Игры ангелов. Книга 1. Рейнджеры

Она в первый момент дернулась, намереваясь высвободиться, но потом, рассмеявшись, обвила его шею руками: – Ты сумасшедший, Доменик… Сумасшедший!

– Да! Ты свела меня с ума! Это ты сделала меня сумасшедшим. Я перестаю без тебя жить… я лишь существую…

– Ладно, заканчивай пьяный бред нести и опусти меня на пол. Проспишься, поговорим.

– Да я и сейчас могу трезво мыслить, – он осторожно поставил её на ноги и обнял за плечи, напряженно вглядываясь в глаза: – Пообещай, что не бросишь меня, и я всё, что угодно, для тебя сделаю. Клянусь! Тебе ведь что-то надо от меня, раз ты организовала мне новую должность. Так вот: я всё сделаю, только не уходи больше!

– Всё! Хватит! – она властно вскинула руку. – Терпеть не могу, когда мне начинают диктовать условия.

– Если уйдешь, я покончу с собой!

– На себя накладывают руки лишь глупцы, слабаки и трусы. Ты не из таких, так что прекращай шантажировать, всё равно не поверю, а если и впрямь на такое способен, то мне рядом с тобой делать нечего. Общение с самоубийцами, не моё амплуа…

– Ладно, твоя взяла, – он обреченно вздохнул, – согласен, как и прежде, жить в надежде на новую встречу…

– А разве это плохо? Встречи со мной тебя разочаровывают?

– Нет! Но они так редки…

– Чем реже встречи, тем острее чувства. Хотя в ближайшее время, видимо, придется малость притупить их, потому что я планирую бывать у тебя достаточно часто… мне действительно нужна твоя помощь.

– Да неужели, Элечка? Как же здорово! – он пылко прижал её к себе и вновь закружил по комнате. – Ты не представляешь, как я счастлив…

Остановившись рядом с кроватью, он осторожно опустил её на покрывало и, сев рядом, взял её правую руку и с нежностью стал целовать каждый пальчик.

Элеонора не противилась, и он понял, что выбрал правильную тактику поведения. С ней всегда надо было быть максимально деликатным. Чуть усилишь напор, и в лучшем случае сама применит силу и отшвырнет так, что с трудом встанешь, а в худшем просто растает прямо в твоих руках и надолго исчезнет.

Не выпуская её руки, Доменик свободной рукой подтянул с изголовья подушку и подложил ей под голову. Её губы тронула легкая благодарная улыбка, и она, утомленно прикрыв глаза, расслабленно замерла. Отпустив кисть её руки, он повернулся и, расшнуровав, стянул с неё тяжелые армейские ботинки и поставил рядом с кроватью.

– Устала? Может, поспишь?

Улыбка её стала шире.

– Заманчивое предложение… не откажусь, я и правда устала… – она грациозно потянулась, потом ловким движением левой руки вытащила шпильки из прически, и её длинные русые волосы шелковой волной рассыпались по подушке.

– Давай уберу, – Доменик протянул руку, намереваясь забрать шпильки.

– Это оружие, в них яд, – она едва заметно повела головой.

– Я аккуратно. Или ты не доверяешь мне?

– Доверяю… – осторожным движением она вложила в его подставленную ладонь шесть длинных шпилек с шестиконечными звездочками на основании.

Доменик поднялся и переложил их в небольшую вазочку для фруктов, стоящую на столе, затем достал из шкафа большой пушистый плед и, вернувшись к кровати, укрыл Элеонору.

– Спи, я буду рядом. Никто не потревожит твой покой, – тихо выдохнул ей в ухо.

– Благодарю, – прошептала она и, не открывая глаз, коснулась кончиками пальцев его щеки.

Он перехватил её руку, вновь прижался к ней губами, после чего осторожно опустил и, поправив плед, вернулся к креслу, в котором сидел раньше. Некоторое время сидел, уткнув лицо в ладони опертых о колени рук, потом поднял глаза на Элеонору.

Она словно котенок, свернувшись клубочком под пледом, мирно спала. От всего её облика веяло такой домашностью и спокойствием, что на него разом нахлынули воспоминания и в груди тоскливо защемило.

Вот почему все женщины, которых он любит, постоянно уходят? Даже дочь, которая из-за болезни и отсутствия возможности двигаться самостоятельно была вроде бы обречена всю жизнь провести подле него, и та умудрилась его оставить…

Почему он опять должен возвращаться в пустой и холодный дом, где его не ждут? Чем он так прогневал небеса, что их посланница, отобрав последнее, что у него было, не хочет утешить, а лишь ещё больше рвет его и без того израненное сердце… Сразу вспомнилось, как он впервые увидел Элеонору.

У него тогда сорвалась инспекционная поездка, и он спешил домой в надежде порадовать дочь столь ранним возвращением. Когда же вошел к ней в комнату, увидел, что Вики держит на руках абсолютно незнакомая женщина в форме патрульной службы без каких-либо знаков отличия.

Не задумываясь, моментально выхватил пистолет и сбросил предохранитель.

От выстрела его удержал упреждающий окрик женщины: «Выстрелишь, я её уроню».

После чего она осторожно усадила Вики на кровать и только начала выпрямляться, как его дочь вцепилась в неё с воплем: «Не уходи! Он ничего плохого тебе не сделает! Он очень хороший! Я умоляю тебя, не уходи!», а потом обернулась к нему: «Папочка, убери пистолет, Эля очень хорошая! Не стреляй!». Доменик тогда ясно осознавал, что делает глупость, но тем не менее, убрал пистолет и тихо спросил:

– Что Вы хотите от меня?

Женщина удивленно вскинула брови:

– От Вас? Ничего.

– Тогда зачем Вы здесь?

– Чтобы помочь Вашей дочери.

– Вы врач? Медсестра? Социальный работник? – начал перебирать все возможные варианты Доменик, внутренне недоумевая, как женщина прошла мимо нескольких постов охраны и почему ему не доложили об этом.

– Нет, – она качнула головой.

– Она мой друг. Понимаешь? – вмешалась в разговор Вики, всё ещё крепко держа за руку незваную гостью. – Не обижай её!

– И не собирался, – усмехнулся Доменик. – Мне просто любопытно, кто твоя подруга и как здесь оказалась. И почему, прежде чем знакомиться с тобой, она не познакомилась со мной и не спросила моего разрешения, перед тем как прийти к нам в гости, – он перевел взгляд на женщину: – Так как Вы здесь оказались?

– Какая разница: как? Главное, что я пришла и намерена забрать Вашу дочь.

– Что?!! – Доменик вновь выхватил пистолет.

– Нет, папа!!! – голос Вики сорвался на визг, а из глаз потекли слезы.

– Успокойся! – женщина обернулась к ней и легонько тряхнула за плечо. – Ты же знаешь, что меня нельзя убить.

– Я не хочу, чтобы вы стали врагами! Не хочу! Так не должно быть! Это неправильно!

– Я обещаю тебе, мы не станем врагами. Я поговорю с твоим папой, и если он тебя не отпустит, просто уйду и всё… Главное успокойся и не плачь.

– Я боюсь… и я не хочу, чтобы ты уходила… и ещё… ещё… я хочу, в то место, о котором ты мне рассказывала… – всхлипывая, проговорила Вики, всё ещё крепко держа незнакомку за руку.

– Вики, прекрати истерику! Сейчас же! – с металлом в голосе произнес Доменик и шагнул к кровати дочери, одновременно убирая пистолет. – Я не собираюсь причинять твоей подруге никакого вреда, мне лишь надо поговорить с ней. Отпусти её, пожалуйста. Мы поговорим, и потом она вновь вернется к тебе.

– Хорошо, – дочурка, осев на кровати и испуганно сжавшись, тут же разжала руки.

Она вообще всегда была на редкость покладистой и спокойной девочкой, поэтому её истерика очень удивила Доменика.

– Всё будет хорошо, – он ободряюще улыбнулся ей и, повернувшись к незнакомке, сделал приглашающий жест в сторону двери: – Пойдемте в мой кабинет, поговорим.

Та кивнула и направилась к двери, а Вики тем временем просительно тронула его руку и, когда он к ней повернулся, едва слышно прошептала: – Она ангел, пап, не прогоняй её, пожалуйста.

Тогда он не поверил дочери, но разговор с Элеонорой и её неординарные способности быстро убедили его, в том, что перед ним не обычная женщина. А уж когда она, подхватив его малышку, шагнула из окна, и он, метнувшись следом, отчетливо разглядел в мутном мареве два огромных распростертых крыла за её спиной, последние сомненья у него отпали. Судьба действительно свела его с посланницей небес.

Доменик судорожно вздохнул, потом в раздражении потряс головой. Что-то он расслабился. Наверное, алкоголь даёт о себе знать. Вместо того, чтобы радоваться тому, что ближайшее время Элеонора будет с ним, впал в уныние и хандру. Его небесная гостья снова подле и нуждается в нём, а он вместо того, чтобы наслаждаться каждым мгновением её присутствия, печалится о том, что это вновь ненадолго и ей предстоит уйти. На редкость деструктивное поведение. Да, права она, надо завязывать с выпивкой, мерзко, когда не можешь полностью владеть своими чувствами.

Глава 3

***

На рассвете Элька в сопровождении Криса, подъехав на штабном джипе к 21 блоку сорок третьей зоны Восточного округа, вошла в караульное помещение пропускного пункта.

На руках у неё была бумага, подписанная Домеником, о задержке этапируемой группы, которую готовили для пересылки на урановый рудник, и предписание разрешающее ей личный осмотр всех пересыльных и отбор из них любого количества для проведения над ними секретных экспериментов.

Вызванный охранниками комендант блока долго читал бумаги, потом тяжело вздохнув, пробормотал: – Вот что ни день, то новые заморочки, – затем поднял глаза на Эльку: – Когда хотите осмотреть этапируемых?

Этот хмурый высокий майор, одетый в потрепанную гимнастерку и в наброшенный на плечи китель вызвал у неё опасения.

Решив предупредить его возможное противодействие, недобро нахмурилась, и в её глазах полыхнул мрачный огонь. После чего без всякого предупреждения с размаха ударила его кулаком в челюсть.

Комендант, явно не ожидавший от неё такого, еле удержался на ногах. Китель упал с его плеч. Схватившись одной рукой за подбородок, он, пошатываясь, ошалело уставился на неё, после чего нагнулся, поднимая китель другой рукой, и хрипло осведомился:

– В чём дело? Вы что себе позволяете?

– Ты как разговариваешь с полковником секретной службы, скотина? Мешать мне вздумал? Да я сегодня же на тебя рапорт напишу! Ты первый у меня под эксперимент и в расход пойдешь! – зло выдохнула она в ответ и, обернувшись к Крису, стоявшему за её спиной, продолжила, недобро кривя губы: – Совсем совесть потеряли эти тыловые крысы… Значит так: узнай его личный номер и срочно получи разрешение штаба на его допрос под мою ответственность! А когда разрешение получишь, мне доложи, я лично с этой скотиной разберусь, в связи с чем он мне мешать вздумал эксперименты государственной важности проводить… Я думаю, мне он расскажет обо всех своих тайных замыслах, я и не таких раскалывала…

– Будет исполнено, госпожа полковник! – тут же, вытянувшись, козырнул ей Крис, после чего шагнув к коменданту блока, бесцеремонным движением потянул цепочку на его шее и, вытащив личный жетон, сухо поинтересовался: – Номер двести сорок восемь пятьсот шестьдесят три? Я не ошибся?

– Извините… извините, госпожа полковник… я и не думал мешать, – моментально побледневший комендант блока, попытался чуть ближе подойти к Эльке, но Крис тут же схватил его за плечо и резким движением развернул к себе.

– Ты не расслышал вопрос, майор? Мне повторить?

– Не надо, господин… не знаю Вашего звания…

– Подполковник, – сухо проронил Крис.

– Не надо, господин подполковник секретной службы… это мой номер… всё правильно, Вы не ошиблись… только прошу… прошу не надо рапорт… я всё исправлю… обещаю… Этого больше не повторится. Я ничем мешать не стану. Всё будет так, как вы с госпожой полковником прикажите. Всё будет в лучшем виде. Клянусь!

– Меня просить бесполезно. Я получил приказ, – качнул головой Крис, по-прежнему крепко держа его за плечо и не давая повернуться в сторону Эльки.

– Я понял, – судорожно то ли всхлипнув, то ли вздохнув, потупился комендант блока, нервно сжимая в руках так и не надетый китель, после чего едва слышно проговорил: – Но, может, Вы позволите мне попросить госпожу полковника простить мне моё недостойное поведение и пообещать ей, что я всё исправлю?

Крис повернулся к Эльке:

– Госпожа полковник, майор хочет извиниться перед Вами и пообещать впредь никогда не мешать исполнению Вами заданий государственной важности. Выслушаете или тащить его в караулку, чтобы обеспечил мне связь со штабом?

– Никак он проникся мыслью, что мешать мне чревато для его здоровья?

– Похоже на то, госпожа полковник, – подобострастно отчеканил в ответ Крис.

– Ладно, – на её лице появилась гримаса брезгливости, – рискну поверить, что этот тыловой слизняк пытался это сделать лишь по собственному скудоумию, а не из-за желания вести антигосударственную деятельность. Уж больно время на него терять жаль… минут двадцать ответ штаба ждать, да и с ним не меньше пары часов уйдет… а потом ещё надо будет дожидаться пока штаб ему замену пришлёт… Сутки потеряем, не меньше, как пить дать. Так что шут с ним, пусть живет. Лишь объясни, что ещё один подобный фортель, и я разберусь с ним по всей строгости закона об антигосударственной деятельности.

– Слушаюсь, госпожа полковник! – Крис молодцевато прищелкнул каблуками своих армейских ботинок и, повернувшись к коменданту, притянул его ближе к себе за плечо и едва слышно выдохнул в ухо: – Тебе несказанно повезло, майор, ибо моя начальник большая любительница добиваться признательных показаний от кого угодно и по какому угодно поводу. На моей памяти она ещё ни разу не обломалась с этим. Поэтому постарайся не продолжить собственным именем её послужной список рассекреченных врагов государства.

Испуганно сжавшись, комендант блока часто-часто закивал:

– Да, господин подполковник. Я буду очень стараться, господин подполковник. Все ваши приказы… Вы увидите. Всё будет исполнено без промедлений.

– Тогда вперед! – Крис легонько подтолкнул его. – Иди показывай наш потенциальный расходный материал.

Шагая перед ними по узким коридорам блока, комендант то и дело оборачивался, сбивчиво продолжая оправдываться:

– Вы не думайте, что я хоть как-то препятствовать был намерен… Я ведь просто не знал, что это государственной важности задача, и что вы такие чины… ведь у вас же и знаков отличия никаких нет и в бумагах не указано… только «подателю сего» и всё… Вы уж извините меня… Вот если бы я погоны увидел, то разве бы я посмел так нерасторопно… А вы почему их не носите?

– Не твоё дело, майор. Меньше знаешь, дольше живешь, – беззлобно усмехнулся в ответ на его сентенции идущий следом за ним Крис, – и хватит разглагольствований. Не ровен час, госпожа полковник, – он кивком головы указал на чуть отставшую от них Эльку, – опять разозлится на твоё неуместное любопытство и захочет узнать с какой целью ты интересуешься выбранной ею формой одежды. Да и вообще лучше тебе забыть и наши звания, и наши лица, ибо секретная у нас миссия и наиболее осведомленных нам приходится ликвидировать.

– Так может, мне нельзя к вам по званиям обращаться? – испуганно втянув голову в плечи, майор даже остановился.

– Да, будет лучше, если будешь обращаться просто: госпожа и господин. И вообще поменьше по нашему поводу языком трепать, – согласно кивнул Крис и взмахнул рукой: – Не стой, майор, нам не с руки время терять. Давай, давай, вперед топай.

– Конечно-конечно… мы уже почти пришли. ещё один поворот и там карантинный зал номер три, где содержатся пересыльные этого этапа.

Карантинный зал номер три был огромным помещением с бетонным полом, стенами и низким потолком и по виду больше напоминал барак. Вдоль него шестью рядами стояли низенькие деревянные настилы, на которых сидели или лежали пересыльные. На ближайших двух к входу рядах женщины, на остальных четырех – мужчины. В общей сложности, как на глаз определила Элька, около шестисот человек. Все в тяжелых кандалах. Она неспешно пошла вдоль рядов, изредка указывая на кого-то из сидящих или лежавших рукой:

– Этот.

Комендант блока тут же поднимал пересыльного, спрашивал регистрационный номер, записывал его, а двое идущих позади него охранников тут же отводили того в сторону. Крис, идя сбоку от Эльки, практически не вмешивался, лишь изредка замечал:

– Вон тот ещё, по-моему, неплох.

И Элька тут же указывала на него коменданту:

– И того тоже.

Обойдя весь зал, она набрала четырнадцать мужчин и четырех женщин, после чего проронив: «Думаю, этих будет достаточно», направилась к выходу и тут её внимание привлекли несколько женщин достаточно странно сгрудившихся в дальнем углу барака. Элька уже проходила мимо них, и никто из них не привлек её внимание. Однако сейчас ей показалось странным, что женщины продолжали испуганно жаться в углу, когда она вместе с эскортом охранников отошла на значительное расстояние. Да и комендант как-то напрягся, как только она вновь повернулась в ту сторону.

– Кстати, что там у тебя? – в лоб спросила она его.

– Что Вы имеете в виду? – испуганно переспросил майор, и по его вытянувшемуся лицу, Элька поняла, что есть смысл поподробнее поинтересоваться происходящим в дальнем конце барака.

Ничего не отвечая она прошла туда и, в упор глядя на женщин, холодно отчеканила:

– Встать! Быстро!

Те неохотно поднялись.

– Два шага вперёд! – не меняя жесткой интонации, приказала Элька.

Испуганно переглядываясь, женщины шагнули ближе к ней, и её взору предстала лежащая за их спинами девочка лет двенадцати.

– Эта тут ещё откуда? – повернулась она к подошедшему майору.

– Она, понимаете, госпожа… это… она… дочь вот её, – он указал рукой на одну из женщин. Я понимаю, что должен был отделить, но девочка больна очень… ей одной не справиться и не выдержать отправку в лагерь для несовершеннолетних… я подумал, что лучше с матерью её оставить… так хоть какой-то шанс, что выживет она…

Шагнув к лежащей девочке, Элька нагнулась, рукой повернула голову и на неё взглянули огромные глаза полные слез. Элька выпрямилась и обернулась к Крису:

– Возьми её!

Тот уперся в неё непонимающим взглядом. В нём без слов читалось всё, но Элька решила не сдаваться и повысила голос:

– Я сказала: возьми её! Быстро!

Крис не стал спорить, молча подошел к девочке и подхватил на руки. Мать девочки, заплакав, шагнула к нему, умоляюще шепча:

– Я прошу, прошу, не забирайте её, дайте ей шанс…