Kitabı oxu: «Пользователь: Lyr.Psycogrin. Воспоминание у цифрового камина», səhifə 7

Şrift:

Глава 33. Чёрный перец и табак

Возможно, всё это заслужено: выпавшие те самые сокровенные часы во времена смутно-серого хаоса, когда вчерашний мир становится лишь ностальгией на бумаге, а будущее заканчивается сегодняшним днём. В тот январский вечер я всё еще помнил, как это бесценно – завладеть временем, когда две сюжетные линии создают новую главу, в которой не было места случайным прохожим.

Представить только, бегающие друг от друга дети спустя 20 лет вместе разделяют тишину созвездий и меланхолию полусонной Остоженки. По сторонам мелькали вывески: «Амбассадори», «Тифлисский дворик», «Geraldine» – и автомобили люкс-класса, но темы наших душевных обсуждений были куда выше всего этого.

С нашим погружением в город её улыбка только добавляла яркости иллюминациям капризного Мегаполиса М, а полюбившийся мне тандем «чёрного перца и табака» придавал лиминальности нашего пути эстетику полёта мыслей.

Тогда-то город и открылся для меня под новым углом: отражаясь в её голубых глазах, он приоткрывал свой занавес, за которым фасадные оттенки роскоши сменялись едва слышимой поэзией переулков, а наши голоса привносили лиричность в симфонию его вечности. Именно в тот момент я наконец-то стал свидетелем жемчужной магии Москвы, которая перенимала всю искренность и чистоту её двух обитателей.

Тем вечером я чувствовал, как вершится новый виток Коллейпсейады: от Якиманки до площади Ильича, а оттуда к полуночи сквозь разрушенный закаменелый распорядок тусклых дней со «Страной перекрестков»⁷ на шёпоте…

Глава 34. Шум истерик

Культура шума и эпатажа захватывает недалёкие умы своими искусственно созданными щупальцами. Порою мне кажется, что достаточному количеству людей стоит занимать очередь за мной на приём к психотерапевту. Но кто сделает такое признание себе? Хватит ли сил на это среднестатистическому жителю Мегаполиса М и что может противостоять этим, по мнению многих экспертов, уже закаменелым принципам?

По всей видимости, искренность. Но как?

Я долгое время наблюдал, как на каждый жизненный вопрос, будь то бытовой или философский, сейчас существует с десяток экспертных мнений, состоящих из международных сертификатов и корок. Но на деле мне за деньги навязывают чужое мнение. И так со всех сторон. Я в паутине, подсаженный на иглу. Новая зависимость от сильного информационного наркотика.

Какую жизнь выбираю я? В процентах 90 похожую на чужую. Счастлив ли я? Доволен ли я? Наверное, да, а может, и нет. Здесь должна вступать в дело критическая часть ума, но как она готова сработать, если полностью соткана из нитей чужих навязанных мнений?

Откинуть всё, уйти в отшельничество – лишить себя определённых возможностей, дав кому-то закончить не завершённое мною. Моё бессмысленно потерянное время не оправдает не одна в мире причина. Я должен усвоить некоторые простые истины. Любая идеология закончится провалом. История пишется всегда кровью. Человеческая жизнь – всегда бесценный дар. Неправильная двумерная фигура может превратиться в правильную трёхмерную.

В этом информационном потоке я забываю жить. Мне не даёт переродиться моя потерянная воля к жизни.

Такой вот сложный путь простой жизни.

Никто не владеет особой информацией, которая могла бы превратить меня в сверхчеловека. Сверхчеловеком способна сделать меня лишь искренность.

Глава 35. Щадный

Я завидую умению людей. Я восхищаюсь умением людей, несмотря на изменчивость мира, оставаться верным себе и своей позиции милосердия.

О них мало говорится в песнях, они редко становятся героями повестей, о них не так уж много фильмов. Они всегда в тени. Они не владеют «сомнительными» фондами с воплями кругом о пополнении счёта. Они делают это явно не из-за денег. Они учат не бумажной теорией, а только своими законченными делами. Они не играют на камеры, они в них особо не смотрят, да и особо не говорят. А я всегда смотрел на них со слезами гордости. Они поистине святые люди. Они – пример самого прекрасного на планете, наравне с рассветом или грозой.

В итоге человек разумный останется в истории, а человек щадный пройдёт вперёд.

Глава 36. Изъян

В определённые времена, когда я попадал, как позже узнал из психиатрии, в депрессивные фазы, мною овладевал загоняющий меня в тупик довольно коварный вопрос: «а что если?». Философская позиция учила меня не жалеть никогда о свершившемся, но что происходит в этот период: вся выстроенная когда-либо конструкция складывается, как карточный домик. То есть годы практик, потраченного времени, полученных куда высшей ценности эмоций и воспоминаний, о несвершении которых явно можно было горевать, но всё-таки под гнётом одного вопроса превращаются в ничто.

То есть, говоря о том, что я никогда ни о чём не жалел, я проявляю обычный самообман. Такой вот изъян имеется во мне под гнётом проигрышей прошлого. Раньше мне хватало оставить свою проблему на бумаге, и наутро я просыпался с новым вектором развития. Со временем оказалось, что проблемы прошлого оставались всё это время со мной, оттого-то они всплывают в благоприятной для них моей депрессивной среде.

Глава 37. Ыраах

В операционной одной из якутских больниц было прохладно. Анестезия уже начинала действовать. Производственная травма из-за моей же халатности привела меня сюда: арматура оказалась острее, чем я думал.

Этой якутянке явно шёл медицинский халат, но на то, как она мне зашивают ногу, я предпочел не смотреть. Мой взгляд пал на пробитые насквозь чёрно-кровавые Converse, которые валялись в углу. Так их 8,5-летняя история подошла к концу. Голова кружилась, но я оставался ещё в сознании. Она вроде закончила, но я не готов был подниматься. Первые движения я смог совершить спустя минут 15.

Я не помню, каким образом добрался до дома, всё было как в тумане. Впервые, несмотря на полярный день, я смог уснуть.

Именно тогда я увидел впервые сон, в котором я в оболочке бесформенной энергии стремился в леденящем космосе к какому-то странному светлому телу, возможно, это была планета, но я не мог рассмотреть её ближе. При увеличении зума я как будто сильнее от него отдалялся. Чувство невесомости, которое я никогда не испытывал. Что это? Откуда это в моём сознании? Воспоминание из прошлого, или это цикл будущего? Достигнутая высшая ценность потока одиночества на поисках чего-то нового? Как много мы о себе не знаем, каким малым набором слов мы можем апеллировать. Так ничтожно, но в то же время так прекрасно.

Проснувшись, я почувствовал что-то типа перерождения. Никакого чувства боли, а за окном было всё так же светло, как будто я проспал сутки или не спал вообще.

На несколько дней я погрузился в свои мысли, я не мог понять, откуда такое осознанное сновидение посетило меня. Первое в своём роде. Такой вот подарок мне преподнесла Восточная Сибирь.

Глава 38. Ось (не)разумного

В тот вечер город накрыл ливень. Желания не было никакого даже выглядывать в окно. Апатия тянула в постель, но незавершённое дело лезвием впивалось в мои уставшие мысли. Хожу из стороны в сторону по комнате, каждую минуту поглядывая на часы. В былые времена я бы уже залил ситуацию 40-градусным напитком, но сейчас приходится держаться. С каждым годом становится всё тяжелее контролировать собственные эмоции. Порой успокаивает только ностальгия в фотоальбомах.

Совместный снимок 10-летней давности не давал забыть всю искренность и наивность наших отношений. Сейчас всё это вкусный продукт ностальгии. В очередной раз меня накрыла тахикардия в тот момент, когда ко мне пришла в голову идея сгенерировать снимок при помощи нейросети в сюжетной линейке «happy end». Увидеть то, что никогда не случится. Попробовать прочувствовать всю магию момента симулякра.

Работа с искусственным интеллектом давалась мне легко. В течение нескольких минут я уже задал нужный алгоритм для успешной работы. ИИ начал прогружать первые текстуры изображения, играя оттенками в разные стороны. Перегруженный трафик притормаживал работу.

Параллельно я вёл телефонный разговор с клиентом и договаривался о времени встречи. По итогу я должен был быть в районе Кузнецкого моста через 40 минут.

Завершение генерации произошло буквально через несколько минут после того, как я положил трубку.

Коллаж состоял из 3 сюжетов, а 4-й была абстракция в красно-чёрных тонах.

Высокое качество первого кадра передавало страсть. Я на какое-то время ощутил её поцелуй на своих губах, как будто и не было этих 10 лет.

Ясность второго передавала всю глубину её бездонно-глубоких голубых глаз. Я помню, как они затмевали стихию на картинах И. Айвазовского в Третьяковке.

Четвёртый вид описывал её грацию в нуарных красках. Но меня больше беспокоило «современное искусство» третьего кадра.

Я зашёл в системный код, чтобы проанализировать «сбой» и не заметил, как пришло время выдвигаться к точке встречи. Прочту позже.

Центр был, как всегда, перегружен, и проблемы с парковкой сподвигли меня предложить клиенту обсудить дела за рулём, пока я довожу его до дома.

Наш путь лежал в район Сходни. Я пропускал через раз слова клиента, потому что меня не отпускала мысль о том, какого чёрта так много совпадений. Я еду в тот район, где 10 лет назад умерла часть меня, о части которой я полтора часа назад сочинял иллюзию. Ул. Свободы, ул. Штурвальная – эти места помнят всё ещё наши тени.

Наконец-то высадил клиента. Один на «Хонде» на Сходне⁸. Призраки прошлого одолевали меня. Свежий воздух во время дождя – лекарство от одержимости. Пора ехать. Скорость небольшая, дворники работали практически на максимум. Подъеду к её дому, вдруг встречу её. Даю себе полчаса, ровно столько оставалось зарядки у ноутбука. Я вернулся к коду. Какие-то странные ходы у него, похож на шифр, но не совсем понятен мне. Я вижу в условиях: какой-то сигнал должен произойти, чтоб возник 3-й кадр.

Случайный отвод глаз от ноутбука фиксирует вдалеке не спешащий силуэт. Это была она… Я вижу её точно в таком же ракурсе, что и на сгенерированном нейросетью изображении.

Я тронулся с места, не увидев ехавшего на повышенной скорости в мёртвой зоне автомобиля.

Перед глазами пролетели её очертания и испарились в кроваво-тёмных тонах. Откуда-то доносился голос: «Аварийная запись завершена»… Я находился где-то между двумя мирами. Что-то мелькало перед глазами – и всё, а потом резкая тишина.

Врачи сказали, что мне повезло, боковой удар не был смертельным. Страховка всё покрыла. Через два месяца реабилитации я смог вернуться к прежней жизни.

В тот день искусственный интеллект сгенерировал практически мою гибель, показав, что «happy end» на этих условиях невозможен…

Глава 39. Эрос и Деймос

Я точно помню, что это была среда.

Мой доклад был о значении эроса в нашей повседневной жизни и как он стремится к деймосу, порабощая всё и всех на своём пути. Я рассказывал, как наш вид зависим напрямую от эроса. В свою очередь, эрос как эталон движения человечества с исторической точки зрения, и именно он задаёт вектор нашему развитию. В качестве примера, конечно же, в ход шли литературные-философские сюжеты и исторические факты.

После основного доклада я старался уделять внимание каждому заданному вопросу, и это были далеко не краткие ответы.

Отлично выстроена организация лекции, интересная подача материала, вот только аудитория была пустая…

Глава 40. Южанин всегда идёт на север

Почти 15 часов назад мне ввели первый компонент вакцины против COVID-19, а я уже со своей спутницей направлялся в северном направлении от Мегаполиса М, беседуя на тему классической музыки. Мы вспоминали, как посетили органный концерт в готическом храме ещё до пандемии. Как всё быстро меняется. Новый этап для человечества, и снова приходится учиться жить по новым правилам.

Утро было словно неземное. Музыкальное сопровождение хитов Морриконе добавляло утончённые штрихи к царящей вокруг атмосфере.

Добравшись до точки назначения чуть раньше, я решил пройтись по полю, затянутому белой пеленой тумана, принять эту подаренную природой бодрость, ведь спал я этой ночью всего пару часов.

Тем утром я и она впервые вышли в воздух на воздушном шаре. Признаюсь, для меня это было более комфортное мероприятие, чем выходить из самолёта с парашютом. Творческие мысли начинали посещать меня со скоростью полёта метеорита. Их было так много и были они такие разные, что я едва успевал их улавливать записью в электронный блокнот.

Как долго я ждал этот внутренний подъём, когда весь мир был на «локдауне», когда я сам был замкнут в себе, в своей пустоте, оторванным от мира, с «Улиссом» Дж. Джойса в руках, заливая тоску сорока градусами ежедневно в течение нескольких месяцев, осознавая, как прав был в своей философии А. Шопенгауэр. Какая-то часть меня так и осталась на карантине, окончательно потеряв со мной же связь.

Мы проплывали над талдомскими лесами, встречая новый день, а с ним и новый мир.

Глава 41. Я

Однажды я отправился на поиски внутреннего Я. Точную дату не вспомню, но каждая тропа моего сознания, проходящая сквозь тьму и личные страхи, вела меня к источнику моих убеждений, не привергая к существующим идеологиям или религиям. На каменной двери того источника была выбита истина моего существования.

Моё Я рождено на руинах былого мира, и во многом это сыграло роль моего становления.

Моё Я, блуждающее в дезориентации: теряющее себя с нахлынувшей волной и возвращающееся обратно с прибоем.

Моего Я не достойны многие, хоть и учили меня верить в обратное.

Моё Я боится оружия и парою своих мыслей.

Моё Я против войн и насилия. С годами во мне процвёл симбиоз некоторых аспектов от пацифизма, космополитизма и авраамических религий. Моё Я за мирное небо!

Моё Я бродит по суши вновь воссозданном море сомнения.

Моё Я сковано в оковах прошлого и во встречающихся сочетаниях предметов находит отголоски фантазий и ностальгии.

Моё Я – это случайность и одновременно с ней сингулярность.

Моё Я – становление новой истории, а для многих Я – безразличие.

Моё Я – это поток сменяющихся настроений, а вместе с ними и убеждений.

Моё Я непонятно для многих, это как внутри меня манифест.

Моё Я больное, но всё же терапия хранит мой рассудок.

Моё Я – это чертеж вдохновения и записи глав на бумаге, а в них исповедь того же Я.

Моё Я не строит надежды, а выстраивает за объектом объект.

Моё Я – это огни подо льдом и тишина московских аллей.

Моё Я – это созвездие снов и стремление в познании далей.

Моё Я – это портрет сюрреализма, хранящийся в пустой галерее.