Kitabı oxu: «Оттенки молока и меда», səhifə 3

– Странно, – протянул мистер Дюнкерк. – Я сталкивался с ним на территории поместья пару раз, и он показался мне довольно дружелюбным. Полагаю, стоит вас познакомить при первой же возможности. Рискну предположить, что он, как многие творцы, просто не любит хвастать своей работой, – он покосился на Джейн, – тем более что эти чары еще не доплетены, так что, наверное, ему не хочется слушать похвалу раньше времени.

– Ох, полагаю, вы правы. А я ведь и не подумала о том, как он себя чувствует, когда целая толпа гостей глазеет на незаконченное творение.

Музыканты доиграли очередную мелодию, и гости снова перемешались, меняя партнеров. Джейн заметила, что Мелоди осталась с капитаном Ливингстоном на еще один танец. Судя по их сияющим лицам, им было крайне весело.

А рядом мисс Дюнкерк танцевала с молодым человеком, уже куда более близким ей по возрасту. Джейн улыбнулась, заметив ее счастливое лицо.

Мистер Дюнкерк проследил за ее взглядом и поинтересовался:

– Вы позволите пригласить вас на танец, мисс Эллсворт?

Джейн снова взглянула на Мелоди, над чем-то весело смеявшуюся вместе с капитаном Ливингстоном.

– Благодарю, с большим удовольствием.

Танцевать было не в ее обычае, и потому движения казались неумелыми и неловкими, лишенными всякого изящества, однако Джейн наслаждалась этим танцем: мистер Дюнкерк был внимательным и грациозным партнером. И чем дольше они танцевали, тем явственнее Джейн чувствовала, как легко ей дается каждый следующий шаг. Когда музыка закончилась и мистер Дюнкерк откланялся и ушел, чтобы пригласить на танец свою сестру, Джейн уже собралась вернуться к отцу, как тут ее перехватил мистер Макинтош. Пожилой джентльмен был так весел, что она не сумела найти ни одной причины отказать, так что приняла его приглашение с твердым намерением повеселиться как следует. Единственным, что омрачало это веселье, был тот факт, что Мелоди по-прежнему танцевала с капитаном Ливингстоном. Джейн не сомневалась, что ее матушка наверняка рада, что все внимание капитана приковано исключительно к младшей мисс Эллсворт, но ему уже стоило бы пригласить какую-нибудь другую девицу хотя бы ради приличия. Да, Мелоди на голову превосходила всех остальных гостий, явившихся сегодня к Фитцкэмеронам – никто из них не смог бы похвастаться столь совершенным сочетанием внешности, грации и юной свежести, – но истинный джентльмен не станет позволять себе наглость удерживать одну и ту же партнершу столько танцев подряд.

Впрочем, как только зазвучала музыка, думать стало некогда – мистер Макинтош кружил Джейн так, будто она была тюком сена. И к концу танца она запыхалась настолько, словно только что пыталась подчинить себе складку чар размером с целый дом. Кое-как переведя дух, Джейн поблагодарила мистера Макинтоша, а затем предложила ему пригласить Мелоди следующей.

Тот только обрадовался такому предложению и из вежливости сопроводил ее к отцу, прежде чем отправиться добывать более прекрасную партнершу.

Судя по лицу Мелоди, ее это приглашение не обрадовало, однако ей ничего не оставалось, кроме как с благодарностью принять его. Капитан Ливингстон, лишившись любимой партнерши, огляделся в поисках какой-нибудь замены – и его взгляд упал на мисс Дюнкерк. Та стояла рядом с братом, все еще раскрасневшаяся после предыдущего танца. Когда капитан вежливо поклонился, приглашая ее на следующий, Элизабет вопросительно оглянулась на мистера Дюнкерка и, получив разрешение, хмуро согласилась.

Джейн надеялась, что мистер Дюнкерк пригласит ее еще раз, но тот повернулся к стоящей рядом молодой женщине и позвал на танец ее. Так что все время, пока звучала музыка, Джейн простояла рядом с матерью, стараясь перевести разговор на какую-нибудь другую тему, кроме обсуждения Мелоди и того, как она прекрасно выглядит. Но долго стараться ей не пришлось: в середине зала началась какая-то суматоха, так что миссис Эллсворт отвлеклась сама.

– Ох, гляди-ка! Мисс Фитцкэмерон упала в обморок. А я ведь говорила твоему папаше, что так и будет. Говорила ведь? – Миссис Эллсворт бросилась вперед, втискиваясь в толпу, обступившую бедную девушку, – вне всякого сомнения, желая посмотреть, сколько недостатков ее внешности было скрыто чарами. Джейн осталась стоять на месте, не желая участвовать в ярмарке грубости, которую устроили гости, – те вели себя так, словно мисс Фитцкэмерон была какой-то занятной диковинкой, на которую можно поглазеть.

Джейн с трудом верилось, что леди Фитцкэмерон способна терпеть подобное, зная, что длительное использование чар негативно сказывается на здоровье ее дочери. И хотя она вовсе не желала таращиться, но все равно не смогла не заметить, что этот обморок принес свои плоды: леди Фитцкэмерон тут же бросилась в центр зала с криком «Ливия!», а затем попросила двух джентльменов, стоявших ближе всех, помочь отнести лишившуюся чувств дочь в сторонку. По странному совпадению, запас сил закончился ровно в той фигуре танца, когда мисс Фитцкэмерон оказалась между капитаном Ливингстоном и мистером Дюнкерком – двумя самыми завидными холостяками из всех присутствующих.

Она столь изящно заставила этих джентльменов покинуть дам, с которыми они танцевали, что Джейн даже заподозрила, будто мисс Фитцкэмерон сделала это умышленно. Интересно, заметил ли этот нюанс кто-нибудь еще или все и впрямь было просто неудачным совпадением?

Мисс Дюнкерк, оставшаяся без партнера, выглядела такой потерянной, что Джейн аккуратно протиснулась через толпу туда, где стоял ее отец вместе с Мелоди, и посоветовала ему сопроводить девушку.

Тот с радостью согласился и ушел, оставив сестер наедине.

– Ты видела его, Джейн?

– Кого? – уточнила та, отводя Мелоди в сторонку, хотя прекрасно поняла, о ком идет речь.

– Капитана Ливингстона! Даже и не знаю, есть ли в этом мире еще более красивый и элегантный мужчина! Он само воплощение любезности. А как он остроумен! Ай, ты бы слышала эти остроты, а его рассказы о службе на флоте можно слушать вечно! Он сколотил себе целое состояние в лихих боях, и это в столь юном возрасте!

– Уверена, что в тот день, когда он подбросил тебе в корзинку с рукоделием жабу, ты была о нем не столь высокого мнения.

– Безусловно. – Мелоди рассмеялась. – Он напомнил мне об этом случае, пока мы танцевали. Вот ведь шутник! По его словам, если бы он знал, какой красавицей я вырасту, вместо жабы подложил бы букет роз.

– А я вот думаю, что он все равно подложил бы жабу: мальчишки в том возрасте не используют слова «девочка» и «розы» в одном предложении.

– Какая ты жестокая, Джейн. Он ведь такой благородный и воспитанный…

– Будь он и впрямь хорошо воспитан, не стал бы удерживать тебя три танца подряд. Право слово, Мелоди, я была более высокого мнения о твоем благоразумии.

Мелоди остановилась и вскинула подбородок.

– А я была более высокого мнения о тебе. – Ее глаза сверкнули. – Ревность тебе не к лицу, дорогая сестрица. И это не моя вина, что он считает красавицей меня.

Несмотря на то что вокруг было довольно шумно – со всех сторон доносились людские голоса и пение инструментов, – слова Мелоди показались Джейн оглушительными. Никогда еще сестра не оскорбляла ее подобным образом. Никогда еще она не выпячивала свою внешность как высшее достоинство. Джейн открыла рот, но не нашлась что ответить. Залившись краской от гнева, она развернулась, решив, что лучше уйти прочь, чем сказать что-нибудь такое, о чем она позже пожалеет.

Но ей практически сразу же преградил путь тот самый капитан Ливингстон, о котором ее сестрица столь лестно отзывалась. Он улыбнулся и изобразил весьма любезный поклон.

– Мисс Эллсворт! Я надеялся пообщаться с вами сегодня вечером. Ваша сестра так высоко о вас отзывалась, а у меня осталось столько теплых воспоминаний о вас с тех пор, как я гостил здесь в юности…

– Теплых воспоминаний, капитан Ливингстон? – Джейн изогнула бровь и, не удержавшись от шпильки в адрес Мелоди, поинтересовалась: – И о чем же эти воспоминания: о жабах или об улитках?

Капитан запрокинул голову и так искренне рассмеялся, явно оценив ее шуточку, что Джейн попросту не могла дольше обижаться.

– Право слово, мисс Эллсворт, остались такой же острой на язык, какой я вас помню. – Он лукаво прищурился и протянул руку: – Не откажете ли вы мне в удовольствии потанцевать с вами?

Показательно оглянувшись на Мелоди, Джейн приняла его руку:

– Благодарю вас, не откажу. – И они вместе отправились поближе к центру зала, оставив Мелоди скучать в сторонке.

Но радость от этой маленькой победы длилась недолго: Джейн вскоре поняла, что капитан Ливингстон пригласил ее лишь ради того, чтобы расспросить о Мелоди. Каждый вопрос посвящался исключительно ей – ее вкусам, ее характеру, что ее веселит, чем она интересуется…

Музыканты как будто заиграли медленнее, растянув получасовой танец на целую вечность. И по мере того, как он тянулся, та небольшая грация, что откуда-то взялась в Джейн во время танца с мистером Дюнкерком, испарилась, и теперь она двигалась с изяществом тростевой марионетки. Когда Мелоди, приглашенная одним из гостей, проплывала мимо, Джейн замечала, как все присутствующие мужчины смотрят ей вслед: сестрица двигалась так, будто они с музыкой были единым целым.

Наконец танец кончился, и Джейн покинула бальный зал, удалившись в столовую – там можно было не бояться, что ее пригласит кто-нибудь еще. А то она позволила себе забыть, откуда у нее взялась привычка играть на маленьких деревенских гулянках, проходивших в их округе, а не стоять у стенки в ожидании приглашения – и в итоге дождаться его лишь тогда, когда не останется других девиц. Остаток бала она провела, старательно наслаждаясь интерьерными чарами мистера Винсента. Сам творец по-прежнему оставался неуловимым, хотя Джейн показалось, что она пару раз его заметила, но стоило ей повернуться к тому углу, где он якобы стоял, там никого не оказывалось. Однако Джейн долго не могла отделаться от ощущения, будто за ней кто-то наблюдает, пока наконец не сообразила, что ей так отчаянно хочется чьей-нибудь компании, что она начинает ее выдумывать.

Бал затянулся до самого рассвета – и наконец приглашенные девицы хлынули из дверей Бэнбри-мэнор, рассаживаясь по экипажам, как цветы из рассыпанного свадебного букета. А следом за ними вышла Джейн в своем сером как пепел платье, и розы на ней смотрелись неудачной попыткой замаскироваться под такую же красавицу.

Глава 4. Соседи и соли

На следующее утро Джейн устроилась в гостиной порисовать, пока ее мать и сестра по косточкам разбирали вчерашнее празднество. Но в какой-то момент удовольствие от препарирования платьев остальных гостей было испорчено стуком копыт – кто-то подъехал к крыльцу имения.

Мелоди тут же бросилась к окну:

– Это Дюнкерки!

– Мелоди, немедленно отойди! – воскликнула миссис Эллсворт. – Что подумает мистер Дюнкерк, если увидит тебя скучающей возле окна, как малолетнюю девчонку, запертую в классной комнате? Сядь на место!

– А разве его не обрадует мое желание поскорее его увидеть?

Но спор не успел разгореться – в дверь постучала горничная, доложившая, что прибыли мистер и мисс Дюнкерк.

Мисс Элизабет держалась за спиной брата, точно так же, как тогда, в магазине, и нетрудно было догадаться, что она в принципе редко бывает в обществе. Эллсворты сердечно поприветствовали гостей и начали разговор с простых вещей вроде погоды: о том, какая она была, и о том, какой, вероятно, будет сегодня. Затем началось обсуждение того, какая погода стояла в это же время в прошлом году и насколько тогда она была хуже, чтобы мисс Дюнкерк могла понять, насколько ей повезло, что в день ее визита так солнечно.

Так естественным путем разговор перешел к тому, насколько, по мнению мисс Дюнкерк, здешние края подходят для прогулок верхом.

– Я еще почти нигде не была, но те места, что мне довелось увидеть, весьма живописны, – ответила мисс Элизабет. – Я обожаю конные прогулки. Вы даже представить не можете, насколько я их обожаю.

Мистер Дюнкерк улыбнулся, лучась практически отеческой гордостью:

– В самом деле, Бет ездит на такой славной кобыле, что ни одна из моих лошадей не может с ней тягаться. Мне стоит больших усилий не отстать от нее.

– Ох, Эдмунд, если бы ты только избавился от этого своего старого мерина, мы смогли бы проехаться гораздо дальше! – Она рассмеялась (Джейн еще подумалось, что она впервые видит столь искреннее тепло от этой серьезной девицы) и повернулась к остальным: – Я решительно жду, что Эдмунд покажет мне все, что только достойно внимания в этой округе.

– Похоже, пока ты гостишь здесь, у меня вряд ли будет время заниматься своими делами, – хохотнул мистер Дюнкерк. – И после твоего визита я и сам гораздо лучше запомню, что где находится…

– Вам стоит расспросить Джейн о том, где лучшие места для прогулок. Она регулярно выходит на природу писать картины, – заметила миссис Эллсворт.

– О, вы рисуете, мисс Эллсворт? Эдмунд рассказывал мне о ваших выдающихся способностях к музыке и чароплетению, но он ни словом не обмолвился о том, что вы еще и рисуете.

– Я и сам не знал, – кашлянул тот.

– Все это – ее работы. – Миссис Эллсворт указала рукой на стены, где висели лучшие из написанных Джейн акварелей.

Мисс Дюнкерк тут же вскочила с места и бросилась к ближайшей – маленькой картине, изображавшей Мелоди в Лайм-Реджисе. Освещение в тот день как нельзя лучше подходило, чтобы зарисовать ее золотые кудри. Озаренные светом послеобеденного солнца, они как будто танцевали на ветру – этот эффект создавался маленькой щепоткой чар, добавленных Джейн уже после того, как мистер Эллсворт повесил картину в гостиной. Если бы кто-нибудь снял акварель с положенного места, чары остались бы висеть там, где их привязали, эдаким призраком волн и золотых волос, колышущихся на стене до тех самых пор, пока все эфирные складки не рассеялись бы сами собой. Джейн доводилось видеть подобные вещи в одном старом замке, который они с семьей посещали во время каникул. Однако пока что картина и чары были сплетены вместе, превращая портрет в кусочек реальной жизни.

Мисс Дюнкерк хлопнула в ладоши, разглядев и эту акварель, и соседнюю.

– Ох, дорогая, какие же они красивые! Эдмунд, ты только погляди, как это мило! Я обожаю живопись, но, увы, сама я начисто лишена к ней всяких способностей.

– Потому что ты попросту не прилагаешь к этому усилий, Бет. Но на самом деле это чисто вопрос практики.

Лицо мисс Дюнкерк приобрело странное выражение. Она опустила голову так, словно брат решительно отчитал ее.

– Результат ваших усилий, мисс Эллсворт, окупает все то время, что вы на них потратили. – Мистер Дюнкерк прошелся по комнате, разглядывая каждую картину с таким вниманием, что Джейн даже удивилась. – Именно подобные достижения и делают дом уютным.

– Мне кажется, – подала голос Мелоди, – что дом делают уютным те, кто в нем живет, и то, как они друг о друге заботятся.

– Истинно так, мисс Мелоди, однако если предположить, что любовь присутствует в каждом доме по умолчанию, то наиболее уютными из них будут те, где так же присутствует способность понимать и ценить искусства.

Мелоди покраснела от стыда и злости, однако мистер Дюнкерк по-прежнему смотрел на одну из картин и не заметил, как на щеках девушки появились красные пятна. Впрочем, пожалуй, если бы он и увидел их, то наверняка решил бы, что они только добавляют Мелоди красоты. Джейн же продолжала молчать, не желая усугублять дискомфорт сестры – но при этом не желая и утешать ее.

Хотя она и понимала, что ведет себя не совсем достойно, она не могла не злиться на сестру просто за то, что она сейчас здесь, в гостиной.

А вот их матушка не увидела ни одной причины удерживать язык за зубами:

– Картины Джейн не идут ни в какое сравнение с ее чарами. Она просто дьявольски хороша в том, чтобы сплетать чары и музыку вместе. И она будет очень рада исполнить для нас что-нибудь, правда же, Джейн?

Донельзя смущенная таким предложением, Джейн попыталась возразить:

– Уверена, мистер Дюнкерк и его сестра не захотят тратить свободное время на то, чтобы послушать, как я играю.

– Напротив, – обернулась мисс Элизабет, – мне бы очень этого хотелось, мисс Эллсворт. Честное слово, очень хотелось бы. Эдмунд так много рассказывал о ваших талантах, что мне невероятно хочется увидеть их собственными глазами. Я уже увидела некоторый результат ваших трудов, и это лишь сильнее распалило мой интерес.

Джейн снова начала отнекиваться, хотя и не могла не отметить того факта, что мистер Дюнкерк говорил с кем-то о ней. Но, конечно же, не было ничего неуместного в том, что брат рассказывал сестре о соседях. А если учесть, что чароплетение, по сути, было единственной выдающейся чертой Джейн, то и вовсе неудивительно, что именно об этом мистер Дюнкерк и говорил.

Однако мисс Элизабет так упрашивала ее сыграть – а затем к ее просьбе присоединился и брат, – что Джейн в конечном итоге все-таки села за фортепиано и начала играть простой гавот. Как только с клавиш полились первые звуки, Джейн принялась складывать эфирную ткань, сотворяя иллюзорную лесную полянку, на которой в лучах полуденного солнца резвился фавн. Затем с такой же легкостью добавила несколько птиц, кружащих над его головой, привязав их к высоким нотам.

Как только мелодия закончилась, мисс Дюнкерк с энтузиазмом зааплодировала, умоляя сыграть еще. Восторг девушки оказался столь заразителен, что Джейн заиграла рондо, и вокруг гостей, подчиняясь звукам музыки, заплясали иллюзорные силуэты нимф. Конечно, те вышли совсем не такими детальными, как чары, украшавшие стены гостиной: все-таки требовалось немало усилий, чтобы экспромтом сотворить движущиеся образы во время игры на фортепиано. Но эффект все равно вышел замечательный.

Доигрывая мелодию, Джейн не могла не заметить, что Дюнкерк смотрит на нее, не отрывая взгляда. Он стоял за тем креслом, в котором устроилась мисс Элизабет, и выглядел полностью очарованным звучащей музыкой. И это стало для Джейн величайшей на свете похвалой.

Комната между тем начала покачиваться, и Джейн решила, что разумнее всего будет закончить с музыкой – по крайней мере с музыкой, сдобренной чарами, – пока с ней не случился обморок. Но когда мисс Дюнкерк попросила объяснить, каким образом Джейн заставила иллюзорных нимф плясать по гостиной, все-таки это были довольно хитрые чары, та не удержалась и создала их еще раз, а затем еще и еще. Обе так увлеклись разбором процесса создания складок, что остановились лишь тогда, когда основательно запыхались и употели.

На нежном личике мисс Дюнкерк отразилось напряжение, но, по крайней мере, оно хотя бы немного разогнало ее меланхолию, и это не могло не радовать. Так что Джейн добавила:

– Вы можете навестить меня в любое время, дорогая, я с радостью поделюсь с вами теми скромными знаниями, которыми владею сама.

– Пожалуй, нам пора, Бет, – добавил мистер Дюнкерк. – Не будем отвлекать обеих мисс Эллсворт от их насущных дел. – Тут он осекся и огляделся по сторонам: – А где же мисс Мелоди?

Джейн неожиданно сообразила, что сестрица успела выскользнуть из гостиной так тихо, что никто и не заметил. Она тут же вскочила на ноги, позабыв о том, что только что усиленно сплетала чары.

Комната вокруг заплясала, а затем перед глазами все потемнело, и Джейн рухнула на пол.

…В ноздри ударил едкий запах; Джейн чихнула и открыла глаза. И обнаружила, что мисс Дюнкерк сидит рядом с ней на диване и сует под нос флакон с нюхательной солью. А рядом стоит Нэнси, их экономка, драматично заламывая руки и то и дело приседая в очередном виноватом реверансе. А в противоположном углу мистер Дюнкерк хлопотал вокруг матери Джейн – та развалилась в своем кресле так, будто это она перенапряглась, играя и сплетая чары одновременно.

– Она очнулась! – возвестила мисс Элизабет, и миссис Эллсворт мигом пришла в себя.

– Ох, мистер Дюнкерк! Что бы мы делали? Что бы мы делали, если бы вас здесь не оказалось?

Осознав, что произошло, Джейн залилась румянцем. Похоже, это мистер Дюнкерк перенес ее на диван. Она аккуратно приподнялась и села, стараясь отогнать дурноту.

– Прошу меня простить, мистер Дюнкерк. Мне жаль, что я доставила вам столько хлопот.

– Вам не за что извиняться, мисс Эллсворт. Напротив, это мне следует попросить прощения. Боюсь, мы непростительно злоупотребили вашим гостеприимством.

Мисс Элизабет виновато округлила глаза.

– Да, простите нас, пожалуйста, мисс Эллсворт. Мне не стоило просить вас сыграть что-нибудь еще, но вы так замечательно играли…

– Не вините себя. Я занималась этим утром кое-какими делами, тоже требовавшими применения чар, и не совсем верно оценила, сколько сил потратила. Мне попросту не стоило так резко вставать, так что если я на кого и злюсь – то только на себя.

– Да-да, – встряла миссис Эллсворт, сжимая руку мистера Дюнкерка, – вся вина лежит сугубо на Джейн. Так что вам не стоит об этом беспокоиться. Право слово, совсем не стоит.

Мистер Дюнкерк поджал губы и оглянулся на Джейн, судя по всему, он с трудом сдерживал смех.

– Что ж, миссис Эллсворт, независимо от того, кто виноват в этом инциденте, полагаю, нам с Бет и впрямь не стоит задерживать вас еще дольше.

Мисс Дюнкерк неохотно поднялась с дивана.

– С вами все будет в порядке?

– Конечно, – улыбнулась Джейн. – А разве вы сами никогда не падали в обморок, перестаравшись с чарами?

– Ох, да я совсем не умею их плести. – Девушка покачала головой, и на ее лице снова промелькнула привычная угрюмость.

– Что? – воскликнула миссис Эллсворт. – Но как же ваша матушка такое допустила? Чем же зарабатывала себе на жизнь ваша гувернантка, раз не смогла научить вас самому необходимому?

– Матушка, с таким же успехом вы можете спросить, почему не все умеют играть на фортепиано, – перебила ее Джейн. – Чары ничуть не важнее, чем та же музыка. Уверена, что у мисс Дюнкерк хватает достижений в других областях.

Несмотря на все усилия Джейн смягчить неделикатные замечания матери, мисс Дюнкерк снова погрузилась в свое привычное смущенное молчание. Мистер Дюнкерк коснулся ее плеча, собираясь увести из гостиной, и Джейн в очередной раз вспомнила, что Элизабет совсем юна.

Они распрощались; Джейн пообещала заглянуть на следующий день. И лишь когда за Дюнкерками закрылась дверь, Джейн наконец-то вспомнила, что в суматохе, вызванной ее обмороком, все окончательно позабыли про Мелоди. И она уже даже собралась подняться наверх и поискать ее, но затем, поразмыслив, решила, что сестрице стоит научиться управлять своими эмоциями.

Причем без помощи самой Джейн.