Kitabı oxu: «Комфортная книга», səhifə 3

Подлежащее в предложении

Да, иногда нам кажется, что окружающие оценивают нас по какой-то шкале, по статистическим критериям типа уровня дохода, количества подписчиков, веса, размера груди и так далее. Но важно всегда помнить о том, что нас невозможно полностью измерить. Мы – сама жизнь. Мы не узкий поток чувств в каждом отдельно взятом моменте. Мы – сосуд, в котором могут храниться любые чувства. Мы – подлежащее в предложении. Мы – больше, чем простая сумма наших достижений. Мы – больше, чем совокупность проживаемых чувств. Мы – разность, получаемая при вычитании этих чувств из вечности.

О чем стоит помнить, когда тебе плохо

Это пройдет.

У тебя были прежде другие чувства, и они появятся у тебя вновь.

Эмоции подобны погоде – они изменчивы и непостоянны. Облака на небе могут казаться недвижимыми, слово скалы. Мы смотрим на них и не замечаем никаких изменений. И все же они постоянно находятся в движении.

Худший период в любом переживании наступает тогда, когда ты чувствуешь, что больше не можешь. Так что если ты понимаешь, что больше не выдержишь, – скорее всего, это означает, что хуже тебе уже не будет. Все, что тебе предстоит дальше, будет по ощущениям лучше и легче.

Ты все еще здесь. А это важнее всего.

На случай, если ты опустился на самое дно

Тебе удалось пережить все, через что тебя заставила пройти жизнь до этого момента. И его ты тоже переживешь. Останься – ради того человека, которым тебе только предстоит стать. Ты – больше, чем просто плохой день, плохая неделя, месяц, год или даже десятилетие. Ты – будущее самых разнообразных возможностей. Ты – другая версия самого себя, оглядывающаяся откуда-то из будущего на нынешнюю с благодарностью за то, что она выдержала. Останься, не уходи.

Самое

Лучшее, что есть в «самом дне», – это тот факт, что оно «самое». На самом дне ты постигаешь свой лимит. Предел, дальше которого тебя уже не сломить. То, что можно сентиментально назвать душой. На самом дне мы находим незыблемый фундамент. И на нем можно отстроить все заново.

Десять книг, которые помогли моему душевному здоровью

1. «Письма к молодому поэту» – Райнер Мария Рильке.

2. «Стихи» – Эмили Дикинсон.

3. Дневники Генри Дэвида Торо.

4. «Когда все рушится» – Пема Чодрон.

5. «Дом на Пуховой опушке» – А. А. Милн.

6. «Птица за птицей» – Энн Ламотт.

7. «Размышления» – Марк Аврелий.

8. «Дао дэ цзин» – Лао Цзы.

9. «Серьезные заботы» – Венди Коуп.

10. «Dream Work» – Мэри Оливер.

Слова

Учась в магистратуре по программе английской литературы, я постоянно чувствовал себя идиотом, поскольку выбрал специальность под названием «Критическая теория». В результате мне приходилось читать уйму философских трактатов из области французского постмодернизма и постструктурализма, которые, даже будучи переведенными на английский, содержали столько очевидно намеренно туманных и размытых предложений, что мне приходилось пялиться на каждый абзац добрых полчаса, прежде чем он хотя бы начинал как-то укладываться в моей голове. Среди прочего я осознал, что всегда существует некоторый разрыв между обозначаемым и обозначением. Слово «собака» не является собакой. Слово «вода» не есть сама вода. Что рисунок, на котором изображена флейта – это не флейта, а кадры из военной хроники по телевизору – не война. В общем и целом все эти теории создавали впечатление крайне запутанных и иносказательных способов донести одну до боли очевидную мысль: мы постоянно стремимся к смыслу, которого неспособны достичь.

Однако, когда я занемог, они обрели для меня более широкий смысл. Я тогда чувствовал себя ходячим обозначением человека, которым я сам никогда не смогу стать. Разрыв между тем, кем я выглядел, и тем, как себя ощущал, был огромным. Преодолеть его я смог, только начав писать обо всем, что происходило в моем внутреннем мире. Конечно, в философском смысле слова не являются тем, что они описывают, но в этом-то и вся соль – они помогают вывести внутреннее наружу. Облекая мысли в слова, мы перемещаем их в общий для всех нас внешний мир. Этот общий мир зовется «язык». Когда мы берем наши личные, никому не известные переживания и выставляем их на свет, мы помогаем другим, а иногда и себе самим, понять, через что мы проходим. Сказанное вслух неспособно полностью вобрать в себя наши чувства, но в этом-то все и дело.

Слова не вбирают – они выпускают.

Слова (два)

Так что да.

Слова крайне важны.

Слова способны ранить. Слова способны исцелить. Слова способны успокоить.

Было время, когда я не мог говорить.

Было время, когда депрессия прижала меня настолько, что я физически не мог пошевелить языком. Время, когда расстояние между открытыми вратами моего рта и бушующим ураганом моего сознания казалось непреодолимым.

Иногда меня хватало на односложные слова.

Я мог кивать. Мог что-то бормотать. Звук выходил, будто в замедленном кино. Под водой.

Я потерялся.

Желание говорить было желанием жить. А я тогда был настолько глубоко, что мне не хотелось ни того, ни другого. Мне хотелось хотеть, если так хоть чуточку понятнее.

Я вспоминал, как читал «Поэтому птица в неволе поет» Майи Анджелу в школе. Читал, как девочка перестала говорить после того, как подверглась сексуальному насилию со стороны парня своей мамы, мистера Фримена. Когда его убили дяди девочки, восьмилетняя Майя, чувствуя себя виноватой в его смерти, перестала говорить, фактически онемев на целых пять лет. Потом подруга семьи, учительница по имени Берта Флауэрс, открыла для Майи мир великих писателей. Она стала читать Эдгара Алана По, Чарльза Диккенса, Шекспира, поэтесс Джорджию Дуглас Джонсон и Фрэнсис Харпер. Постепенно, благодаря чтению и учебе, Майя вновь обрела голос и с тех пор уже не расставалась с ним. К концу 1960-х годов эта некогда немая девочка стала одной из главных активисток движения за гражданские права, голосом, говорившим не только за себя, но и за миллионы людей, страдающих от дискриминации по расовому признаку.

Язык дает нам силу озвучивать наши переживания, воссоединяться с миром вокруг нас и менять жизни – как наши, так и других людей.

«Нет большей агонии, чем носить невысказанную историю внутри себя», писала Анджелу. Молчание – боль. Но из этой боли есть выход. Даже если мы не способны говорить, мы можем писать. А если не можем и писать – можем читать. Если не можем читать – можем слушать. Слова – это семена. Язык – путь обратно в жизнь. И иногда он становится нам лучшим утешением.

Сила «почему»

Меня иногда спрашивают, не становится ли мне хуже, когда я пишу об отрицательных переживаниях.

Я понимаю, откуда этот вопрос. Однако всегда вдумчиво отвечаю: «Нет».

Я обнаружил это много лет назад. Мне было очень плохо, хуже не бывает – я едва мог говорить, но я писал о своих чувствах. Один раз записал словосочетание «незримый груз». Другой: «Хочется залезть себе в голову и выскрести оттуда участок мозга, из-за которого мне так плохо». И это еще не самое мрачное из того, что я писал. Но от самого процесса записывания этой жути мне не становилось страшнее или хуже. Мне и так было жутко. Выпуская все эти кошмары из себя на бумагу, я выносил их наружу, на свет, при котором они казались уже не такими страшными.

Теперь я иногда пишу, о чем хочу. Самое важное – честность. Будь беспощадно, бесстыдно честным – рекомендую.

Например, можешь написать: «Хочу накачанный пресс».

Увидев это желание на бумаге, можно внезапно узнать о нем нечто новое. Тебе может вдруг стать за него стыдно. В глубине души, возможно, ты сразу начнешь привычно его подавлять. И все же, записав его, полезно задать себе один простой и короткий вопрос – почему? «Почему я хочу накачанный пресс?» Честным ответом, вероятно, будет: «Потому что я хочу хорошо выглядеть». И снова: «Почему?» Ты взглянешь на свой предыдущий ответ и поймешь, что был не до конца честен. И добавишь: «Чтобы производить впечатление на окружающих». И вновь, подобно какому-то неустанному Сократу, спроси: «Почему?» «Потому что я хочу им нравиться». «Почему?» «Потому что я хочу, чтобы меня приняли». «Почему?» И так ты будешь спускаться все глубже и глубже в длинные пещеры и тоннели «почему», пока не достигнешь озарения. Понимания, к примеру, того, что дело совсем не в прессе. И не в телосложении. Дело даже не в здоровье и силе. Нет, дело тут в совершенно другом. В чем-то, чего накачанный пресс вовсе не решит.

Записывать – значит всматриваться. Более четко видеть свои комплексы. Проливать свет на свои сомнения и мечты и понимать их истинную суть. В ярком свете правды можно испарить даже самую огромную лужу переживаний.