Kitabı oxu: «Тень короля»

Şrift:

«Чердак с историями + МИФ»

Серия-коллаборация «Чердак с историями + МИФ» объединяет молодежные истории зарубежных и русскоязычных авторов. Их герои ищут свое место в мире, влюбляются, делают трудный выбор и проходят через испытания, после которых уже не остаются прежними.

Серию помогает создавать книжный скаут Алина, основательница и автор сообщества «Чердак с историями». Алина пишет: «Я стараюсь отбирать книги, в которых автору удается погрузить читателя в историю, в которых есть идеальный баланс между живыми героями, проработанным миром и смыслами».

Больше информации о канале «Чердак с историями» по QR-коду!

Информация от издательства

Original title:

THE HALF KING

Melissa Landers

На русском языке публикуется впервые

Ландерс, Мелисса

Тень короля / Мелисса Ландерс; пер. с англ. В. Лях. – Москва: МИФ, 2025. – (Чердак с историями + МИФ).

ISBN 978-5-00250-123-6

Copyright © 2024 by Melissa Landers. All rights reserved, including the right to reproduce, distribute, or transmit in any form or by any means. For information regarding subsidiary rights, please contact the Publisher.

This edition is published by arrangement with Alliance Rights Agency

c/o Entangled Publishing, LLC

Cover design by Bree Archer

Stock images from Alevtina Zainutdinova/Gettyimages 1392627368

Ksyshakiss/Depositphotos 132560798

in8finity/Depositphotos 140984376

* * *

Посвящается Николь, которая никогда не теряла веры в эту книгу, и Лиз, которая приютила ее. Спасибо

1

– Принеси мне крольчонка, Сериз. И поживее.

Сериз поклонилась Матери-настоятельнице и направилась к крольчатнику на другом конце дворика.

Она поспешила сквозь лабиринт мраморных скамеек и алтарей, легко скользя между ними (ведь храмовые госпожи никогда не бегают), и вскоре оказалась у клетки. Девушка подняла крышку, ощутила запах опилок и травы зубровки и увидела новорожденных детенышей. Малыши сонно заморгали, дергая пушистыми ушками и крохотными розовыми носами. Сериз взяла из гнезда самого маленького зверька и успокаивающе прижала к сердцу. Возвращаясь тем же путем, она поглаживала нежный кроличий пушок и улыбалась, когда детеныш тыкался носом ей в ладонь.

Такие минуты были лучшими в ее жизни.

Но, подходя к Матери-настоятельнице, девушка заметила крупную змею, свернувшуюся и дремлющую под скамейкой, на которой сидела наставница. Шаги Сериз замедлились, а улыбка исчезла. Она крепче прижала крольчонка к груди, осознавая смысл просьбы Матери-настоятельницы.

– Подойди и сядь рядом со мной, – приказала та.

Сериз подчинилась, хоть и медленнее, чем полагалось. Опускаясь на скамейку, она старалась выглядеть уверенной прорицательницей (чтобы скрыть свой страх, как делали другие девушки), но дрожащее дыхание выдавало ее.

Лицо Матери-настоятельницы как будто смягчилось. Она протянула к Сериз иссохшую руку с блестящими на солнце длинными гладкими ногтями и положила ей на колено.

– Скажи, девочка, что ты чувствуешь к этому животному?

– Нежность, – Сериз кашлянула и заговорила увереннее: – Симпатию.

– Что-нибудь еще?

– Привязанность.

– Чувствуешь ли ты в груди тепло, побуждающее тебя его защищать?

– Да, ваша милость. Это малыш. Он во мне нуждается.

– Хорошо. Сосредоточься на этом инстинкте. От него будет зависеть жизнь детеныша.

Мать-настоятельница прижала ладонь к груди девушки и пристально взглянула на нее из-под шапки коротких седых волос. Сериз было девятнадцать, а Матери – в три, если не в четыре раза больше. Точного возраста никто не знал и не осмеливался спрашивать.

– Источник нашего дара – сострадание. Позволь ему направлять себя, и тогда ты увидишь.

Сериз кивнула, будто осмысливая ее слова, но она уже слышала их множество раз. Еще в раннем детстве она топала по этому самому дворику и восхищалась юными Видящими, глядя, как они оттачивают свои умения.

Тогда казалось, что это очень легко.

– Преклони колени здесь, – велела Мать-настоятельница, указывая на брусчатку прямо перед собой – на расстоянии вытянутой руки от скамейки… и дремлющей под ней змеи. – Вместе с детенышем.

Сериз повиновалась. Острые кромки брусчатки впились в колени, но девушка этого почти не заметила.

Она сосредоточилась на змее, лежащей на земле перед ней. Та уже пробудилась, и ее раздвоенный язык сновал в воздухе. Крольчонок, похоже, чуял опасность – Сериз ощущала, как его сердечко трепещет, словно крылья небесницы.

– Посмотрим…

Мать-настоятельница пошарила у себя за спиной, достала маленькую проволочную клетку и поставила ее прямо перед Сериз. Клетка была шириной и глубиной в две ладони, с открытым верхом. В передней стенке на равном расстоянии друг от друга были проделаны шесть отверстий, достаточно широких для змеи и слишком узких для кролика. Этой стенкой клетка была повернута к змее, и место, где та отдыхала, было совсем рядом с отверстиями.

– Посади детеныша в клетку.

Сериз выполнила приказ.

– Змея проникнет в клетку, – сказала Мать-настоятельница, – через одно из шести отверстий. Она не будет забираться сверху. Я это знаю, потому что змея проста, и я вижу, какой путь она выберет. Закрой глаза и освободи разум – тогда увидишь и ты. Узнай верный вход, укажи на него, и я помилую детеныша.

Что произойдет в ином случае, Мать-настоятельница не сказала, но предчувствие сгустило воздух плотнее, чем летняя пыльца.

Сериз не успела опомниться, как змея медленным и хищным движением развернула кольца, являя узор на спине: красные пересекающиеся круги. Низинный всполох. Сериз не могла представить более мучительного способа умереть. Она крепко зажмурилась и сосредоточилась на тепле в груди, на искрах этого жара, пока они не уступили место тревожности.

И спросила себя: «Какой вход выберет змея?»

Под веками была только темнота.

Она снова попыталась добыть ответ из глубин разума. «Какой вход?»

Ничего. Ни одна искра прозрения не зажглась в ней. Она было успокоилась, как вдруг случилось нечто, от чего кровь ее застыла в жилах.

Детеныш закричал.

Сериз в ужасе открыла глаза. Она никогда не слышала, чтобы кролики кричали, и даже не знала, что такое возможно. Это был жуткий звук, полный осознанного страха, и ей показалось, будто плачет человеческий ребенок. По мере приближения змеи детеныш визжал все громче, а затем начал в панике биться о проволочные стены, и маленькое тельце влетало в препятствия с отрывистым звуком: «Бум-бум-бум».

– Опирайся на свое сострадание, – сказала Мать-настоятельница.

Сериз вновь сосредоточилась, опираясь не только на сострадание, но и на все остальные чувства, пока не испугалась, что лопнет от напряжения. Девушка дрожала, покрывшись испариной. Она очистила разум и открыла сердце. Когда и это не помогло, она молча взмолилась богине в поисках ответа.

«Какой вход выберет змея?»

Но как она ни пыталась, ее мысленный взор не желал видеть змею. Крольчонок разразился чередой воплей – предсмертных криков, – когда змея просунула голову в третье нижнее отверстие и изготовилась для броска.

Рука Сериз нырнула в клетку в тот самый момент, когда змея метнулась вперед. Пара острых, как иглы, клыков вонзились в ее предплечье, и тут же пришла такая жгучая боль, что ее невозможно было описать. Девушка закричала во все горло, не заботясь о своей репутации храмовой госпожи. Пусть богиня Шиера заберет ее – смерть будет облегчением. Огонь проник в жилы и вскипятил кровь. Запах обугленной плоти заполнил ноздри. Казалось, что рукав ее одеяния должен воспламениться, но жар не прорывался наружу, а сгущался внутри, нарастая до тех пор, пока перед глазами не заплясали пятна.

Но не прошло и секунды, как Мать-настоятельница уже была рядом и вытягивала яд с помощью целительского дара. Кровь тонкой струйкой вытекала из вен Сериз, падала на землю и собиралась в винно-красную лужицу. Рядом с этим кровавым озерцом лежала, свернувшись кольцами, змея, не то дремлющая, не то мертвая – Сериз не могла понять. Яд покинул тело девушки и унес с собой пламя, но, когда боль ушла, она зарыдала, закрыв лицо рукавом.

– Держи себя в руках, – проворчала Мать-настоятельница. Она откинулась назад и покачала головой: – Что ж, такого я не предвидела. И снова ты меня обескуражила. Уж не знаю, что с тобой и делать.

– Я пыталась, ваша милость. Честное слово… – Сериз запнулась, хотя добавить к этому было нечего. Они обе знали правду и (что более важно) понимали, что она означает. Магией владели исключительно жрецы. Видящие были прорицательницами – теми, кто предсказывает пути в будущее. Лишь горстка особенных Видящих, вроде Матери-настоятельницы, имела дар исцеления. Но единственный дар Сериз – приводить в недоумение своих наставниц.

Мать-настоятельница сосредоточилась на каменистой земле и направила энергию исцеления на отделение яда от крови. Масса разделилась на две жидкие сферы – желтую и красную, и постепенно яд свернулся в жемчужинку чистой отравы. Кровь была бесплатна, а вот ядами разбрасываться не стоило, особенно учитывая слухи о возможной грядущей войне. Из этого яда потом изготовят оружие и сохранят для обороны.

– Не падай духом, – сказала Мать-настоятельница, но голос ее звучал безнадежно, – у нас еще есть время.

Три луны. Именно столько оставалось до двадцатилетия Сериз, когда следует праздновать День Обретения – последний шанс на проявление дара, если таковой у нее имеется. Если к этому дню видение не даст о себе знать, значит, не обнаружится никогда. Судьба всех вторых детей, отданных в служение богине, была одинакова. Но за девятнадцать лет, прожитых при храме, Сериз не встречала ни Видящих, ни жрецов, которым пришлось бы так долго ждать проявления дара. По всему выходило, что она им обделена… и что же ей тогда делать? Для дам благородного происхождения возможностей в жизни оставалось немного, и замужество ей было недоступно – для вторых дочерей оно под запретом. Она могла остаться при храме, но лишь в качестве служанки. Девушка поежилась при одной мысли о том, что будет готовить и делать уборку для нового поколения прорицательниц и ее всегда будут окружать молодые и подающие надежды ученицы, а сама она станет стареть и увядать.

Со временем ее забудут. И она себя забудет.

От северного входа в храм послышался стук башмаков – к ним приближался слуга. Сериз внимательно смотрела на его простые серые одежды – знак того, что он второй сын, не обретший дара. Мечтал ли этот человек стать жрецом? Представлял ли, как изменит мир с помощью магии? Был ли он так же убит горем в свой День Обретения, как это предстоит ей?

– Ваша милость, – кланяясь, обратился к Матери-настоятельнице слуга, – семья Солон ожидает вашу ученицу в зале для гостей.

Сериз удивленно моргнула. Зачем приехали родители? В прошлом лунном цикле они ее уже посещали, и до самого Дня Обретения она никого не ждала.

– Проводи их в оранжерею и предложи напитки, – Мать-настоятельница указала на заляпанное кровью платье Сериз. – Дочь выйдет к ним, едва приведет себя в подобающий вид.

– Да, ваша милость.

– Еще отнеси это, – рука указала на яд всполоха, – в оружейную, а это, – теперь на кровь, – на жертвенный алтарь.

– Сей момент, ваша милость.

Лишь когда слуга наполнил два флакона и унес их, Сериз рискнула поднять взгляд на Мать-настоятельницу.

– Что вы им скажете?

– Правду, Сериз. Но, полагаю, они хотели бы услышать ее из твоих уст.

Она спрашивала не об этом. Правда – последнее, чего желали ее родители.

– А теперь ступай переодеваться, – велела Мать-настоятельница, вкладывая в руки Сериз что-то мягкое и теплое. Это был крольчонок, который замер неподвижно… абсолютно неподвижно. – Успокойся, – добавила Мать-настоятельница, коротко глянув на ученицу, – детеныш жив. Просто испытал сильное потрясение. Отнеси его в крольчатник, пусть отдохнет.

Сериз погладила длинные уши крольчонка.

– Ваша милость, он выживет?

Мать-настоятельница не ответила. Ее взгляд был обращен к пятнышку крови на брусчатке у клетки. Она поскребла его носком обуви, пока оно не исчезло, и повторила:

– Ступай переодеваться.

2

По мраморной лестнице Сериз спустилась из своих покоев на второй этаж. Она надела свежее платье и оттерла лицо и руки почти до скрипа. Проведя ладонью по плиссированным юбкам, девушка вновь восхитилась нежным переходом цвета от кипенно-белого на лифе до полночно-черного на подоле. Оттенки сменялись на ткани так плавно, что она не могла с уверенностью сказать, где заканчивается один и начинается другой. Как и остальная одежда, это платье являло ее статус Видящей-ученицы – не такое затейливое, как расшитые золотом облачения Матери-настоятельницы, но более изысканное, чем серые холщовые одежды слуг. Шелковистая ткань была гладкой, как стекло, и шелестела при движении, но больше всего ей нравился переход оттенков: он символизировал баланс между светом и тьмой, отражая самую суть богини Шиеры.

Сериз боялась дня, когда придется снять его навсегда.

Выйдя во дворик, она взглянула на оранжерею слева от лестницы и осознала, что напрягла плечи. Девушка медленно проделала несколько дыхательных практик для успокоения и, чувствуя, как расслабляются мышцы, подняла взгляд к куполообразному потолку, где двигались написанные особыми красками сцены из истории ее народа.

На первой фреске Шиера создавала четыре массива земли и запускала мир вращаться вокруг солнца. Эти четыре земли-владения – Калатрис, Мортара, Солон и Петрос – содержали все известные формы жизни. Каждым из них правила одноименная династия. Истинного же облика Шиеры не знал никто. Единственный раз она посетила мир смертных тысячу лет назад во время Великого Отречения, и свидетельства тех времен изрядно разнились. Здесь художник наделил ее яростной красотой: тело было могучим, а лицо делилось на равные половины, одна из которых лучилась милосердием, а вторая была искажена гневом. Сериз нравилось представлять богиню именно такой, хоть темная половина и пугала ее, если девушка смотрела на нее слишком долго.

Сериз вздрогнула и отвернулась.

Аромат луноцветов встретил ее до того, как она пересекла дворик и подошла к двери. Внутри, пройдя сквозь марево влажного воздуха, она увидела родителей на бархатном диване, с чашками чая в руках. Они склонили друг к другу темноволосые головы – такого же цвета, как и у нее, – в тихой беседе. Когда они повернулись к дочери, та робко улыбнулась.

– Дорогая, – сказала мать, поставив чашку на столик и раскрыв в приветственном объятии руки, затянутые в шелковые рукава. Ее янтарные, как у Сериз, глаза светились таким воодушевлением, что дочь почти забыла о своих тревогах. И не вспоминала до тех пор, пока объятия не разомкнулись и мать не отстранилась, подняв брови в безмолвном вопросе.

– Ничего не изменилось, – призналась Сериз.

Мать внезапно заинтересовалась узорами на полу. Отец тоже опустил взгляд. Разочарование повисло в воздухе столь же плотно, как теплый туман в оранжерее.

Не поднимая глаз, отец кашлянул:

– Но времени еще достаточно, дорогая.

– Мать-настоятельница говорит то же самое, – ответила Сериз.

– И она права, – раздался новый голос, и из-за оплетенной лозами решетки у дальней стены показался женский силуэт. Лицо и прическа высокой стройной женщины в шелках были полностью скрыты темной вуалью. – Я годами тебе это твержу.

– Нина! – ахнула Сериз.

Забыв правила храма, Сериз устремилась к сестре и обняла ее за шею обеими руками. Разбег был таков, что девушки влетели в садовую решетку, но Нина как будто не возражала. Она только крепче прижала к себе Сериз и прошептала:

– Я соскучилась.

– Я тоже соскучилась, – невнятно пробормотала Сериз, которой попала в рот вуаль. Она сообразила, почему приехали ее родители: они сопровождали Нину. С прошлой весны, когда она вышла замуж за четвертого сына из рода Калатрисов и переехала к нему в поместье, никто из семьи не виделся с ней.

– Ты надолго? – спросила Сериз.

– Я до отъезда даже успею еще разок к тебе заглянуть, – ответила Нина, отступая на шаг, – дай-ка я на тебя посмотрю.

– Нет, дай-ка я на тебя посмотрю, – Сериз потянулась к вуали сестры. Нина застыла, и Сериз оглянулась, чтобы убедиться, что кроме членов семьи рядом никого нет. – Никто не увидит.

– Ладно, – вздохнула Нина, – только на одно мгновение.

Сгорая от нетерпения, Сериз приподняла край вуали… и вдруг забыла, как дышать. Кровь застыла в жилах. Слова замерли на языке. Она могла лишь молча любоваться безупречными чертами лица сестры, которая всегда была настолько прекрасна. Нина унаследовала каштановые волосы и зеленые глаза отца, которые неизменно притягивали чужое внимание. Никто не мог отвести от Нины взгляда, никто не мог перед ней устоять.

Таково было ее проклятие первородства.

Но разрушительная красота не казалась такой уж сильной напастью. Поговаривали, что Солонам не везло в любви, но разве нельзя такого сказать о большинстве людей? Нина утверждала, что ее красота приносила одни только беды, но привлекательность Солонов, несомненно, была лучше, чем кровожадность Петросов или помешательство Калатрисов. Первые дети этих семей охотно бы поменялись местами с Ниной. А еще было проклятие Мортара. Вот уж что точно леденило кровь.

– Достаточно, – Нина опустила вуаль на место.

Сериз было запротестовала, но вмешалась мать.

– Прошу, сядьте обе. Скоро придет Мать-настоятельница.

Словно в ответ послышалось шуршание одежд, и в комнату вплыла Мать-настоятельница с улыбкой, предназначавшейся для дорогих гостей. Она была Верховной Видящей и рангом превосходила отца Сериз, но у благородных семей были глубокие карманы, а на одних налогах храм процветать не мог.

– Добро пожаловать, – сказала Мать-настоятельница. – Пусть осенит вас свет Шиеры.

Присутствующие склонили головы, заученно отвечая:

– Пусть отвернется ее гневный взор.

Сериз села на диван между родителями, а Нина заняла кресло напротив Матери-настоятельницы. Когда все устроились, Сериз приготовилась слушать обычный отчет о своих успехах или об их отсутствии, но, открыв рот, Мать-настоятельница издала лишь стон боли. Женщина неуклюже сгорбилась, руки упали на колени, а голова подалась вперед.

Сериз жестом остановила родителей.

– Не трогайте ее, – предупредила она, – это нарушит транс.

– Это не просто транс, – прошептала Нина, глядя, как Верховную Видящую бьет дрожь.

Нина была права. Сила, способная так истощить Мать-настоятельницу, должна была быть самое малое откровением – а это невероятно редкий дар. Сериз, которая жила при храме с рождения, видела такое всего дважды, и действо это было еще более хрупким, чем мыльный пузырь, – одно неверное движение могло оборвать духовную связь.

Мать-настоятельница резко втянула воздух и заговорила гортанным голосом, от которого у Сериз поднялись волоски на руках:

– Что наверху, то и внизу. Пламя, что ты желаешь затушить, пожрет тебя.

Сериз подалась вперед в надежде услышать дальнейшие слова, но мать вцепилась ей в руку так, что затрещали кости. Сериз выдернула руку и бросила взгляд на родителей – те побледнели. Откровение – зрелище не для слабонервных, особенно в первый раз.

– Не бойтесь, – прошептала она.

Транс закончился так же внезапно, как и начался. Мать-настоятельница выпрямилась в кресле, частое дыхание распирало ее грудь, а в расширившихся глазах плескалось чувство, которое Сериз опознать не могла. Видящая всегда была так собрана, что любое проявление эмоций на ее лице выглядело чужеродно.

– Ваша милость, – обратилась к ней Сериз, – как вы себя чувствуете? Сходить ли мне за целительницей?

Мать-настоятельница странно посмотрела на нее, разглядывая лицо Сериз, будто художник, который пытается запомнить ускользающий образ.

– Ваша милость? – повторила девушка.

– Идем, – приказала Мать-настоятельница, указывая ей на выход. Поднимаясь, женщина сказала остальным: – Побудьте здесь, угощайтесь напитками. Мы с Сериз скоро вернемся.

Родители обменялись взглядами, но промолчали.

Выйдя вслед за Матерью-настоятельницей из оранжереи во дворик, Сериз вновь тихо спросила полушепотом:

– Ваша милость? Как вы себя чувствуете?

– Помолчи, – отмахнулась та, – мне нужно подумать.

Сериз сжала губы. Нужно было не спрашивать разрешения, а сразу бежать за целительницей. Если она отправится за ней сейчас, это уже будет непослушанием, а за такое лишают ужина.

– Послушай, – заговорила Мать-настоятельница. – У меня к тебе предложение.

Сериз склонилась ниже. До сих пор она получала только приказы, а не предложения.

– Ты можешь остаться со мной в храме, – продолжала Мать-настоятельница, – но я не верю, что твое место здесь. Сегодня я получила известие, что умерла моя старейшая и самая доверенная служанка. Я считаю, твое служение в том, чтобы заменить ее в качестве посланницы от храма при дворе его величества Киана Ганнибала Мортара.

– Полукороля? – вырвалось у Сериз, и она покраснела. Не стоило упоминать его вульгарное прозвище. – В смысле, того самого короля?

– А есть другой? – язвительно спросила Мать-настоятельница.

Другого не было. И поэтому Единое Королевство балансировало на грани войны. Король являлся последним представителем правящей семьи, и все жрецы были обязаны ему подчиняться. Но он был первым сыном благородной династии и нес проклятие своего рода: каждый день на закате он превращался в тень, а рассвет возвращал ему прежний облик. Постепенно он терял часы дневного света и обречен был однажды раствориться навек, вслед за другими первородными детьми Мортара, жившими до него. И в день, когда это случится, Единое Королевство впервые за всю историю останется без правителя.

– Но почему я? – спросила Сериз. – Я не понимаю, – говоря это, она вздрогнула в ожидании неизбежного выговора.

Но этого не произошло. Впервые за девятнадцать лет Мать-настоятельница выглядела потерянной, будто в ее сознании бушевала незримая битва, и нерешительность женщины испугала Сериз больше, чем любое проявление гнева.

Наконец Мать-настоятельница тихо призналась:

– Я видела не только гибель посланницы короля. Я предвидела возможное исчезновение проклятий.

– Ваша милость, но это чудо! – ахнула Сериз.

– Ни в коем случае, – резко ответила женщина. Она быстро оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что их больше никто не слышит. – Пока нет. Поэтому мы должны хранить молчание. К этому событию ведет очень тонкая нить, тоньше волоса. Чтобы снять проклятия, богиню нужно умилостивить испытаниями и жертвами.

– Что наверху, то и внизу, – повторила Сериз. – Пламя, что ты желаешь затушить, пожрет тебя. Что значит пламя? Одно из испытаний?

– Не знаю, – Мать-настоятельница шумно выдохнула через нос. – Я не смогла ничего увидеть четко. Подробности этого будущего туманны, потому что его нить переплетена с твоей.

– С моей? – Сериз почувствовала, как распахиваются ее глаза.

– Да. И вновь ты озадачила меня, на сей раз больше, чем когда-либо.

– Но… – Сериз покачала головой. Картинка не складывалась. Она как-то вмешалась в откровение Матери-настоятельницы? Даже если она и была безнадежна в вопросах прорицания, влиянием на божественные видения она явно не обладала.

Так ведь?

– Я сделала что-то не то? – спросила она.

Мать-настоятельница изогнула бровь.

– А ты как думаешь, Сериз? Сделала?

– Нет, ваша милость, – заверила та, хоть это было и не совсем верно.

– Тогда тебе не о чем волноваться, – сказала Мать-настоятельница. – Богиня дозволила мне увидеть тебя очень ясно и четко.

Сериз оживилась.

– В моем видении, – прошептала Мать-настоятельница, – ты сидела за столом во дворце и изучала заметки и записи в дневнике, оставленные предыдущей посланницей. Ты принимала ее обязанности… И я должна сказать, весьма ответственно подошла к этому.

Сериз ожидала, что наставница скажет что-то еще, но, похоже, добавить было нечего. Она постаралась скрыть разочарование, ведь девушка надеялась, что видение откроет какую-нибудь восхитительную картину или хотя бы поможет понять, почему эта «тонкая нить» переплелась с ее собственной.

– Это все, что я должна делать, ваша милость? – спросила Сериз. – Моя роль в избавлении от проклятий ограничивается этим? Работой посланницы?

– Все? – повторила Мать-настоятельница, смерив девушку взглядом. – Не распрощалась ли ты со своим разумом?

О нет. Она опять сказала что-то не то.

– Ты забыла свои уроки? – продолжала Мать-настоятельница. – Каждая частичка нити, вплоть до маленького жучка, очень важна для события, к которому она ведет. Может, мы и не поймем роли жучка до того момента, когда наступит будущее. Зверя может ужалить шершень, тем самым спугнуть его ближе к охотнику, и тогда десятки людей, которые бы иначе умерли с голоду, смогут насытиться. Будучи посланницей, ты можешь узнать важнейшие подробности, привлечь нового союзника или вдохновить кого-то на открытие, которое впоследствии поможет снять проклятия. Какова бы ни была твоя роль, она не более – но и не менее – важна, чем роль шершня. Как смеешь ты спрашивать меня «это все?»!

Жар десятка солнц вспыхнул на щеках Сериз.

– Простите, ваша милость. Я не имела в виду…

– Не трать слова извинения. Я и так уже в бешенстве.

Сериз не хотелось задавать вопросы, но выхода не было. Она подняла руку, будто малыш, просящий разрешения отлучиться в уборную… сгорая со стыда.

– Ваша милость, прошу…

– Ну что еще?

– Могу ли я спросить, что я должна делать в роли посланницы?

Мать-настоятельница кивнула.

– Ничего особенного. Нужно будет присутствовать на встречах с королем, давать ему советы в вопросах веры и подобающим образом представлять свою богиню, как положено храмовой госпоже.

Этот ответ ничего не прояснил. Сериз не могла вообразить ни одну из этих обязанностей, кроме последней. Она знала, как должна вести себя госпожа… Как правило, знала.

– Так что? – спросила Мать-настоятельница. – Ты согласна?

Сериз подавила страх, затрепетавший в груди. Она не могла отказаться, раз уж был хоть ничтожный шанс на то, что ее действия могут положить конец страданиям людей за последнюю тысячу лет. Она не понимала, что должна делать посланница, но ее предшественница оставила в помощь заметки и дневник. С них можно было начать.

– Да, ваша милость, – ответила она.

– Славно. И еще кое-что, – Мать-настоятельница подалась ближе. – В своем видении я чувствовала врагов богини – безликих и безымянных людей, что служат ложным кумирам. Их будет нелегко распознать, так что следи, кому доверяешь. Даже среди… – женщина осеклась, будто бы подбирая слова.

– Даже среди?.. – подхватила Сериз.

– Даже среди членов нашего Ордена, – чуть слышно прошептала Видящая, – есть не в меру ретивые слуги богини, считающие, что лишь страдание позволит приблизиться к искуплению. Возможно, они не желают, чтобы муки благородных родов прекратились. Мое видение было неполным и отрывочным, и я не могла разгадать волю богини – я поняла лишь, что есть такой шанс. Мы должны защищать это хрупкое сокровище. Понимаешь, о чем я говорю?

Сериз не требовалось зрение, чтобы понять, о каких жрецах говорит Мать-настоятельница. Большинство из них спокойны и приветливы, но были и другие – мужчины с острыми ледяными взглядами, которым будто бы доставляло удовольствие ловить новообращенных на нарушении правил. Сериз изо всех сил старалась их избегать. И покуда воля богини была неясна, ее священный долг – оберегать это видение, почти как крольчонка в ладонях.

– Да, ваша милость.

– Помалкивай об откровении, – велела Мать-настоятельница, – покуда не поймешь, кто твои союзники.

– Да, ваша милость. Когда я отправлюсь в путь?

– Немедленно. Я прикажу приготовить карету, которая отвезет тебя в гавань. До Мортары несколько дней пути, а терять нельзя ни мгновения. Иди попрощайся с семьей. А я прикажу слугам помочь тебе в сборах.

Немедленно? Перед глазами Сериз все поплыло. Это было слишком неожиданно.

В полной растерянности она вернулась в оранжерею и сообщила новость родным, едва осознавая, что именно сказала. Когда она замолчала, повисла тишина. Родители в оцепенении сидели с приоткрытыми ртами. Лицо Нины скрывала вуаль, но она тоже как-то неестественно замерла. Сериз понимала их потрясение – она и сама его испытывала, – но девушка ожидала увидеть хотя бы тень восторга или гордости за неожиданное повышение.

– Я знаю, что не заслужила этого, – произнесла она, – но служба при дворе – великая честь.

Ее мать моргнула, будто приходя в себя.

– О, милая, ты, разумеется, заслуживаешь такой, и даже большей, чести. Королю просто невероятно повезло. Мы просто…

– Беспокоимся, – закончил за нее отец.

– Именно, – продолжила мама. – Храм – самое безопасное для тебя место.

– Для всех, – снова вмешался отец.

– Да, для всех, – согласилась мать. – И нам так удобно к тебе ездить.

– Дворец слишком далеко, нам будет тяжело тебя навещать, – сказал отец. – Оставайся здесь.

Сериз покачала головой. Выбирать было уже поздно.

– Мне велели с вами попрощаться. Мать-настоятельница сказала, что я уезжаю немедленно.

Вновь повисла тишина, а затем последовал обмен тяжелыми взглядами. Наконец мама выдавила улыбку и похлопала по подушке рядом с собой. Когда Сериз села между родителями, мама достала что-то из шелкового мешочка.

– Возьми, – она сунула в руку дочери гладкий плоский диск. – У отца есть такое же. С его помощью ты сможешь поговорить с нами на расстоянии.

Сериз взглянула на предмет. Это было сердечное зеркало, названное так потому, что помогало разлученным любовникам тайно общаться. У нее никогда такого не было, но она знала, как оно устроено. Подняв зеркало, она увидела в нем бежевую подкладку отцовского кармана. Затем появились его пальцы, а позже и лицо, разрезанное усмешкой, которая не коснулась глаз.

– Раньше тебе нельзя было его брать, – сказал он, глядя в свое зеркало. – Но поскольку теперь ты не будешь жить в храме…

После слов «ты не будешь жить в храме» Сериз уже ничего не слышала. Еще недавно она о таком и не помышляла. Проще было представить, что она натянет на себя чужую кожу. Она никогда не уходила с храмовой территории дальше соседнего рынка, а теперь отправится в далекие новые земли. Заканчивалась часть ее жизни, а она даже не увидела, как подошел этот момент.

Перед глазами вновь все расплылось, на сей раз от влаги.

– Прекратить, – скомандовала Нина, вырывая ее из оцепенения. Она так долго молчала, что Сериз едва не забыла, что она рядом. – Мама? Отец? Можно мне попрощаться с Сериз наедине?

Родители кивнули и вышли во дворик.

– У нас мало времени, так что слушай внимательно, – сказала Нина, садясь на диван рядом с сестрой и извлекая из-под воротника платья золотую цепь. Пока она стягивала ее поверх вуали, Сериз заметила, что одно из звеньев, неровное и тусклое, больше походило на вставленное в цепь кольцо. – Надень это. Для защиты.