Kitabı oxu: «Мистика и фэнтези»

Şrift:

ISBN 978-5-0065-1158-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Легенда о замке Бран

Книга 1. Легенда о замке Бран или любовь вампира

Часть – 1 (16 век)

Средь буйных лесов и карпатской природы
Венчает скалу замок старый, как мир.
Легенда давно существует в народах,
Что жил в этом замке ужасный вампир.

Немало сгубил человеческих судеб.
Из женщин-красавиц высасывал кровь.
Ночами, как дух, пробирался он к людям.
Испытывал жажду вампир, не любовь.

Окутан сей замок событий вуалью,
Мистической тайною Бран окружён.
Стоит на скале под туманною далью,
Подножье обвито зелёным плащом.

Но есть у карпатских румынов поверье
О том, что вампир был однажды влюблён.
К графине – красавице в облике зверя —
Медведя лесного проник как-то он.

…Чадили почти догоревшие свечи.
Графиня спала, разметавшись во сне.
Её обнажённые хрупкие плечи
Светились атласно при бледной луне.

Вампир, превратившись в бесплотного духа,
Склонился над ней, поражённый красой.
Смотрел как струился у нежного уха,
Спадая на шею виток золотой.

Обрёл вид мужчины и плоть человека,
Заметил румянец на нежных щеках,
И родинку – мушку у левого века,
Воздушную ткань на атласных плечах.

Он видел на шее заветную жилку.
Где жарко пульсирует сладкая кровь.
И словно любовник, и жарко, и пылко
Касался губами её вновь и вновь.

Хотел укусить, но внезапно отпрянул,
Решил, что успеет её он испить.
Вдыхал запах розы волнующе – пряный.
И думал, что может ещё полюбить.

Он всё любовался прелестной графиней,
Жалея о том, что не вечна краса.
И бронзу волос осветлит белый иней,
А тело её заберут небеса.

Впервые влюбился так в деву земную.
Навеки оставить с собою решил.
К устам прикоснулся и, нежно целуя,
Графиню от сладкого сна разбудил.

Красавица вскинула синие очи.
Узрила зловещую тень над собой.
Но всё приписала таинственной ночи,
И чудищу стать возжелала женой.

О, как были сладостны эти объятья.
Вампир для неё кровь свою отворил.
И кровью окрасилось белое платье,
Которая быстро стекала из жил.

И кровью наполнив хрустальную чашу,
Подал сей напиток графине испить.
Она пригубила, хоть было и страшно.
Теперь без него не хотелось ей жить.

Ему отдалась всем: и кровью и телом.
Блаженства такого не знала досель.
И с ним в Трансильванию в Бран полетела
Осталась навеки в том царстве теней…

С тех пор очень часто встречают в туннелях
Старинного замка в Карпатских горах
Две странных, прозрачных, загадочных тени,
Что в сумраке бродят, обнявшись, впотьмах.

Часть – 2 (19 век, почти по Брэму Стокеру, стихотворная интерпретация)

С немалым промелькнули три столетья.
Вампир решил покинуть замок Бран.
И, как паук, весь мир опутать сетью,
Да с новой девой завести роман.

Полдня искал в газетах и бумагах,
И в Лондоне нашёл старинный дом,
Стоит поодаль средь лесных оврагов,
И крепкою стеною окружён.

Он написал письмо в контору в Лондон,
И стряпчего к себе стал ожидать.
В Валахию приехал мистер Гордон,
Чтоб документы в замок передать.

Джон Гордон едет в старенькой карете,
Пересекает горный перевал,
Где злится, завывая сильный ветер.
(Вампир навстречу, видимо, наслал.)

Карета встала между двух ущелий.
Ссадила Джона. Быстро унеслась.
В горах шёл снег, ветра сердито пели.
Вдруг, рядом волчья стая собралась

И окружила, щёлкая клыками,
Но расступилась, словно был приказ.
Сверкая злыми, красными глазами,
Мгновенно волчья стая убралась.

А перед стряпчим выросла повозка,
Которой кучер в чёрном управлял.
И в полной тишине довольно жёстко
Приказ садиться тут же прозвучал.

И понеслась повозка по ущелью.
Везде мелькали странные огни.
Во тьме ночной всплывали чьи-то тени.
Джон чувствовал – они здесь не одни.

А кучер часто покидал повозку.
Шептал чего-то, припадал к земле,
И зажигались синие полоски,
И, догорая, гасли на траве.

Но, наконец, пред Джоном вырос замок.
И Джон застыл у кованных дверей.
Все окна скрыты вертикалью рамок
И ставнями с фигурами зверей.

Внезапно двери с лязгом распахнулись,
И к Джону вышел старый господин.
Слегка в улыбке губы растянулись:
«Прошу, входите», – пригласил румын.

Вот комната для Вас, располагайтесь.
Я прикажу подать сейчас на стол.
С бумагам своими занимайтесь», —
И в комнату соседнюю ушёл.

Стол был накрыт лишь на одну персону.
Посуда – дорогого серебра.
«Я пообедал у своих знакомых,
Теперь не ем до самого утра.

Вы ешьте, пейте и к себе идите.
Вас ожидает долгий сладкий сон,
И лучше двери за собой заприте.
Старинный замок. Тайн немало в нём.

Сегодня больше Вас не потревожу», —
С тем господин простился и ушёл.
Джон в щёлку заглянул насколько можно:
А там румын сам убирает стол.

Часть – 3

Проснувшись, Гордон отыскал записку:
«До вечера, мой друг. Дела, дела.
Путь к замку, как Вы знаете – неблизкий,
И сами всё увидели вчера.

Обедайте, по замку прогуляйтесь,
Но не стучитесь в запертую дверь,
Спать захотите, в спальню возвращайтесь.
Для Вас там безопаснее теперь».

Джон вниз спустился, и уже под вечер
Ту комнату увидел и зашёл.
Лавандой пахло, и горели свечи,
Кругом ковры, парча златая, шёлк.

В углу лежали лютня, шарф и флейта,
А на стене висел большой портрет.
На нём графиня в белом платье с шлейфом.
Картине этой больше сотни лет.

Златые локоны раскинуты на плечи.
Глаза, как небо, губы, словно кровь,
Вот разомкнутся и польются речи.
В портрете странном вечность и любовь.

Джон лёг в кровать с парчовым балдахином,
Решив предаться в этой спальне сну.
Почти уснул в мечтах своих невинных,
Но что-то вдруг почудилось ему.

Сошла с картины дама в белом платье,
Приблизилась к нему, легко скользя.
Легла на грудь, увидела распятье,
Со злостью зашипела, как змея.

Очнулся Гордон снова в той же спальне,
И тот же на стене висит портрет,
Но только дамы в снежно-белом платье
В портрете страшном этом больше нет.

Джон крестик снял. Устроился уютно,
И погрузился снова в сладкий сон.
Сквозь сон услышал, зазвенела лютня,
И кто-то губы взял его в полон.

На грудь его, как тяжесть навалилась,
Как глыба ледяная, снежный ком.
Хотел глаза открыть, не получилось,
Впал в колдовской и непонятный сон.

Он чувствовал волшебные объятья.
С трудом, но всё же веки разлепил.
Лежит на нём графиня в белом платье,
Губами чуть касаясь шейных жил.

Ещё немного и уста приникли
К его губам. Довольно странный вкус.
А тело Джона закололи иглы,
И ощутил на шее он укус.

Вдруг чей-то крик прервал очарованье,
И кто-то резко даму отшвырнул.
Вернулось к Джону сразу же сознанье.
Открыв глаза, он воздуха глотнул.

Увидел – дама крикнула кому-то:
«Ты в жизни никого сам не любил!»
Что было дальше, Джон запомнил смутно.
Он прочь бежал, распятие забыл.

Джон Гордон поседел в одно мгновенье,
И с бледным ликом медленно осел…
Глаза открыл, не помня то виденье,
Румын с ухмылкой на него глядел…

…На завтра утром грязные цыгане
Грузили ящики огромные с землёй,
И в предрассветном, копошась, тумане,
Груз на телегах повезли с собой.

Часть – 4

Джон с женщиной боялся оставаться.
Вот-вот она вонзит в него клыки.
По простыням стал с башни вниз спускаться,
И через лес пустился напрямки.

…Плыл к Лондону корабль с ужасным грузом.
Попутный ветер гнал его вперёд.
И моряки, и капитан Карузо
Ещё не знали, что их дальше ждёт.

Внезапно стали пропадать матросы,
И боцман к капитану прибежал:
«Там чудище! Аврал! Сушите весла!»
В команде назревал большой скандал.

Спустился в трюм с помощником Карузо.
Стал ящики с землёю открывать.
Средь них искал один с ужасным грузом,
Чудовище желая отыскать.

«Нашёл, нашёл!» – вдруг завопил помощник.
Карузо поспешил скорей на зов.
В сырой земле лежали чьи-то мощи.
И вдруг скелет издал ужасный рёв.

Помощник с криком выскочил из трюма,
И с воплем «SOS» сам кинулся за борт,
А капитан в раздумие угрюмом,
Повёл корабль, минуя ближний порт.

Надев на шею образок с распятьем,
К штурвалу крепко руки привязал.
Настанет ночь, и ужас, как проклятье,
Придёт за ним. Он точно это знал…

…Всю ночь выл шторм. К утру вдруг прекратился.
Стал воздух свежим, чистым, как кристалл.
Корабль с румынским флагом появился,
Которым мёртвый кормчий управлял.

Вдруг с корабля с названием «Мерлуза»
Сбежал мастиф, умчался со всех ног.
А в трюме нет особенного груза:
Лишь ящики с землею и песок.

Устроить капитану погребенье
На кладбище решили Кенсал Грин.
Процесс весь наблюдало населенье
На Западном утёсе Тэт Гилль Пир.

Две девушки гуляли по утёсу:
Люси с подругой Миной Монтерей,
А к вечеру они спустились к плёсу,
Туда, где волны бились всё сильней.

…Люси опять во сне своём ходила.
И ночью побрела на тот утёс…
Средь ночи что-то Мину разбудило:
Донесся запах чайных жёлтых роз.

И Вильгельмина с лестницы спустилась,
И собралась на поиски Люси.
Луна на небе, словно шар, светилась,
Мелькали тени странные вблизи.

На Западном утёсе есть скамейка —
Излюбленное место двух подруг.
Изогнутая спинка в виде змейки.
Сиденье на скамейке – полукруг.

К скамейке Мина быстро побежала,
Считая за ступенькою ступень.
Подруга на скамье полулежала,
Над нею наклонилась чья-то тень.

Примечания:
Кормчий – рулевой, ведущий судно.
Кенсал Грин – кладбище в Лондоне.
Тэт Гилль Пир – название утёса.

Часть – 5

Заметив Мину, тень во тьме пропала.
Люси лежала в странном полусне,
А к горлу крепко руку прижимала.
Алела капля крови на руке.

Подругу Вильгельмина разбудила,
Укутала её своим шарфом.
Кровь на руке подруги удивила.
Решила, что расспросит, но потом.

Тихонько пробрались подружки в спальню.
И Мина задала Люси вопрос:
«Где шею поцарапала?» «Случайно, —
Ответила Люси, – О дикорос.

Ах, Мина, дорогая, что об этом?
Мне предложенье сделали вчера.
Не стала у тебя просить совета,
На страх и риск его я приняла.

Ты помнишь лорда Смитта Самюэля?
Вчера при всех признался мне в любви.
Согласие дала, и не жалею.
Он о помолвке нашей объявил».

…Но лунной ночью вновь Люси пропала.
Пришла под утро только, чуть дыша.
С подругой разговаривать не стала.
Была бледна, но всё же хороша.

Однажды на прогулке по долине,
Заметив солнца огненный закат,
Задумчиво Люси сказала Мине:
«Как он похож на этот красный взгляд.»

И снова ночь. Люси опять бродила.
Сидела у открытого окна.
А рядом птица чёрная кружила.
К себе манила. За собой звала…

С тех пор всё чаще замечала Мина:
Люси замкнулась, целый день спала,
А лунной ночью снова уходила,
И где-то пропадала до утра.

Прошло два дня, Люси так ослабела,
Что в обморок упала ясным днём.
К ней пригласили доктора Морэла.
Он осмотрел больную и ушёл.

На шее он увидел пару ссадин.
Сказал об этом жениху Люси,
Что у вид у них ужасно неприятен,
И лучше эзотерика спросить.

Смитт другу написал. Он сведущ в этом.
И попросил приехать сей же час.
Фон Гельсинг сразу сел в свою карету,
С собой взяв инструменты про запас.

Приехал утром. Постучал. Все спали.
Открыла дверь служанка госпожи.
Смитт ожидал один в каминном зале,
И с Гельсингом проследовал к Люси.

Фон Гельсинг быстро осмотрел больную.
С Люси бархотку с медальоном снял.
И, наклонившись к девушке вплотную,
Две ссадины, как точки увидал.

Отвёл он Смитта от Люси в сторонку.
Сказал, что нужно ехать по делам.
И то, что есть лекарство для девчонки,
Но должен изготовить это сам.

Часть – 6

А утром принесли письмо для Мины.
Писал в нём Джон, что жив, хоть нездоров.
Но возвращает постепенно силы
Усилиями местных докторов.

Просил невесту в Бухарест приехать.
В больнице обвенчают в тот же час.
Ничто не может стать тому помехой.
И… Вильгельмина быстро собралась.

…Приехала, жених её в больнице
Худой и бледный, ладно, что живой.
Их обвенчали. Доктор был с сестрицей.
Поздравили их с мужем и с женой.

…А в Лондоне Люси вновь хуже стало.
Был срочно вызван Гельсинг снова к ней.
Он посмотрел, изрек, что крови мало,
И нужно плазму перелить скорей.

Люси снотворным тут же усыпили,
И Смитт свою отдал невесте кровь.
В пустые вены плазму перелили,
Но Гельсинг недовольно хмурил бровь.

С собой привёз цветочные букеты.
Люси вдохнула: «Это же чеснок.»
Ответил Гельсинг: «Всё лекарство в этом.»
И из цветов он стал плести венок.

Закончил, закрепил Люси на шее:
«Должны теперь Вы ночью крепко спать.
В венке для Вас назначено леченье,
И будет лучше, если не снимать.»

Уединился с Самюэлем в зале,
Решив о всех симптомах рассказать.
И сам уехал. Смитт остался в спальне —
Немного о Люси понаблюдать.

Ночь выдалась довольно беспокойной:
Люси венок пыталась с шеи снять.
При этом вид был очень недовольный,
Но вновь её укладывали спать.

Прошло три дня. Люси порозовела.
К ней снова возвратился аппетит.
И вновь она смеялась то и дело.
Опять спокойно в спальне ночью спит.

Ничто не предвещало, вроде, драмы,
А утром Смитт оставил дом Мюррей.
Он получил из дома телеграмму:
«Отец твой умер. Приезжай скорей!»

Перед отъездом попросил коллегу
За странностью Люси понаблюдать,
И, если леди вдруг предастся бегу,
Хоть силою, но в спальне удержать.

Но вечером вдруг кто-то в дом пробрался,
Да сонным зельем опоил прислуг,
И до утра девицей наслаждался:
Пил кровь её. Не выпускал из рук.

Люси бледна. Не видно ни кровинки.
Такой нашла прислуга поутру.
Венок разорван на две половинки.
Клочки его валяются в углу.

К Мюррей был спешно вызван эзотерик.
Больную он с большим трудом узнал.
Из спальни вывел всех, боясь истерик.
И бренди с инструментами достал.

Натёр Люси напитком руки, тело.
И опиум насильно в рот ей влил.
Трансфузию проделал он умело.
От друга крови леди перелил.

Вновь сплёл венок и ей надел на шею.
Цветов чесночных всюду набросал.
Люси напоминала Галатею —
Пигмалион подобную ваял.