Kitabı oxu: «Маленький белый заяц Динь»

Эта история случилась в нашем лесу в самом начале декабря, когда на землю только-только выпал первый снег и укрыл опавшие листья сахарной пудрой.

Мир вокруг стал чистым и прозрачным, в воздухе явственно запахло мандаринами и праздником, а на хмурых лицах вечно спешащих людей расцвели улыбки. И хоть до Нового года оставался еще целый месяц, люди выходили на улицу, чувствовали этот неповторимый аромат и радовались, сами не зная, чему. Просто все устали от слякоти и дождей.

В такой вот чудесный день первого снега какой-то недобрый человек пошел в лес на охоту и подстрелил молодую зайчиху.

Так начинается эта история.

***

Но расскажу обо всем по порядку. Я живу в небольшом поселке – кругом леса, поля и реки. Как в песне. Живем мы вдвоем с моим псом Афоней. Афоня наполовину такса, наполовину кто-то побольше. Как называет его мой закадычный друг дятел Семеныч – зверюга.

Зверюга Афоня больше всего на свете любит спать и есть. Больше, чем спать, он любит только когда приезжает моя дочка и идет с ним гулять в лес. Но дочь живет в Москве с моим внуком, и они уже очень давно не навещали нас.

Вот и на нынешний Новый год не приедут. Дочка позвонила и сказала, что работает почти без выходных.

Когда на сердце грустно, и отчего-то щемит в груди, мы с Афоней идем в лес. Там тоска проходит сама собой. Там нам всегда рады и всегда нас ждут.

Возле старого дуба – наше с дятлом Семенычем место встречи. Я сажусь на поваленную корягу, закуриваю папироску и слышу знакомый стук.

Тяжесть в груди незаметно проходит. Сейчас Семеныч расскажет какую-нибудь свеженькую лесную новость или историю, которые мне очень нравится слушать. Иногда я записываю некоторые. Лесные сплетни – очень похожи на наши, человеческие. Все у них как у людей.

Да, я совсем забыл сказать вам самую главную вещь – я умею понимать зверей. Люблю я очень лесное зверье, и они ко мне тянутся в ответ.

– Здравствуй, дружище! – Семеныч легок на помине. – Все куришь?

– Никак не брошу, – запрокинув голову, приветственно машу рукой и пытаюсь разглядеть его на дубе. – Давай спускайся, потрещим.

Дятел слетает на нижний сук. Афоня радуется ему и прыгает, уши его при этом подпрыгивают тоже.

– Я тебе не сорока, чтобы трещать.

Я смеюсь: Семеныч не в духе, сразу видно.

– Что стряслось, старина?

Дятел сосредоточенно долбит клювом ствол.

– Что-что… Зима.

А, вот оно что. Зима! Сложнее добывать корм.

Я зачерпываю горсть снега и перебираю в руке.

– Что нового, Семеныч? Отвлекись от еды.

– Да ничего особенного. На днях барсук с хорьком опять разругались в пух и прах. В прямом смысле: пух так и летел, когда они выясняли отношения.

– В чем же причина? – полюбопытствовал я.

– Не сошлись в политических вопросах.

– Всегда удивляюсь, насколько политизирован здешний лес, – озадаченно пробормотал себе под нос я. – Куда ни плюнь, попадешь в зверя с активной гражданской позицией.

– И не говори, – хмыкнул Семеныч. – И ведь мы даже не Московская область.

– А что с Московской областью?

Дятел снова хмыкнул.

– Так известно, что: там все повально политиками заделались. Близость столичных лесов сказывается.

Я вздохнул и потрепал за ухом пристроившегося рядом Афоню.

– Расскажи что-нибудь доброе и рождественское, Семеныч. Что-то опять взгрустнулось.

Я закурил еще одну. Семеныч задумался.

– Расскажи ему про маленького зайца, Семеныч, – я и не заметил, как к нашей компании подтянулся волк Афанасий.

Зверюга Афоня его побаивается и недолюбливает, но совершенно зря: Афанасий добрейшей души волк, он и мухи когтем не тронет. Но Афоня ничего не может, видимо, с собой поделать. Вот и сейчас, увидев волка, пес сразу подскочил и, сухо поприветствовав того, деловито побежал копаться в старом пне.

Семеныч замахал крыльями.

– Ох, про маленького зайца Динь! Ох, ох, ох, моя душенька не выдержит…, – запричитал он. – Такая грустная история, сердце разрывается.

– А что такое? – заинтересовался я. – Что случилось с этим зайцем?

Афанасий подошел ближе и сел рядом с нами.

– Ох, это долгий рассказ, – уже спокойнее булькнул Семеныч. – Слушай. Афанасий, начни.

Уши зверюги Афони явственно вывернулись в нашу сторону, хотя он продолжал рыть нору под пнем.

Афанасий набрал в легкие побольше воздуха и начал:

– Однажды…

***

«Белый мох».

Однажды маленький белый заяц Динь проснулся и увидел белые легкие колючки, медленно кружащиеся вокруг их с мамой норки. Он выскочил стрелой из норы и запрыгал на одном месте, пытаясь поймать хоть одну такую колючку. Привычная жухлая трава под лапами покрылась каким-то непонятным белым мхом. Зайчик Динь подпрыгивал, вертелся волчком, скользил и ничего решительно не понимал. Что случилось со всем лесным миром вокруг?

– Мама! Мама! Скорее иди сюда! Ну, что же ты, мама? Смотри – с неба сыплется белый дождь!

Но мама не ответила.

Зайчонок появился на свет этой осенью, под звенящие переливы дождя, поэтому, что такое дождь, он знал. А снег увидел в первый раз.

И в первый раз он остался совсем один в этом непонятном белом кружащимся мире… Мамы нигде не было. Динь заглянул в норку, обежал все соседние кусты, потом проскакал круг побольше, даже почти допрыгал до берлоги медведя, но дальше идти побоялся.

«Белый мох» покрыл весь лес: все деревья, кусты, траву. Лапам было непривычно, неудобно и холодно наступать на новую белую землю. А затянутое молочной пеленой небо выпускало и выпускало из себя колючки, они падали и становились мхом.

Но Динь уже не обращал на колючки внимания. Зайчонок кричал и плакал, звал маму, возвращался к их родной норке, снова убегал вглубь леса, и так до бесконечности. К вечеру он совсем обессилел, упал в белую кучу «мха» и заплакал. Там его и нашла лисичка Жужа.

Жужа и Динь дружили почти с самого рождения. Их мамы были решительно против такой дружбы, ведь как можно зайцу общаться с лисой? Но жизнь такая непредсказуемая и нелогичная штука, никогда не знаешь, что от нее ждать. Динь с Жужей стали друзьями «не разлей вода».

Жужа тихо подошла и лизнула зайцу нос.

Зайчонок поднял головку и сказал:

– Жужа, моя мама пропала.

– Я знаю, – тихо ответила Жужа. – Весь лес только об этом и говорит.

Динь вскочил, как ужаленный.

– Весь лес? Но куда же она пропала? Пойдем скорее к кабанихе Тате или к дятлу Семенычу, они наверняка знают! Они расскажут, где моя мама.

Но Жужа сидела, не двигаясь. Она словно хотела что-то сказать, но не могла.

– Послушай, Динь… Давай лучше пойдем с утра. Эту ночь я останусь с тобой в норке, моя мама сначала не хотела, но потом отпустила меня.

Это было замечательное предложение, просто удивительное. Можно всю ночь рассказывать страшилки и смеяться до упаду. Но сейчас маленькому зайцу было не до этого.

– Нет, Жужа, ты что! А если моя мама вернется? Она же может вернуться в любой момент.

Жужа опустила мордочку и вздохнула.

– Динь, твоя мама не вернется сегодня. И… вообще больше не вернется.

Всю ночь в лесу завывал ветер, забрасывая в заячью нору ледяные хлопья снега. Всю ночь Динь дрожал крупной нервной дрожью. Всю ночь Жужа прижималась боком к боку друга и лизала ему ушки. Они так и не смогли заснуть.

Под утро ветер закончился, пелена разошлась и выглянуло слабое утреннее зимнее солнышко.

– Жужа, ты не знаешь, что это за белые колючки теперь повсюду в лесу? – тихо спросил Динь. – Я хотел узнать у мамы…

– Это называется снег. Мне родители рассказали, – так же шепотом ответила Жужа.

– Снег, – завороженно повторил Динь. – Ненавижу снег.

Когда совсем рассвело, лисенок и заяц отправились к кабанихе Тате.

Но сороки разнесли по всему лесу, идут друзья, так что, когда они подошли к жилищу Таты, там их ждала куча народа.

Каждый зверь принес какое-нибудь угощение для зайца. Только когда Динь и Жужа увидели еду, они поняли, какие голодные. Тата ласково встретила их, разложила перед ними клубни каких-то растений. Выбежали маленькие кабанята, начали принюхиваться к зайцу и лисенку.

Белка Зина принесла немного орехов, братья-тетерева Вася и Гена – серьги ольхи и шишки, а еж Борис даже раздобыл где-то яблоко. Со стороны речки, которая протекает на опушке леса, пришла семья бобров. Они взяли с собой кучу коры разных деревьев. Из-за кустов орешника осторожно выглянула высокомерная Лариска – очень красивая и грациозная куница, которую в лесу все терпеть не могли. Ее не любили даже хищники, которые Лариску не боялись – просто за отвратительный характер.

Лариска гордо прошествовала мимо зверей и положила перед зайцем мышь-полевку. Жужа, которой не было особенного дела до бобриной коры, судорожно сглотнула.

Бедная мышь дергалась и выворачивалась, но Лариска крепко придавила ее лапой. Заяц Динь попятился. Он помнил, что мама строго-настрого ему запрещала даже близко подходить к Лариске.

– Отпусти ее, пожалуйста, – вежливо попросил Динь. – Но все равно спасибо.