор Игнатьев уже неоднократно лично убедился в том, что старшего сержанта Громова можно засунуть в любую дыру – он непременно выберется, а по пути ещё что-нибудь ценное прихватит. Даже шутить по этому поводу начал.
Тщательно осмотревшись по сторонам, выбрав наиболее удачный момент, когда на меня никто не смотрел, я рывком влез внутрь, скрывшись под грязным, провисшим тентом. Быстро сунув замотанный в брезент чемодан куда-то вглубь, я снова замер и прислушался. Вроде бы меня никто не заметил. А даже если и так?
Вообще все, что сейчас происходило, было абсолютно сумбурным. Абы как, менялось ежесекундно. Это и называется импровизация, анализ обстановки на ходу. Первоначальный план уходил, на его место вставал другой, более успешный. А в следующую минуту все менялось вновь.
В машине, помимо водителя, по-прежнему больше никого не было. Не веря такому успеху, я облегчённо выдохнул – определенно, часть дела уже была сделана. Как только мы отъедем подальше, я тихонько и без лишнего шума ликвидирую водителя, выброшу раненого духа, а сам сяду за руль. Главное, чтобы в баке было достаточно горючего.
Правда, в моём новом плане возникал еще один, довольно существенный нюанс – где теперь искать моего напарника Шута?
Конечно, Паша Корнеев далеко не дурак, он вполне мог наблюдать в прицел своей снайперской винтовки за всеми моими действиями. Если это так, то прапорщик уже наверняка догадался, что именно я задумал, а потому, как только транспорт тронется с места, он также снимется с наблюдательной позиции и попытается следовать за мной.
А если нет? Если у него самого возникли какие-то проблемы?
Среди всей этой разношерстной вооружённый толпы, где каждый похож друг на друга, попробуй-ка, различи, кто есть кто… Ну, в любом случае, нужно надеяться на лучшее. Мысли-то материальны.
Даже если Корнеев меня визуально потерял из вида, даже если он на что-то отвлекся, большой проблемы не случилось. Если бы духи его раскусили, сейчас уже началось бы черт знает что.
Сейчас мне нужно попробовать как-то привлечь его внимание.
Однако куда ни глянь, везде ограничения, везде свои нюансы. Все душманы, что ранее были здесь, теперь разбежались по окрестным землям, словно тараканы. Осталось лишь несколько человек. Вероятно, духи гадали, куда же мы, черт возьми, делись? Были в капкане и на тебе – только дым и остался. Это уже позднее они догадаются, что произошло. А пока время есть. По крайней мере, до утра точно.
Водитель ГАЗ-69 почему-то не торопился никуда уезжать, словно кого-то ждал. Прошло уже минут десять – а вокруг ничего не происходило. Отсюда возникал закономерный вопрос, а как же раненый? Перебинтовали его, погрузили, а дальше-то что? Или до него никому и дела нет – выживет хорошо, а если не доедет – ну, что поделаешь? Сам виноват!
Притаившись под брезентом внутри и не издавая лишних звуков, я продолжал осматриваться и ждать. Раненый был в отключке – в темноте я видел только черную ткань и густую бороду.
Вдруг со стороны послышались голоса. Я тут же насторожился.
Выглянув сквозь щель между тентом и кузовом, я заметил, как к машине приближаются четверо душманов – один из них был высоким, в светлой одежде и без оружия. А трое остальных вокруг него – вооружены автоматами, один даже с пулеметом.
Судя по всему, это кто-то из полевых командиров со своей личной охраной.
Я вновь невольно вспомнил свои командировки в Сирию. Наши генералы из тактических направлений тоже имели свою охрану. Часто либо из спецназа или даже из ЧВК. Два-три человека, не более. Мы всегда посмеивались над ними – вечно по уши закамуфлированные. Ни пожрать, ни отойти – ходи за генералом, словно тень. Они даже не говорили ни с кем. Я с ребятами на такую ерунду никогда не подписывался.
Громко раздавая последние указания своим людям, он остановился. Окинул своим взглядом всю территорию, покачал головой. Снова что-то произнес.
Я прислушался и попытался понять, о чём они там говорят. Моих скромных познаний пушту хватило только на то, чтоб понять, лишь часть сказанного. Но общий смысл был мне ясен – искать советских солдат, рискнувших покуситься на караван, до тех пор, пока не найдут. Днем и ночью, без отдыха.
Конечно, интуиция подсказывала мне, что это кто-то важный… Но когда он закончил говорить и вдруг забрался на пассажирское место, я услышал, как водитель обратился к нему по имени.
Чёрт возьми, да это же сам Али Хадид – один из самых важных лидеров всей Афганской оппозиции. Их всего-то человек пять-шесть на весь Афганистан наберется. Что ни говори, а это очень опасные люди – по их вине наши советские парни гибли десятками, если не сотнями. Одно решение, один приказ и вот уже сотня озверевших духов несется обстреливать наши блокпосты, заставы, колонны, аэродромы…
Вот уж не думал я, что все получится именно так – это большая удача. Если мне удастся нейтрализовать его, угнать машину и как-то подобрать Шута, а после доставить в Кундуз не только чемодан, но и такого важного персонажа, как этот моджахед из числа командного состава… Чёрт возьми, да за такое по возвращении на базу можно смело претендовать на звезду Героя Советского Союза! Шутка ли, группа отправлялась на обычный перехват каравана с наркотиками, а вернулась с куда более интересной и значимой добычей. Впрочем, как известно, как раз на такой случай есть всем известная поговорка – не дели шкуру неубитого медведя!
Прошло ещё несколько минут.
Вдруг слева от нашей машины раздался приближающийся шум двигателя – подъехала вторая машина, которую я ранее видел только вдалеке. Судя по всему, это был какой-то старый пикап, с установленным в кузове крупнокалиберным пулеметом. Я сразу же различил стоящего там пулемётчика – тот постоянно вертел головой по сторонам, контролируя окружающее пространство. Ну, ясно, это сопровождение – личная охрана Али Хадида. Глупо было рассчитывать на то, что такая крупная фигура останется без защиты. Ну, ничего, мы ещё побарахтаемся…
Получив указание, водитель завел двигатель.
Принялся разворачиваться. Нужно было выждать некоторое время, чтобы отъехать подальше. Выглянул из-под тента – пикап сопровождения на некотором удалении следовал за нами. Я насчитал там троих человек и водителя. Одной очереди из крупнокалиберного ДШК хватит, чтобы превратить этот ГАЗ-69 в решето. С другой стороны, стрелять по машине, пока в ней находится Али Хадид, охрана точно не будет…
Я намеревался все сделать быстро и решительно. Жаль, без шума не получится!
Глава 2. На колесах
Минуты тянулись очень медленно.
Что ни говори, а советский ГАЗ-69 ‒ это, действительно, полноценный советский вездеход, который прекрасно подходит для движения практически по любому бездорожью. Впрочем, если посмотреть на карту, то большая часть территорий республики Афганистан не была приспособлена под колёсный транспорт.
Учитывая рельеф местности, проблемы с логистикой и сложную политическую обстановку вообще, дорогами здесь пользовались нечасто. Себе дороже. К тому же, по большей части криворукие душманы и понятия не имели, что такое обслуживание техники и ремонт. Пока ездит и ладно. Сломалось, да и черт с ним.
Этого принципа придерживались все три стороны – наши войска, оппозиция и правительственные силы. Да и вообще на Востоке в целом.
Впрочем, наши технику чинить умели. И обслуживать на нужном уровне ‒ тоже. Другое дело, что она была больше приспособлена для равнинной войны в Европе, чем для сухого, жаркого и пыльного климата Азии.
Помню, во время одной из своих многочисленных командировок, когда я был в Сирийско-Арабской республике, на одном из тактических направлений наблюдал за одновременно смешной, глупой и печальной картиной.
Тамошние представители доблестной правительственной армии по каким-то договорённостям с Министерством обороны Российской Федерации получили упрощённую версию зенитного ракетно-пушечного комплекса «Панцирь-С1» на базе шасси КамАЗ-6560, с колёсной формулой 8×8. Ну, само собой, технику отдали не новую, но вполне в боеспособном состоянии, со всем необходимом облуживанием. Так вот арабы меньше чем за полтора года превратили эту ЗРПК в груду бесполезного металлолома.
Сначала у них сдох сам грузовик, превратившись в стационарную зенитную точку. Затем начала капризничать система наведения, потом еще что-то. Те ругались, ходили вокруг него и искали, на кого бы свалить проблему. Кланялись своим богам, просили наших помочь. А потом всё-таки настал момент и заклинило весь комплекс. Они, конечно, пробовали его чинить, даже подогнали автокран, чтобы снять сам комплекс с шасси для внутреннего ремонта механизма поворота.
И так получилось, что то ли у них там трос лопнул, то ли ещё что, в общем, многострадальный комплекс, который практически не успел никак себя проявить в боевом отношении, превратился в бесполезную кучу металла. Арабы погоревали, погоревали, затем сняли с него всё самое ценное, а остальное просто бросили. Так он недели две и стоял под палящим солнцем, пока однажды по нему не прилетел турецкий беспилотник.
С одной стороны смешно, а с другой стороны, армия в Сирии – это толпа вооруженных колхозников в тапках, с предельно низким боевым духом. Причем эти самые колхозники совершенно не умеют и не хотят воевать. Вообще. В оппозиции было иначе.
Помню, как начальник нашего тактического направления говорил, если видите, что арабы бегут, значит – все плохо.
Плохо было то, что они бежали часто. Почти всегда. Чуть запахло жаренным, все – ноги в руки и побежали.
То же самое отношение к технике, касалось и вертолётов, штурмовых самолётов и любой другой военной техники. Я был на нескольких аэродромах и видел, что поставленная им наша техника, зачастую просто списанная, валялась в полях или на обочинах, в ужасном состоянии. Ржавела и никому до нее дела не было. Арабы просто ждали новых поставок.
Но речь не о том. Собственно, в самом Афганистане было примерно так же.
Чем проще и неприхотливее техника, тем легче её эксплуатировать. А учитывая, что большинство партизан афганской оппозиции совершенно не разбирались в какой-либо технике, картина была удручающей.
Именно под такие параметры и попадал наш ГАЗ-69, коих а Союзе наклепали достаточно. В силу своей простоты в эксплуатации и обслуживании, хотя он и морально устарел, но очень нравился афганским моджахедам. И даже генералам. А все эти хвалёные японские «Тойоты» и «Мицубиши» у афганских начальников были лишь для красоты – на крупных боевых выходах использовались именно советские машины.
Отъехав от опасного места на пару километров, где всё ещё оставались душманы, водитель ГАЗ-69 чуть замедлился, выбирая удобный путь. Судя по всему, он искал съезд в то самое ущелье, где мы ранее разгромили их караван с наркотой.
Чувствовалось, что он с пустыней на «ты». И хотя машину нещадно трясло, кидало из стороны в сторону, она свободно проходила даже по самым сложным местам. А вот о машине сопровождения такого сказать было нельзя – она то и дело отставала, пыталась срезать путь по более простым участкам, лавировала вокруг блуждающих барханов.
Земля была то твердой, то встречались продолжительные песчаные участки.
В один из таких моментов, когда сопровождающие отстали метров на сто, я и решился действовать.
Вокруг было достаточно много шума, который скрывал мою возню – пришлось снять с себя всё лишнее, чтобы не стесняло движений. Вообще тот, кто когда-либо ездил на таком транспорте, знает, что у «Газика» есть несколько модификаций. А некоторые шибко умные афганские механики, с помощью лома, кувалды и сварочного аппарата, удлинили кузов, сверху затянули тентом. Сделано это было для того, чтобы в машине можно было возить чуть больше оружия, чуть больше боеприпасов, ну и соответственно, людей. Хотя, конечно, кустарная модификация дала немного.
В самом кузове, я вдруг обнаружил противотанковую мину. Она оказалась старой, но вроде бы, боеспособной. На кой-чёрт духи возили её с собой, было неясно. Ведь советские танки просто так по барханам и холмам не ездили. Мина просто болталась одна-одинёшенька, ожидая своего часа.
Возможно, её можно как-то использовать в своих целях.
Аккуратно сняв с себя разгрузку, автомат и боеприпасы, я оставил при себе только нож. Также снял с себя головной убор, а арафатку оставил. Быстро и ловко перевалившись через перегородку, я решительно приставил нож к горлу Али Хадида и сильно надавил.
Лезвие чуть скользнуло по густой бороде, после чего упёрлась в кожу. От неожиданности моджахед резко дёрнулся, попытался схватиться за оружие, но я громко произнёс на пушту, чтобы тот даже не думал сопротивляться.
– Сидеть, собака!
Коротко и ясно. Русский он, по-видимому, знал.
Не знаю, понял ли он меня правильно, но сопротивляться, действительно, перестал.
Сидевший рядом с ним водитель возмущённо вскрикнул, резко сбросил скорость и попытался схватиться за оружие, но тут же получил от меня команду продолжать движение. Для наглядной убедительности, я ещё сильнее надавил на нож и Али взвыл. Может, от боли, а может, и от страха. Мне всё равно.
Это подействовало, водила замер в нерешительности. Я указал знаком на его автомат – мол, давай сюда.
Лица моего они почти не видели. Кроме глаз.
С гневным взглядом он все-таки протянул его мне. Конечно же, это было не всё оружие, которым они могли воспользоваться – может быть, было еще. А может, и нет. Ситуацию сложно было держать под контролем, особенно учитывая быстро меняющуюся обстановку.
Знаками указав водителю свернуть влево за следующим барханом, я быстро обернулся назад и мельком оценил обстановку позади машины – пикап сопровождения на несколько мгновений скрылся из вида.
– Дернешься, пристрелю! – еще раз, медленно и чётко произнёс я, рядом с ухом влиятельного моджахеда. Убедившись, что он всё понял, я быстро убрал нож от горла Али, молниеносно перехватив его другой рукой, нанёс им удар точно в грудь водителя.
Тот захрипел, дёрнулся. Вскинул руки, но уже всё было кончено. Он обмяк, навалился на руль. Вероятно, его нога соскочила с педали газа и наш вездеход практически полностью остановился. Стараясь не терять времени, я сразу же принял первостепенные меры. Ловко ухватив за шиворот водителя, я с силой втащил его к себе в кузов. Бросил его на раненого – тот застонал от боли, но этим всё и ограничилось.
Воспользовавшись моментом, Али хотел открыть дверь и выпрыгнуть наружу. Но у него ничего не получилось, поскольку я резко рубанул его ребром ладони по шее, ухватил за воротник и с силой потащил назад. Тот зашипел от боли, как-то скрючился, и вероятно понял, что сбежать у него уже не получится.
– Лезь за руль, ну! – громко приказал я, указав на место водителя. Однако моджахед не отреагировал. Тогда резко кольнул его остриём ножа в бок, отчего душман скрипнул зубами.
– Ну! Пошел! – пояснил я.
Спустя мгновение Хадид все-таки повиновался – от него буквально несло ненавистью, злостью и страхом. Наградив меня раздражённым, полным ярости взглядом, он неохотно полез на водительское место. Во время этого я заметил на примитивной пыльной торпеде ГАЗ-69 прикрученную с помощью куска алюминиевой проволоки кобуру, с торчащей оттуда рукоятью пистолета.
Потянувшись, я сразу же выхватил его – так надёжнее. Очень уж недобро смотрел на меня Али Хадид – от такого зубастого товарища можно было ожидать чего угодно. Генералами сопротивления случайные люди просто так не становятся, так не бывает. Наверняка, прежде чем стать тем, кем этот головорез является в настоящее время, он пролил немало крови. В том числе и своему народу и нашим советским солдатам.
Само собой ожидать, что он будет покорно сидеть и радоваться своей незавидной участи военнопленного, было глупо. Едва ему подвернётся удачный момент, как он непременно им воспользуется.
– Вперед! Поехали! – жёстко произнёс я, толкнул его в плечо и указал рукой направление движения. Впереди, в свете тусклых фар, кое-где угадывались следы протекторов. Вероятно, сюда они двигались этой же самой дорогой.
Тут и там попадалась сухая трава, камни, колючие кустарники. Ехали медленно, может, километров пятнадцать-двадцать в час.
Моджахед вынужден был повиноваться. При этом душман злобно процедил что-то на своём языке со смешанными диалектами, из чего я практически ничего не понял. Ну, общий-то смысл, конечно же, был мне понятен. Допусти я сейчас случайную ошибку, он сделает всё, чтобы вырваться, а после поймать меня и порезать на куски. Не удивлюсь, если в его голове уже крутятся мысли о том, какую бы пытку ко мне применить. И снова не удивлюсь, если это будет какой-нибудь «красный тюльпан» или ещё что-нибудь в том же роде. Уж что-что, а душманы славились своей жестокостью в обращении с военнопленными советскими солдатами.
Машина неторопливо тронулась дальше. Видно было, что сам Али давно не сидел за рулём, однако навыки имелись.
Я мельком обернулся и посмотрел назад – как раз в этот момент показался пикап сопровождения. Там фар было аж четыре штуки, соответственно, и обзор из пикапа был лучше. Но это не давало им почти никакого преимущества.
Вроде бы сопровождающие ничего не заметили, по крайней мере, на то, что они напряглись, ничего не указывало. Значит, у меня получилось.
Так, первая часть моего дерзкого и авантюрного плана была выполнена – транспортом я завладел, перехватил инициативу и, по сути, взял в заложники одного из лидеров оппозиции. Если сильно постараться и доставить его к нашей разведке, сотрудники ГРУ СССР непременно заставят его говорить. Есть методы. Самые разные. А уж такой человек, как он, многое сможет поведать – это ж натуральный кладезь информации. Вот только до этого ещё далеко.
Чемодан был при мне, у меня были колёса, однако отсутствовал напарник. Бросать Корнеева здесь я, конечно же, не собирался. А ещё нужно было как-то сбросить с хвоста машину сопровождения. Если бы не крупнокалиберный пулемёт ДШК в кузове, я мог бы просто дать прицельную очередь из Калашникова, а на сладкое, шарахнуть по ним из подствольника.
Думаю, этого хватило бы, чтобы решить проблему радикально. Всё-таки на моей стороне был фактор неожиданности, да и сопровождающие душманы в другой машине не должны были сразу открывать огонь по своему командиру. Но тут весьма спорный момент. А ещё пулемётчик был начеку – стоит мне открыть огонь, как он бабахнет очередью, превратив ГАЗ-69 в натуральное решето. Убраться из машины я точно не успею.
Но и тянуть время бесконечно я тоже не могу. Ещё неизвестно, сколько придётся ехать и кто может попасться нам на пути. Вот засада, а?!
И тут я вспомнил про лежащую в кузове противотанковую мину. Если ею грамотно воспользоваться, она сдетонирует. А уж взрыв такого «сюрприза» гарантированно превратит пикап в объятый пламенем металлолом. Вместе с охраной.
Но только в том случае, если наедет на нее.
А как это сделать?
По-хорошему нужно остановить нашу машину, выбраться наружу, вытащить из кузова мину, заложить её и вернуться обратно в салон. На это нужно время. Само собой, моджахед не будет сидеть и ждать, пока я это сделаю.
Вдруг сработала моя чуйка – я резко обернулся назад, и едва успел уклониться. Тот самый раненый, что лежал в кузове, пришёл в себя. Более того, он даже нашел в себе силы и умудрился подняться. Даже схватил какой-то гнутый ключ, чтобы им размозжить мне голову. Я уклонился в самый последний момент.
Перехватив его руку, я резко дёрнул ее на себя и с силой согнул вниз, гарантированно сломав локтевой сустав. Это жутко больно, просто до сумасшествия. Раненый истошно завопил, неуклюже повис на перегородке. Мне не оставалось ничего другого, как пустить в дело нож.
На лицо брызнула кровь – всё, он больше не помеха.
Яростно взревев, Али Хадид прямо со своего места рывком повалился на меня, стараясь ухватить руками за горло. Но его необдуманная попытка ни к чему не привела.
Резко ударив его головой в лицо, в болевом приёме я резко выкрутил ему правую кисть, затем сломал ему указательный палец на левой руке. Захрипев от боли и ярости, противник как-то обмяк. Воспользовавшись моментом, я оттолкнул его коленом в грудь, а затем выпрямился и, изловчившись, коротким, но сильным ударом в ухо лишил его чувств.
Хадид завалился на руль, ГАЗ-69 резко ускорился – это позволило нам немного оторваться от машины сопровождения, которая вновь отстала. Проехав метров тридцать, мы уткнулись в бархан.
Медлить было нельзя – я выпрыгнул из машины, метнулся к кузову. Схватить мину, бросить её на песчаный грунт и прикопать заняло совсем немного времени. Только в последний момент я увидел, что мина оказалась учебной. Вероятно, духи не понимали, почему она не взрывается и таскали ее с собой, надеясь как-то прояснить этот момент.
Уйти обратно я уже не успевал, показался пикап. Натянув сползшую арафатку на лицо, я попытался прикрыть ею и голову. Получилось коряво. Почти одновременно нащупал в складках одежды пистолет, что ранее вытащил из кобуры, висящей на торпеде. Он был заряжен.
Когда пикап сбросил скорость и практически остановился, я принялся активно жестикулировать и махать руками. Одновременно направился к ним навстречу. Выбрав левую сторону, я двинулся на сближение с пассажирской стороны не просто так. В этом секторе пулемётчик был не опасен ‒ ствол ДШК больше был повернут в другую сторону.
В салоне пикапа оказались двое – пассажир и водитель. Оба вооружены. А в кузове, помимо самого пулемётчика, был ещё один душман, которого я изначально не разглядел. Этот тоже был с автоматом.
