Kitabı oxu: «Все еще впереди»

Şrift:

* * *

Моей истинной любви – единственной, кому я доверю защищать меня в тюрьме: моей сестре Эль. Я писала книгу «Дождись меня» и представляла, каково было бы жить без тебя… Отстойно. Совершенно отстойно. (Впрочем, это очевидно.) К счастью для меня, зло никогда не умрет, так что ты навеки связана со мной, стервочка моя. (И другой судьбы мне не надо.)

Глава 1

Я проснулась с криком.

Ну или с подобием крика – из-за простуды, которую я подхватила от Джоша две недели назад, мой голос сипел, как у заядлого курильщика в период полового созревания.

– Ах-х-х! – захрипела я, распахнув глаза и увидев буквально в сантиметрах от своего лица маленького демона.

Я подскочила. Вздрогнула. Клянусь, моя душа на долю миллисекунды ушла в пятки, когда уставившиеся на меня глаза вдруг моргнули.

– Черт! – Я больно впечаталась лопатками в спинку кровати и сделала, быть может, последний вдох перед тем, как мне перережут горло.

Вот только…

Я уже потянулась за подушкой – понятия не имею, что стала бы с ней делать: сражаться, как зловредные умпа-лумпы Вилли Вонки? – и вдруг осознала, что рядом не малогабаритный адепт Сатаны, который намерен принести меня в жертву Повелителю тьмы. Выступающее из непроглядной темноты личико принадлежало не миньону дьявола, а пятилетке. Пятилетнему мальчику. Моему пятилетнему мальчику.

Луи.

– О боже, Лу! – прохрипела я, осознав, кто пытался меня убить на пороге моего тридцатилетия. Я закрыла глаза и схватилась за сердце, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди.

Хотя чему тут удивляться? Сколько раз он таким образом пугал меня до смерти за последние два года? Раз сто, наверное? Следовало привыкнуть к тому, что он прокрадывается в мою комнату. Луи был милейшим мальчиком из всех, кого я знала – при свете дня, – однако он почему-то не понимал, что пялиться на спящего человека – жуткая привычка. До чертиков жуткая.

– Иисусе… – начала было я, но тут же осеклась.

В ушах прозвучал голос мамы, которая год назад чуть душу из меня не вытрясла за то, что я, мол, учу мальчишек произносить имя Господа нашего всуе.

– Ты напугал меня до черти… – Я застонала, осознав, что снова облажалась.

Я и в самом деле пыталась не ругаться хотя бы при Луи, потому что Джош в этом плане безнадежен, но привычка, как говорится, вторая натура.

– В общем, очень сильно напугал, – исправилась я. Правда, ему доводилось слышать и куда худшие слова, чем «черт» и «Иисус».

–Извини, tia¹ Диана, – пролепетал Луи таким нежным голоском, что я тут же простила ему прошлые и будущие шалости.

Сердце все еще пыталось выпрыгнуть из груди. Боже, я слишком молода для приступа! Я откинула одеяло на колени, потирая грудь в попытке вернуть сердцу подобающий моему возрасту темп, и шепотом поинтересовалась:

– Лу, все хорошо?

Он с серьезным видом кивнул.

Кошмары ему снились нечасто, но когда это происходило, он всегда прибегал ко мне… не важно, бодрствовала я или нет. Судя по заторможенному состоянию, спала я часа два, не больше. К тому же это новый дом. И всего лишь третья ночь здесь. Я еще не привыкла к другому расположению кровати. К чужим запахам и звукам. Даже в прежнем жилище мне с трудом удавалось расслабиться, так что ничего странного, что предыдущие две ночи в кровати я пялилась в смартфон, пока от усталости не роняла его на лицо.

Маленькая ручка легла на мое колено.

– Я не могу уснуть, – все так же шепотом признался Луи, словно боясь разбудить меня, хотя уже напугал чуть ли не до смерти. Во мраке комнаты не было видно ни его светлых волос, ни голубых глаз, при взгляде на которые у меня частенько щемило сердце. – На улице очень шумят. Можно поспать с тобой?

Я зевнула так протяжно и широко, что у меня на глазах выступили слезы.

– Что там за шум?

– Кажется, кто-то дерется у моего окна. – Он поежился и погладил мою ногу.

Я резко села. Фантазия у Лу богатая, но не настолько. О воображаемых друзьях и речи не шло, зато в три года он заявил, что туалет – это ванночка для птиц, а сам он – попугайчик.

Кто-то дерется? Здесь?

Я пересмотрела около пятидесяти выставленных на продажу домов, прежде чем остановиться на этом. Пятьдесят различных домов не подошли мне по той или иной причине. Они находились либо слишком далеко от приличных школ, либо в неблагополучном районе, либо имели недостаточно большой двор, либо нуждались в капитальном ремонте или просто были мне не по карману.

Когда мой агент по недвижимости упомянула еще один дом, оптимизма мне это не прибавило. Однако она все равно повезла меня на просмотр. Дом был выставлен на продажу за долги несколько дней назад. Он находился в районе, где проживал рабочий класс, и я не возлагала на него особых надежд. Но три спальни, большая лужайка перед домом и огромный задний двор, а также то, что требовался лишь минимальный косметический ремонт, говорили сами за себя. Я тут же его купила.

Диана Касильяс – домовладелица. Давно пора. Я, как никогда, была готова съехать из двухкомнатной квартиры, в которой мы с мальчиками ютились последние два года.

После всех житейских невзгод это место показалось мне светом в конце тоннеля. Разумеется, оно не без недостатков, но плюсов тоже немало. Район не новый и не модный, зато ближайшие школы замечательные. Самое удивительное, что дом находится недалеко от того места, куда переехала моя работа, теперь мне не придется тратить часы жизни на дорогу туда и обратно.

За те полтора месяца, что оформлялась сделка, я познакомилась с несколькими соседями. Ближе всего к спальне Луи жили пожилые муж и жена, которых просто невозможно было представить за полуночной дракой. Остальные – милые семейные пары с маленькими детьми. Я всегда старательно избегала соседства людей с криминальным прошлым.

Так что некому тут было драться, особенно в середине ночи.

– Можешь остаться со мной. Только не пинай меня опять в живот, ладно? Последний раз ты чуть не сломал мне ребро, – напомнила я на случай, если Луи забыл, что «наградил» меня огромным синяком, из-за которого я ахала от боли каждый раз, когда приходилось нагибаться.

Я включила лампу, чуть не сбив ее с тумбочки. Спустив ноги на пол, в шутку подтянула пижамные штаны Луи повыше и встала.

– Я не нарочно! – Мальчишка захихикал так, будто никогда не использовал мой живот в качестве мяча.

Кажется, кое-кто при желании может сделать карьеру в футболе. Впрочем, в нашей большой семье уже есть два футболиста, еще один нам ни к чему.

При свете озорная улыбка Луи произвела на меня обычный эффект: сделала терпимей к этому миру.

– Ну конечно. – Я подмигнула ему, снова зевнула и потянулась, чтобы разогнать по телу кровь. – Я уйду на минутку, а ты постарайся уснуть, ладно? Бабушка тебя завтра рано заберет.

– Куда ты?

Каждый раз, когда я уходила без него, Луи тревожился, точно боялся, что я не вернусь. Мне это очень не нравилось, но ничего не поделаешь.

– Проверить, что там за шум. Скоро вернусь, – спокойно объяснила я, пытаясь без слов внушить ему, что лишь оружие массового поражения способно удержать меня вдали от него. Но вслух ничего обещать не стала – он должен сам в это поверить, без моих постоянных напоминаний.

У меня отлегло от сердца, когда Луи кивнул и забрался под одеяло. У него были длинные ноги и руки и золотисто-персиковая кожа – наследие матери-датчанки и нашего мексиканского семейства. Ни один солярий или автозагар не способен воссоздать такой оттенок.

– Спи.

Я выключила лампу и выскользнула из спальни, оставив дверь приоткрытой. Хорошо, что перед сном я надела шорты. Я еще плохо знала дом, и чтобы легче ориентироваться, вытянула руку и коснулась стены. Племянники не боялись темноты, так что ночники мы не зажигали. Нам с братом удалось убедить детей, что это буке следует их бояться. Я кралась по коридору между своей комнатой и спальнями мальчиков, ведя пальцами по стене. Пока я не удосужилась что-нибудь повесить на стены, и на пути к выходу не сшибу никаких картин.

Когда мальчики только-только начали жить со мной, я просыпалась хотя бы раз за ночь и проверяла, что они не исчезли, как люди из сериала «Неразгаданные тайны». Теперь я это делаю, только когда меня будит Луи.

На кровати Джоша вольготно развалилось длинное лохматое тело весом 160 фунтов² – наш член семьи и наихудший на всем белом свете охранник Мак. Он спал и даже ухом не повел, когда я вошла в комнату. Да что там, он не проснулся, когда я недавно верещала от испуга при виде Луи. Чуть выше из-под синего стеганого одеяла, которое Джош выбрал две недели назад, торчала темноволосая макушка, цветом похожая на наши с Родриго. Я слегка расчувствовалась, когда вместо предложенного мною комплекта с черепашками-ниндзя Джош выбрал обычный синий, и чуть не разрыдалась, как ребенок, прямо там, в магазине. Ему исполнится одиннадцать через несколько недель, а он уже считает себя слишком взрослым для мультяшных узоров. Черт, ведь я до сих пор помню его в ползунках, как будто это было вчера.

Закрыв дверь в комнату Джоша, я направилась в спальню Луи, самую маленькую из трех и расположенную ближе всех к входу в дом. Едва я подошла, как услышала крики. Это точно не пожилые соседи. А с другой стороны в небольшом одноэтажном доме жила семейная пара примерно моих лет с ребенком.

Этот район показался мне безопасным. На большинстве подъездных дорожек по соседству стояли довольно новые машины, впрочем, хватало и устаревших марок. В глаза бросались ухоженные газоны и аккуратные, хоть и построенные еще до моего рождения, дома. Все свидетельствовало о том, что здесь будет замечательно растить двоих детей, и напоминало мне дом моего детства.

Родриго бы здесь понравилось.

Я осторожно раздвинула жалюзи на окне и сразу поняла, откуда шум. На другой стороне улицы, через два дома направо, перегородили дорогу две машины. Будто кто-то собирался ехать здесь глухой ночью в выходной. Но мое внимание привлекли четверо мужчин на тротуаре, освещенных фонарем.

Как и сказал Луи, они сильно шумели и готовились подраться. Я видела достаточно подобных драк по телевизору и наметанным глазом тут же определила, что трое окружили одного. Добром это не кончится.

Да что ж такое! Хотелось бы тихо-мирно пожить хотя бы с полгода, прежде чем увидеть подобную фигню. Троица вот-вот накинется на свою жертву, а все, что я могу, – лишь предположить, что кто-то из четверых живет по соседству. Но кто именно? Мужчина, которого окружили, или один из нападающих?

И пока я гадала, что тут, черт возьми, происходит, одиночка получил удар в челюсть. Покачнувшись, он упал на колено, и троица сразу воспользовалась представившейся возможностью и набросилась на него.

Господи, они его бьют, а я стою и смотрю.

Просто смотрю!

Но ведь я не могу вмешаться.

Не могу ведь, правда?

У меня теперь Луи и Джош.

Иисусе. В комнате до сих пор полно коробок с игрушками и одеждой. Не представляю, как у ребенка может быть столько вещей. Правда, я сама недавно купила ему двуспальное одеяло с изображением Железного человека.

Я смотрела, как мужчину пинают по ребрам, и думала, что теперь несу ответственность не только за себя, но и за детей. А если у этой троицы есть пушки? Что, если…

Сначала одиночку бил один из мужчин. Бил жестко и сильно. Как будто этого было мало, вскоре его сменил другой. У меня защемило сердце. Иисусе! Сущее побоище! Одиночка упал на бок, а его все пинали и пинали. Нападавшие то и дело менялись. Они наскакивали на него, словно гиены на раненую газель. Да они же убьют бедолагу!

А я стою здесь и смотрю.

С болью в сердце вспомнила брата, и на меня разом нахлынули горе, сожаление и злость. Я ведь знаю, что нерешительность может стоить кому-то жизни.

Не видать мне покоя, если случится то, что я могла предотвратить. Я уже не думала, что у той троицы может быть оружие или кто-нибудь из них захочет мне отомстить, и уж точно не брала в расчет, что скажут родители или мальчики о моем безрассудном поступке. Но что же я за человек, если просто останусь здесь и не окажу помощь тому, кто в ней нуждается?

Без раздумий я бросилась к входной двери как была, босая. Ни к чему тратить время на то, чтобы забрать из своей спальни телефон или обувь. Зато я четко помнила, что Джош оставил у двери сумку с бейсбольными принадлежностями, чтобы не забыть ее, когда завтра за ним заедут дедушка с бабушкой. Мелькнула мысль, что, если я сегодня выживу, следует найти ему новую бейсбольную команду.

Нужно помочь тому мужчине, потому что это правильно и послужит хорошим примером мальчикам. Бездействовать их научит кто угодно.

Ведь ответственность за то, какими они потом станут, лежит на Ларсенах, моих родителях и на мне. Это первое, что я осознала, когда стала опекуном Джоша и Луи. Все зависит от меня. Если я облажаюсь… Такого не должно случиться! Хочу, чтобы они выросли хорошими, достойными людьми. Пусть даже до того еще целая вечность, а пока они всего лишь мальчики, которые не всегда могут точно пописать в унитаз. Не хочется, чтобы у детей Родриго жизнь не сложилась лишь потому, что их воспитывал не он. Я знаю, чья это будет вина, если они вырастут засранцами, – моя.

Предпочитаю иметь чистую совесть.

Сумка Джоша лежала там, где он ее и оставил. Я выхватила композитную биту и взвесила на ладони. Закрыв за собой дверь, тут же захотела вернуться в дом. Та часть меня, которая понимала, насколько глупо я поступаю, запросилась обратно в спальню, под одеяло. Она не желала думать, стоит или нет рисковать своей жизнью. Но мысль о Родриго придала мне решимости.

Спускаясь по трем ступенькам крыльца, мысленно взмолилась, чтобы происходящее не повернулось против меня. Оказавшись на асфальте подъездной дорожки, я заметила, что мужчину все еще бьют, и запаниковала. Почему никто больше этого не слышит? Впрочем, не важно. Я сделаю то, что должна: помогу ему и постараюсь вернуться домой живой и здоровой.

– Копы уже едут сюда! – вскинув биту, заорала я во все горло. – Отстаньте от него!

К моему глубочайшему удивлению, троица замерла – нога одного из них остановилась на полузамахе – и нерешительно переглянулась. Я смутно видела их ничем не примечательные лица. Да и выглядели они обычно: высокие и худощавые.

– Назад! – Мой голос сорвался, когда они не двинулись с места.

Очень надеюсь, что на земле лежит все-таки мой сосед, иначе мне еще долго будет неловко показываться на улице.

Я снова удивилась, почему никто не спешит на помощь. Ведь они изрядно нашумели.

Я обливалась потом, а сердце билось так, будто я пробежала милю³ за минуту. Я здесь совсем одна… Жуть какая. В кровь хлынул адреналин, и я испугалась. Что, черт возьми, мне делать? Просто стоять и смотреть?

– Назад! – снова крикнула я, но уже командным тоном.

Бесит, что подобное происходит в моем районе.

Раздался хриплый шепот, затем один из троицы подошел к лежащему на земле мужчине, сильно пнул его и прошипел:

– Это еще не конец, сукин сын!

Может, я трусиха, но я невероятно обрадовалась, когда трое выродков расселись по машинам – двое в одну, а третий в другую – и, не взглянув на меня, умчались. Лишь шины взвизгнули по асфальту.

Колени дрожали, когда я пошла к еле шевелящемуся мужчине. Он лежал на спине и молча сучил ногами от боли. Татуированные по самые запястья руки прикрывали голову. Он приподнял ее, когда я подошла ближе, перекатился набок, поднялся на четвереньки и замер.

Я бросила биту на траву.

– Эй, приятель, как ты? – Я опустилась на колени рядом с возможным соседом.

Он будто не услышал: смотрел в землю, дышал прерывисто. Из разбитых губ на траву текла кровавая слюна. Он кашлянул, и розовая струйка побежала сильнее.

Растерявшись, я едва не запаниковала. Взгляд упал на его руки: ниже запястий их тоже покрывала татуировка, а костяшки пальцев оказались сбиты – красноречивое свидетельство того, что он сопротивлялся. Может, парень и не умеет толком драться, но за старание, так уж и быть, можно поставить тройку с минусом.

– Эй, как ты? – снова спросила я, окидывая мужчину взглядом в поисках признаков того, что с ним все в порядке. Хотя шансы на это малы – я ведь видела, как жестоко его избивали. Какое уж тут «в порядке»…

Его дыхание стало еще сбивчивей, он сгорбился, сплюнул и болезненно, рвано выдохнул.

В свете уличного фонаря его волосы казались темно-русыми. Футболка была в крови. Но по босым ногам я поняла, что он все-таки мой сосед. Иначе почему он без обуви? Видимо, открыл дверь, не ожидая неприятностей, а на него напали.

– Чем могу тебе помочь? – дрожащим сиплым голосом спросила я, когда мужчина попытался встать на колени. Однако он то ли снова не услышал меня, то ли ему было наплевать. Я подошла ближе, и он вдруг протянул мне руку.

Секундное колебание – и мои колени уткнулись в траву. Я взяла протянутую руку за запястье, закинула за шею и подставила плечо. Мужчина тяжело навалился на меня, я обняла его за талию, и на меня пахнуло алкоголем. От волнения свело живот. Я знать не знаю этого придурка, понятия не имею, на что он способен или что он за человек. Сами подумайте – станут ли нормального мужчину избивать у его дома? Это не случайность. Не происшествие из разряда «я оказался не в то время и не в том месте». Это что-то личное.

Ну и пусть. Не важно. Трое на одного – дрянной расклад, даже если человек что-то натворил.

Он попытался встать на ноги, я тоже поднялась – надо сказать, с большим трудом, ведь он почти висел на мне.

– Приятель, как ты себя чувствуешь?

Сердце билось, казалось, в самом горле. Я сглотнула, представив, как мужчина падает на меня, потеряв сознание из-за внутреннего кровотечения. Да уж, это будет незабываемая ночь.

– Эй, ты меня слышишь? Ты в порядке?

– Да, черт возьми. – И он сплюнул.

Я и поверила бы, если б его голос не звучал так, будто он попытался пробежать марафон без подготовки и выдохся на полпути. Но что еще я могу сделать? Назвать его лжецом, когда он навалился на меня почти всем весом?

– Это твой дом?

Он что-то буркнул.

Я опустила взгляд и смотрела себе под ноги, стараясь не придавать значения двумстам фунтам⁴ живого веса, использующим меня, словно костыль. Как и почти у любого дома в округе, у этого было крыльцо с лестницей в три ступеньки. Я указала на него свободной рукой.

– Посиди здесь минутку, ладно? – Спина просто отваливалась.

Он вроде кивнул или сделал еще какой-то утвердительный жест, но краем глаза я заметила лишь мелькнувшую челюсть, заросшую густой бородой, как у хипстера или дровосека. Хорошо хоть он понял, что моя спина вот-вот переломится, и перестал на меня наваливаться, но последние десять футов⁵ до крыльца все равно показались мне чуть ли не милей. Парень горбился и дышал хрипло и тяжело. У ступенек я повернулась к нему, чтобы помочь сесть, и наконец-то смогла его лучше рассмотреть.

Сначала я поняла, что он старше меня. Лет на десять, а может, и на все двадцать – он принадлежал к мужчинам, по внешности которых трудно определить возраст. На его щеках цвел нездоровый румянец, над бровью алела длинная ссадина, нижняя губа лопнула и кровоточила. В тусклом свете фонаря трудно было понять, какого цвета его кожа, но он явно побледнел. В обычных обстоятельствах я сочла бы его привлекательным, однако налитые кровью глаза заставили меня отступить на пару шагов.

Он пьян, или красные прожилки в глазах могут иметь другую причину? Черт.

– Ты в порядке? – снова поинтересовалась я. Я не врач и не разбираюсь в различных симптомах.

Мужчина, кажется, сглотнул – кадык на татуированном горле дернулся, – затем медленно моргнул, будто дезориентированный. Невидящий взгляд был устремлен куда-то сквозь меня. Может, у него сотрясение мозга?

– Эй, вызвать «скорую помощь» или полицию?

Его взгляд тут же стал осмысленным, и мужчина ответил резко и неприязненно:

– Нет.

Я удивленно посмотрела на него:

– У тебя же кровь идет.

Словно в подтверждение моих слов ссадина над его бровью закровоточила, и красный ручеек потек по виску. Иисусе.

– Нет, – повторил он и нахмурился.

И тут же утратил в моих глазах всю свою привлекательность – тупость никого не красит.

Уверена, мой взгляд сейчас говорил «да ладно?». Кровь уже потекла по щеке, но мужчина даже не потрудился ее стереть.

– Я же сказал, все в порядке, черт возьми.

Я подавила порыв огрызнуться на него за то, что он так со мной разговаривает. Однако я подумала о том, что если бы меня побили, я тоже была бы не слишком вежлива, и прикусила язык.

– Я просто пытаюсь тебе помочь, – ворчливо процедила я сквозь зубы. – Тебя пинали. Могли сломать ребро…

Струйка крови стекла к уху. Какого черта он утверждает, что все в порядке?

– Ты прямо сейчас истекаешь кровью. Слушай, если ты мне не веришь, просто потрогай сам вот здесь. – Я потыкала указательным пальцем в свой висок. Жест получился с двойным смыслом: я словно сказала ему: «Ну ты и придурок».

Мужчина покачал головой и с медленным болезненным вздохом утер лицо, размазав кровь еще сильнее. Посмотрел на окровавленные пальцы и нахмурился, точно не веря, что получил повреждения после побоев.

– Никаких копов. Никаких врачей. Я в порядке, – с нажимом повторил он.

Иисусе.

Мужичье. Гребаное мужичье.

На его месте я уже сидела бы в машине «скорой помощи», дожидаясь обследования. Но судя по выражению лица соседа – упрямого засранца я распознаю и за милю, сама такая, – мне не удастся его переубедить.

Придурок.

– Точно? – снова спросила я, решив успокоить свою совесть тем, что правильно поняла этого тупицу.

Глядя на меня, мужчина медленно моргнул. Болезненная гримаса на миг исказила его лицо, но он снова сделал вид, будто ему не больно.

– Я же сказал – да.

Сказал он… Если этот засранец не перестанет разговаривать со мной таким тоном, я доделаю работу за теми тремя типами. Однако кровь на его футболке не дала мне высказаться – я сдержалась, наверное, в пятый раз за свою жизнь. Он ранен. Он дышит с трудом. Вдруг у него пробито легкое? Что же мне делать?

Ответ: ничего. Я не могу ничего сделать, пока он не захочет.

Он взрослый мужчина.

Лучше мне вернуться домой. Я уже достаточно помогла. Не хочется лезть во все это, но… я не смогу уйти, пока не удостоверюсь, что он не вырубится прямо на газоне.

– Ладно. Нравится тебе лгать и говорить, что все в порядке, дело твое. Давай хотя бы помогу тебе войти в дом, – буркнула я, недовольная тем, что не смогла просто сказать «о'кей» и оставить его в покое. Однако больше меня бесил его невозмутимый вид – он словно не допускал возможности, что с ним может быть что-то не так.

На миг прикрыв глаза, мой сосед кивнул и мельком взглянул на меня. Еще раз прерывисто вздохнул. Тугодум упертый.

Я протянула руку, чтобы помочь ему подняться, но он ее проигнорировал. Встал сам и начал медленно подниматься по ступенькам. Я шла за ним, чтобы подхватить, если вдруг начнет падать. Глядя на его спину, я поняла, что мой сосед не только тяжелый, но и довольно крупный. Даже ссутулившись, он был около шести футов ростом и весил гораздо больше меня. Мужчина ворчал что-то себе под нос, переставляя ноги со ступеньки на ступеньку, а мне пришлось напомнить себе, что, если он не хочет общаться с копами, я должна уважать его желание.

И не важно, что я считаю его громилой-придурком и он может умереть от ран.

Однако я не удержалась и напоследок обеспокоенно посоветовала:

– Тебе все-таки не помешает обследоваться.

– Не нужны мне никакие обследования, – отрезал он грубо.

Ты пыталась, Ди. Ты пыталась.

Сосед открыл металлическую дверь, за которой оказалась деревянная. Я вошла в дом вслед за ним. Свет не горел. Мужчина споткнулся и что-то буркнул. Я ничего не видела, но пьяный и побитый сосед двинулся вперед. Мои босые ноги ощутили ковер, и я понадеялась, что рядом не валяются иголки или что-то в этом роде. Миг спустя раздался глухой стук и двойной щелчок, после которого загорелась лампа на стене.

Я словно очутилась в одном из своих худших кошмаров.

В доме царил полнейший бардак.

Диван и два кресла в гостиной оказались под завалами одежды, то ли чистой, то ли нет. На стене висел огромный телевизор, снизу от него шли кабели к двум игровым приставкам. На столе валялись банки из-под газировки и пива, пол усеивали смятые салфетки, чеки, носки, упаковки из-под фастфуда и бог весть что еще.

Сосед тяжело и болезненно отдувался, а я продолжала разглядывать его жилище. Слева на пристенном столике в пыльной стеклянной витрине лежал бейсбольный мячик, рядом с ним стоял не менее пыльный кубок. Это место напомнило мне нашу первую с Родриго квартиру – съехав от родителей, в ней мы вели себя как последние свинтусы, но только потому, что наша мама была помешана на чистоте и нам впервые в жизни не приходилось фанатично убираться. Теперь, имея двоих мальчишек и постоянную работу, я гораздо терпимей отношусь к беспорядку.

Впрочем, здесь и сейчас мне захотелось выказать свое неодобрение и поджать пальцы ног.

Опираясь на подлокотник, мужчина с долгим стоном медленно опустился в кресло.

– Ты точно не хочешь, чтобы я вызвала «скорую помощь»?

Он опять угукнул и откинулся на спинку кресла. Запрокинул голову и сглотнул – кадык на расписной шее снова дернулся.

– Уверен?

Он даже не потрудился ответить.

Я с сомнением посмотрела на кровавые пятна на его одежде и синяки на лице и в очередной раз напомнила себе, что его избили.

– Я могу отвезти тебя в больницу. Правда, надо немного подождать… – Меня страшила мысль о том, что придется разбудить Джоша и Луи.

– Никакой больницы, – закрыв глаза, пробормотал он и с трудом сглотнул.

Я некоторое время разглядывала его резкий профиль. Ненавижу ощущать себя ненужной.

– Может, позвонить кому-нибудь из твоих близких или друзей?

Сосед, кажется, покачал головой, но так слабо, что я не была уверена.

– Нет. Я в порядке.

Ну-ну…

– Можешь идти, – пробормотал сосед, до побелевших костяшек вцепляясь руками в бедра.

Мне не хотелось здесь находиться, но и уйти я не могла. Однако остаться наедине с незнакомцем, ночью, в его доме… в ушах зазвенели тысячи колоколов тревоги. Только конченые дуры в фильмах поступают так, а потом какой-нибудь психопат сбрасывает их в глубокий подвал. Но и оставить побитого типа будет неправильно, к тому же в этой части Техаса у большинства в домах нет подвалов. Я огляделась и задалась вопросом, есть ли у него вообще аптечка.

– У тебя есть что-нибудь, чем можно обработать порезы?

Не открывая глаз, он приподнял два пальца левой руки и дернул ими в сторону. Предлагает уйти? Я прищурилась и медленно спросила:

– Ты знаешь, сколько у людей на руках микробов?

Открыв один глаз, он одарил меня недовольным взглядом. Мне это не понравилось.

А ему не понравилась моя настойчивость.

– Я не шучу. Ну так что, знаешь?

Он уставился на меня уже обоими глазами, потом закрыл их и снова дернул рукой, прогоняя меня и упорствуя в своем идиотизме.

– Я уже сказал, что со мной все…

– Что, черт возьми, тут происходит? – словно из ниоткуда раздался незнакомый голос, напугав меня чуть ли не до смерти.

В дверях гостиной стоял полуобнаженный мужчина. Нахмурившись, он потер глаза.

– Ничего. Спи.

Да сварливый придурок даже говорить без стона не может!

Сонный хмурый мужчина моргнул, все еще ничего не понимая. Потом протянул руку к стене за спиной и включил свет.

Боже, помоги мне.

Этот новый тип был только в черных боксерах. Даже с десяти с чем-то футов я поняла, что он высокий – может, выше Избитого. Коротко стриженные волосы, щетина на лице и фигура модели: мускулистая грудь, кубики на прессе и красивой формы ноги. Огромная коричнево-черная татуировка покрывала его плечи и грудь, над ключицами аркой выгибалась вверх и уходила за спину.

Тело как у порнозвезды. Невероятно притягательной мускулистой порнозвезды.

Или модели из мужского календаря.

Наверное, в последнее время я слишком часто смотрела порно с геями, если мне на ум первым пришло именно это сравнение.

Я подловила тот миг, когда его усталый взгляд остановился на мне – мужчина выпрямился и напрягся.

– Кто ты? – медленно и хрипло спросил он.

Я опустила руку, которой держалась за сердце – даже не помню, когда успела это сделать, – судорожно вздохнула и подняла обе руки вверх, точно сдаваясь. Однако мой взгляд блуждал по его лицу. Оно, казалось, состояло из одних острых углов и резких линий, точно у бандитов из русских фильмов про мафию. Не красавчик, но что-то в нем есть… Я кашлянула. Сосредоточься.

– Я просто помогла ему там, на улице, – пояснила я, замерев, как олень под прицелом фар.

Что тут непонятного? Мужчина в крови. С чего еще я стала бы тут торчать?

Полуобнаженный тип уставился на меня не мигая. Затем его взгляд упал на мужчину в кресле.

– Что случилось?

Избитый придурок покачал головой, снова опустил ее на подголовник и отмахнулся.

– Ничего. Черт, просто не лезь не в свое дело и иди спать.

Должна ли я… Может… Точно, мне пора. Я откашлялась – к счастью, ни один из них не посмотрел на меня.

– Ладно, тогда…

– Что случилось? – вновь спросил полуобнаженный тип, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, к кому на этот раз обращен его вопрос… потому что смотрел он на меня. Пристальный хмурый взгляд исподлобья лишал уверенности.

– Я уже сказал тебе, что ничего, черт возьми! – прошипел избитый придурок, прикрывая глаза ладонью.

Тип в боксерах даже не взглянул на него. Его ноздри раздраженно раздувались, а руки то сжимались в кулаки, то расправлялись.

– Не могла бы ты сказать мне, какого черта он сидит в кресле и выглядит так, будто ему надрали зад? – грубовато поинтересовался он низким голосом.

Потому что так и есть? Я открыла рот, закрыла его и мысленно пожала плечами. Хотелось убраться отсюда к чертям собачьим, к тому же у меня не было никаких обязательств перед побитым соседом.

– На него напали, я ему помогла. А потом не бросила на улице. – Я переводила взгляд с кресла на мускулы – то есть на типа в боксерах, которые прикрывали лишь треть его бедер.

– Напали? – Одна из густых бровей приподнялась на полдюйма.

Клянусь, при этом он еще и выпятил подбородок. У меня богатый опыт в плане подбешивания людей – особенно мамы, – так что я сразу вижу, когда кто-то пытается совладать со злостью, но ему это не удается.

Наверное, я лишь сделала хуже, когда добавила:

– На газоне у дома.

Полуголый тип в гневе сжал кулаки, привлекая внимание к ставшим еще объемнее мускулистым бицепсам. Трудно сказать, сколько ему лет… в сущности, не важно.

1.Tia – тетя (исп.).

2.160 фунтов – примерно 72,5 кг.

3.Миля – единица измерения расстояния. 1 английская миля равна 1,6 км.

4.200 фунтов – 90,7 кг.

5.Фут – единица измерения длины. 1 английский фут равен 30 см.