Kitabı oxu: «Солонго. Том 2», səhifə 5

– Баэрта, Баэрта! – и не дожидаясь ответа, пола приоткрылась и в юрту вошла Алтенцецег. Она не сразу рассмотрела Арынгазы в сумерках юрты, начала говорить:

– Я приходила сегодня к тебе, но не застала, – девушка осеклась, увидев его, сидящего на топчане с пиалой в руках.

– Я гуляла, – сказала Баэрта, проворно вскочив с топчана.

– Ой, я зайду позже,– и не дожидаясь ответа, исчезла, плотно задернув полог.

Баэрта и Арынгазы сразу замолчали и волшебство момента было прервано. Баэрта поставила пиалу и тихо предложила осмотреть рану. Он снял халат и она, повернув его к свету, осмотрела и осторожно провела пальцами по темно-бордовому рубцу.

– Рана зарубцевалась, но еще нужно время чтобы все хорошо срослось, прошло только пол луны. Этого мало. Уже хорошо, что отпала корка. Все-таки хороший порошок,– говорила Баэрта, размышляя вслух, – но китайская мазь поможет, я сейчас нанесу, ее нужно осторожно втирать. Она открыла баночку и стала круговыми движениями, слегка нажимая втирать ее в бок, вокруг рубца все покраснело и сам рубец стало жечь, как раскаленным железом, Арынгазы поморщился и по лицу его потекли слезы:

– Ох, я кажется понял почему так называется эта мазь, даже камень заплачет от нее…

– Потерпи, боль сейчас пройдет, эта мазь ускорит заживление, если очень больно, то ты дыши, глубоко дыши и все пройдет,– сказала она , убирая баночку. Она повернулась к нему, осторожно опуская его рубаху, Арынгазы прижал ее к себе, она осторожно, ненастойчиво попыталась освободиться, но он не отпускал ее, вдыхая запах ее волос, пропахших какими-то порошками и снадобьями. Она почувствовала, как бьется его сердце и участилось дыхание. Баэрта отстранилась, твердо решив прекратить это и уговаривая себя быть стойкой и не поддаться ему, такому желанному мужчине. Но все ее тело чувствовало его, в ней отдавался каждый импульс, исходивший от его сильного мужского тела. Он тряхнул головой и вдруг его руки приперли ее к алтарю, отрезав путь к отступлению.

– Баэрта…– хриплым голосом сказал Арынгазы.

– Нет, Арынгазы… Я не могу…,– Он часто задышал и взяв ее лицо в свои большие грубые ладони, поднял ее лицо и посмотрел долгим взглядом ей в глаза. Его взгляд опалил ее огнем и Баэрта, вся затрепетав, закрыла глаза, губы ее приоткрылись. Он подхватил ее на руки и понес на топчан.

– Завяжи вход веревкой…– только и успела сказать она, дав волю своей страсти, которая хлынула с необузданной силой и накрыла их с Арынгазы. Ум ее, всегда спокойный и рассудительный не мог больше контролировать ее, она отдалась ей, забыв об обещаниях и обетах, взятых на себя. Арынгазы был другом Батнасана, он, как и его друг был опытен и был почти таким же желанным для женщин, его мужская сила окружала его плотным, таким густым ореолом и женщины чувствовали это. Он в прошлом был женат на самой красивой девушке, он горел к ней страстью и был сильно влюблен, но оказалось, что они не могут жить вместе, они были разными, как две птицы разной породы. Она заботилась о себе и своей красоте, хотела много монет и украшений и круг ее интересов был узок, детей у них не получилось, со временем ссоры, которые гасились страстной близостью, но и она перестала действовать и Арынгазы после очередной бурной ссоры со слезами и обвинениями, собрался с духом и вернул ее отцу. Он долго еще страдал и иногда все же близость, которая излечивала все их недопонимания случалась между ними, когда он спонтанно заставал ее у реки, или она приходила к нему под каким-то предлогом. Но со временем Арынгазы привык жить без нее и он стал наведываться к вдовам. Их было много в Племени, ведь часто случались набеги, мужчины гибли и молодые женщины нуждались в мужском внимании и ласке, не всех ведь брали второй женой.

Арынгазы не хотел уходить, уже, когда стемнело, они почувствовали голод и она испекла вкусные лепешки, которые смазала топленым маслом, были еще сушеные фрукты и мед, ему казалось все необыкновенно вкусным. Он сказал, что останется у нее, пока его рубец полностью не исчезнет, но Баэрта, придя в себя, все-таки решила, чтобы между ними было какое-то расстояние, хотя этот мужчина уже полностью занимал ее мысли, она была теперь в плену своих чувств и тех ощущений счастья и радости, которые Арынгазы подарил ей.

Утром он ушел. Они с трудом оторвались друг от друга и Арынгазы, прижав ее голову к своей груди и гладя ее волосы, прошептал:

– Я приду вечером, хорошо? Я хочу быть здоров,– улыбнулся он, Баэрта согласно кивнула…

Весь день она летала, как на крыльях и что бы она ни делала, принимала и осматривала рожениц, или раненых в том бою, мысли о Арынгазы не оставляли ее, иногда вдруг возникало чувство вины, что нарушила обет, она корила себя, зачем поддалась? Как могла так беспечно повести себя?! Ведь хороший лекарь всегда один… Но голос разума заглушало биение сердца.” Люблю-люблю”-, стучало оно и ум был невластен над охватившим ее чувством. Так прошел день, но к вечеру пришла женщина, сказав, что у ее ребенка жар и она ушла в их юрту лечить его, в течение ночи Баэрта так и не вернулась, а утром нашла смятый топчан- значит Арынгазы был здесь и прождал ее целую ночь, уйдя на рассвете чтобы руководить своим отрядом, отважными воинами. Она легла на топчан, накрывшись шалью и уткнувшись в подушку, вдыхая его запах. Она задремала и проснулась уже ближе к полудню, когда пришел Арынгазы и тихо передвигаясь, затопил очаг, Баэрта проснулась от того, что он, сидя на ковре, не решаясь потревожить ее, смотрел на нее. Она смутилась и, открыв глаза, улыбнулась ему.

– Милая, я прождал тебя всю ночь, ты обещала лечить меня,– улыбаясь,– с нежностью сказал он.

– Я лечила ребенка, пришлось быть рядом с ним всю ночь, пока не спадет жар.

– У меня болит рана, наверное будет непогода,-желая ее прикосновений, сказал Арынгазы.

Баэрта встревожилась и приподнялась на локтях:

– Сильно болит? Я сейчас все сделаю, ты пока раздевайся, я принесу мазь,– и она попыталась подняться, но Арынгазы прижал ее телом, нежно гладя шею и опускаясь все ниже, откинув шаль. Руки его скользили вдоль ее тела и она, закрыв глаза, опять погрузилась в теплую, искрящуюся негу. Дни были короткими и в юрте, при свете огня было уютно, в проеме закружились первые снежинки, известившие о наступлении зимы, они лежали, накрывшись большой теплой шалью, она была мала для них обоих и Баэрта подумала, что он единственный мужчина с которым она хотела бы делить свадебное покрывало… Но мечтать об этом она не могла. В конце концов она ничего не знала о нем. Где его семья, есть ли жена, дети? Или он овдовел? Набравшись смелости, она все же начала этот разговор:

– Арынгазы,– поглаживая его лицо, опустив глаза, обратилась к нему Баэрта.

– Что, милая?– поймав ее руку,спросил он.

– Как получилось, что ты один? До сих пор нет жены и детей?

– А что? Разве ты не довольна этим?– ушел от ответа Арынгазы.

– Просто хочу знать…

– У меня была жена, детей мне не родила.

– А сейчас где она? Она жива?

– Да, жива, просто я вернул ее отцу.

– Потому что не родила детей?

– Баэрта, я отдал ее отцу, все в прошлом, давай не будем говорить об этом, хорошо? Моя юрта свободна, если хочешь, переезжай ко мне.

– Нет, Арынгазы, люди приходят сюда, когда им нужна помощь. Я должна остаться здесь.

– Понимаю тебя, хорошо, тогда я буду у тебя частым гостем,– схватив ее в охапку и уткнувшись ей в шею,– сказал он.

– Но тебе придется уходить, когда я принимаю здесь женщин и беременных. Я не знаю, как получилось, что ты все-таки так быстро добился своего. Целитель должен быть один, чтобы ничего не отвлекало.

– Да, не мог устоять перед тобой,– улыбаясь сказал Арынгазы,– поэтому, как в бою, хочешь победить, действуй быстро. Медлить было нельзя. Как я мог допустить, что ты, такая серьезная, начнешь думать и думать…

– Дааа, оказывается ты хитер!

– Я просто умный,– засмеялся он

– И скромный,– продолжила она, улыбаясь.

– Ну ты же не жалеешь, что все так быстро произошло?– поддразнивая ее и лаская, видя, как реагирует ее тело, продолжал он.

– Арынгазы…– прошептала она.

Почти до вечера они нежились под теплой шалью, прижавшись друг к другу, но ни он, ни она не могли полностью отстраниться от своих дел, Баэрта должна была навестить несколько беременных и Алтенцецег, он, проверить дозорные отряды и, выпив чаю с сушеным мясом и лепешками, они разошлись, договорившись, что он придет к ней позже.

Сначала она пошла к Алтенцецег, узнать, все ли в порядке у нее. Как только она вошла в ее юрту, та прервала разговор с женщиной, которой давала какое-то задание и сделала жест уйти.

– Баэрта, дорогая, ну расскажи мне… Я видела его в твоей юрте! Он так на тебя смотрел!…– затараторила Алтенцецег, изобразив страстный взгляд Арынгазы.

Баэрта стушевалась под натиском и покраснела, не найдясь сразу, что сказать. Нахмурившись, она сказала, стараясь казаться строгой:

– Что ты придумала, Алтенцецег?! Он просто пришел, чтобы я осмотрела рану.

– Я знаю Арынгазы, он бы ни за что не пошел, это не первое ранение и всегда чуть немного заживет, он и не замечает его уже больше, тем более прийти на осмотр,– продолжала Алтенцецег,– Да и щеки у тебя зарозовели и глаза блестят! Ты хочешь скрыть от меня! Уже все было, ведь правда? Расскажи!– требовала подруга.

Баэрта потупилась, чтобы скрыть предательское сияние глаз.

– Я встретила его, когда гуляла у реки и сама хотела осмотреть его. Вот мы и пошли ко мне в юрту. Вот и все.

– Ахахаха!– рассмеялась Алтенцецег,– Баэрта, не надо стесняться! Я так рада за тебя! Арынгазы один из лучших мужчин, которых я знаю. А какой красавец! Знаешь, сколько женщин хотели бы быть с ним рядом! У него была жена. Такая красивая! Как Луна!

Ее слова неприятно резанули слух Баэрты. Но ей хотелось знать больше о Арынгазы и она хотела, чтобы Алтенцецег продолжила. К счастью ее не надо было просить об этом.

– Но они все время ругались. Оказалось, что красоты недостаточно. Она мучила Арынгазы, совсем не любила его. И он решился и отдал ее отцу. И потом, понятно, что когда женщина не подходит, то и детей не получается, сколько ни старайся,– хитро улыбнулась она.

– А он? Он любил ее? Сильно переживал?

– Ну уж хуже, чем то, когда она была в его юрте и не придумать! Потом ему стало легче. Батнасан поддерживал его. Она, правда, потом хотела вернуться к нему, но он уже решил. А если он решил что-то, то уже не передумает! И отец ее приходил разговаривать с Арынгазы и Батнасаном. Но Батнасан сказал, что вмешиваться не будет и Арынгазы сам должен решать. Отец остался недоволен и наказал дочь, побил ее и она долго сидела в юрте и плакала. Потом он заставил ее идти к Арынгазы, падать ниц и умолять забрать ее обратно. Но он не передумал, хотя ему и было тяжело, но, кажется, что тогда он уже разлюбил ее.

– А давно это было?

– Позапрошлым летом. С тех пор к нему слетались вдовы, как голодные птицы, но он никого не поселил в своей юрте. Сказал Батнасану, что решил жить один. А сейчас, наверное все изменилось.

– Так, Алтенцецег, давай я осмотрю тебя,– желая закончить разговор о Арынгазы, сказала Баэрта.

– У меня все хорошо,– улыбнулась Алтенцецег, поглаживая живот. Видишь, как ребенок двигается, указывая на вздувшийся в одном месте бугорок,– сказала он.

Баэрта приложила ухо к животу и закрыла глаза, так она слушала эту маленькую жизнь. Улыбнулась, проведя по животу, пощекотав бугорок и осталась довольна.

– Что-тот я давно не видела Саргэлэн.

– Она с Мягмаром уехала проверять дозорные отряды.

– Как, уехала?! Я же запретила сидеть в седле и тем более ездить так далеко!– топнув ногой, не сдержалась Баэрта,– что ж тут удивительного, если не сможет выносить и этого ребенка! А Мягмар как позволил?! Зачем взял ее?! Наступила зима, земля уже холодная, она может простудиться!– негодовала она.

– Саргэлэн сказала, что ей душно в юрте, а без мужа совсем плохо, что она хочет спать под звездами. Я пыталась остановить ее, хотела сказать тебе, но заглянула к тебе в юрту, а вы там с Арынгазы сидите, чай пьете, а он тааак смооотрит на тебя…– многозначительно растягивая слова, взялась опять за свое Алтенцецег.

– Ну знаешь!– сделавшись почти бордовой,– возмутилась Баэрта, – почему не сказала мне?!

– Ты ничего бы не сделала все равно. Она упрямая. А Мягмар сказал, что если Саргэлэн хочет, то пусть едет, они ведь всегда вместе, так ему спокойнее.

– Случись что, он не знает что делать!– Баэрта повернулась и выбежала из юрты. Обычно она была спокойной и рассудительной, но здесь не смогла сдержать гнев, ведь ее назначения выполняли все пациенты, иногда она настойчиво заставляла их пить горькие отвары, или носить на сломанной конечности неудобную повязку, запрещая снимать и все время проверяла их выполнение. Баэрта часто была строга с больными и ранеными, а здесь она упустила контроль. Она разозлилась на себя, что позволила чувствам овладеть ею. Лекарь, целитель, должен быть один и не отвлекаться на всякие глупости. Все! Нужно выкинуть из ума Арынгазы,– решила она, думая, что после обхода беременных пойдет в юрту и продолжит изучать медицинский трактат.

Наступил вечер. В ее юрту, улыбаясь, вошел Арынгазы, впустив струю холодного воздуха. Она, хоть и говорила себе, что не ждет его, но никакой трактат не изучала, навела порядок в юрте, разгладив складки на топчане, вытряхнула скатерть и положила ее идеально ровно, протерла пиалы и поставила их с разных сторон скатерти и, напевая, замесила тесто, поставила чай. Было темно, но в юрте, при отблесках огня было очень уютно, вкусно пахло чаем и лепешками. Арынгазы повел носом и, сев рядом, обнял ее, положив на плечо голову и наблюдая, как она ловко печет лепешки. Она не отреагировала. Потом, закончив готовить, села и посмотрела на него, насколько могла холодно.

– Арынгазы, я сделала большую ошибку,– начала она.

– Какую, милая? Какую ошибку может сделать такая умная женщина,– улыбнулся он, потянувшись за лепешкой. Баэрта заботливо налила ему полную пиалу чая, подала масло, как бы случайно прикоснувшись к его руке.

– Ты больше не должен приходить ко мне. Я решила, я все решила…Я лекарь, понимаешь? Я не должна думать ни о чем другом…– пытаясь подавить вздох, сказала Баэрта.

– Ах вот оно что,– поставив пиалу и глядя ей в глаза, сказал Арынгазы. Она опустила голову, не в силах выдержать его взгляд.

– Испугалась значит…

– Нет! Я ничего не боюсь! Просто… это неправильно…

Он откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Откуда ты знаешь, что правильно? Нет, Баэрта, ты не сделала ошибку. Ты собираешься ее сделать. А я не дам. Не позволю тебе. Я конечно уйду сейчас. И буду ждать когда ты позовешь меня. Потому что знаю, что ты не сможешь взять и закончить то, что уже родилось. И то, что ты решила, это решила ты, а не я. Не знаю почему это произошло и что могло измениться за несколько часов, но ты хочешь обмануть себя и меня. Он порывисто встал и, не дожидаясь ответа, вышел.

Наступила звенящая тишина. Баэрта стояла посередине юрты и ее охватила паника. Как?! А вдруг Он больше не придет?! Что она наделала?! Баэрта села на топчан и, закрыв лицо руками, горько заплакала. А чего она ждала? Зачем затеяла этот разговор? А вдруг и правда все закончено?… Эта мысль была невыносима для нее. А если он решит и все… как решил со своей красавицей женой…

Всю ночь она ворочалась и не могла уснуть. В степи завывал ветер и его порывы трепали юрту, она плотнее закуталась в шаль, испытывая почти физическую боль от разлуки с Арынгазы. Чувство вины острой иглой вонзилось ей в сердце. Она не понимала, как должна поступить, ведь небольшой опыт в таких делах не позволял ей решиться на что-то. В те далекие времена, когда она, еще совсем юная девушка, познала своего мужа и преданно была с ним рядом, а потом его смерть и потеря ребенка, плотно захлопнули ее душу, не давая возможности получить этот опыт, который в этот момент мог помочь ей. Вот была бы здесь сейчас Солонго… Не с кем даже поделиться… Алтенцецег непосредственна, юна и воспринимает все со страстной легкостью, не придавая значение многим вещами, считая их незначительными мелочами, глядя на все с большим оптимизмом.

Утром она поднялась бледная с синими кругами под глазами от бессонной ночи. Затопила очаг и взяла в руки трактат. Но нет, вникнуть не получалось. Она положила свиток на колени и задумалась. Какой будет теперь жизнь без Арынгазы, мысли о нем не оставляли. Она вздохнула и решила пойти к нему. Она не знала, что скажет ему, но оставаться в юрте и ждать было невозможно. Баэрта посмотрела в зеркало, протерла лицо и шею теплой водой, натирая жесткой тряпочкой, чтобы щеки хоть немного порозовели, переплела косы и завязала их вместе, как делали лекарши и повитухи. Она хотела быть красивой, хотела нравиться ему. Баэрта выглядела если не юной, то молодой женщиной, ведь замуж она вышла, как только стала девушкой, вскоре родила, а потом через два года овдовела и потеряла сына. С тех пор прошло много времени, но стан ее не отяжелел и кожа была гладкой и чистой, почти как у девушки. Все эти годы она совсем не обращала внимание на свою внешность, редко смотрелась в зеркало, да и обычная для женщин забота о коже и волосах не волновала ее. Она не применяла отвары для омовения лица, не пила горькие травы, чтобы кожа посветлела и ушел обычный для всех степных народов желтый оттенок. Ее волосы не нуждались в особой заботе, они были густыми и красивыми, а тяжелые косы со временем остались такими же толстыми. Но сейчас она решила начать ухаживать за собой, ведь теперь, зная, что Арынгазы желанен для многих местных вдов, она должна тоже быть на высоте. Баэрта надела дорогой, но строгий халат и белоснежную тонкую рубашку из светящегося будто бы шелка, он красиво оттенял лицо, поискала в мешочке с редко надеваемыми украшениями и, приложив к халату ожерелье из ярких камней, осталась довольна и решительно направилась к юрте Арынгазы. Обогнув рядом стоящую юрту, она вдруг увидела его, стоящего у входа, напротив него, подойдя почти вплотную, стояла молодая и очень красивая женщина. Она что-то сказала ему и, запрокинув голову, ждала ответа, кокетливо глядя на него из-под ресниц блестящими глазами, он что-то ответил, она призывно засмеялась, коснувшись его руки, он опять что-то сказал, загораживая вход в юрту. Она замолчала и, сердито топнув ножкой, обутой в расшитый короткий сапожок, резко повернулась, косы ее взметнулись и ударили Арынгаза по щеке, он что-то сказал ей и она вернулась, подошла и не отрываясь глядя в глаза, стала что-то говорить. Баэрта, не в силах смотреть на это, повернулась и побежала прочь, задыхаясь от боли и ревности. Запыхавшись, она прибежала в юрту и, забившись у угол, тщетно старалась усмирить свой ум. Так сидела она долго, пока в юрту не пришла Алтенцецег. Она была встревожена. Не обратив внимания на расстроенный вид Баэрты, она сказала:

– Баэрта, сейчас прискакал гонец из дозорного отряда. На них напали, Батнасан уже собирает отряд и не медля отправляется туда. Гонец легко ранен.

– Алтенцецег, Там же Саргэлэн! Что делать?!

– Я уже сказала Шаману, что нужно начинать делать ритуал и просить Защитников Племени о помощи.

– При чем тут это?! Она беременна, носит ребенка плохо, она может опять потерять его!

– Ну что мы можем сделать?– вздохнула Алтенцецег.

Баэрта молча встала, собрала саквояж, завернулась в теплую шаль и натянула меховую шапку.

– Ты куда?!– спросила Алтенцецег,– ты что?! Там опасно, идет бой!

– Я должна ехать,– сказала Баэрта, отодвинув с дороги Алтенцецег. Она побежала и стала быстро седлать коня, который был в загоне, конь, почуяв хозяйку, нетерпеливо заржал, загарцевав на месте. Она вскочила в седло и поскакала, нагоняя отряд, видневшийся вдали. Баэрта скакала, перейдя на галоп и уже во второй половине дня вдали показался лагерь и она прибавила ходу, ударив пятками коня. Приближаясь, она поняла, что бой был закончен., враг отступил, но юрты были испещрены дырками , везде валялись стрелы, пятна крови на остывшей уже земле, окропили пожухлую траву. Несколько человек были ранены, были и убитые. На нее никто не обратил внимания, все были заняты, Батнасан с Мягмаром и Арынгазы что-то обсуждали, Она пошла вдоль стана дозорного отряда, состоявшего из нескольких маленьких и одной юртой побольше. Та, которая побольше, служила местом для приготовления пищи, ведь воины были здесь без семьи. Но спали некоторые в маленьких юртах, где не было алтаря и она не делилась на мужскую и женскую. Из одной юрты доносился стон, она тотчас вошла туда, на полу лежал один боец из отряда, он был ранен, халат намок от крови, рядом с ним сидела Саргэлэн.

– Баэрта?! Как ты здесь оказалась?!– воскликнула она, увидев Баэрту.

– Некогда. Саргэлэн, сейчас помоги мне. Есть ли у тебя нож, чтобы разрезать одежду. Нужно осмотреть и промыть рану, а затем перевязать.

Саргэлэн достала из голенища нож и отдала Баэрте. Она быстро справилась с задачей, кровь вскоре остановилась и она наконец заговорила:

– Саргэлэн, много ли еще раненых? Где их найти?

– Еще трое, или четверо. Пойдем, я проведу тебя.

– Ты в порядке? Ведь я запретила тебе ездить верхом, почему ослушалась?– строго спросила она девушку,– опять хочешь ребенка потерять? – на ходу отчитывала она Саргэлэн.

– Не сердись, Баэрта. Я не хочу отпускать Мягмара, когда я с ним, мне спокойнее.

– Тебе нужно думать о ребенке, а не о всяких глупостях, если хочешь выносить его, конечно. Ты пьешь порошки и отвар?

– Ну дааа,– протянула неуверенно Саргэлэн.

– С тобой может случиться все, что угодно, а помочь будет некому. Что тогда?

– Я чувствую, что все будет хорошо!

– Это прекрасно, но беременность, она не поддается твоим ощущениям сейчас, жизнь ребенка под властью звезд, но если ты бережешься и следишь за их движением, то все может закончиться хорошо. Я тебе сказала, что ты должна соблюдать то, что я тебе наказала и этому нужно следовать. Ты видишь, что ты опять в опасной ситуации? Пожалуйста, выполняй мои указания,– холодно и спокойно продолжала Баэрта,– А сейчас мне нужно заняться ранеными,– сказала она,– ты должна мне помочь.

– Хорошо.

Они вошли в еще одну небольшую юрту, где находились еще два воина с тяжелыми ранениями. У одного в грудь попала стрела, а второго ранили в голову. Баэрта ловко промыла раны и наложила чистые полотняные повязки. Саргэлэн поддерживала голову больного, пока Баэрта исследовала рану и попросила зажечь траву, дым которой лишал чувствительности к боли и погружал больного в сон, так она смогла обработать глубокие раны. Оставался еще один раненый, но его нигде не оказалось. Баэрта , собрав свой саквояж, пошла к группе воинов, сопровождаемая Саргэлэн. Мужчины стояли поодоль и что-то обсуждали, глядя куда-то вдаль. Один из них потирал плечо. Сквозь халат проступила кровь. Как только наступила пауза в разговоре, Баэрта сказала, обращаясь к нему:

– Я должна осмотреть и перевязать твою рану, пойдем со мной,– Мужчины, увидев Баэрту, застыли, брови Арынгазы удивленно поднялись вверх.

– Как ты здесь оказалась, Баэрта?

– Узнав, что на дозорный отряд напали, я поскакала за вами чтобы оказать помощь, да и за Саргэлэн я волновалась,– немного надменно и холодно сказала она,– сейчас я перевяжу последнего раненого и уеду.

– Сейчас уже темнеет, тебе придется остаться, я не отпущу тебя одну, ведь даже с наступлением зимы, вражеский отряд напал на нас, что и говорить об одиноких путниках, тем более о женщинах,– похоже, что Арынгазы не заметил ее нарочито холодного тона. Она подозвала раненого мужчину и пошла с ним и Саргэлэн в общую юрту. На улице резко похолодало и стоять на улице долго не хотелось, а в юрте горел огонь. Быстро осмотрев и перевязав неглубокую рану, она спросила можно ли выпить чаю, ведь она не ела ничего со вчерашнего вечера. Саргэлэн засуетилась, разогревая воду и доставая сушеное мясо и сыр. Вскоре туда же пришли все мужчины, Баэрта, согревшись и выпив первую пиалу, тоже стала помогать Саргэлэн и вскоре мужчины, довольные женской заботой, расслабившись, разом заговорили. Баэрту после бессонной ночи и довольно дальнего пути стало клонить в сон. Ей хотелось остаться одной и, накрывшись теплой шалью, погрузиться в сладкий сон. Некоторое время бороться со сном получалось, но вскоре, она, откинувшись на подушки, подтянув к подбородку шаль, задремала под мерный разговор мужчин. Среди ночи она проснулась и не сразу поняла где она, постепенно сознание вернулось к ней и она вспомнила, что находится в общей юрте. Свет от очага осветил спящих мужчин, рядом с ней спал Арынгазы, его тепло и спокойное дыхание глубоко спящего человека, дало ей какую-то уверенность, что все будет хорошо. От него веяло здоровьем и силой. Она, за годы своей целительской деятельности могла интуитивно узнавать здоров, или болен человек. Арынгазы повернулся на бок и обнял ее, прижавшись к ней всем телом. Она, освободив часть своей шали, заботливо накрыла его и ощущала себя полностью счастливой. Она вдруг поняла, что и поехала-то сюда не столько из-за Саргэлэн, сколько потому, что не могла без Арынгазы, что она хотела видеть его, слышать его голос и вдыхать его мужской запах. Она понимала Саргэлэн, потому что была согласна с ней в том, что разлука с любимым страшнее, чем неизвестность, или даже смерть. Она прижалась к нему и, боясь спугнуть это состояние счастья, спокойно заснула.

Утром, едва наступил рассвет, мужчины зашевелились, Баэрта, осторожно, чтобы не потревожить любимого, высвободилась из его объятий, пока никто не заметил, что она, женщина, лекарь, спала в объятиях Арынгазы, встала и, приведя себя быстро в порядок, плеснув в лицо водой, вышла на воздух, ожидая пока мужчины вновь растопят уже погасший очаг и она начнет готовить им чай. От сердца отлегло, она подумала, что правильно сделала, что прискакала сюда, а то была бы в стане и мучилась, вдруг с ним что-то случится. А вдруг его ранят, или даже убьют… Нужно, позавтракав, навестить всех раненых, проверить, что все в порядке, убедив Саргэлэн вернуться в кочевье, забрать ее и пуститься в путь, чтобы к вечеру быть дома. Сзади послышались шаги, она повернулась. К ней направлялся Арынгазы. Встрепанные волосы и замятая щека придавали ему трогательный, мальчишеский вид. Ее захлестнуло сильное желание опять прижаться к нему и гладить его по этой теплой со сна щеке, по непослушным волосам, она с трудом поборола его и, слегка нахмурившись, поздоровалась. Арынгазы улыбнулся.

– Похоже эта женщина никогда не будет послушной. Баэрта, как могла ты покинуть кочевье одна. Я хоть и рад видеть тебя, но все же… Я бы не простил себе, если бы с тобой что-то случилось.

– Не волнуйся за меня, Арынгазы, я хорошо держусь в седле и могу постоять за себя.

– Интересно, как?– хмыкнул он, подходя к ней вплотную.

Баэрта пожала плечами и отвернулась.

– Баэрта, ты не хочешь мне ничего сказать? Ведь ты приехала за этим?

Баэрта смутилась.

– Я уже сказала зачем я здесь,– стараясь чтобы голос звучал равнодушно, сказала она.

– Он провел пальцем по ее шее, щекоча за воротом, Баэрта тряхнула головой, как бы сбрасывая его руку.

– И потом, я, как посмотрю, у тебя много тех, кто может сразу же занять место в твоей юрте.

– В моей юрте?!– удивился Арынгазы,– милая, я никого не звал к себе, тебе одной я предложил. Мне незачем приглашать кого-то, если мне это нужно, я сам могу наведаться к кому хочу…

– Да? А кто была та красавица, которая приходила к тебе?

Арынгазы громко рассмеялся:

– Ах, вот ты о чем!

– Да, я все видела, не надо мне лгать! Я видела, как она смотрела на тебя!

– Баэрта, в кочевье много красивых женщин. Ты наверное заметила, что у нас вообще красивые женщины. Это одна из вдов.

– И все они ходят к тебе?

– Нет, не все… Что ты хочешь? У меня была жена, сейчас я свободен и конечно у меня есть разные женщины, к которым я иногда хожу. Но живу я один. До тех пор, как узнал тебя, мыслей делить с кем-то юрту у меня не было. И потом, это же ты решила, что нам не надо продолжать быть вместе.

– Да, решила…

– Ну тогда почему ты волнуешься?

– Я не волнуюсь…Просто ты сказал, что никто к тебе не приходит, а я сама видела.

– Ну хватит! Ты просто ревнуешь!

Баэрта захлебнулась от негодования и предательски покраснела. Она резко повернулась чтобы вернуться в юрту, но Арынгазы схватил ее за руку и рывком повернул к себе:

– Баэрта, сегодня ты вернешься в кочевье. Я дам тебе в сопровождение двух дозорных. Здесь оставаться опасно, мы ожидаем еще одно нападение. Женщинам здесь не место. А потом, когда я вернусь, я буду ждать тебя в своей юрте.

– Я хочу чтобы со мной в кочевье вернулась Саргэлэн. Ее беременность протекает сложно, она вообще не должна сидеть в седле, так она рискует потерять ребенка.

– Конечно, я всегда говорил, что Мягмар не должен позволять ей покидать кочевье. Где женщины в походах, там всегда беда,– Арынгазы повернулся и ушел, оставив ее наедине со своими мыслями. Помедлив немного она вернулась в юрту, где мужчины уже растопили очаг. После разговора с Арынгазы ей стало легче, она воспряла духом и испытала прилив сил. В голове стало ясно и на душе спокойно. Она была рада, что приехала, ей стыдно было признаться себе, что она ехала в основном именно за этим. А Саргэлэн и лечение раненых конечно было важным и Баэрта понимала, что подоспела вовремя, ведь она помогла выжить трем воинам. Быстро замесив тесто, она с помощью Саргэлэн накормила мужчин и пошла проведать раненых, до отъезда ей нужно было много сделать, времени было не так много. По дороге к ним она сказала Саргэлэн, что Арынгазы даст ей в сопровождение двух дозорных и что Саргэлэн должна вернуться в кочевье вместе с ней. Саргэлэн остановилась и упрямо тряхнула головой, как строптивая жеребица.

– Я не поеду! Я не оставлю Мягмара одного! Мы всегда вместе!

– Саргэлэн, я не хотела говорить тебе, но шансы, что ты выносишь ребенка малы. Сейчас очень ответственный период, тебе нужно быть в тепле и больше лежать, а не скакать на лошади. Я поговорю с Мягмаром.

– Знаешь, Баэрта, когда мы вместе, то с нами ничего не случится, даже если у нас нет свадебного покрывала и все были против чтобы мы поженились, но я знаю, что наша любовь, она хранит нас.

– Конечно, Саргэлэн, все так и есть, но, пожалуйста, подумай о ребенке, он крайне слаб. Даже если он выйдет раньше, главное чтобы он жил, дай ему больше возможностей. Я уверена, что Мягмар поймет это.

– Хорошо… Я уеду с тобой.

– Мы будем посылать гонцов, если хочешь, я буду писать, а Батнасан, или Арынгазы будет читать Мягмару.

Саргэлэн кивнула. Вскоре Баэрта осмотрела всех и оставшись довольна, была готова ехать. Арынгазы снарядил двух воинов, крепких и смелых, донес ее тяжелый саквояж и привязал его к седлу, ненароком прижал ее к себе, помогая подняться в стременах, задержал ее руку.