Kitabı oxu: «Криасморский договор. Сделка с вечностью»
Пролог
Фештану снова не спалось. В последнее время это случалось часто – он просыпался среди ночи, маялся то от непривычного холода, то от жажды, не находил себе места и в конечном итоге покидал дом тайком от матери. Накидывал плащ, вооружался и шел в подземелья Валг дун Шано. С тех пор, как открыли Дверь, то место неизменно его манило.
Вопреки собачьему холоду, ноги вновь понесли Феша во дворец советников. Выйдя за ворота резиденции Толлов, он поскользнулся на льду и едва не шлепнулся на задницу – все никак не мог привыкнуть к тому, что в Ваг Ран вернулась настоящая зима. Снег лег на крыши столицы, ледяная корка сковала водоемы и дороги. Люди страшились и роптали. В стране, что сотни лет не видела снегопада, а зима стала лишь отметкой временного периода, начались паника и голод. Фештан давно заметил это совпадение: погода начала портиться после того, как открыли Дверь. Но было ли это случайностью, совпадением или же закономерностью, он не понимал.
Скользя по мостовой, Феш доковылял до дворца. Стражники Валг дун Шано, узнав советника в лицо, расступились с поклонами. Медлительные спросонья слуги предложили помощь, но Шано отказался: ему требовался лишь свет, а после того, как Рантай-Толл наводнили эннийские магусы, рыскавшие в поисках объяснения природы вагранийской магии, ламп и факелов в подземелье за Дверью было достаточно. Эннийцы изучили на верхнем ярусе каждую пылинку, но не нашли ничего, что приблизило бы их к разгадке.
Феш надеялся, что глубокая ночь давно разогнала заморских шарлатанов по кроватям, и мешать ему никто не станет. Впрочем, он сам уже слабо верил, что в тех заброшенных скалах крылось что-то интереснее резного камня. Зачарованная Дверь не таила за собой ничего, кроме рассказа об истинной истории Ваг Рана. Но ему, Фештану нар Толлу, этого было мало. Он продолжал искать. С каждым днем эннийское влияние лишь усиливалось, а времени на поиски оставалось все меньше.
Стараясь не шуметь, он миновал распахнутые врата – мощные каменные двери больше не сияли зачарованным светом и казались безжизненными. Здесь тоже стало холоднее. Феш не обманывался насчет этого места: с самого первого визита сюда он не мог избавиться от ощущения, что за ним наблюдали. Быть может, то была игра его воображения, вызванная природным страхом неизвестности. Или же сама непостижимая природа пещеры играла с гостями злые шутки. Фештан не знал, да и не было смысла гадать. Он вооружился факелом, дошел до самого конца верхнего яруса и спустился вниз по изогнутой лестнице, осторожно переступая через разложенные на подстилках древности. Заморские магусы извлекали, изучали и описывали каждый булыжник. Феш шагал вперед, стараясь не думать о том, что целая толпа колдунов из Магуссерии не продвинулась в поиске ответов за целый год.
Еще в прошлый раз внимание молодого советника привлекла купель, расположенная в самом конце нижней пещеры. Феш не обратил бы внимания на водоем, не будь тот идеально круглой формы. Купель казалась ему необычной – в ней просматривалась некая притягательная странность, которую Феш осознавал, но не мог сформулировать. Он установил несколько факелов по краям бассейна и принялся всматриваться в водную гладь – словно мертвое темное зеркало, отражавшее всполохи огня и растрепанную полуседую шевелюру вагранийца.
Он снял мешавшую перевязь меча, отложил плащ в сторону и закатал рукава рубахи – отчего-то захотелось погрузить руки в эту безмятежную гладь. Феш не боялся: еще в самом начале исследований один из эннийских магусов поскользнулся на влажных каменных плитах и грохнулся в воду – не облез, не отравился, не стал зеленым. Но грохота, плеска и криков было много. С тех пор купель не изучали.
Советник погрузил ладони в жидкую тьму.
– Черт!
Вода оказалась обжигающе ледяной, и от неожиданности ваграниец отдернул руки. Но спустя миг собрался с мыслями и повторил попытку. На этот раз прошло спокойнее, только холод ужасно колол пальцы. Феш принялся шарить по дну бассейна, не зная толком, зачем.
Вода пошла рябью, придав отражению уродливую кривизну. Вымощенное гладкими камнями дно было неглубоко – всего на расстоянии локтя от поверхности. Фештану подумалось, что камешки могли быть цветными, как затейливая мозаика в бассейнах эннийских Магистров. Но в скупом свете факелов этого было не разглядеть.
Руки совсем окоченели. Фештан в последний раз прощупал дно, напоролся на что-то твердое и острое – царапина заставила вздрогнуть.
– Проклятье.
Он выдернул руки из воды, вытер полой плаща и попытался согреть дыханием потерявшие чувствительность пальцы. Только сейчас он понял, что дрожал от холода, а изо рта выходил пар. Он поднял глаза на освещенный кусок стены и содрогнулся – каменные барельефы обледенели. Это могло показаться красивым, кабы не тот факт, что еще вечером никакого льда на этих стенах не было.
– Пещера выстывает, – шепнул он сам себе и перевел взгляд на купель. Такой неглубокий бассейн тоже должен был покрыться морозными узорами. Но вода отчего-то не замерзала. – Слишком быстро. Странно.
Руку он все же порезал. Из-за холода кровь почти не шла, но боль ощущалась. Феш подполз к другому краю купели, ближе к тому месту, где получил царапину, и снова погрузил руки в воду.
– Здесь не должно быть ничего острого, – тихо говорил он. Собственный голос успокаивал. – Нужно выяснить, что это.
Теперь, зная о препятствии, он шевелил рукой осторожнее. Наконец, пальцы нашарили острый и чуть шероховатый предмет. Феш схватил его и попытался вытащить.
– Ух, черт!
Он подвинулся ближе к краю, ухватился второй рукой за предмет и снова потянул. Находка чуть подалась, но не вышла полностью. Чем бы оно ни было, застряло намертво. Шано расслабил руки, шумно выдохнул и оперся ногами о каменный борт купели – так должно было пойти проще. Он снова схватился за предмет обеими руками, вцепившись в острые грани, и потянул верх и вбок изо всех сил.
– Ну же! – сдавленно крякнул он, когда находка сдвинулась еще ненамного. – Давай!
Он зарычал от напряжения, не переставая тянуть. По пальцам текло что-то теплое – наверняка, его собственная кровь. Феш держался за эту штуковину прямо как за руку Артанны тогда, при штурме дворца, когда сорвался с крыши. Вытащить любой ценой. Найти во всем этом хоть какой-то смысл.
Острая грань чуть скользнула в руке, исполосовав ладонь глубокими бороздами. Феш уже понимал, что после этого долго не сможет взять что-либо в раненые руки. Но сейчас было не до этого. Перекрикивая боль, он сжал пальцы и рванул предмет на себя из последних сил.
Находка вылетела из удерживавшего ее зазора, выскользнула из рук и, описав дугу, шлепнулась на пол с металлическим звоном. Фештан рухнул назад, ударившись спиной о каменный выступ так, что чуть не выбило дух. По векам резануло чем-то ярким, из глаз посыпались искры, и он зажмурился, пытаясь дышать.
Несколько мгновений спустя Феш застонал и поднес руки к факелу – без лекаря не обойдется. Зажав рукоять факела меж двух менее пострадавших пальцев, он пополз к находке.
– Мертвые боги…
На обледеневшем полу матово блестел клинок – настолько древний, что Феш не смог определить, из какого материала тот был сделан. Трясущимися пальцами советник прикоснулся к находке, окропив ее кровью.
– Зачем? Почему…
Перед глазами все поплыло, Феша клонило в сон. Он слышал о смертях в холоде – коварных, неумолимых снах, что становятся вечными. Но у него не осталось сил держать веки открытыми. Жизнь уходила из Фештана нар Толла, словно сама эта пещера ее высасывала.
Он рухнул на спину, глядя на резные своды потолка. Из-под полуопущенных век он видел свет – прекрасное в своей неестественности сияние, сине-зеленые яркие переливы. Свет растекался от купели – вода сияла столь ярко, что идеальный круг бассейна походил на солнце. Свет теперь был всюду: он медленно плыл по стыкам между камнями, подсвечивая контуры барельефов, тек по каждому желобку на полу, ласкал холодными лучами все пространство пещеры от купели до лестницы наверх. Ступени горели яркими всполохами, точно опалы под лампой ювелира. Всего за несколько мгновений подземелье Валг дун Шано превратилось в сияющую драгоценность. В место, прекраснее которого человек еще не видывал.
Фештан нар Толл сжал загадочный клинок в ослабевшей ладони и подумал, что смерть – достойная плата за то, чтобы освободить этот восхитительный свет.
1.1 Лаклан
Старые башни Лакланской крепости гостеприимства не сулили. Самый дальний форпост империи воинственно ощетинился в сторону Рундкара, обещая северянам суровый прием. Толстые стены из темного камня высились над топями и сливались со свинцом небес – все здесь было серым, мрачным, безнадежным. Брайс Аллантайн ненавидел эти места.
– Идут, ваша светлость, – сообщил часовой, обернувшись к правителю.
– Сам вижу, – огрызнулся Брайс, тут же пожалев, что прятал страх за раздражением. – Прикажите впустить, но глаз с этих дьяволов не спускайте.
Солдат злорадно улыбнулся.
– Как прикажете, господин. Обыщем каждую вошь на их бошках.
– Оружие – не главное, – предостерег секретарь Брайса – тощий монах с лошадиным лицом и печальными глазами. – Отнимите у них все травы. Они заколдовывают растения! Их знахари умеют такое, что…
– Верю, брат Кюндаль, – мрачно отмахнулся Аллантайн. Неуместные суеверия церковника вызывали у него раздражение, но сейчас спорить сил не было. – Травы тоже отберите.
Герцог Освендийский печально взирал на ручеек людей, двигавшихся к крепости со стороны севера. От Рундкара и земель мецев Освендис отделяли дни пути через болота. И раз переговорщики преодолели такой путь, значит, встреча, по их мнению, того стоила.
Брайс тяжко опустился на скамью, скрестил руки на объемном животе и взглянул на секретаря. Насколько жалким был этот брат Кюндаль, но сейчас Брайс сам себе казался куда никчемнее. Он постарел и стал грузным. Ноги плохо слушались, его мучили одышка и подагра, а на лошадь и вовсе было страшно забираться. Наверняка, вся эта солдатня над ним потешалась, сравнивая с блестящим военмейстером Офроном Аллантайном – двоюродным братом Брайса. Вот уж кого в Освендисе почитали, даром что кузен давно обосновался в Миссолене. Наверняка сравнивали и с могущественным отцом Брайса – тоже не в пользу сына. О, как стелился Миссолен перед Ирвингом Аллантайном! Даже когда отец одряхлел настолько, что почти перестал ходить, Брайс, как и весь имперский двор, все равно панически боялся его гнева. Боялся и ждал, когда же смерть заберет этого вредного немощного пердуна. Но старого канцлера уже давно не стало – и никакого облегчения это не принесло. Наоборот, отцу посчастливилось уйти еще до начала истинной смуты в империи. Брайс слишком поздно осознал, как ему не хватало присутствия старшего родича, его советов и холодной, но надежной поддержки. Теперь полагаться было не на кого, и Аллантайн мог рассчитывать лишь на себя. Беда была в том, что на себя Брайс стал бы полагаться в последнюю очередь.
Особенно когда дело касалось переговоров с рундами.
Северяне приближались, и с высоты надвратной башни Аллантайн смог хорошо их разглядеть. Шестеро всадников – двое одеты побогаче, остальные четверо – хорошо вооруженная охрана. Копья опущены наконечниками к земле как символ мирных намерений. Но эта демонстрация не успокаивала. Зачем он согласился их принять? Зачем влез в этот диалог, в довершение ко всему организовав эту встречу тайком от Миссолена? Лишь сейчас, увидев переговорщиков во плоти, Брайс Аллантайн осознал, насколько рисковал.
Северяне остановились перед воротами. Рыжеволосый мужчина в дорогих мехах – видимо, то был один из отпрысков вождя Магнуса – отделился от свиты и направил коня ближе. Остальные воткнули копья в землю.
– Я Вигге, старший сын вождя Магнуса Огнебородого, – обратился он на имперском, старательно выговаривая иноязычные слова. Язык давался ему сложно, но говорил северянин грамотно. – У моего отца есть предложение для герцога Освендиса. Я прошу приюта для своих людей и клянусь, что мы не сделаем ничего, что заставит вас нарушить священный закон гостеприимства.
Часовые переглянулись и уставились на Брайса, ожидая ответа. Настало время решать.
– Еще не поздно отправить их восвояси, ваша светлость, однако… – начал было секретарь, но герцог жестом заставил его замолчать.
– И без тебя знаю.
Рунды терпеливо ждали. Следовало отвечать прямо сейчас. Брайс всегда трусил, когда решения грозили стать судьбоносными. В конце концов, раньше их всегда единолично принимал отец. И Брайс осознал, что разменял пятый десяток, так и не научившись ответственности. Он с кряхтением поднялся и махнул рукой:
– Приветствую тебя, Вигге, сын Магнуса. Приветствую твоих людей. Пока вы в Лаклане с мирными намерениями, клянусь, что буду защищать вас, как родную семью. Мои двери для вас открыты.
Вигге почтительно поклонился. Для варвара он оказался весьма умелым во всем, что касалось этикета. Брайса это пугало: всю жизнь он воевал с этим врагом, но так его и не изучил. И сейчас враг казался куда дружелюбнее, чем он предполагал. Но было ли это дружелюбие искренним?
Заскрипел ворот, опуская мост через ров. Скрежетали, открываясь, ворота. Брайс спустился, чтобы проводить гостей в господский дом.
Рунды выглядели даже не спокойными – безмятежными, словно прибыли не в стан давнего врага, а оказались в кругу домочадцев. Это выводило Брайса из себя: ведь если северяне чувствовали себя здесь в безопасности, очевидно, имели некое преимущество. Несколько дней назад Брайс распорядился отправить разведчиков в сторону севера: один отряд вернулся с границы без особых новостей, а второго ждали со дня на день.
От делегации отделились двое – сам сын вождя и живенький старик с резным посохом. Вигге почтительно поклонился герцогу и представил спутника:
– Это Ойвинд Долгий язык, советник моего отца и мудрец, видевший половину мира. Я прошу принять нас обоих.
Брайс кивнул, с трудом выдавив из себя дежурное приветствие. Под ложечкой сосало, измученные болезнями колени подрагивали. Герцог подумал, что пора перестать храбриться и тоже обзавестись палкой. Жестом он указал гостям на небольшой дом из сруба:
– Поговорим там. Пожалуй, сейчас это самое теплое место во всем Лаклане. Вы наверняка устали с дороги и проголодались.
– От пива не откажемся, – ответил за Вигге старый рунд и растянул рот в широкой улыбке. – Разговор будет долгим, глотки у всех точно пересохнут. Благодарим за кров, ваша светлость.
Брайс отметил, что этот Ойвинд трещал по-имперски так лихо, словно был каким-нибудь торгашом-бельтерианцем. Хозяин повел гостей к двери, аккуратно ступая по раскисшей земле. Впрочем, северяне, обутые в простые, но затейливые сапоги, неудобств не ощущали. Герцог жестом велел страже дожидаться снаружи, пригласив с собой лишь монаха-секретаря. Из господского дома заранее выгнали всех слуг и охрану: лишние уши сейчас были ни к чему. Император Демос предательства не прощал и всюду имел шпионов.
Они расселись по обе стороны длинного дубового стола. Лавки загодя устлали домоткаными коврами, бросили на деревянный пол свежей соломы. Света было не много: хорошие свечи в этих местах достать было нелегко. Зато печь натопили как следует: в доме было сухо и жарко, уютно пахло хвоей и дымком.
Брайс жестом приказал секретарю разлить пива по кружкам и приподнялся над столом:
– Мой дом – ваш дом. Моя пища – ваша пища. Вождь Магнус оказал мне большую честь, раз отправил на переговоры старшего сына. Так с чем вы пришли?
Вигге переглянулся с Ойвиндом и, отпив немного из кружки, поставил ту на стол и скрестил руки на груди.
– Мой отец желает союза с Освендисом. Понимаю, после стольких лет вражды мало кто и помыслит о таком, и все же мы считаем, что сможем быть друг другу полезны.
Брайс насупился.
– Как вы себе это представляете? Освендийское герцогство было частью империи почти что с самого ее основания. И с тех же пор мы воевали с Севером. Ненависть к Рундкару у моих подданных уже в крови.
Вигге понимающе улыбнулся.
– Все меняется, ваша светлость, – ответил он. – За последние годы мир едва не перевернулся. Так есть ли смысл держаться за старые времена?
Аллантайн украдкой бросил взгляд на секретаря. Брат Кюндаль сидел точно статуя. От этого помощи не дождешься.
– Какие условия предлагает вождь Магнус? – наконец решился спросить герцог. Если уж его подталкивают к предательству, пусть хотя бы выложат все.
Ойвинд Долгий язык отставил кружку подальше и сложил руки на столе.
– Как вашей светлости наверняка известно, несколько лет назад мы заключили союз с Грегором Волдхардом из Хайлигланда, – начал он.
Брайс фыркнул.
– Мятежник и еретик.
– Очень способный еретик, – заметил старик. – И у него серьезная армия. Такую не стал игнорировать даже Рундкар, а ведь у нас каждый человек – воин. Грегор Волдхард давно замыслил Священный поход на Миссолен, ваша светлость. И сейчас король к нему готов. Рундкар решил присоединиться к его амбициям.
– Это мне известно. Настолько присоединился, что в Хайлигланде теперь королева-рундка.
Брайс сморозил это с большим пренебрежением, чем рассчитывал. К чести Вигге, даже если он и оскорбился, то не показал этого ни единым движением лица.
– Но важнее всего, что путь на Миссолен лежит через земли Освендиса, – добавил сын вождя. – Мы здесь для того, чтобы определить судьбу вашего герцогства.
Аллантайн нервно сглотнул. Он заметил, что так и застыл с приподнятой кружкой пива, не сделав ни глотка. Брат Кюндаль глядел в одну точку поверх головы герцога, словно мысли его витали где-то очень далеко.
– Значит, либо я присоединяюсь к вам и присягаю на верность вождю Магнусу, либо вы растопчете мою страну, – хрипло подытожил Брайс. – Вот ваше предложение.
Ойвинд Долгий язык кивнул:
– Присягать не обязательно. Вы можете лишь пропустить войска, обеспечить необходимые условия для подхода к Бельтере – и тогда ваши земли останутся нетронутыми. Однако вы можете пойти дальше.
– Присоединяйтесь к объединенной армии, – предложил Вигге. – Встаньте под одни знамена с нами – и обретете власть в новом мире. В венах короля Грегора течет императорская кровь. Дойдя до Миссолена, он свергнет власть церковников и станет новым императором. А вы получите все, о чем мечтаете: уважение, государственный пост, богатство и славу. Но для этого действительно придется дать клятву верности.
Брайс вглядывался в лицо Вигге, когда тот выговаривал сложные, но заманчивые слова. Значит, Волдхард не успокоится, уничтожив Эклузум, как обещал раньше. Еретик все же замыслил полный захват власти. Отчего-то резко стало холодно, страх облепил хребет и стянул желудок узлом.
К этой войне империя не готова.
– Я уже дал одну, когда император Демос взошел на престол, – твердо отозвался Брайс. – Чего будет стоить мое слово, если я верчусь по ветру политики, точно флюгер на ратуше? – он вскочил на ноги, не в силах справиться с волнением. – И как вы сможете доверять предателю?
Старый рунд улыбался ему, не скрывая симпатии.
– Нравитесь вы мне, лорд Брайс, – просто, словно похвалил ужин, сказал он. – Все же у Освендиса с нами куда больше общего, чем с империей. Жаль, что некогда ваши предки выбрали сторону южан. Предательство не в почете ни у одного народа, и ваши опасения мне понятны. И все же порой предательство стоит спасения собственного народа. Но ваши сомнения ясны и достойны уважения. Поэтому позвольте помочь вам принять верное решение.
Старик залпом допил свое пиво до дна и жестом заправского пьянчуги отправил кружку на другой конец стола.
– Давайте смотреть в лицо правде, ваша светлость, – продолжил он. – Империя переживает не лучшие времена, и Освендису, как самой северной его части, досталось больше всех. Недавняя чума, выкосившая где-то треть, а где-то и половину населения, – он загнул первый палец. – Изнурительный конфликт с нами на протяженной границе. – второй палец. – Ваша неопытность в правлении, повлекшая за собой долги. О, нам известно о гневных письмах Гацонского банка, – третий палец. – Голодная зима после извержения вулкана на севере – всходы не видели солнца дюжинами дней…
– Я понял, – резче, чем хотел, остановил старика Брайс. – Не нужно продолжать.
– Мы не можем заставить солнце светить, это верно, – мягко улыбнулся Вигге Магнуссен. – Однако объединенная армия в силах дойти до юга и наполнить ваши амбары пшеницей.
Брайс изучал лица гостей. Вигге наверняка пошел в отца – статен, широкоплеч, не лишен грации и обаяния. Довольно симпатичное даже по имперским меркам лицо светилось спокойствием и уверенностью. Словно он уже все решил. Словно вся эта встреча – лишь формальность и дань уважения к статусу самого Брайса. Попытка играть цивилизованно.
Аллантайн аккуратно осмотрелся: всего один приказ, один его крик – и стража перережет здесь всех. Приказ атаковать господский дом по первой команде был отдан задолго до того, как северян впустили в крепость. Быть может, такой вариант и есть истинно верный? Да, он нарушит закон гостеприимства, убив мирных посланников. Но он хорошенько попортит кровь северянам и Волдхарду. Лишит Огнебородого наследника, основной опоры. Ввергнет в смятение Хайлигланд. Да и император, наверняка, оценит. Один приказ, всего один – и Брайс станет имперским героем.
Однако и рунды, и Волдхард так просто этого не оставят. В одиночку Освендису не выстоять под их натиском. И если император не пришлет своего войска…
Он тряхнул головой. Оказался между молотом и наковальней – в той ситуации, какой всегда старался избежать. Но на раздумья время еще было. И, кроме этого, кое-что в проникновенных речах рундов заставило Брайса врасплох.
– Откуда вам известно о моих долгах перед Гацонским банком? – спросил он, подойдя к стоявшему у стены высокому сундуку, на котором слуги оставили запас пива. – Переписка была конфиденциальной.
Вигге непонимающе уставился на герцога. Очевидно, от него ускользнул смысл незнакомых слов.
– Тайная переписка, – подсказал Долгий язык. – Конфиденциально – это тайком.
– А-а-а… – протянул сын вождя и кивнул. – Ну что ж, немного приоткроем карты – так ведь у вас говорят? Словом, в ваших рядах есть… информатор.
Брайс похолодел. Ойвинд выбросил вперед сухую руку и указал на монаха:
– Кто пишет письма за герцога, ведает делами герцога. Брат Кюндаль уже несколько лет наблюдает за Освендисом для брата Аристида. А брат Аристид служит королю Грегору.
Герцог метнул яростный взгляд на секретаря. Тот с неохотой оторвался от размышлений и пожал плечами, глядя господину прямо в глаза:
– Грешен.
Аллантайн подивился спокойствию церковника. Не всякий предатель относился к раскрытию столь безмятежно. Впрочем, если Кюндаль в действительности служил еретикам, должен был понимать, что давно стал ходячим мертвецом.
– Хорошая работа, – только и отозвался Брайс.
И отдал приказ. Он оглушительно свистнул – так, что у северян едва не заложило уши.
Дверь дома распахнулась, и в зал влетели трое стражников.
– Этого, – указал герцог на брата Кюндаля, – бросить в карцер немедленно. Никого не пускать, пока я не поговорю с ним.
Монах понимающе улыбнулся и с готовностью отдался в руки солдатам. Один из них вопросительно кивнул в сторону гостей. Брайс мотнул головой: дескать, все в порядке. Воины больше вопросов не задавали и вышли, таща монаха под мышки.
Едва за ними закрылась дверь, Долгий язык поставил локти на стол и положил подбородок на скрещенные пальцы.
– Мудро – не убивать сразу. Небось, надеетесь вытащить полезные сведения?
– Должен попытаться.
– Многого не ждите. Брат Аристид готовит своих посланников к смерти с самого первого дня их службы. Таков путь ереси.
– Знаю, – глухо отозвался Брайс и устало опустился на скамью.
– О нашем предложении, – напомнил Вигге, тряхнув рыжей косой. – Мы не торопим. Решение важное, и у вас есть несколько дней, чтобы все взвесить. Отправьте посыльного с ответом в местечко Гофшин – мы будем дожидаться там.
Брайс поднялся на ноги, заканчивая аудиенцию. Северяне легко поклонились – лишь затем, чтобы выказать уважение, и направились к выходу.
– Благодарю за то, что не совершили глупостей, – проговорил Долгий язык на прощание. Герцог испугался пронзительного взгляда старика, словно тот читал мысли и знал, что намеревался сделать Брайс. – Помните, что вы в ответе не только за свою жизнь.
Когда рунды ушли, Аллантайн без сил привалился к стене, вдыхая смолистый запах дерева.
– Мне нужен новый секретарь.
