Kitabı oxu: «Сны забытой жизни»
Расскажи мне о небе, чей алый закат
Разрывает зрачки до крови.
Отчего горизонт до того маловат,
Что он кажется меньше земли?
Расскажи мне о море, чья водная гладь
Затопила мои берега.
Отчего я, скажи, не могу совладать,
Зачем гложет тупая тоска?
Расскажи мне о странах, чьи люди смогли
Быть счастливыми в гуще толпы.
Сколько жертв, сколько боли они принесли,
Как изранились все об шипы.
Расскажи обо мне, о моих голосах,
Что влекут меня дико к огню.
Их мне шепчет мой тайный излюбленный страх,
Подари от него мне броню.
Расскажи о себе, о своем колдовстве,
Как живется тебе за чертой.
Сколько атомов мне намешать в веществе,
Чтоб смогла улететь я с тобой?
А пока расскажи мне, неважно о чем,
Лишь бы я не осталась одна.
Я молю же, побудем сегодня вдвоем,
Насладившись друг другом сполна.
Пролог
Света ехала в пустом вагоне метро, утомленная работой, днем, жизнью в целом. Грохот вагона не совпадал с ее отрывистыми вздохами. Машинист тараторил монотонную абракадабру на каком-то забытом мертвом языке. Опустившись на плечо усталости, она заснула.
Неизвестно, когда удалось пробудиться от хмельной дрёмы, но, открыв глаза, она с испугом отметила, что уже не одна. Напротив нее сидела молодая женщина, смутно знакомая. Человек из прошлого. Сколько их в нашей жизни? От дальних родственников (седьмой воды на киселе) до случайных прохожих, с которыми мы стакиваемся взглядами на бегу.
Света тупо уставилась сонными глазами на женщину, что сидела напротив. На лице молодой женщины застыли испуг и обреченность, руки и ноги висели безвольной тряпкой. Она смотрела строго вперед стеклянными, не моргающими глазами.
«Да ведь она мертва!» – с ужасом подумала Света. Не желая проверять эту догадку, Света поскорее отвернулась.
Господи Боже, хоть бы доехать до своей станции и выйти, бегом добежать до квартиры или спрятаться в круглосуточном продуктовом магазине, поравняться с любым прохожим в конце концов!
Сколько она спала? Уже давно должна быть конечная. Неужели она уехала в депо?
Вагон метро со скрипом остановился. Не заботясь, какая это станция, Света выбежала в темноту. Подошва сапог потонула в грязи земли.
Света оглянулась, не углядев ничего, кроме густого тумана. Перестав соображать от страха, она сделала шаг вперед. Сквозь туман поблескивали могильные плиты. Кладбище!
Света в ужасе побежала назад, но кругом были кресты да туман. Метро исчезло, весь привычный мир разом куда-то исчез. Где же она? Как ее угораздило оказаться в этом жутком месте?
Она расплакалась, заскулила мерзким писклявым воем. Должен же быть какой-то выход, какой-то свет в этой тьме.
Света побрела вперед, семеня по узкой дорожке, глядя на свои ноги. Слух учуял плавный, чуть слышный распев. Ни жива ни мертва, Света обреченно подняла голову вверх. Перед нею стояла старая деревянная церковь, в окнах горел огонь.
Она подорвалась, бегом побежала в спасительное убежище, но споткнулась перед самой дверью. Ее держала за волосы молодая женщина из вагона метро, не давая войти. Света силилась толкнуть дверь вперед, она издала пронзительный крик о помощи и… проснулась от этого самого крика.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Окружена людьми, но одинока,
От полной темноты почти ослепла.
От страшной тишины вот-вот оглохну,
Не говори мне, что это нелепо.
Не говори мне, что хожу по краю,
Не убеждай рассудку покориться.
Как долго я жила, любви не зная,
Как часто та любовь мне стала сниться.
Оставь меня, уйти в свое забвенье,
Не мучай меня истиной морали.
Я здесь с тобой всего одно мгновение,
И зря мы вечностью его назвали.
Глава 1
Сколько лет должно пройти, чтоб этот кошмарный сон отпустил ее?
Именно об этом думала Света, когда ехала утром на работу. Она уткнулась в телефон, не смея поднять глаза. Вдруг там сидит эта страшная женщина из сна? Свету тогда точно хватит инфаркт. А она цеплялась за жизнь, это свойственно живым существам, еще не окончательно потерявшим рассудок.
Она вспомнила Андрея, который бросил ее, обозвав шизофреничкой. Теперь Света живет одна, засыпает одна, оттого кошмары прочно возле нее обосновались. Они и Андрея особенно не боялись, но, когда Света просыпалась с криком, она шарила руками по теплому телу живого человека, которому был неведом страх перед необъяснимым. И так было легче.
Экран телефона погас, и Света увидела в темном отражении свои растрепанные волосы и осунувшееся лицо. Под большими печальными глазами прилегли темно-серые тени, а уголки губ затравленно повисли. Личной жизни не предвидится. Как же жаль. Андрей когда-то называл ее писаной красавицей, гладя по длинным рыжеватым волосам. Наверное, это Свете тоже приснилось. Хотя как же? Нет, это слишком прекрасный момент. Во сне же Света видит только лишь кошмары… Один и тот же кошмар из года в год…
Света подняла глаза на людей. Женщину из сна она не увидела. В безликой сонной толпе Света не заметила вообще кого-либо, в ней заинтересованного. Пора выходить. Ее станция «Площадь революции».
Света прорвалась сквозь людской поток к бронзовой собаке, что сверкала золотым носом от бесконечных растираний человеческими руками. Ребячество, но Света никогда не могла пройти мимо. Она опять усмехнулась, припомнив, как они с Андреем испытывали удачу, будучи студентами.
– Давай потри ей нос, – уговаривала Света. – Собака приносит удачу студентам.
– Я на дурачка похож? Я бабка, что ль, старая, в приметы верить?
Этим же днем Андрей завалил экзамен, а Света вытянула один из трех билетов, которые знала.
– Совпадение! – Андрей махнул на Свету рукой. – Меньше суеверий, мой тебе совет.
Он был прав. Хотелось бы относиться к жизни проще. Света приласкала бронзовой собаке нос и вышла из метро на улицу, изнывая от грусти по Андрею и человеческому теплу.
Света развеяла своим примером столичный миф, что работа в центре Москвы гарантирует высокий заработок. Она работала секретаршей у старой деспотичной начальницы почти задаром. Впрочем, Света никогда особенно и не стремилась к успеху. Мечтала когда-то стать актрисой или врачом. На первое не хватило амбиций, на второе – крепости в нервной системе. Ну и пусть. Когда плывешь по течению, то гораздо легче жить. Не всем быть великими, и это нормально. Только бы не эти изматывающие душу кошмарные сны…
Никольская улица заворожила. Всегда нарядная и уютная, а сейчас, после новогодних праздников, Никольская была похожа на сказку. Света подняла голову вверх, любуясь отсветом праздничных гирлянд.
– Ну кто еще может так витать в облаках?!
Света вздрогнула, услышав женский голос. Та самая женщина из сна? Света в страхе уставилась на худенькую фигуру малого роста.
– Не узнала, что ли? – Веселый голос вновь обжег Свете ее нервный слух.
Она присмотрелась и узнала одногруппницу Янжину, калмычку по отцу и русскую по матери. Сочетание азиатских и славянских черт делало лицо Янжины очень привлекательным и интересным, увидев раз, ее невозможно было забыть.
– Привет! – Света оттаяла под солнечным взглядом Янжины. Захотелось обняться, но Света не посмела. – Какая приятная встреча, Янжина! Нам по дороге?
Света смущенно прикрыла рот рукой. Разумеется, им не по дороге, они же буквально чуть не столкнулись лбами. Надо же было спросить такую глупость.
– Мы ведь сами выбираем свою дорогу. Поэтому да, нам с тобой определенно по дороге.
Янжина цепко обняла Свету. Света робко поддержала объятия, она даже задрожала от смущения. Так редко ее обнимали со всей искренностью. Света с удовольствием вдохнула запах хороших духов от густых волос Янжины. Она любила ее, пусть они и не были подружками во время учебы. Янжину любили все на их курсе.
Необыкновенно красивая, отличающаяся веселым нравом, доброжелательностью и острым наблюдательным умом, Янжина была яркой звездой, но такой близкой и ощутимой каждым. Все парни были ее поклонниками, все девушки питали к ней непроизвольную симпатию. Светин Андрей только потому и стал ухаживать за Светой, что Янжина дала ему весьма конкретный от ворот поворот. Андрею самому было очевидно, что Янжина не для него. А для кого? На это невозможно было найти ответ. Она была инопланетянкой внешне и по тому особому свету, что излучала.
– Я так рада тебя видеть. – Света улыбнулась широкой улыбкой, показав красивые зубы. Она уже долгое время не улыбалась так.
– Я тоже. – Янжина наконец оторвалась от Светы. – Ты по делам или гуляешь?
– На работу. – Света с ужасом осознавала, что вот-вот опоздает. Начальница ее убьет.
– Жаль. Ты работаешь недалеко? Может, встретимся в обед в какой-нибудь кафешке? Чур, я угощаю.
– Было бы чудесно. Не в смысле, что ты угощаешь, а посидеть, – спохватившись, добавила Света.
– Ты просто чудо непосредственности. – Янжина засмеялась. – А вообще не виделись сто лет, поэтому давай вечером пройдемся по Александровскому саду. Очевидно же, что обеденного часа нам будет мало. Столько нерассказанных новостей! Надеюсь, ты не замужем и тебя не ждет дома ревнивый муж?
Света удержалась, чтобы не сказать: «Не волнуйся, я одинока и никому не нужна».
– Я живу одна, поэтому совершенно свободна и в твоем полном распоряжении!
– Супер! Тогда в семь вечера на этом же месте? Если я не умру от ожидания нашей встречи.
Света кивнула, они еще раз крепко обнялись, и Света пошла на работу твердым шагом, готовая быть равнодушной к недовольному лицу начальницы.
Я сегодня смотрела, как дворник
Выметал из тротуара листву,
Как по-новому задышал дворик
С благодарностью за чистоту.
Кто бы вымел все нервное, лишнее
Из моей занятой головы.
Сколько там лежит хлама давнишнего!
Много больше, чем этой листвы.
Улыбнулась я милому дворнику,
Он меня на прорыв вдохновил.
И сегодня затею уборку я
Своей нервной тугой головы.
Глава 2
Александровский сад был необыкновенно уютным этим зимним вечером. Он еще хранил восторженные эмоции детей, что недавно мчались на Кремлевскую елку.
Света поглядела на Янжину и подумала, что они странно смотрятся вместе. У них была существенная разница в росте: Света была такой высокой, словно прирожденная баскетболистка, а Янжина – маленькой, как девочка-подросток. И эти Светины рыжие волосы и веснушки на лице. Рядом с черными волосами и смуглой матовой кожей Янжины Света казалась себе клоуном. Завершает контраст одежда: в сравнении с элегантной песцовой шубой Янжины Светин серый пуховик выглядел особенно куце.
Света доставала телефон, услышав, что тот издал сигнал, и поранила палец о ключи. И тут же сморщилась от боли, уже внешней, а значит, более переносимой. Она подняла к Янжине измученное лицо.
– Я волнуюсь за тебя, – сказала Янжина. Ее маленькая рука нашла Светину ладонь в недрах широкого рукава. – Такое ощущение, что ты живешь в постоянном страхе. Во время учебы ты была менее тревожна. Тебя некому поддержать? Что происходит в твоей жизни?
– Со мной уже много лет происходит что-то странное, – с большим волнением ответила Света. Ей захотелось быть откровенной. – Никто не считает мои страхи серьезными. Это ведь глупо – сходить с ума от одного повторяющегося ночного кошмара. Родные так говорят, Андрей – вот тоже…
– Это не глупо. Расскажи мне. Я знаю, как тебе помочь.
– Долго рассказывать. Тебя наверняка ждут дома…
– Я живу одна.
– Ты не замужем? Странно, ты ведь такая красивая. – Света еще раз невольно оглядела роскошную одежду Янжины, отчего-то не веря, что Янжина заработала на нее сама.
– Я так думаю, что причина, по которой я так и не вышла замуж, заключается в том, что мне пришлось бы слишком много идти на компромиссы. Я не готова пустить в свою жизнь мужчину и дать ему на нее какие-то права. Да я даже сама себе не принадлежу. Так сложилось в моей жизни, что сначала я выбирала исключительно себя, а теперь вижу призвание в постоянной помощи другим. Рассказывай, что у тебя происходит. Что за страшный сон?
– Каждую ночь мне снится один и тот же сюжет в разных вариациях. Будто бы я еду куда-то, иду куда-то, лечу куда-то. И всегда напротив меня оказывается женщина. Я не могу понять ее возраста. Ей с одинаковым успехом может быть и двадцать лет, и сорок лет, и шестьдесят. Она выглядит как тряпичная кукла, в том смысле, что будто не владеет своим телом. И глаза у нее стеклянные и невидящие. Как мертвая. Потом я оказываюсь на кладбище, каком-то старом, сейчас таких и нет вообще, с плитами. Меня охватывает панический ужас, мне кажется, что спасения нет и я останусь здесь навсегда. Потом в тумане я вижу свет. Это церковь, тоже очень старая. Там идет служба, там поют, я хочу туда, но так ни разу и не попадаю. Эта женщина держит меня за волосы и не пускает.
– Сны – это работа нашего подсознания. Они определяют нас, хоть нам и непонятен их язык.
– Я знаю, но не могу объяснить себе этого сюжета. Меня гложет какой-то страх.
– На кого похожа эта женщина? На твою маму? На учительницу или начальницу? На сварливую соседку?
– Она не похожа на тех, кого я знаю.
– А ты не пытаешься с ней сразиться? Отправить ее ад, где ей занялись бы дьявол и черти?
– Я жутко ее боюсь…
– Понятно. Хочешь, скажу, что вижу во всем этом я?
– Ну. – Света затаила дыхание.
– Женщина из сна – твое темное «я».
– Как это?
– То самое «я», что ты пытаешься оттолкнуть от себя. Я думаю, что у тебя синдром хорошей девочки. Поэтому твоя темная сторона так рьяно и рвется в тебя, раз ты так настойчиво ее вытесняешь.
– Ну… я не понимаю. Я не вытесняю, мне кажется… Да, у меня робкий характер, но… Что ты мне посоветуешь?
– Развлечься. Сделать какую-нибудь пакость, невинную шалость.
– Например?
– У тебя есть человек, который вот прям бесит?
– Ну… начальница, допустим.
– Ой, да подложи ей хоть кнопку на стул.
– Она меня уволит. Я не могу… Я держусь за работу…
– У тебя есть мужчина?
– Нет, как мы с Андреем расстались, с тех пор у меня никого нет.
– Так оторвись в клубе, займись с каким-нибудь парнем сексом без обязательств.
– Нет, я боюсь последствий. Это же может быть СПИД или беременность.
– Ох, твоя проблема мне предельно ясна. Ты так просто не решишь ее. У меня есть один очень одаренный знакомый. Он давно и упорно изучает сновидения. Я думаю, тебе стоит встретиться с ним и попросить помощи.
Света удивилась. Она и вообразить не могла, что в современном мире остались люди, толкующие сновидения.
– Так вот, – продолжала Янжина, – этот человек вытащил меня из такой глубокой ямы… тебе лучше не знать. Мои занятия с ним длились с одиннадцатого класса.
– Сколько он берет?
– Он очень избирателен, может и вообще не возьмётся. Договоритесь на месте, за первое посещение он денег не берет. Вот его визитка, напиши ему, скажи от меня. Мы друзья с ним теперь, вместе проводим выходные.
Сказав это, Янжина мило хохотнула, ее темные глаза блеснули лукавым огнем.
Он ее любовник, решила Света. Но спрашивать не стала.
«Михаил Райковский», – гласила надпись на визитке. Какая красивая фамилия. Как будто и впрямь серьезный человек.
– Сколько ему лет? – спросила Света.
– Он наш ровесник. Не бойся и избавляйся от стереотипов. Михаил – профессионал своего дела. Ты не пожалеешь, если обратишься к нему.
Веселая, спокойная улыбка Янжины послужила лучшей рекламой. Та улыбка, которую Света считала для себя недостижимой.
– Надо же, как бывает, – задумчиво произнесла Света. – Я хотела найти ответы на свои страхи, а нашла тебя. Сама судьба послала.
– Именно. – Янжина широко улыбнулась, поправляя Свете волосы.
Я закуталась в простыню,
Чтоб не видеть моих кошмаров.
Завернулась я, как в броню,
Точно зная уже сценарий.
Под чьим видом придешь теперь,
Мой унылый и злой скиталец?
И зачем заперла я дверь?
Все равно неминуем танец
Между мной и тобой в тиши
Этой темной безлунной ночи,
Ради светлой моей души,
Не сомкну я сегодня очи.
Нет, мой странник, я не пойду,
В каком ни был бы ты обличье.
Тебе горько в твоем аду,
Но уйдешь без своей добычи.
Глава 3
Света написала сообщение хваленному Янжиной Михаилу Райковскому тем же вечером, как ее душа дотащила до дома ее тело – мешок, набитый мясом и костьми.
Она представилась (без фамилии, а то мало ли!), сослалась на Янжину (чтобы у него не возникло недоумения), вкратце описала проблему (мол, не дает жить повторяющийся ночной кошмар. Этого не мало, интересно? А чего еще ей писать?).
– Вообще странно как-то это все, – заметила Света, глядя на кружку с молоком.
Кружка спорить не стала.
Пальцы нервно теребили телефон.
Не ответит, так не ответит. Не больно-то и хотелось, честно говоря.
Света посидела минут пятнадцать, дыша над молчавшим телефоном, и решила допить теплое молоко. Ложиться спать она не могла, Света знала, что во сне ее ожидают кладбище с надгробными плитами и страшная женщина, которая обитает там.
Самая желанная сверхспособность – умение держать фокус своего внимания, а значит, управлять своей реальностью. Видеть только то, что происходит в данный момент, не поддаваясь фантазии.
Но страх тягуче растворялся в чашке с молоком, наконец и оно опротивело Свете. Она беспомощно отодвинула от себя чашку. И тут ответил Михаил:
«Добрый вечер, Светлана.
Янжина уже рассказала мне о вашей проблеме и настойчиво попросила заняться ей. Как можно отказать нашей Янжине? Если вы знаете, откройте мне это средство, иначе я скоро не буду принадлежать себе.
Но это лирика. Если серьезно, то не вижу в вашей ситуации чего-то страшного и непоправимого.
Удобно будет встретиться со мной в субботу в два часа дня? Пока предлагаю нейтральную территорию, мне нравится все тот же Александровский сад. Вы ведь чудесно прошлись там сегодня с Янжиной? Я вам с ней хорошо позавидовал. Впрочем, свой вариант тоже можете предложить.
Денег за знакомство (а что такое наша первая встреча, как не знакомство?) я не беру.
Все будет хорошо, Светлана».
Как просто и по-компанейски он изъясняется, подумалось Свете. Разве это похоже на серьезного специалиста? Хотя где-то она читала, что в Древнем мире толковый целитель должен был в первую очередь быть лекарем души, а затем уже тела. Света с удивлением обнаружила, что ей стало не так страшно.
«Все будет хорошо, Светлана».
Как давно ей уже не говорили этих слов.
Света разделась и отдала свое тело тяжелому пуховому одеялу. Луч от фонаря с улицы настойчиво пытался пробраться сквозь занавески. Света вжала голову в плечи и засунула под одеяло. Авось сегодня она поспит хорошо. Сегодня можно попробовать выключить ночник. Неужели на ее слабую усталую душу позарится страшная женщина из сна?
Ей снилось, что она идет на встречу с Михаилом к Александровскому саду. Центр Москвы пуст, хотя на дворе день и выходной. Ей не составит труда узнать Михаила.
Света брела и брела, так никого и не встретив, ноги загудели. Из мизинца ноги потекла кровь, невозможно было ступать далее по асфальту. Света опустилась на скамейку.
Она подняла глаза, а напротив сидела… нет, не та женщина из ее сна, а Янжина. Света поманила ее к себе рукой, но та сделала предостерегающий жест и покачала головой. Света осталась сидеть на своем месте.
Затем к Янжине подошел мужчина без лица, он опустился на скамью и принялся грубо шарить руками у нее под одеждой. Янжина стала его раздевать и раздевалась сама. Они являли собой бесстыдную и сладострастную картину самых смелых и жгучих ласк.
Света поднялась в ужасе смущения. Позабыв про боль в ногах, она покинула любовников и бегом помчалась в сторону метро. По пути ее настиг ураган, Света падала и поднималась, ее отбрасывало назад к той непристойной скамье, но она вновь с безмолвным криком бежала оттуда. Как в бреду, Света кружилась среди вырванных с корнем деревьев, мир буйствовал, сошел с ума, от самой Светы уже не осталось ничего, кроме боли, страха и жажды убежать далеко-далеко.
Наконец завыл ветер, помогая двигаться вперед, удлиняя Светины тяжелые шаги. Света прошла сквозь турникеты в метро, и ноги перестали болеть. Они ступили на мягкую, пахнущую разложением землю. Это была невозделанная земля, Света то и дело спотыкалась о полузадушенные мхом большие камни, юбка порвалась об колючие заросли ежевики. В темноте зловеще блеснули плиты, они встречали Свету как свою.
Перед Светой явилась та призрачная женщина. Дальше пути уже не было.
Света открыла глаза посреди ночи и увидела только темноту. Как она ни силилась, Света так и не смогла разглядеть в темноте очертания собственной комнаты. Она не здесь, не в своей квартире. Выключить ночник было фатальной ошибкой. Но ни за что в мире Света не высунет руку из-под одеяла и не включит ночник. Лучше умереть, чем выйти из своего укрытия.
Света кожей чувствовала, как страшная женщина присела на краешек кровати. Она выжидает, когда Света откинет одеяло, высунет ногу или руку. Ровно в этот момент Света будет в ее власти. До этого женщине так и не удалось коснуться Светы, она тянула ее лишь за волосы, за неживую материю. Она еще не добралась до Светиной крови, а жаждет этот монстр именно крови. Нет, нет, нет. Света крепче стиснула одеяло.
Целую вечность они мерились выдержкой, пока Света не забылась крепким коротким сном. Пропел будильник, чары рассеялись, в комнату проникло утреннее сияние.
Света скинула с себя одеяло, свои надежные доспехи. Она лежала в постели, размазанная как квашня. В этот раз опять удалось победить. Что будет в следующий?
Разбитая, измученная, усталая Света побрела умываться. В зеркале на нее смотрела бледная до синюшности женщина. Она бестелесна, и все так странно. Она неживая?
Слишком живая для умерших. Слишком мертвая для живых.
Каждый человек ведет борьбу
С самим собой, с людьми, с предназначением.
И любит он испытывать судьбу
И наделять себя большим значением.
Оправдана борьба только с собой
За право становиться еще лучше.
Ведь человек проиграет другой бой,
И этот факт давно уже изучен.
Не нужно ярости, агрессии и зла,
Нужны решимость и немного света.
Борьба закончится, какой бы ни была,
Но жизнь потом потребует ответа.
Глава 4
В субботу состоялась встреча Светы и Михаила Райковского.
Она высматривала солидного плотного мужчину в очках, отчего-то Михаил виделся Свете непременно таким.
Когда же ее начал чуть насмешливо оглядывать высокий бледный мужчина с какими-то по-мальчишески светлыми волосами и глазами, Света брезгливо отшатнулась.
– Светлана, я надеюсь? – Его голос был хриплым и тихим, так не подходящим к моложавому смеющемуся лицу. Такой голос скорее подходил тому мужчине, которого Света себе вообразила. – Серый пуховик и рыжие волосы. Вот это загадка на внимательность, однако. Вы заметили, что в Москве сейчас повально в моде серый цвет в одежде? Как, впрочем, и рыжие волосы. Скажите в чем секрет привлекательности этих сочетаний, как счастливая обладательница и того и другого?
– Я не знаю, – ответила Света и смутилась. Принадлежавшие ей цвет волос и пуховик стали необыкновенно гадкими сейчас в ее глазах, жутко захотелось их сменить. – Михаил Райковский?
– Ваш покорный слуга. – Михаил улыбнулся и тут же схватил Свету под руку и приблизил к себе.
Света вздрогнула от неожиданности.
– Мы стоим на проходе, – объяснил он, забавляясь ее испугом, – давайте посторонимся. Наконец-то я нашел вас, Светлана. В толпе серых пуховиков и волос медного цвета это было ох как непросто.
Интересно, ему не надоело ее оскорблять? Чего он прицепился к пуховику и волосам? Она не на свидание к нему пришла. Сам тоже не Ален Делон небось. Праведный гнев придал Свете смелости разглядеть Михаила подробнее. Первой бросилась в глаза его жуткая бледность, равная Светиной. В тонкой коже Михаила переплелись серость с синевой. Светлые, почти белые, волосы были коротко подстрижены, почти не отвлекая внимания от чистых и больших голубых глаз, каких-то девичьих глаз, так необычно глядевших с мужского широкоскулого лица. Необычной деталью был длинный ухоженный ноготь на мизинце левой руки, похожий скорее на коготь хищной птицы. Ногти на других пальцах были короткими. Одет Михаил был вовсе не солидно: темные джинсы и легкая ветровка, которая не могла спасти от мороза.
– По-моему, вы замерзли. Вы прям0-таки синий от холода. У вас есть одежда теплее? – Света решила тоже его подколоть.
Михаил не обиделся, только рассмеялся.
– Мне тепло, – ответил он. – Если вы про мою аристократическую бледность, то это низкий гемоглобин и аскетический образ жизни, не более того. Одежду теплее не ношу, я с детства закаленный. И, кстати, у меня правда имеются дворянские корни в каком-то поколении. У вас тоже, бьюсь об заклад.
– У меня их нет. – Света поджала губы.
Михаил сильно не нравился ей. Как с ним общается веселая и прелестная Янжина? Он ужасно высокомерен.
– О, вы изучали свое семейное древо? Похвально. В наше время всем решительно плевать на свои корни.
– Ага, еще раньше трава была зеленее, – ядовито парировала Света.
– Вы сомневаетесь? Во времена, когда человек благоговел перед силой природы, трава была зеленее, деревья больше и воздух чище. Вам не кажется, что эволюция и прогресс свернули не туда? То есть их вообще не должно было быть по изначальному замыслу. Мир был совершенен уже при своем сотворении.
– Можно долго дискуссировать на эту тему. – Света не имела ни малейшего желания этого делать.
– Вы, как прогрессивный человек, склонны всеми силами оправдывать свои паразитизм и глупость, подменяя свое невежество заумными, якобы научными терминами. Понимаю. Продолжайте свою речь, пожалуйста. Я могу слушать это бесконечно.
Света в недоумении посмотрела на него. Она не начинала никакой речи, чтобы продолжать.
– Я уже сказала, что не хочу с вами спорить.
В Свете нарастал гнев, ей хотелось накричать на Михаила и ударить его, но она промолчала, потому что воспитанные люди не орут на улице посреди толпы.
Михаил насмешливо наблюдал за ее лицом. Он усмехнулся:
– Какая жалость, что я и мои суждения вам неинтересны. Придется пережить. И все же хотелось бы еще толику вашего драгоценного внимания. Давайте пройдемся, иначе вы превратитесь в ледяную грозную статую. Расскажите, что за сон не дает вам спать?
– Вы знаете, у меня срочное дело, я хотела предупредить, но узнала о нем слишком поздно. Простите. – У Светы больше не было желания с ним делится.
– Вы боитесь и хотите сбежать. – Веселое настроение покинуло Михаила, он стал серьезен. – Боитесь своего сна, боитесь спорить со мной. Вы живете в страхе? Сказать почему?
– Ну, скажите. – Света сжалась под его пристальным взглядом. Ее в самом деле колотила мелкая дрожь.
– Страх и агрессия – сиамские близнецы.
– Не понимаю.
– Вы разве не заметили, что я с первой минуты намеренно выводил вас из себя?
– Мм… нет, не заметила.
– Вы врете. Вы не только заметили, но и вышли из себя по моему желанию. Только вы не дали волю агрессии, потому из вас вышел страх. Вы захотели сбежать от меня, как трусливая мышь. Пока вы не научитесь выпускать агрессию, вы будете жить в страхе.
– Я все равно не понимаю, – призналась Света.
Слова Михаила глубоко задели ее. Она не до конца поняла их смысл, но почувствовала, что он в чем-то, может быть, прав.
– Пойдемте, расскажите сон, который не дает вам спать. Тогда нам обоим станет понятнее.
Они зашагали вдоль Александровского сада. Мимо шли прохожие, бежали с пакетами курьеры, мамаши катили коляски со спящими детьми, гости столицы щелкали фотоаппаратами, снимая друг друга на фоне величественного памятника-обелиска. За какие-то сорок минут Михаил узнал о Свете всё, она же о нем – ничего.
– Вы росли в полной семье? – спросил Михаил, выслушав Светин рассказ о повторяющемся ночном кошмаре.
– Да, у меня есть мама и папа.
– Вы не вспомните сейчас, хорошо ли они жили? Отец был верен матери? Вы не могли в детстве застать его с другой женщиной?
– Нет, точно нет, – замотала головой Света.
– А может быть, вы были в церкви или на похоронах и вас, маленькую девочку, обидела какая-то злая тетка?
– Нет, я не хожу в церковь и на похоронах никогда не была.
– Понимаете, Света… Вы ведь не против, что я буду называть вас так фамильярно? Так вот, что я хочу сказать… Наши сны – это забытая жизнь. Ха, да, понимаю, что звучит пафосно и непонятно. Но это так. К вам настойчиво лезет одно событие, которое мозг угодливо стер из памяти, желая защитить вашу психику. Что ж, положение серьезное, но не безвыходное. Чтобы сон ушел, вам необходимо вспомнить это. Когда-то, скорее всего в детстве, произошло что-то такое, что жестоко обидело и разгневало вас. Вы ведь наверняка были тихим ребенком, из тех, что мухи не обидит. Поэтому сильная разрушительная агрессия была подавлена, и агрессию заменил страх, ее сиамский близнец. Необходимо вспомнить этот эпизод.
– Но как же я его вспомню? – Света подняла на Михаила умоляющие глаза.
– Пойдите сначала по легкому пути. Поговорите с близкими, попробуйте спросить откровенно. Если ничего не добьетесь, будем вспоминать вместе, я помогу вам.
– Тогда я съезжу к родителям. Я всю жизнь жила с ними, кроме них, мне не к кому обратиться.
– Вам виднее. Пишите мне в любое время.
Тепло пожав Михаилу руку, Света покинула его, испуганная и озадаченная.
К душе не приложишь уже подорожник,
Листвой не расплатишься нынче сполна.
Легко не проедешь по бездорожью,
От горестей руки уж не заслонят.
Из детства ушли мы, как будто из Рая,
В мир низший, греховный и сложный для нас.
Пытаемся выжить, потом умираем,
А смысла не видим, бывает, подчас.
Уже стариками мы можем вернуться
В тот мир, полный легкости, неги, тепла.
И в детство, как в плед, не спеша, завернуться,
Так и прожить в нем, прожить до конца.
Глава 5
Этой же ночью Михаил заботливо осведомился о Светином самочувствии. Она честно написала, что боится заснуть. Михаил позвонил ей, когда стрелки часов показали полночь.
– Иногда я кажусь себе сумасшедшей, – сказала Света, включив телефон на громкую связь.
– А кто не сумасшедший, скажите мне на милость! Поверьте моему профессиональному опыту, концентрация сумасшествия в воздухе настолько зашкаливает, что случайно замешавшийся среди них здравомыслящий человек уже представляет собой совершенно ненормальное явление.
– Это ужасно. – Света почему-то улыбнулась и почувствовала себя почти счастливой.
– Это прекрасно. – В голосе Михаила Света также почувствовала улыбку. – Каждый человек должен быть на своем месте. Нимфоманки должны идти в проституцию, бешеные – наемниками на войну, невротики – скрупулёзно собирать архивы.
– Проституция и война – это ужасно. – Со Светиных губ все еще не сходила счастливая улыбка, наличие которой было ей самой непонятно. – Архивы тоже такое себе.
– Проституция, война и архивы – это часть жизни общества. В истории не было ни одного десятилетия, когда бы люди без этого обошлись. Пора уже приравнять их к нормальным явлениям.
– Надеюсь, что этого никогда не будет.
– Блажен, кто верует. Вседозволенность и отсутствие потребности в Боге стирает человечество с лица земли, человек больше не мыслитель, не философ, не вечно юный натуралист, желающий познавать и совершать открытия. Он всего лишь потребитель, который мнит себя Богом.
