Kitabı oxu: «100+ удивительных русских… о которых вы могли не знать»

Аладжалов Константин / The New Yorker

Сотни иллюстраций в The New Yorker, Post, Saturday Evening Post с конца двадцатых по начало пятидесятых годов – дело рук Константина Ивановича Аладжалова. Выходца из Нахичевани-на-Дону, друга Есенина, сторонника… как ни странно, революции. Но в 1923 году случился его переезд за границу без пути назад.

Говорят, сначала он был личным художником персидского хана, которого потом повесили, следом жил в Константинополе, а затем уехал в США. С 1924 года в поисках работы Аладжалов расписывал стены в ночных клубах Манхеттена, делал частные заказы для богатых домов. А в 1926 году пришло предложение от журнала The New Yorker.

Помимо работы с журналами, Константин Аладжалов оформлял книги, читал лекции и преподавал рисунок. Художник проживает долгую и насыщенную жизнь, его работы оседают в МоМА и Бруклинском музее.

Интересно, что в это же время в СССР живет его брат Семен. И он тоже художник. Семен был театральным художником и агит-плакатистом, заслуженным деятелем искусств. Его кисти даже принадлежит пара портретов Сталина.

Вот так по-разному развивалась художественная карьера братьев Аладжаловых, хотя умерли братья в один год – в 1987 году: Константин в Нью-Йорке, а Семен в Москве.

Алексеев Александр / Повелитель иголок

Знаете игольчатый экран, когда много-много иголок на квадратный сантиметр, и они принимают очертания в зависимости от того, как надавить. Этот экран, а также фантастическую технику мультипликации придумал наш бывший соотечественник – Александр Александрович Алексеев.

Сын военного атташе, он провел часть своего детства в Стамбуле, затем в Москве. Отец был застрелен турками, а братья погибли. В 1921 году Алексеев перебрался на Ближний Восток вместе с группой бывших кадетов, а затем в Париж. 21-летний парень начал работать в театре, обитать на Монпарнасе и вести богемную жизнь.

Алексеев рисует, оформляет книги, влюбляется и изобретает, в конце концов, свой игольчатый экран. Вместе со своей второй женой, выпускницей MIT Клэр Паркер, они создают мультфильмы и рекламные ролики. Создание одного такого мультфильма длилось не менее 4–6 месяцев. Но это поистине впечатляющие работы. Сперва они делали кадр, затем его фотографировали, а потом монтировали. Чудеса мультипликации вроде произведения по Гоголю «Нос» лежат в открытом доступе.

Помимо мультипликации Александр Александрович иллюстрирует книги, с его работами свет увидело около пятидесяти книг. Умер художник в Париже в 1982 году.

Алехин Александр / Юрист-шахматист

Полтора десятка лет длилось противостояние русского шахматиста Александра Алехина и кубинского шахматиста Рауля Капабланки. В 1927 году Алехин взял титул чемпиона мира по шахматам и не отдавал его вплоть до своей смерти (что само по себе уникально в мире шахмат).

Одна из самых интересных историй – в этом красивом и противоречивом персонаже. Шахматный вундеркинд, который начал играть в семь лет. Дворянин. Юрист. Уже в Российской Империи Алехин стал шахматной звездой, защищая честь на мировой арене фактически не на жизнь, а насмерть. Буквально… Во время его участия в немецком чемпионате в 1914 году началась война, и всех членов команды посадили в военную тюрьму. Чудом им удалось избежать смерти, и Алехин вернулся в Россию.

Потом новые испытания, после революции он, естественно, лишился титула и огромного состояния. И затаил обиду… Советская власть считала его своим шахматистом, а во время одного из выездов за границу в 1920 году Алехин просто не вернулся. Его обозвали врагом народа, родной брат отрекся, но все равно советские люди следили за его успехами.

И вот грандиозная битва в 1927 году с Капабланкой сделала его победу просто русской. Ей радовались белоэмигранты и страна Советов.

Дальше судьба сыграла с Александром Александровичем злую шутку: он жил в то время во Франции, и эта часть была оккупирована немцами. Видимо, опасаясь за судьбу свою и жены-еврейки, он стал сотрудничать с нацистами и играть на их поле.

Мир не простил Алехину такого, и его популярность пошла на спад. После окончания войны шахматист жил в Португалии, оставленный всеми, кроме собственных котов. Умер он, подавившись куском мяса, хотя многие говорят об убийстве.

Тем не менее, смерть Александра Александровича обнулила его грехи. Мировая пресса призвала забыть фашистов и вспомнить, что он научил мир любить шахматы и играть в них.

Андреев Василий / Balalaika man

Это были золотые годы русской балалайки. С 1908 по 1917 год мир узнал и полюбил звук русских народных инструментов: в Англии и США делали балалайки, играли на балалайках, самодеятельные кружки осваивали балалайку. А все благодаря Василию Васильевичу Андрееву – основателю Имперского оркестра русских народных инструментов.

Именно он, однажды услышав звук балалайки в руках виртуоза-самородка, смахнул с нее пыль общественного презрения, надел на музыкантов фраки и прославил ее. Классическая музыка или русская народная – все приобретало новое звучание. В помощь балалайке были гусли и домры.

В начале XX века Андреев выступал перед британскими монархами, да и вообще, дал более 70 концертов в Англии, почти столько же в США. Революцию он встретил в России, поддержал ее и, в общем, умер достаточно молодым, в 1918 году во время гастролей на Северном фронте Красной Армии.

После смерти Андреева в мире остались подражатели, имитировавшие его стиль. А оркестр остался жив, но вся его слава осталась в границах нашей страны.

Анисфельд Борис / Promising artist

Если заглянуть в редакционный состав журнала «Золотое руно», то художественный отдел будет представлен в том числе Борисом Анисфельдом. Художник по счастливой случайности в сентябре 1917 года уехал с семьей в Нью-Йорк на персональную выставку, да там и остался.

Въехал в США Борис Израилевич на волне славы. Vogue и Vanity Fair 1918 года падали в обморок от его работ, называя very promising и отдавая развороты молодому художнику. В России до этого у Анисфельда тоже дела шли неплохо – учителя в виде Кириака Костанди и Ильи Репина, работа с Дягилевым, который продвигал его на Парижском салоне. Сотрудничество с Леонидом Андреевым, оформление нескольких больших балетов.

После приезда в Америку еще пару лет ему благоволила удача: выставка в Бруклинском музее, работа с «Метрополитен-оперой» и оформление балетов в Чикагской опере. Но с 1928 года сотрудничество с театрами заканчивается, и Борис Израилевич живет за счет преподавания в Художественном институте Чикаго. Только в начале 60-х о нем вспомнили и провели персональную выставку.

Умер Анисфельд в 1973 году, всю жизнь оставаясь верным своей манере живописи.

Арцыбашев Борис / Man machine

Даже не благодарите. Просто если у вас будет время, погрузитесь в мир сотен иллюстраций Бориса Михайловича Арцыбашева. Его жизнь похожа на десяток жизней героев этой книги. Просто еще один прославленный американский художник, в прошлом белогвардеец и так далее.

Все началось в Киеве. Сын известного писателя Михаила Арцыбашева только-только поступил на юридический факультет. Два месяца занятий, и все. Недолгая служба в армии Скоропадского, плен, побег в США без гроша в кармане. Рисунки и гравюры для ресторанов, роспись стен.

Потом Арцыбашева замечают, и с 1926 года он работает с крупнейшими изданиями: Time, Life. Более 200 обложек, более 50 книг, которые он проиллюстрировал, десяток рекламных плакатов и постеров для Parker, Shell.

А как он рисовал машины, механизмы! Они просто живые, смотрят в душу. Его называли художником-хамелеоном, потому что работал в десятке стилей.

В общем, конечно, он американский художник. Потому что все свои работы создал уже после революции на новой родине. Но если вы посмотрите на его иллюстрации, например, к книге рассказов Мамина-Сибиряка…Такой родной.

Баланчины Джордж, Андрей и Мелитон / Разорванная семья

История про семью, которая жила в параллельных вселенных, семью рожденного в Петербурге Джорджа Баланчина – отца американского современного балета (он же Георгий Баланчивадзе). У всемирно известного хореографа и танцовщика «Русских сезонов» был родной брат Андрей, который жил и работал в Советском Союзе.

Андрей Баланчивадзе был прославленным грузинским композитором, автором опер и музыки к балетам, которые составили гордость грузинской нации.

Отцом двух самородков также был композитор – Мелитон Баланчивадзе, он сочинял оперы, которые ставились в Петербурге, был другом Антона Рубинштейна и вошел в историю как издатель писем Михаила Глинки.

Славная семья, разделенная в пространстве по разным причинам. Старший Джордж во время гастролей просто не вернулся в СССР (чем, конечно, доставил немало неприятностей всем оставшимся родственникам). Андрей честно и трудолюбиво отрабатывал карму брата на родине. Братья не виделись почти сорок лет, встретившись впервые в 60-х годах, и это были уже два старика, проживших такую разную, но одновременно полную творчества жизнь.

Скончались с небольшой разницей – Андрей в 1982 году в Тбилиси, а брат в 1983 в Нью-Йорке.

Баранов-Россине Владимир / Авангард и концлагерь

Есть такие истории, которые уже как экранизация. Трудно поставить себя на месте людей, их переживших. Не хватает фантазии. Владимир Баранов-Россине – художник, скульптор и изобретатель. Выходец из Херсонской губернии. Один из пионеров русского авангарда, человек мира. Оттачивал мастерство в Париже, затем жил в Осло. Экспериментировал со стилями: от пуантилизма до кубизма. От цветопередачи просто кружится голова. Всю жизнь Владимир изучал взаимодействие музыки и цвета и придумал оптофоническое пианино, которое вместо звука воспроизводило цветовые сочетания.

После Февральской революции он вполне успешно провел восемь лет в Советском Союзе, где преподавал живопись и даже играл концерты на своем изобретении. Но эта кажущаяся стабильность сняла его с места, и Владимир с семьей вернулся в Париж.

Баранов-Россине продолжал не только рисовать, но и изобретать. Ему принадлежат несколько разработок: аппарат, который делал газированную воду, фотохронометр для анализа и классификации драгоценных камней и даже военный динамический камуфляж.

Судьба-злодейка в то время лишила жизни его маленького сына. А потом пришла за ним. Из Парижа Владимира увезли в Освенцим, где он и погиб в 1944 году.

Балиев Никита / Человек «летучая мышь»

Еще один человек-удивление и вдохновение. Что вам говорит имя Никиты Балиева? Ничего, наверное. Тем не менее это человек удивительной судьбы. Эдакий Дягилев мира эстрадного юмора. Именно он в 1908 году основал известнейший театр миниатюр – кабаре «Летучая мышь». Место, которое сперва было закрытым местом встреч с пародиями мхатовцев на самих себя, а затем ставшее легендой.

Эмблема театра – летучая мышь – пародировала мхатовскую чайку на занавесе. «Мышка – летучий мой зверек, мышка легка, как ветерок» – с такой фразы начинались выступления в кабаре.

В клуб входила театрально-писательская элита того времени, вроде Книппер-Чеховой, Качалова.

Балиев не только сам играл, был конферансье, но и занимался развитием театра. Капитал «Летучей мыши» по тем временам оценивался в 100 тысяч рублей. Все хотели прийти на пародийные яркие пьесы с участием мхатовцев. Дела шли прекрасно вплоть до Первой мировой. Даже тогда он не сдавался, основав госпиталь «Летучая мышь», где забавлял раненых солдат. Революция не оценила эстетики кабаре, и Балиев взял свою труппу и увез ее в Париж.

Пишут, что, лишенный средств, он привез из России свою улыбку и бриллиантовый перстень, который отдал в залог, чтобы вновь открыть театр. Начался новый, европейский этап «Летучей мыши». Труппа гастролировала по всей Европе.

Затем в 1922 году их пригласили на Бродвей и позже на гастроли по США.

В 1928 г. Балиев подписал контракт со студией Paramount, чтобы снимать фильмы на основе спектаклей «Летучей мыши». Сам Никита Федорович на киноэкране появлялся трижды в американских фильмах: в фильме Ли де Фореста «Летучая мышь» (1923), в фильме «Камил» (1926) и в «От случая к случаю» (1934). После банкротства во времена Великой депрессии наступила для труппы череда неудач: в Нью-Йорке новый театр «Летучая мышь» с американскими актерами не имел никакого успеха. Это тяжело действовало на некогда удачного эмигранта. 4 сентября 1936 г. в Нью-Йорке пионер русского эстрадного искусства умер в такси, не оставив даже денег на похороны.

Как и в случае с Дягилевым, хоронили его на деньги друзей.

Бо Эрнест / Парфюмер

Для кого-то это известный факт, но не лишним будет повторить, что автором духов Chanel № 5 был человек, рожденный в Москве. Сын парфюмера фабрики «Ралле и Ко» Эрнест Эдуардович Бо. До того, как Эрнест Бо уехал на родину предков во Францию, он с 1898 (17 лет было молодому человеку) и до Первой мировой работал парфюмером на нынешней фабрике «Свобода». Там мастерству парфюмера его учил технический директор фабрики Лемерсье. Как пишет Бо в своих воспоминаниях, его учитель был «великий новатор, никогда не соглашавшийся следовать привычным меркам и отчетливо предвидевший все новое».

Вместе с учителем они делали ставку на неизвестные компоненты, смешивая их в самых удивительных сочетаниях.

Затем Эрнест Эдуардович становится первым парфюмером у Ралле. Для этого Дома он создал целый ряд духов, среди которых самыми известными стали Bouquet de Napoleon (100 лет Бородинской битвы) и Bouquet de Catherine (посвященные Екатерине II). Первая мировая призвала его на фронт. Потом уже во время Гражданской войны в составе французской миссии он едет в Архангельск и Мурманск. Именно там, рядом с Мурманском у озера Семеновское, ему приходит на ум будущий аромат номер 5. «Меня часто спрашивают, как мне удалось изобрести «Шанель № 5»? Отвечаю: часть моей военной службы прошла на Севере, за полярным кругом. Во время летнего полярного дня озера здесь излучают особую свежесть. Этот характерный запах я сохранил в памяти, и после с большим трудом мне удалось воссоздать его».

В открытых источниках пишут, что не так прост был парфюмер. На севере он был комендантом в лагере для военнопленных красноармейцев и проявлял по отношению к ним изощренные зверства. Интересно… Тем не менее, в 1920 году Бо вернулся во Францию, и в Грассе открыл французскую версию завода «Ралле». Тогда же он изобретает «Шанель № 5». Эрнест прожил долгую жизнь, скончавшись в 1961 году. Гроб его был засыпан лепестками цветов.

Бобрицкий Владимир / Гитарист-иллюстратор

Bobri – один из множества отпрысков царской России, внесших вклад в мировой гламур. Владимир Бобрицкий был арт-директором Saks Fifth Avenue, рисовал для Vogue, Vanity Fair, Avon, а также, помимо прочего, прославился как гитарист-виртуоз. В Нью-Йорке, где он прожил остаток жизни, Владимир Васильевич основал общество классической гитары, и 40 лет выпускал журнал Guitar Review.

А начал свой путь этот талантливый человек в Харькове, где делал декорации в Большом драматическом театре. В 1917 году он бежал по паспорту, который сам мастерски подделал, в Грецию (там он писал иконы), затем в Константинополь (где рисовал вывески и декорации «Русского балета»). В США Бобри приехал в 1923 году. Там-то и прошла самая плодовитая пора его жизни, где творчество смешалось с рекламой и музыкой.

До своего девяностолетия Владимир Васильевич не дожил двух лет и умер в 1986 году во время пожара в своем доме.

Богданов-Бельский Николай / Крестьянский сын

Художник удивительной судьбы: внебрачный сын крестьянки, замеченный во время своего обучения в народной школе одним дворянином, устроившим Николая Петровича в рисовальную школу при Лавре. А потом художественная школа и такие гиганты, как Поленов, в учителях.

Иконописное прошлое вкупе с актуальными художественными взглядами сделали из Богданова-Бельского уникального мастера. Среди его заказчиков была знать, но сердце его и фантастический талант раскрывались в деревенских сюжетах, которые наверняка бились с его детством. Его конек – красивые и сочные картины с деревенскими детьми.

Революцию художник не принял и уехал, сперва в Прибалтику, затем в Германию. Умер Николай Петрович в Берлине в 1945 году во время авианалета. Ему было семьдесят лет.

Болдырев Иван / Изобретатель вопреки

Фотограф-изобретатель Иван Болдырев за два года до Истмана из «Кодак» изобрел легкую пленку. Но не смог запатентовать ее, т. к. не нашел 150 рублей. Да и вообще поддержки.

История Болдырева – история самоучки, донского казака, который с детства был заворожен механизмами и фототехникой. Он создал десяток прорывных изобретений в фотоделе, которые на Западе принесли бы ему миллионы. А на Родине он просто не нашел поддержки ни фотографического сообщества, ни государства. А на его счету в 1870-1880-х годах такие вот изобретения и усовершенствования (дальше цитата от автора): «более совершенный и легкий объектив с постоянными диафрагмами; пневматический затвор для объектива, камера, усовершенствованная, весьма легкая, – к ней приспособления: а) пленка, заменяющая матовое стекло, закручивающаяся постоянно на валике; б) кассета с моментальным затвором и проявлением пластинки без темной комнаты-лаборатории. Пленка, чувствительная к свету, негативная и позитивная. Бумага для позитивов, печатающая при обыкновенном керосиновом свете. Объективные стекла для съемки… при обыкновенном ночном, ламповом, керосиновом и лунном свете…»

Иван Болдырев оставил после себя сотни прекрасных фото своих казачьих краев и типов, для него фотографии были средством проверки гипотез своих изобретений, а не искусством. Тем не менее именно они, а не его изобретения, остались в архивах. Это цитата из его брошюры: «…Заканчивая свою брошюрку, написанную не с целью, чтобы огласить передряги, пережитые мною, нет, а с целью познакомить публику с тем, как бывает трудно осуществить какое-либо изобретение и усовершенствование, даже очень полезное, когда не имеешь средств. На обширной матушке-Руси немало пропало бесследно весьма полезных изобретений вследствие того, что люди, обладающие средствами, верят в авторитетность, а не в труд бедняка, который много хорошего придумывает, и тем дают заглохнуть полезному изобретению самоучек-практиков и даже теоретиков».¹