Kitabı oxu: «Я (не) согласна», səhifə 3

Şrift:

Глава 6. О важности обуви в дороге

Постоялый двор Славии отличается от трактира по ту сторону границы только одним: здесь нет людей Кирьяна Браенга. А может и есть, но я их не знаю. Я никак не могу придумать, куда мне двигаться дальше – в столицу что ли? Поглядеть на своего «мужа»? Сколько я смогу жить под чужой личиной?

Надо было думать об этом раньше. В Галлии женщина (не я, конечно) может спокойно существовать самостоятельно, независимо ни от кого. В Славии – вряд ли. У меня возникает мысль разыскать Викторию – возможно, она чем-то мне поможет. У Виктории, как и у меня, дурной нрав и лихой характер. Не так уж это и сложно – она не какая-то там крестьянка, а значит, и супруг у неё человек достойный. Наверное, кнесс какой-нибудь, как дед. Зная Ви, я совершенно уверена, что муж ей не возразит – она, поди-ка, вертит им как хочет. А попробуй её переупрямь – оборотня, да ещё огневицу. Они ж, маги огня, бешеные просто, а Оберлинги и вовсе славились своим буйным норовом.

Но прятаться в доме Виктории – затея, лишённая смысла. Уверена, отец именно там и будет меня искать в первую очередь. Не вариант. Хотя найти Ви всё же стоит – кто знает, с чем мне придётся столкнуться? Да и денег у неё можно занять в случае нужды. Итак, для начала доеду до волости кнеса Градского. Должна же быть у меня цель?

А потом – я грамотная, с хорошими манерами и воспитанием. Я могу быть чьей-то гувернанткой или компаньонкой. Для этого нужна самая малость – рекомендательные письма. Подделать их совершенно не сложно. А ещё можно попробовать писать статьи в газету: раньше у меня их охотно покупали. Итак, решено: отправляюсь в Даньск (ближайший, судя по карте, крупный город), а оттуда – к южным границам.

Не в силах усидеть на месте, я отправляюсь в путь прямо сейчас. Ночевать в поле гораздо спокойнее, чем на сомнительном постоялом дворе, где и мест-то нет – во всяком случае, мне так кажется. Однако я не настолько отчаялась: в первой же деревне за пару монет я нахожу ночлег в сарае для сена. Полная румяная хозяйка даже угощает меня свежим хлебом и сливками. Что мне гостиницы и перины, если мягче сена и слаще неба, проглядывающего в щели между досками, ничего в жизни я не видела?

Милостивая женщина принесла мне одеяло. Я не слишком доверяю чужой доброте, памятуя слова отца про бесплатный сыр. Женщина ещё не старая, я бы сказала – моложавая. Она круглолица и круглобока, а довольно глубокий вырез на блузке рассказывает, что хозяйка сочных персей далеко не монашка. Меня это несколько пугает – не разглядела ли она во мне мужчину? На всякий случай я рассказываю сказку о невесте, ждущей меня дома и о нашей крепкой любви с раннего детства. Лучше подстраховаться. Хозяйка в ответ рассказывает мне о своей дочке, недавно вышедшей замуж, и о покойном муже. Мы друг друга поняли правильно.

Утром ноги вновь несут меня вперёд. Я не тороплюсь: поля и просторы Славии меня завораживают, а найденная рядом с дорогой земляничная поляна и вовсе приводит в восторг. Но моего энтузиазма хватает ненадолго. Через пару часов я начинаю тяжело дышать. К вечеру валюсь с ног от усталости, не в силах сделать ни шага больше. Наутро у меня заканчивается еда, ноги и спину ломит, шея не поворачивается. У меня удобнейшие, мягчайшие сапоги. Казалось бы, иди да иди, но нет. Всё равно мозоли вздулись. Были сапоги, впрочем.

– Молодой человек! – раздался у меня за спиной вежливый негромкий голос. – Не желаете ли внести посильное пожертвование в фонд ветеранов войны с Галлией?

Невинный вопрос застиг меня врасплох. Я как раз пыталась найти в мешке последний сухарь. Отчего-то в пути постоянно хочется что-то жевать, и если воды здесь достаточно – кругом ручьи и речушки, а вдоль дороги и колодцы выкопаны, то с едой всё гораздо печальнее. В лесу ягод и грибов ещё нет, да и заходить я туда побаиваюсь. Когда намедни собирала землянику, едва не наступила на змею. Орала я так, что всех птиц распугала. Из книги про животный мир Славии я точно помню, что начало лета – самое вольготное время для змей. Они в эти дни к тому же особенно ядовиты. А я ведь собиралась купить провизии у проезжающих мимо торговцев… Интуиция мне подсказывает, что теперь я ничего не куплю. Возможно, мне и не нужно будет.

Я медленно и осторожно оглядываюсь, стараясь не делать лишних движений. Желающих получить пожертвование слишком много для меня одной – целых восемь человек. Их оружие мне совершенно не нравится: уж слишком ржавые эти пики и алебарды. Они не одну войну с Галлией видали, кажется. Спокойно, Стефа! Если бы местные сборщики налогов хотели тебя пристукнуть, они бы уже это сделали. Лучше не сопротивляться. Да и что я могу им противопоставить? Подуть на них ветерком? Расклад не в мою пользу.

– И какая нынче налоговая ставка? – поинтересовалась я, роняя мешок и поднимая руки ладонями вперёд.

– Всё, что у тебя есть, малец, – довольно добродушно сообщил мне заросший бородой здоровяк с кривыми зубами.

– И сапоги, – дополнил один из разбойников.

Я невольно поглядела на их ноги – трое были босы.

– Зачем вам сапоги, тем более такие маленькие? – растерянно спросила я. – Они ж никому не подойдут!

– А зачем тебе двенадцать пар рёбер и сразу две здоровые руки? – ласково спросил главарь, будто невзначай опуская на мое плечо тяжёлую пику так, чтобы она задела щеку.

Я скосила глаза: оружие было совершенно тупое, но от того не выглядело менее опасным. Пришлось снимать сапоги, хотя их было жалко едва ли не до слёз. Руки у меня тряслись, и стащить сшитую по ноге обувь было нелегко. Я радовалась уже тому, что меня никто не торопил – а могли бы. Эх, жаль, что я не некромант какой-нибудь и не могу всерьёз причинить вреда этим подонкам!

Тем временем мои новые знакомые выпотрошили мой мешок и нашли не только кошель и последний сухарь, но и подорожные бумаги. Я молча наблюдала, как мою еду втоптали в пыль, деньги пересчитали и посетовали, что серебрушек было мало. Запасную рубашку даже не стали перекладывать: забрали вместе с мешком.

– Степан Кириллович, вы только подумайте! – глумливо заявил наиболее грамотный разбойник, изучая мои бумаги. – Такой хухря и Степан!

А потом он ухватил мои единственные документы своими грязными пальцами и разорвал их напополам. И ещё раз напополам. И ещё – до тех пор, пока от них не осталось мелких клочков, разлетевшихся по дороге. Я глубоко дышу и считаю про себя до десяти, а потом и до тридцати. Это всего лишь бумаги, тем более фальшивые! Чтобы хоть как-то сдержать своё праведное негодование, я старательно запоминаю приметы разбойников: заявлю на них в полицию, а ещё (когда-нибудь потом) отпишусь отцу. Будут знать, как леди Браенг грабить!

– Ничего сказать не хочешь? – угрожающе ухмыляется кривозубый главарь.

– Премного благодарен, господа, – вежливо склонила голову я, надеясь, что в голосе не слышно сарказма. – За целые рёбра и руки.

– Ишь, вежливый, – хмыкнул разбойник. – Ну ладно, живи тогда. Кто к нам с уважением, к тому мы с лаской.

Они заржали, а я вдруг только теперь напугалась по-настоящему. Это не игра. Они сейчас могут сделать со мной всё, что угодно. И отца здесь нет – никто меня не защитит. Стиснула зубы, чтобы скрыть дрожащий подбородок и молча смотрела, как они уходят прочь, действительно меня не тронув. Едва они скрылись из виду, я обессиленно падаю на траву и больно прикусываю костяшку указательного пальца, чтобы унять запоздалую истерику. Сегодня мне повезло, но так не будет вечно. Путешествовать в одиночку страшно не только женщине, но и одинокому путнику.

Позволив себе немного побыть слабой девушкой, я заставляю себя встать – надо двигаться дальше. Идти босиком сложно – я всё же изнеженная барышня, а не крестьянский отпрыск. Ступни колют мелкие камушки, незаметные в мягкой пыли. Солнце напекло затылок. Пришлось прикрыть голову большим лопухом, в изобилии произрастающим в придорожной канаве. Всё больше хочется заплакать от усталости и иррациональной обиды: за что мне всё это? «Или вперед, или замуж», – напоминаю я себе, но задора хватает ненадолго – даже солнце не садится ещё, а силы кончаются. Очередной острый камушек под пяткой всё же выбивает слезы. Вспомнив все известные мне ругательства на трёх языках и придумав парочку новых, я оседаю на траву, обещая себе, что отдохну всего пять минуточек – пока не пройдёт боль в пятке, но подняться уже не выходит. Измученные ноги ноют. Так я и засыпаю прямо на голой земле – в слезах и в обиде на саму себя.

Утром (очень ранним и холодным утром) показалось, что стало легче – во всяком случае, ноги болели чуть меньше. Но это был самообман. И вот теперь я сижу босая на обочине дороги, прислушиваясь к бурчанию в желудке, и мрачно размышляю о том, что ночевать под открытым небом мне не понравилось, а до ближайшей деревушки, судя по указателю, еще шесть вёрст. Немного – каких-то два часа ходьбы. Если бы ноги ходили. Ничего – часик отдохну и пойду дальше. Авось к ночи доползу до людей и возьмусь за какую-нибудь работу.

Дважды мимо меня проносятся всадники, один раз – почтовая карета. Стало быть, я иду правильно. Дорога до деревни босиком совсем не быстрая. Некстати вспоминается, что под стельку сапога был вложен двойной империал. На него можно было купить несколько пар обуви. Обидно. Отчего же я такая дура? Отчего пустилась в дорогу одна, не дождавшись попутчиков? А ведь из этого может получиться неплохая книга! "Из Галлии в Славию: путеводитель для самых глупых!"

Идея настолько захватила меня, что я почти забыла о босых ногах и жаре. Из сладостных мечтаний меня выдернули шум и крики.

Глава 7. Почему шест?

Ба, знакомые лица! Да это те самые удальцы, что отжали у беззащитного отрока деньги и сапоги! Вот уж не думала, что удастся с ними встретиться вновь! На этот раз они теснили двоих мужчин, один из которых был явно ранен. Дорога здесь вплотную подходила к славной берёзовой рощице, возле которой приветливо журчал ручей. К кустам привязаны две лошади, мирно горит костёр. Очевидно, путники отдыхали, когда их приметили отморозки. Осмотревшись, я выбрала ровную молодую берёзку и с некоторым трудом сломала её. Теперь у меня имелся шест подходящего размера, хоть и неидеально сбалансированный.

Повертела своё оружие в руках – сойдёт. Против сестры Марии я бы не устояла. Подкрасться и двинуть по шее одному из разбойников – легко. Не ожидавший нападения мужик рухнул как подкошенный. Я тут же ткнула второго под дых – одним движением, и ещё одного стукнула по коленям. Четвёртый начал размахивать в мою сторону рапирой, но моё оружие было длиннее, и драться честно я не пыталась – увернулась от неумелого замаха, привычно подпрыгнула и ткнула остриём шеста в лицо. Оставшихся быстро уложил блондин в довольно богатом наряде. У него в руках был только короткий меч, в то время как нападавшие орудовали, хоть и довольно неумело, длинными пиками и старыми ржавыми алебардами. Я их еще со вчерашнего дня запомнила. Вроде дрянь, а не оружие, но когда на тебя восемь таких наставят, поневоле призадумаешься. Ну ладно я, девка и с пустыми руками, ничего противопоставить не могла, а два здоровых вооружённых мужика как могли в такой ситуации оказаться? Один и вовсе сидит на земле и мотает головой. Хотела полюбопытствовать, что с ним, но на одном из бандитов увидела свои сапоги.

– А, скотина! – взвыла я. – Как хоть натянул! Вот тварь, такие сапоги испортил! На заказ ведь шитые!

Стянула со слабо стонущего гада свою обувку: разумеется, после него я их не надену. Но стельку оторвала и из каждого сапога вытащила свои монеты. Отлично! Новые сапоги куплю в ближайшем населенном пункте. Жаль, таких удобных не найти.

– Слышь, пацан, – окликнул меня блондин. – Благодарствую! Ты вовремя подоспел.

Я закончила обыскивать поверженного врага – выгребла у него все деньги и стянула с пальца серебряное кольцо, и только потом оглянулась. И едва удержала на месте свою челюсть. Мужчина был красив нетипичной для Галлии красотой. Во-первых, он настоящий блондин. Пшеничного цвета волосы взъерошены, но видно, что подстрижен он не абы как, а у хорошего цирюльника, да к тому же чисто выбрит. Брови и ресницы тёмные, но не чёрные. Серые глаза смотрят спокойно и тепло. Во-вторых, он не оборотень, а обычный человек. Хотя ростом и разворотом плеч с любым оборотнем поспорить может, но двигается совершенно по-другому.

Мужчина протянул мне руку.

– Я Дамир Ольхов, – представился он спокойно.

– Степан, – кивнула я. – Извините, не по чину мне с вами ручкаться. Вы большой человек, а я простой горожанин. И вообще… не стоит благодарностей. Эти пташки у меня вчера все деньги и вещи отобрали. Подорожную мою порвали… гады.

– Отчего же ты считаешь, что не по чину? – остро взглянул на меня Дамир.

– Одеты вы как кнес, – пожала я плечами. – И кольцо у вас… богатое.

Мужчина растерянно поглядел на свою руку и быстро повернул перстень камнем внутрь.

– И бриться привыкли, – добила его я. – А нынче только столичные кнесы да чиновники бреются.

– Наблюдательный, – покачал головой Дамир. – Шустрый. Драться умеешь. А не засланец ли ты, Стёпа? Не в сговоре ли с этими?

Он небрежно пнул одного из бандитов носком сапога.

– Ну извиняйте, мои документы эти господа в клочья изорвали, – развела руками я. – Либо верьте, либо я дальше пойду ножками.

Дамир повел плечами, будто сбрасывал напряжение и вдруг зашипел, схватившись за левое плечо. Рубашка у него была в крови. Я перевела взгляд на его спутника: выглядел он неважно, был очень бледен и держался за живот.

– Что с ним? Ранен?

– Сожрал что-то не то… надеюсь. Я не целитель, я не разбираюсь.

– До ближайшей деревни верст шесть, – намекнула я. – Не доехал?

– Не смог. Падал.

– Ясно. А с рукой что?

– А ты точно горожанин, Стёпа? Ведешь себя слишком нагло для своих лет.

– Нет, я переодетый Кирьян Браенг, – ухмыльнулась я. – Не похож разве? Вы у них оружие видели? Там ржавчины больше, чем металла. Рану надо промыть.

Отчего-то блондин напрягся еще больше – шутка явно вышла не смешная. Плевать, мне точно было весело. Кажется, у меня истерика. Главное, не разреветься. Или не заржать в голос. Кажется, Дамир что-то разглядел в моих безумных глазах, потому что вдруг улыбнулся.

– Первый бой, малыш? Накрыло?

– Я вам не малыш, а Степан Кириллович, – хмуро ответила я. – Да, первый. Руки трясутся…

– Иди посиди на травке, а я с этими молодцами разберусь.

– Убьёте? – я надеялась, что мой голос не дрожал.

– Вот ещё, пачкаться об них. Обыщу и свяжу. Потом решим, что дальше делать.

Я на подгибающихся ногах добрела до мирно потрескивающего костерка и плюхнулась на брёвнышко, пряча лицо в ладони. Четверо. Я уложила четверых. Сестра Мария мною бы гордилась.

– Выпей, – мне в руки ткнулась кожаная фляга. – Поможет.

– Я еще не дорос до крепких напитков, – буркнула я. – А хотя…

Я вырвала у Дамира, понюхала – в нос резко шибануло алкоголем.

– Соблагоизвольте показать мне рану на плече, – попросила я. – Кровищи натекло – хоть рукав выжимай. Вы же сами понимаете…

Скомандовала бы – но это роль Стефы. Степан вежливо просит. Будь я сейчас женщиной – вела бы себя куда более дерзко.

Дамир тяжело вздохнул и попытался стянуть через голову рубаху, но левая рука отказалась слушаться. Похоже, рана куда серьезнее, чем мне показалось. Поняв, что рука не поднимается, он просто оторвал рукав. Я щедро плеснула на его плечо вином – или что там у него было в фляге – и присвистнула. Порез чистый, но очень глубокий. Такие сами собой не зарастают.

– Надо зашивать, – сглотнув, сообщила я.

– У Талли в мешке есть иголка и нитки, – мотнул головой Дамир. – Вперед, мальчик.

– Я… не умею.

– А я не достану, – спокойно ответил мужчина. – От Талли тем более толку нет.

Я закрыла глаза, вознесла про себя молитву Пресветлой Матери – монастырские привычки не желали исчезать – и, покопавшись в мешке, извлекла большую иглу и катушку суровых ниток.

"Мне этот мужчина никто, – повторяла я про себя, отгрызая зубами кусок нитки и засовывая его в фляжку. – Его боль – не моя боль."

Пропитав нить вином, я вдела её в иголку и примерилась. Не выдержав, хлебнула из фляги, закашлялась, и, пока в груди разливался огонь, воткнула иголку в живую плоть. Разумеется, я умела шить, штопать и вышивать. Наложить ровный шов оказалось не так уж и сложно, особенно если учесть, что мой пациент сидел ровно и не издавал никаких звуков, только еле слышно задерживал дыхание. Завязав узел на нитке, я аккуратно убрала иголку, щедро полила рану из фляги и нагло выпила остатки браги. После этого я позволила себе застучать зубами и утереть злые слёзы.

– Степан, ты молодец, – похвалил меня Дамир. – Для твоего возраста справился великолепно.

– Какого моего возраста? – обхватила себя руками я, сжавшись в комочек. – Мне шестнадцать. Я взрослый.

– Я думал, что меньше, – удивился блондин. – Все равно… молодец. Мужик.

Добрые слова меня приободрили, я действительно почувствовала себя героиней. Вот так всегда – не выношу, когда меня ругают, а от похвал просто расцветаю. Монахини это быстро поняли и вили из меня веревки.

– Стёп, – вкрадчиво начал Дамир. – А ведь в деревню тебе придется ехать.

– С чего бы это?

– Талли не ездок, и бросить тебя с ним и разбойниками – слишком жестоко. А помощь привести нужно.

– А что я с этого буду иметь? – на всякий случай уточнила я.

– Чистую совесть, – не задумываясь, ответил мужчина.

– Ловко придумали, – обрадовалась я. – А если я просто свалю с вашей лошадью?

– А я тебя из-под земли достану, – пообещал Дамир. – Правду говорю. Да и ты не такой.

– Больно вы знаете, какой я, – ворчала я, седлая лошадь.

Найдёт он. Если уж я от отца удрать смогла, от тебя и подавно уйду. Как в детской сказке про пряник: и от рыси ушёл, и от волка ушёл, да… Выпитый алкоголь будил во мне совершенно безумную Стефу. Я уже испытывала это состояние однажды. Жаль, что покрасоваться было не перед кем. И борделя в деревушке, к которой я приближалась, тоже не было. А то я б заглянула.

– Эй, человек, – окликнула я бородатого мужика. – Кто у вас тут главный? Там на дороге на кнеса разбойники напали, ранили. Помощь нужна. Лекарь и повозка.

– Лекаря у нас нет, – развел руками мужик. – Надо в город посылать. А повозка будет, уважаемый. Сей момент, старосту кликну.

– За лекарем пусть кто-то немедленно выедет, – скомандовала я. – А пока… хоть кто-нибудь есть? Знахарка? Коновал? Да хотя бы повитуха?

– Знахарка имеется, – кивнул человек, не двигаясь, впрочем, с места.

– Живо! – громким голосом крикнула я. – Кнес за всё платит золотом! Вот за телегу и лекаря задаток.

Показала ему двойной империал. Очевидно, тут хорошо знали его ценность: ещё бы, за такую монету менялы двадцать златых дадут. На эти деньги можно целый трактир купить. Ну хотя бы половину… Сразу и забегали: телегу с сеном пригнали, мальчишку за лекарем отправили, знахарка прибежала. С мужиками я не поехала – что мне там делать? Помощи от меня немного. Отправилась на постоялый двор (всё же деревня вдоль дороги, как без него), сняла две лучших комнаты и заказала себе еды. Никакой империал я, разумеется, отдавать не собиралась. Не хватало ещё за господина Ольхова расплачиваться. И вообще ни за что платить не стала: Дамир Всеславович мне теперь по гроб жизни должен.

Глава 8. Неожиданное предложение

Светловолосый кнес со своим помощником прибыли, когда уже стемнело. Я успела и наесться до отвала, и помыться, и по деревне пройтись. На ногах у меня, между прочим, новые ботинки, на плечах потертая кожаная куртка. Пояс тоже новый, широкий, с металлическими клепками. А меч мне не продали: сказали "не дорос". То есть путешествовать в одиночку – это пожалуйста. А защищаться – еще зачем? Глупости выдумал, господин Градов!

Усталый, бледный, с отросшей щетиной, Дамир всё равно остался самым красивым из всех мужчин, что я видела. Он тяжело прошёл в столовый зал постоялого двора, упал рядом со мной на лавку и нагло утащил у меня огромную деревянную чашку. Отхлебнул и принялся плеваться: в кружке-то было молоко!

– Стёпа, ты болван, – заявил Дамир. – Эй, человек! Пива мне и юноше!

– Юноше не надо! – махнула рукой я. – Юноша еще не дорос. Что с вашим другом?

– Секретарём. Талли мой секретарь. Был. Должность вакантна.

– Умер что ли? – напугалась я.

– Типун тебе на язык! В животе какое-то воспаление. Знахарка купировала, но без хорошего лекаря Талли помрет через пару дней.

– Я отправил в город за целителем, – сообщила я. – Но за ваш счёт.

Дамир хлопнул меня по спине ладонью, отчего я чуть не улетела носом в стол.

– Экономность – хорошее качество, даже лучше, чем предусмотрительность. Если ты ещё и писать умеешь – возьму тебя секретарём!

– Я как бы два года в Галлии учился, – пожала я плечами. – В Льенском университете. Там же с четырнадцати можно лекции посещать. Писать я умею, в общем. И читать тоже.

– А родители твои кто?

– Сирота я. Отца не знал никогда, а мать умерла недавно. Как перестала деньги на обучение высылать, так я домой и поехал. Понял, что что-то случилось.

– А жил где? – беседа начала походить на допрос, но я не возражала.

– У кнеса Градского в волости. Знаете, деревня Дубки возле реки Коровки.

– Не знаю, – вздохнул Дамир. – Кнеса Градского знаю только. Высокий такой старик, худой.

– Ага, как же, – не повелась на провокацию я. – Высокий и худой – это Василевский. А наш кнес дородный и борода лопатой.

Ай да Стефа, ай да молодец! Внимательно слушала тетю Милославу и её рассказ о последнем визите на родину, теперь и пригодилось.

– Да, точно, – не смутился мой собеседник. – Я перепутал. А напомни, как жену и дочку Радомира зовут?

– Мстислава, – хихикнула я. – Линд его жена. А дочка старшая Милослава, что в Галлии замуж вышла, вторая Святослава, за князем Волчеком, а сынок егонный Ярославом зовётся.

Спрашивай-спрашивай. Про родню свою я всё знаю.

– Ярослав-то, поди, тоже уже читать умеет? – не унимался Дамир.

– И то сказать, уж парню почти четверть века стукнуло, – согласилась я. – Должно быть, и умеет. Хотя кто его, кнесича, знает… не нашего ума дело.

От острого взгляда блондина я поёжилась. Казалось, он пытается залезть ко мне в мысли.

– Слушайте, что вы меня пытаете! – не удержалась я. – Я к вам в секретари не набиваюсь, вы сами предложили! Я вас вообще знать не знаю. Может, вы какой-нибудь наёмный убийца!

– Не убийца, не бойся, – вздохнул Дамир. – А может и убийца, да не наёмный. Мне верный человек нужен, Стёпа. За верность я плачу щедро.

– Щедро – это сколько?

– Десять серебрушек в месяц.

– Пятнадцать.

Дамир поперхнулся пивом, удивлённо уставившись на меня.

– Ну ты и наглец!

– А вам нужен секретарь или лакей? – усмехнулась я.

– Одиннадцать.

– Тринадцать.

– Двенадцать!

– Я согласен.

Широко улыбаясь, мы пожали друг другу руки.

– Я вам комнату снял, – вспомнила я. – Кстати, как вас величать?

– Дамир Всеславович Ольхов.

Я замерла, охваченная внезапным подозрением. Да нет, быть того не может! Или может? У меня ведь тоже имя, максимально похожее на родное.

– Кнес? – небрежно спросила я. – Ну, вы ведь кнес?

– Кнес, но безземельный пока. А почему ты так посмотрел?

– Ольхов – это почти как Ольшинский, – передернула я плечами. – А нынче государь у нас из рода Ольшинских.

– Степ, мне нужен не только умный секретарь, но и молчаливый, – тяжело взглянул на меня блондин. – Думать не возбраняется, но тогда дашь клятву.

– Я и подумаю, – сглотнула я. – До утра. Можно?

– Думай, Стёпа. И помни: я своих людей в обиду не даю, а за верную службу отвечу благодарностью. Кто мне верен, тому и я верен.

Я кивнула, бочком выбираясь из-за стола. Сердце колотилось как бешеное. Дамир – или Даромир? Кто ты такой? Эх, найти бы Викторию и узнать, каков из себя старший сын государя – мой наречённый муж. Не бывает таких совпадений, просто не бывает! Либо я ошибаюсь, либо богине угодно нас лбами столкнуть. Моего сиятельного жениха зовут Даромир Велеславович Ольшинский. И настолько имя его схоже с именем моего блондина, что я сомневаюсь, не снится ли мне всё это.

К утру решение было принято: я отвечу кнесу Ольхову согласием. Какая в сущности разница, кто он, если рядом с ним спокойно и безопасно? Путешествие в одиночку мне не слишком понравилось, да к тому же я всё равно собиралась искать работу, а тут работа нашла меня. А если я не ошибаюсь – это вообще будет чрезвычайно забавно. И отцу, наверное, даже в голову не придёт искать меня рядом с тем, от кого я так старательно убегала. Словом, назревает приключение вполне в моём духе.

Уверенно я постучалась в комнату по соседству. Кнес Ольхов встал явно раньше меня, а может и вовсе не ложился. Он сидел за столом, красными воспалёнными глазами вглядываясь в какие-то бумаги. Светлые волосы всклокочены, на щеках неряшливая щетина, несвежая рубашка расстёгнута на груди. Бумаг было много, он раскладывал их в три стопки, шевеля губами.

– Ну что застыл, проходи, – бросил он мне. – Раз не сбежал, значит, надумал? Задавай свои вопросы!

Я прошла в комнату, чуть морщась от крепкого запаха мужского пота и села рядом со столом на стул.

– Кто вы? – прямо спросила я. – Для кнеса вы слишком молоды и свободны. Для горожанина слишком богаты. На купца не похожи…

– А ты как считаешь? – приподнял брови Дамир.

– Чиновник, – не задумываясь, ответила я. – Приближённый к государю, исполняющий разные поручения, часто инкогнито. Оттого и ездите быстро и без свиты.

Дамир присвистнул удивлённо, а затем толкнул в мою сторону лист бумаги и чернильницу с пером.

– Пиши, умник. Я, Степан батькович таков-то, приношу клятву верности и неразглашения Дамиру Всеславовичу кнесу Ольхову…

– Сиятельному кнесу, – поправила его я. – Ну правда! Вы ведь сиятельный?

Блондин витиевато выругался.

– Стёп, кончай умничать. Я уже тебя полюбил как младшего брата, тем более, что мой младшенький значительно тупее, но ещё одно слово, и я буду вынужден отправить тебя в камеру, как слишком догадливого. Пиши "сиятельного кнеса", но на этом всё.

Я кивнула, быстро записывая "под диктовку" стандартную клятву о неразглашении. Формулировку я знала наизусть – мы такие вещи проходили на уроках магии. Причём разбирали очень тщательно, чтобы понимать, чем всё это грозит. Поэтому я прекрасно знала, что упомянутые в бумаге имена не играют особой роли. Формально, конечно, на данный момент я присягала Дамиру как Степан. Как Стефания я вроде как никому не буду ничего должна. Но кровь-то приложится моя, а не чья-то. А с другой стороны я внесла поправку, что клятва действительна лишь в период моей службы – не всю жизнь, как, наверное, хотел бы Дамир Всеславович.

Блондин выхватил у меня бумагу, заглянул в неё, усмехнулся и размашисто подписал. Потом он ловко порезал палец лежащим на столе ножом для бумаг, капнул кровью на лист с клятвой и передал нож мне. Я сглотнула: перспектива членовредительства меня пугала. Я вообще боли боюсь. Да и нож доверия не внушал. На всякий случай протерла его рукавом, потом отполировала салфеткой. Зажмурилась, закусила губу и осторожно ткнула острием в подушечку большого пальца. Разумеется, ничего не произошло. Открыла один глаз, робко взглянула на Дамира.

Он спокойно вынул из моих пальцев нож и неуловимым движением проткнул мне средний палец. На плотный желтоватый лист бумаги капнула алая капля крови: красиво. Новый работодатель никак не прокомментировал мою позорную слабость, просто посмотрел на лист бумаги строго, и он вспыхнул, съёживаясь в чёрный комок. Огневик. А в роду Ольшинских всегда огневики рождались.

– У тебя красивый почерк и пишешь без ошибок, – мягко похвалил меня Дамир. – Теперь я вижу, что мне тебя богиня послала. Сейчас на пару писем ответишь, и я спать. Не ложился ещё.

– Я насчёт бани распоряжусь, – кивнула я. – И рубашку вашу зашить нужно.

Глаза кнеса удивленно расширились.

– Ты нянька или секретарь?

– А есть разница? – вскинула я брови. – Кто-то же должен сказать, что Вы воняете как конь! Секретарь – это ваша правая рука, между прочим. Я, кстати, тиран и деспот, поэтому буду время от времени спускать вас на грешную землю.

– Высеку, – тяжело поглядел на меня Дамир. – Наглость свою умерь, заткнись и пиши: Уважаемый кнес Лисицин, вынужден отказать вам в поддержке, ибо не нахожу предоставленные Вами доказательства достаточно убедительными… успеваешь?

Через три четверти часа пальцы у меня онемели: кнес Ольхов диктовал быстро и много. Он будто экзаменовал меня на выносливость. В Славии всё ещё пишут перьями, хвала богине, что металлическими, а не гусиными. Меня учили писать пером с детства, уверяя, что так почерк будет изящнее. Но вообще я привыкла к чернильной ручке, которые производили в Галлии. У меня такая была в сумке. Кстати, сумку с дневниками и запасом вещей я предусмотрительно отправила почтой в Даньск, не желая потерять её в пути. Надо думать, она уже меня ожидает. Какая я молодец! Страшно представить, если бы мои дневники прочитал кто-то из разбойников. А потом Дамир вдруг замолчал. Я подняла глаза и увидела, что он просто уснул, уронив голову на сложенные руки. Что же мне делать? Бросить его так совершенно немыслимо: я однажды заснула, переписывая книгу, и наутро не могла разогнуться. Спина и плечи болели со страшной силой. А ведь я его моложе: он, наверное, и вовсе встать не сможет. Или злой будет, как пёс.

Так и не смогла для себя решить, кто я – жалостливая баба или идеальный секретарь, но подлезла под руку мужчины, подхватила его за талию и доволокла до кровати. Тяжёлый он, просто боров какой-то. Подумав, и сапоги сняла: помнится, леди Милослава жаловалась, что когда её супруг лорд Оберлинг засыпал в обуви, наутро у него всегда болела голова. А мне нужен здоровый работодатель. Здоровые меньше придираются и лучше платят.

4,7
92 qiymətlər
3,41 ₼
Yaş həddi:
16+
Litresdə buraxılış tarixi:
29 mart 2022
Yazılma tarixi:
2020
Həcm:
310 səh. 1 illustrasiya
Müəllif hüququ sahibi:
Автор
Yükləmə formatı:
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,9, 49 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,9, 80 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,7, 132 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,5, 19 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,9, 10 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,9, 77 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,7, 85 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,7, 138 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,7, 41 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,7, 45 qiymətləndirmə əsasında
Audio
Orta reytinq 0, 0 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,8, 78 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,8, 5 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,8, 17 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,8, 40 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 4,7, 51 qiymətləndirmə əsasında
Audio
Orta reytinq 4,7, 34 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,6, 65 qiymətləndirmə əsasında