Kitabı oxu: «Восьмёрка. Дорогая Рита», səhifə 3
Глава 11
Решила начать с новой папки. Посидела на полу, крепко зажмурилась и взялась за обложку. А когда открыла глаза, увидела очень красивых улыбающихся людей. У женщины были длинные светлые волосы (никогда не видела таких – даже на фотографии они переливались задорными, живыми огоньками, как у какой-нибудь красавицы из книжки, только она была лучше любых красавиц, потому что настоящая). А у темноволосого мужчины глаза синели так ярко, что мне опять захотелось зажмуриться.
А еще им нужен был ребенок. Не знаю, как я это поняла. У меня иногда бывает такое – только посмотришь на кого-нибудь и сразу все про него понимаешь. Например, я сразу узнала, что наш Смотритель добрый и грустный, а Лизка любит задаваться, но вообще-то справедливая, потому я и стала с ней дружить.
А у вот этих двоих все было хорошо, но все-таки отчего-то ужасно пусто. Досье на них было совсем коротенькое, но мне оно тоже понравилось. Сказочную девушку звали Аленой, и они с Вадимом оба были ветеринарами (трудное слово, в самом начале обучения я как-то назвала Айболита ветераном и в первый раз увидела, как наша антропологичка улыбается). Напротив граф «Первый ребенок», «Второй ребенок», «Совместное Появление» стояла пометка «Высокая вероятность». Значит, у этих родителей мы с Ритой могли бы Появиться вместе. А еще собаку бы мне точно разрешили…
Я еще немного посмотрела фотографии из досье и отложила папку в сторону.
Теперь передо мной оставалась только одна папка с желтыми закладками, кончики которых выглядывали изнутри.
Но вместо того чтобы ее открыть, я стала размышлять.
Когда я только начала учиться в Управлении, все мне казалось очень простым. Ведь это правда здорово – сначала тебя всему научат, потом выбираешь родителей, которые только тебя и ждут, и отправляешься в свою чудесную жизнь, где тоже сплошные радости. В книжках у героев, конечно, случались неприятности, но ведь то в книжках.
Почему же у меня все так сложно? И не только у меня. За последние дни появилось больше вопросов, чем ответов. Что случается с детьми-распределенцами, например? Раньше я о них не думала совсем. Просто боялась, что стану одной из них, поэтому старалась даже не разговаривать с такими ребятами. Те, кто попадал в семью по Распределению, жили отдельно, но иногда мы издалека видели, как они гуляют в своем Саду. Они были обычными ребятами, которые еще вчера жили в соседних капсулах. Но почему-то мне не хотелось с ними даже разговаривать, такие они были кислые и вялые.
Конечно, не все распределенцы бессмысленно бродили часами по Саду. Некоторые бегали себе и бегали, очень даже веселые. Я никогда не думала всерьез о том, что это значит, когда тебя Распределяют. Потому что для меня это значило одно – я не попаду к своим родителям. И ничего не было страшнее. А, как выяснилось, есть кое-что и похуже.
Я опять вспомнила про Женьку. Как бы все-таки разузнать, что с ней. Вдруг можно как-то ей помочь?
Но папка все лежала передо мной, и нужно было, наконец, с ней разобраться.
Я сразу же увидела, что написано про маму с папой еще меньше, чем про Алену и Вадима. Да и все это я уже знала. Я все позволенное время следила за тем, что они делают, поэтому уже наизусть выучила их привычки, профессии. Всех маминых учеников знала по именам и даже сердилась на некую Лиду, которая была маминой любимицей. Мама однажды сказала кое-что, что мне совсем не понравилось: «Нам бы такую дочь». Как вам это? Послушать маму, так эта Лидочка только и делает, что читает книжки. Нет уж, читать, конечно, интересно, но мне больше по душе Витя, который хоть и нервирует маму (на мой вопрос, что такое «нервировать», Лиза, занятая очередным конспектом, ответила, что я именно это сейчас и делаю), но зато совсем не такой зануда.
Я еще раз перечитала написанное в папке и перевернула страничку. Теперь передо мной была только таблица все с теми же графами «Первый ребенок», «Второй ребенок», «Совместное Появление». Про Совместное Появление я уже все знала, а вот напротив графы «Второй ребенок» стояла красная пометка: «Крайне низкая вероятность». Я еще раз перечитала три этих слова, пытаясь разобраться в их смысле, а потом подняла глаза и увидела пометку около «Первого ребенка»: «Низкая вероятность».
Что это могло значить?! Ритка ведь уже Появилась у родителей, обманула эту низкую вероятность. Тогда и я, наверное, смогу справиться с крайне низкой…
Но вот еще что. То, что Рита смогла Появиться, еще не значило, что она останется. Раз вероятность маленькая, родители могут и отказаться от нее. И если еще несколько дней назад я сама хотела разбить капсулу Риты, то сейчас испугалась, что ее и вправду вернут. На секунду даже увидела, как взметнулись за стеклом рыжие косички, а на меня беспомощно смотрят Риткины глаза…
Через несколько минут я уже была в Саду Появившихся. Неподалеку, между капсулами, мелькала фигура Смотрителя. Но мне было все равно, никакая сила не смогла бы меня сейчас удержать. Я должна была убедиться, что с Ритой все хорошо!
Я не успела толком рассмотреть Риту, когда мы столкнулись в коридоре, но сейчас она мне показалась даже симпатичной. Веснушек как будто стало меньше, а волосы сквозь стекло золотились на солнце. Я присела около капсулы и приложила к стеклу ладони. Ритка уже была где-то там, у мамы. И в эту секунду я поняла, что ни за что на свете не сделаю ей ничего плохого, потому что от этого будет плохо и маме. А еще потому что Рита вдруг показалась мне совсем не чужой, не противной, а кем-то важным и близким.
Я прижалась к капсуле, обняла ее и зашептала:
– Рита, я буду тебя охранять, чтобы все было хорошо. А ты передай, пожалуйста, маме с папой, что я тоже очень жду…
За спиной кто-то несколько раз кашлянул и негромко произнес:
– Ну, здравствуй, Восьмёрка.
Глава 12
Первым делом Смотритель протянул мне платок и старательно смотрел в сторону, пока я вытирала слезы (многое гораздо проще понимать, когда сталкиваешься с этим лично. Вот когда нам объясняли про такт и деликатность, ничего не было ясно, а теперь сразу все стало понятно). У меня к нему было сто вопросов, но я старалась не торопиться. Вообще еще неизвестно – может, он сейчас выгонит меня или отведет к кому-то из Старших. Тем более за последнее время я сделала много всякого, что не очень-то понравилось бы в Управлении.
Я вернула основательно промокший платок (не умею слово держать: обещала же не плакать!) и решила начать с простого:
– А откуда вы знаете, что меня Восьмёркой зовут?
Смотритель присел на камень рядом с капсулой Риты и улыбнулся доброй улыбкой:
– А я все про тебя, Восьмёрка, знаю. Видишь, как славно, что ты все-таки решила навестить Риту без молотка.
Я искоса еще раз взглянула на него. Было не похоже, что он собирается куда-то меня тащить, но все-таки следовало быть осторожней – откуда он знает про Риту и молоток?
– Да ты не волнуйся. – Смотритель протер рукавом капсулу – там, где я прижималась щекой к стеклу, остались мокрые следы. – С капсулой бы у тебя все равно ничего не вышло, здесь стекло особое, так что зря твоя подруга волновалась. А что от мыслей этих отказалась, молодец.
У меня в голове даже что-то щелкнуло, как рычажок на двери, если хлопнуть створками слишком сильно. Лизка! Лизка донесла на меня!
– А Елизавету не осуждай, – продолжал Смотритель, скручивая несколько травинок в затейливо переплетенную косу. – Она тебя уберечь хотела, беспокоилась, как бы ты дров не наломала с горя.
Я села рядом со Смотрителем и закрыла лицо руками. А он продолжал все так же спокойно:
– Зря ты злишься. Лиза только добра тебе хочет. Что ты так тревожишься? Будет у тебя старшая сестричка, будете дружить, в мире жить.
– Я уже ничего не понимаю. – Я еще ниже опустила голову и уткнулась в колени. – Почему все так сложно, дядь Смотритель? Почему нельзя просто выбрать родителей и Появиться? Почему у других ребят все просто?
Он вздохнул.
– У каждого своя история. Просто, да не просто, Восьмёрочка. Всем много всякого придется повидать. А душа твоя беспокойная, пытливая. Трудно тебе будет. Зато всегда будешь что-то главное искать, не останавливаться. А так жить сложней, но и легче, девочка.
Он погладил меня по голове. Большая капля снова скатилась с моей щеки и ударилась прямо о землю, собрав в одном месте островок пыли.
Глава 13
Мне еще никогда ни с кем не приходилось мириться. Поискала информацию в Хранилище, даже конспекты по этике общения посмотрела. Выходило, что нужно попросить у Лизки прощения. Но как это сделать, чтобы она точно меня простила? В Хранилище попадались какие-то стишки, которые доверия не внушали. Почему-то я была уверена – от того, что подержу Лизу за мизинец и скажу «мирись-мирись», она не станет ко мне лучше относиться. Тем более мы не дрались и не кусались (стукнуть Лизку иногда, конечно, хотелось, но кусаться?!).
Нашла старинную книгу – «памятник, на котором воспитывалось не одно поколение». Называлась «Юности честное зерцало». Половину слов не поняла, смысл разобрала с трудом. Но вот такое Лизе наверняка понравится.
После условного сигнала Лиза открыла сразу. Она настороженно поглядывала на меня, не выпуская из рук экранчик.
– Милостивая государыня, – начала я, стараясь произносить отрепетированный текст «благонравно и учтиво», как требовала от меня странная книга. – Покорнейше прошу принять мои самые искренние извинения…
Лиза фыркнула:
– Опять издеваться пришла?
Я даже поперхнулась от возмущения:
– Ты что, Лиза? Я же прощения у тебя прошу! Я же от всей души! Я же учтиво с тобой разговариваю.
Напряжение на Лизкином лице сменилось улыбкой:
– Ну и чудо же ты в перьях, Восьмёрка!
Я придирчиво осмотрела свой постоянный наряд – сине-белое платье в полосочку, как у кота Матроскина (интересная книга, антропологичка почему-то говорила, что мы как дядя Федор – маленькие взрослые или взрослые дети. Только я этого дядю Федора никогда не понимала: как же можно от своих любимых родителей просто так взять и уйти?!). Так вот, никаких перьев на платье не было, но долго раздумывать об этом не пришлось – Лизка соскочила с кровати и крепко меня обняла.
– Ну что, мирись-мирись и больше не дерись?! – засмеялась она.
Вот никогда не узнаешь, чем Лизе угодить.
Мне очень хотелось рассказать ей про все свои беды, но теперь эта дурацкая книжка не давала покоя. А если ей верить, ни в коем случае нельзя сразу говорить о себе. Сначала надо сделать вид, что тебе интересно, как дела у собеседника, а потом уже рассказывать свои новости.
И тут Лизка сказала кое-что такое, что я разом забыла и про книжку, и про все остальное.
– А я дату Появления назначила. – Лиза старалась не смотреть на меня, как будто ничего в этом не было особенного. Подумаешь, дата Появления…
– Как? Когда? Что же ты мне раньше не говорила?!
Лиза опустила глаза.
– Я боялась, что ты за меня не порадуешься. Ты же так злилась все это время. Вот, даже Ритку хотела… молотком.
– Это все уже прошло. – Я торопливо потянула Лизу и сама уселась на кровать. – И об этом потом. Рассказывай!
Лиза села, скрестив ноги:
– Я всё просчитала. У родителей сейчас благоприятный период для моего Появления. Папа только что защитил важную работу, а у мамы скоро будет большой концерт. И потом они наконец-то одновременно уйдут в отпуск. Тогда у них в голове как раз освободится немножко места для мыслей обо мне, – торжественно закончила она.
Если честно, мне это показалось странным – раньше я бы и представить не могла, что у родителей должно быть какое-то особое место в голове для нас. Мы здесь так ждали встречи с ними. Неужели они не ждут нас так же?!
Но теперь я на всякий случай очень внимательно слушала Лизу.
– И когда?
Нет, я радовалась за Лизу, честно. Она так долго готовилась к этому. И ее родители мне очень нравились. Лизка им точно нужна – а то они слишком много работают. Но еще я понимала, что моя подруга скоро меня покинет. И я тут останусь совсем одна очень надолго.
Лиза уже не могла усидеть на кровати, так ей не терпелось поделиться радостью:
– Через две недели! – Она спрыгнула с кровати и даже подкинула в воздух экранчик, так что я еле успела подхватить его.
Кажется, Лизе стало стыдно, что она распрыгалась, как кузнечик (это нам всегда так Старшая по распорядку говорит – расходитесь по капсулам, хватит скакать как кузнечики), потому что она быстро пригладила волосы и села, расправив темное платье и одернув белый воротничок.
– Значит так, Восьмёрка, – сказала она строго, – ты ничего такого не думай. Я тебя совсем не бросаю. Тебе нужно только выждать разумное время после того, как Рита Родится, а потом сразу же отправляться следом. И тогда мы с тобой обязательно встретимся.
Антропологичка нам говорила, что нужно быть оптимистами. Но у некоторых (по-моему, на этих словах она обычно смотрела на меня) оптимизм чрезмерный, и следует его разбавить здравым смыслом. Так вот, сейчас здравый смысл мне подсказывал, что ничего из этого не выйдет. Все получалось наоборот. И вообще…
– Ты же теперь наверняка с Ритой подружишься… Вы же почти в одно время Родитесь.
Лизка опять вскочила.
– Глупости ты говоришь, Восьмёрка. – Она зашагала по комнате. – Глу-по-сти! Я пока тут без тебя сидела, обо всем подумала. Главное, в этот раз правильно выбрать дату.
Ритка Появилась только недавно, значит, мне еще месяцев восемь ждать, когда она Родится, а потом еще какое-то положенное время. И все это без Лизки… Я всхлипнула:
– Я же тут буду совсем одна…
– Ну-ка не реви, Восьмёрка! И совсем ты не одна тут будешь. Вот, Смотритель у нас какой. Всегда с ним можно посоветоваться. И… – Лиза запнулась и немножко покраснела, – Сережа вот, например, очень хороший. С ним тоже иногда можно разговаривать.
Я вытаращила глаза и фыркнула:
– Сережа?! Чего это ради я буду с ним разговаривать?
– Ну так, просто… Просто иногда с ним можно поговорить. И всё. Чего ты ко мне пристала?!
– Да я к тебе и не приставала, – говорю. – Странная ты какая-то, Лиза. А со Смотрителем, да, хорошо бы еще поговорить. Знаешь еще что? Ко мне ведь приходила Старшая по выбору…
И я выложила Лизке всю историю с папками и архивами.
Лиза дослушала всё и снова начала бегать по капсуле. Я напряженно ждала, что она скажет. Наконец не выдержала:
– Это плохо, да? Очень плохо?!
Лиза остановилась и посмотрела на меня пристально:
– Нет, Восьмёрка. Просто надо подумать, ладно? Можешь мне показать эти папки?
И пока мы ходили в мою капсулу за архивами и еще немножко посидели у меня, Лизка все рассказывала про своих родителей, про то, как она ходила выбирать дату. И что Родиться она должна прямо в папин день рождения, потому что однажды он сказал маме, что она, Лизка, будет для него лучшим подарком.
Я удивлялась:
– Разве он уже про тебя знает?
– Да нет же, – объясняла Лиза, – конкретно про меня не знает, но вообще ждет.
Вот что с людьми делает выбор даты – никогда еще не видела Лизу такой разговорчивой и такой красивой. Потом она ушла с моими двумя папками, а я осталась ждать. Больше пока делать было нечего.
Глава 14
К вечеру мне стало совсем скучно. Вышла побродить, и ноги сами повели в Сад Появившихся. Сначала я немножко поглазела на болтающихся в капсулах ребят, а потом стала кругами идти к Риткиной капсуле.
Удивительное дело – еще несколько дней назад я готова была отлупить ее и даже что похуже, а теперь так и тянуло смотреть на Ритку часами. Было в этом что-то такое волшебное – вот она, здесь, в капсуле. А вместе с тем она же сейчас уже в мамином животе. Может, поэтому мне так нравилось сидеть рядом с капсулой? Как будто мама где-то рядом.
Ритка повернулась на правый бок, так что ее лицо оказалось прямо передо мной. Она даже как будто стала похожа на маму, только у мамы волосы темные, а у Ритки прямо горят на солнце.
Я так давно не видела маму. Интересно, она уже знает, что Рита у нее Появилась? Оказывается, мамы и папы не сразу узнают. Вот когда Машка Появилась, Даша думала, что мама прямо сразу начнет прыгать от радости. А та еще целый месяц ходила как ни в чем не бывало, потом стала очень задумчивая и только на следующий день пришла домой счастливая. А папа девочек все суетился, бегал по дому и три раза расплескал чай, который заваривал для мамы.
Жалко, что нельзя как-нибудь рассказать нашей маме, что у нее в животе уже живет маленькая рыжая девочка. Чтобы мама поскорей стала счастливая. А еще, чтобы аккуратней спускалась по лестнице и пока больше не каталась на всяких аттракционах – вдруг Ритка как-нибудь случайно вывалится раньше времени от всех этих вращений.
Глава 15
Интересные пироги!
Иду я, значит, мимо нашего садика с беседками, считаю деревья у обочины, чтобы хоть чем-нибудь себя занять. И вдруг вижу – в одной из беседок сидит Сережа, а рядом с ним – кто бы вы думали?! Лизка! И вот эта самая Лизка, которую не оттащишь от Хранилища и ее собственных конспектов, эта самая Лизка, которая вечно читала мне нотации («Сиди ровно!», «Не маши руками», «Опусти ноги»), вот эта самая Лизка, которая забрала мои папки и не появляется уже второй день, сидит себе на скамейке в беседке, болтает ногами и хохочет во все горло. И почему? Потому что Сережа, из которого слова не вытянешь, рассказывает ей что-то необыкновенно смешное. Настолько смешное, что у Лизки от смеха даже слетела одна туфелька, и теперь ее босая нога так и мелькает в воздухе.
Я ринулась к ним через Сад, чтобы немедленно разобраться, что здесь происходит, но они внезапно стали очень серьезными, и я притормозила. А потом спряталась за ближайшую беседку и стала изо всех сил прислушиваться.
Подслушивать, разумеется, нехорошо. Но я тут кое о чем подумала недавно. Разве мы не подслушиваем и не подсматриваем за родителями через экранчик? Потому что мы им не чужие люди. И Лизка мне тоже не чужая, а я должна быть в курсе, что с ней происходит, потому что последние два дня она явно не в себе. Или вот еще – книжки. Разве это не подслушивание? Живут себе люди преспокойно, а какой-то ужасно умный дядька (почему-то писатели в основном дядьки) наблюдает, как они страдают, а потом описывает все это, чтобы все желающие могли узнать, кто в кого на самом деле влюблен. И ничего, все читают, да еще потом и хвастаются своей начитанностью, как некоторые.
Пока я так рассуждала, Сережа с Лизой от громкого хохота перешли к полушепоту, и мне с трудом удалось разобрать, о чем они беседуют:
– Ты пойми, – говорила Лиза, – никогда не бывает идеально. Это не я так думаю, это опыт человечества. Я понимаю, что тебе очень трудно, но постарайся на них не злиться.
– Я не злюсь, – грустно сказал Сережа, – просто не понимаю. Они же так друг друга любят. Почему же все время ссорятся? Мне экран их совсем редко показывает. И мама почти все время одна дома.
Лицо у Сережи перекосилось, и Лиза потихоньку взяла его за руку. Я просто своим глазам не поверила. Вот так, среди бела дня!
– Мне кажется, папа вообще уже не живет дома, – сказал Сережа совсем тихо.
У меня ужасно затекла нога, я попыталась повернуться поудобней, но в этот момент прямо над моей головой раздался звонкий голос:
– А от кого ты прячешься?
От неожиданности я подскочила, но поспешно вернулась обратно в убежище и дернула за собой Дашку, которая, хлопая глазами и обсасывая синюю ленточку, доставшуюся ей от Маши перед Появлением, стояла на дорожке и смотрела прямо на меня.
Лизка отдернула руку и беспокойно осмотрелась по сторонам.
– Даша, – сказала я шепотом, – это такая игра. Сейчас мы с тобой поползем между беседками как можно тише. Выиграет тот, кто доползет первым к выходу из Сада. Поняла?
Даша послушно кивнула, и я потихоньку поползла по еле заметной тропинке, убедившись, что она ползет за мной.
Нет, не могла я просто так подойти к Лизе и Сереже. Что-то такое странное было с ними обоими. Еще вчера я бы даже внимания не обратила на этого Сережу и просто высказала Лизке все, что о ней думаю. А теперь было нельзя. И еще я вспомнила, как однажды папа заболел и лежал несколько дней в постели. Как мы с мамой тогда волновались за него! Мама поила его разными травяными чаями, а еще читала вслух. Я уверена, что не так уж папе интересно слушать про какую-то девушку, странствующую по замкам и лесам, но смотрел он на маму с такой нежностью.
И причем здесь мои мама с папой? Совсем не к месту вспомнилось.
– Я выиграла! – завопила Дашка, вскочив с земли и улыбаясь во весь рот. – Но ты не расстраивайся. Ты когда-нибудь тоже выиграешь.
И она участливо погладила меня по голове.
