Жрица

Глава 4

Кара проснулась от стука в дверь.

Ну что еще? Она явилась в храм перед самым рассветом и успела поспать в лучшем случае час.

– Кто там еще? – недовольно и сонно буркнула она, а сама быстрее молнии подскочила, оглядела себя в зеркало. Волосы, одежда, кожа – нет ли следов ее ночной вылазки?

– Открывай сейчас же! – послышался взволнованный голос Ванды.

Еще один взгляд в зеркало. Вроде все было в порядке, но Кара не спешила отодвигать засов, сама не зная почему. Мысль о том, что Старшая бесится, доставляла ей удовольствие. Но никакое удовольствие не может быть бесконечным… Дверь вздрагивала под тяжестью ударов, и Кара, придав лицу заспанное выражение, нехотя отворила.

Ванда фурией влетела в ее комнату:

– У нас пропала девушка. Мия. Со вчерашнего дня ее никто не видел.

Старшая подозрительно оглядывала комнату. Задержала взгляд на кровати. Неужели решит заглянуть, не прячется ли под нею девчонка? Ползающая по полу жрица – такого стены храма еще наверняка не видели! Но под кровать Ванда не полезла, лишь уставилась гневным взглядом в глаза Кары.

Та пожала плечами.

– Ты так внимательна к своим воспитанницам. Удивляюсь, что они все еще не разбежались.

Кажется, Ванда решила никак не реагировать на ее выпады. Во всяком случае, никакого «Что ты себе позволяешь?!» и в этот раз не последовало.

– Девушки говорят, что видели, как вы шушукаетесь.

– И что? Разве ты запрещала мне разговаривать с другими?

Кара и сама не могла понять, почему дерзит. Ее выдержки с лихвой хватило бы на то, чтобы демонстрировать покорность до самого конца. Но она не хотела. Старшая стала слишком малозначительной, слишком ничтожной.

Несколько лет подряд она считала эту женщину исключительной, ловила каждое ее слово. Неужели дело только в том, что теперь она не может простить Ванде свое разочарование?

Впрочем, какая разница, меньше всего на свете ей сейчас следовало забивать голову ерундой. Главное – Кара получит свое зелье. Чутье подсказывало: вряд ли синеглазая колдунья станет ее обманывать.

***

Когда-то Кара была еще совсем юна, любознательна и общительна. Каждый день в храме приносил ей массу открытий, которыми она щедро делилась с другими воспитанницами, такими же счастливицами, как и она…

Им же и задавала вопросы, которых возникало немало.

Например:

– А чего на самом деле хочет чудовище?

– А ты спустись и спроси! – воспитанницы дружно рассмеялись.

Но было в их веселье что-то ненатуральное. Кара всегда чувствовала такие вещи.

– Может, и спущусь, – с вызовом ответила она. – А может, и ты спустишься!

Она в упор посмотрела на девушку, что смеялась громче всех. И смех застыл в ее горле, а на лице отразился испуг.

– Нет, ну правда. Ритуал какой-то неправильный. Если чудовищу нужны девственницы, то зачем перед самым входом в подземелье им пить зелье и принимать мужчин? А если ему нужны похоть и сладострастие, то зачем отправлять туда неопытных девиц? Лучше уж подыскивать изощренных любовниц в веселых домах…

Ей никто тогда ничего не сказал. Молча разошлись, опасливо поглядывая на слишком любопытную воспитанницу. А вот Ванде кто-то сказал, и в тот же вечер суровая жрица позвала ее к себе.

Кара была уверена, что получит нагоняй и уже гадала, что за наказание ей приготовили: придется драить храмовые коридоры или отправят на кухню. Первый вариант – лучше. На кухне – жарко, кожа лица может испортиться. Но наставница встретила девочку ласково, угостила сладостями, а когда заговорила, в голосе ее были только доброта и понимание.

– Ты умна и любознательна, – сказала она. – Ты стараешься заглянуть в самую суть вещей. Мало кто может этим похвастаться.

Кара зарделась: такой похвалы от строгой служительницы никто не получал.

– Это хорошо, – продолжала она. – Твоя ошибка в том, что ты с человеческими мерками подходишь к нечеловеческому. Чудовище, Зверь, Великий страж… У него много имен. Это существо высшего порядка, и нам не дано его постичь и понять. Мы можем лишь выполнять его волю. Так, как это прописано в древних книгах.

Эти слова показались Каре настолько мудрыми, а ее собственные умозаключения настолько беспомощными и незрелыми, что после у нее даже мысли не возникало усомниться в том, что говорит Ванда.

С тех пор авторитет наставницы был для нее непререкаем, она ловила каждое слово. Готова была лезть из кожи вон ради одобряющего взгляда. Старалась быть лучшей во всем. Она и была лучшей…

Когда Кара решила добровольно спуститься к Зверю, она несла эту весть своей наставнице как величайший подарок. Она уже представляла, как та будет ею гордиться. Но она ошиблась. Ванда пришла в ужас и стала ее отговаривать.

И чего стоили после этого все ее красивые слова!

***

Кара вышла к городской стене, когда начало смеркаться. Долго ждать ей не пришлось. Кто-то осторожно потянул ее за подол платья. Кара обернулась, готовая дать отпор, и увидела девочку лет семи.

Отправить с таким опасным поручением ребенка! Да эти колдуньи – настоящие монстры. Хотя разумное зерно в этом было. Кто станет хватать девчонку, тогда как колдунья – желанная добыча для многих.

– Благословенная велела отдать тебе это, – девочка протянула ей серьги.

Кара усмехнулась.

– Неужто Благословенная велела отдать их первой попавшейся женщине?

– Нет, – просто ответила девочка. – Она сказала отдать той, что осенена крылом смерти.

По телу Кары пробежал озноб. Такими ясными и невинными оставались глаза малышки, пока она это говорила, что Кара была готова поверить в свою неминуемую гибель. Впрочем, конечно, озноб: солнце село, на улице зябко, а одета она легко.

– Все мы ходим под смертью, – ответила она девочке. – Никто не избежит этой встречи.

Девочка помотала головой.

– Ее крыло так близко, что почти касается тебя, – она смотрела куда-то чуть выше Кары, словно и правда видела что-то такое у нее над головой.

Кара застыла, но только на мгновение. Ту, что решила спуститься к Зверю, трудно смутить речами ребенка.

– Где зелье?

– Благословенная сказала: то, что тебе нужно, спрятано внутри. Просто сломай серьги, когда придет час.

Кара опустила глаза, разглядывая замысловатый узор сережек, а когда подняла взгляд, девчонки уже не было.

– Возьми вас всех Рогатый, – вслух выругалась она и стала пробираться назад к храму.

«Прими наш дар с наслаждением и верни с любовью!» Они привыкли годами делать одно и то же, говорить одно и то же… Не особенно вдумываясь в смысл. А если вдуматься? С любовью!

Теперь у нее есть то, что поможет получить любовь Зверя.

Глава 5

Она сходит с возвышения и окунается в купель. Вода обнимает, ласкает ее жаркое тело, окутывает запахами благовоний. Теперь уже совсем скоро!

Кара нетерпеливо выходит из воды. Чьи-то руки набрасывают ей на плечи мягкую ткань… Зачем? Девушка и так вся горит, кажется, капли с шипением должны испаряться с ее кожи… Но она все-таки промокает волосы тканью и сбрасывает ее на каменный пол.

Пора!

Служительница подносит чашу – в ней тот же горьковатый настой, что давали до церемонии. Опять? Кара и без того пылает от жажды, которую, наверное, ничто не может утолить. Жажды брать, отдавать, сливаться и соединяться… Что же с нею станет, если она выпьет еще глоток?

Только делать нечего – она послушно пьет, и тут же прерывисто вздыхает – одурманенная, возбужденная, голодная… Кем бы ни был Зверь, она теперь готова его принять…

Отворилась тяжелая каменная дверь. Кара сделала шаг в неизвестность и стала спускаться по крутой лестнице – прямо в объятия темноты. С грохотом закрылась дверь, отрезав весь мир и оставив впереди лишь чудовище.

Лестница закончилась – и Кара ступила на холодный каменный пол. Она дрожала – не от страха, от возбуждения. Низ живота скручивало от желания… Где же это чудовище? Только кромешная тьма…

А может, старинные книги, а вслед за ними и жрицы врут – и никакого Зверя тут нет? А девушки умирают от холода, одиночества и страха?

Она нетерпеливо застонала.

Что-то коснулось тела Кары… Теплое, мягкое. Сначала осторожно, а потом обхватило – крепко и жарко. Она всматривалась в темноту, пытаясь угадать, как выглядит чудовище. И кажется, ей удалось что-то рассмотреть. Не зверь, не человек, не какое-нибудь мифическое существо – туман, плотный и приятный на ощупь.

Он подхватил ее, оторвал от пола, окутал собой, заставив застонать от предвкушения. Тело не просило – требовало ласки, и неведомый зверь откликался на его порывы. Он обнимал ее, ласкал ее тело, проникал в нее сильными и резкими толчками, наполняя собой и срывая с губ стоны и крики.

Она чувствовала его в себе и вокруг себя… Он наполнял ее удовольствием, которое с каждым движением будто накапливалось внизу живота и грозило вот-вот разлиться по телу небывалым прежде наслаждением.

Пора! Она потянулась, как будто чтобы поправить волосы – и резким движением сломала сначала одну серьгу, а потом и вторую.

Травы… Полынь, чабрец, душица, любисток, мята, розмарин… Что-то еще – горькое, ароматное. Она вдохнула зелье – и на мгновение даже сладострастный дурман отступил. Пришло понимание. Колдунья, забери ее Рогатый, все-таки обманула. Или Кара обманула себя сама… Разве может приворотное зелье подействовать на то, чем оказалось чудовище, – сгусток тумана, ничто, принимающее любую форму – и тут же теряющее ее? Вряд ли…

Единственный здесь, на кого могло подействовать колдовское питье, – это она сама, Кара.

Все произошло быстро. Через секунду она уже содрогалась в конвульсиях оргазма, с ужасом понимая, что это невероятное, непостижимое существо теперь стало смыслом ее жизни.

Он не отпускал, продолжал ласкать ее – тепло, нежно, успокаивающе. Прекрасен! Совершенен настолько, что каждое его прикосновение вызывает слезы восторга. Все в нем сводит с ума, лишает воли… Она уже и не помнит, зачем пришла, чего хотела…

Она не помнит, но ее тело помнит отлично – оно изгибается, до неприличия сладострастно, жаждет отдаваться, требует проникновения, тех сильных и резких толчков, страсти и наслаждения… И тут же получает – словно чудовище откликается на каждое ее желание, на каждую прихоть.

Показалось ли ей, что она услышала вздох, полный грусти, разочарования, усталости?

Подумать об этом она не успела. Ее тело наполнилось удовольствием. Долго, невыносимо долго и прекрасно. Он входит в нее, ласкает ее – и вот уже снова тело разрывает от наслаждения. И она хочет повторить это еще раз…

Нет! – кажется, она сказала это вслух.

И он замер словно в ожидании.

А она и сама не может понять, чему сейчас сказала «нет». Чего она хочет на самом деле?

Прежде всего, чтобы прошло и схлынуло вожделение – чужое, навязанное питьем жриц. Она не хочет быть рядом с ним – лучшим, что случалось в ее жизни, – такой. Она хочет чего-то другого. Чего-то большего. Чего-то, что не знает, как и назвать.

– Люби меня так, как ты хотел бы любить… – хрипло шепчет она в туман…

Она летит… Над бескрайними изумрудными полями, пропитываясь ароматом цветов. Над морем, купаясь в соленых брызгах. Она разбивается о скалы, обнимая их… Она – ветер. Она бесплотна, свободна и легка. Она – чистый восторг. Беспричинная радость переполняет ее. Он рядом. Он с ней. Он в ней и вокруг нее – такой же ветер, как и она. Нет, не такой же – другой. Сильный и прекрасный. И она не очень понимает – где заканчивается она и начинается он. И это наполняет ее еще большим упоением…

Кара открыла глаза.

– Спасибо… – шепчет она, и туман касается ее губ.

Она обнимает его в темноте, он обнимает ее и гладит по волосам. Если ты не можешь быть ветром, это тоже неплохо. У них еще есть время…

Он прекрасен. Он не чудовище и не Зверь, но тогда почему?..

– Расскажи, что происходит… Зачем этот ритуал? Он тебе не нравится, я же вижу…

Она не уверена, что произнесла это вслух. Чтобы говорить с ним, не нужны слова. И он отвечает – так же, без слов.

Она видит картины, которые сменяются одна другой и понимает, что они откуда-то из далекого прошлого. Прекрасная дева, чистая, как горный снег, спускается в подземелье, чтобы вести беседы. В ее глазах – свет, и радость, и желание делать этот мир лучше.

И он ведет с нею долгие беседы, то ли учит ее чему-то, то ли учится сам. И она возвращается в мир одаренная силой жрицы, чтобы делать этот мир лучше. Целый год. А через год на смену приходит другая, такая же чистая и исполненная света и желания творить добро.

Интересно, что становится с предыдущей? – задумывается Кара и тут же получает ответ.

Бремя власти слишком тяжело, никто не заслуживает участи нести его всю жизнь.

А перед глазами проплывает картина: та же девушка, но уже в объятиях мужа и в окружении детей.

Кара поражается, насколько хорош был замысел. Но остается еще столько вопросов.

Почему же чудовище не делилось своей силой с мужчинами?

Ну это просто. Мужчины стремятся воевать. Хочешь, чтобы в мире был мир, надо отдать мир женщинам.

Кара вспоминает Ванду, Лидию, да и себя саму… Нет, с этим утверждением она, пожалуй, не согласится.

Но он и не требует согласия. Казалось, он с удовольствием и даже какой-то жадностью прислушивается к каждой ее мысли, к каждому ее чувству… Еще бы! Годы одиночества!