«Дом в Мансуровском» kitabından sitatlar

Юлька любила эффекты и явилась, как всегда, неожиданно, чертом из табакерки, но при этом очень дорогим и любимым гостем.

темные, жесткие и прямые – поди накрути на бигуди! Но, невзирая на светлые глаза, восточная кровь в ней читалась. Сколько раз ей задавали вопрос, кто она по национальности. – Башкирка, – гордо отвечала Ася.

вернется. Он же не может оставить ее одну

прошло, Тома! Боже, что вы наделали! То, что дальше говорила дочь, Маруся не слышала. В голове, как набат, билось: «Юлька, Юленька!» И все-таки взяла себя в руки: – Тома! Когда операция? Так, поняла. Шесть-семь дней у меня есть, все успею. С работой договорюсь,

лавочку! После ее ухода профессор заплакал: – Жизнь кончилась. Я инвалид. Вы делаете из меня инвалида! Ася как могла утешала. Слава богу, что были успокоительные

следствие, неизбывное чувство вины. Вины перед мамой за любовь к Асе. Перед папой за это же. Перед бабушкой Галей, которую она так и не смогла полюбить. Перед Асей, что так и не назвала ее мамой. Перед самой собой – за сны и тайные мысли. Ведь наши сны из подсознания? Значит, она, Маруся, ис

запад, восток. Салехард, Омск, Новосибирск, Калининград,

родному селу никогда не проходила, осталась с ней навсегда, на всю жизнь. А пока было тяжко, быт и жизненные условия оставались

Окольцевалась? – Мы любим друг друга, – сухо сказала Маруся, – и не хотим расставаться. – Причина, – кивнула

куда они с сестрой бегали за бубликами и  «калорийными» булочками, любимую