Kitabı oxu: «Из рассказов капитана Паба. Червивое яблоко 4»

Фифти на пятьдесят (интерлюдия)

Вообще-то у этой забегаловки было и какое-то официальное название. Но его никто не помнил. Завсегдатаи заведения, коими были все гуманоиды, когда-либо ступавшие на борт любой консервной банки, мотавшийся в пространстве между созвездиями Геркулеса и Большой Медведицы, называли ее Фифти на пятьдесят.

Откуда взялось это дикое имечко, сказать трудно. То ли истоки его были в том, что любое спиртное, попадавшее в волосатые лапы хозяина, претерпевало соответствующее изменение, то ли была тому какая-то другая, не менее веская и основательная причина, факт остается фактом: "Ты куда?" – спрашивал один космический бродяга другого. "В Фифти на пятьдесят". "Где встретимся? " "Давай в Фифти на пятьдесят". И так далее. В общем, никто из этих самых бродяг, болтавшихся где-нибудь поблизости – речь идет, разумеется, о близости в космических масштабах – не отказывал себе в удовольствии сделать крюк лет, этак, на двадцать-тридцать световых, чтобы только заглянуть в таверну – это огромных размеров космическое колесо, давно заброшенную за ненадобностью заправочную станцию фотонных ракет. Зачем? А чтобы потолкаться у ее загаженных стоек, выпить поданного киборгом, а то и самим хозяином сомнительного пойла, узнать новости и потрепаться, потрепаться всласть. Ну а уж если черти, или, скажем так, неисповедимые пути господни приносили в таверну капитана Пабмейкера по прозвищу Паб, все разговоры в таверне стихали, посетители забирали свое пойло и постепенно перебирались поближе к знаменитому космическому волку в чаянии услышать из первых уст историю, которая потом наверняка будет рассказываться и пересказываться во всех питейных заведениях известной части вселенной.

Вот и в этот раз, стоило капитану Пабу притиснуть свое брюхо к стойке бара, как вокруг в мгновенье ока не оказалось ни одного свободного места. Сам хозяин бросил все свои дринкоматы на киборгов и бочком, бочком, бочком прокрался поближе, пристраиваясь за спиной знаменитого рассказчика таким образом, чтобы оказаться вне видимости его уже основательно залитых глаз. Дело в том, что капитан Паб хозяина, как, впрочем, всех лысых, не жаловал, а услышать историю хозяину хотелось не менее чем самому волосатому из посетителей.

Правда, как говорили, подъехать к капитану Пабу – чтобы он начал рассказывать, разумеется – можно было разве что на натуральной земной козе, и то хромой. Нужен был обязательно затравщик, человек, который мог разговорить капитана. Вот когда Паб уже начинал свой рассказ, тогда прерывать его не стоило даже и пытаться. Впрочем, и охотников на подобное святотатство тоже, пожалуй, ни разу не нашлось.

В таверне стояла непривычная тишина. Киборг исправно наливал и придвигал капитану очередную порцию дринка. Капитан так же исправно отправлял спиртное в волосатую пасть и подставлял киборгу опустевший стакан. Окружающие томились.

И тут, на счастье и радость всем присутствующим, в таверну ввалился шкипер с грузовоза "Путана", славящийся тем, что мог разговорить даже маринованную селедку.

Мгновенно оценив ситуацию, он сквозь поспешно расступившуюся толпу пробрался к стойке бара, уселся на предупредительно освобожденный соседний с капитаном табурет и сказал в пространство:

– А вы знаете, мужики, я только что видел совершенно поразительную вещь.

– Какую? – подыгрывая, спросили соседи.

– Да вот, два Имперских крейсера, объединив свои магнитные поля, волокли к Столице здоровенный железный астероид.

– Ну и что ж тут такого удивительного? – агрессивно осведомился капитан Паб.

– Боже мой, кого я вижу! – радостно заорал шкипер, якобы только что рассмотрев своего соседа. – Паб, дружище, какими судьбами? Нет, ты послушай, именно тебе это будет очень интересно. Представь себе, говорят, что Совет Координаторов решил поставить в Столичном космопорте памятник адмиралу Ковалю.

– Этому надутому индюку можно поставить памятник только в виде огромной кучи дерьма, – пробурчал Паб.

– Какое дерьмо, бог с тобой. Адмирал будет стоять на постаменте, изображающем орудийную башню флагманского крейсера, и пожимать конечность пауку с Волопаса. А внизу, на постаменте, то есть, золотыми буквами будет написано: Великому миротворцу благодарное человечество.

Паб поперхнулся спиртным. Лицо его побагровело. И он заорал во всю мочь своих проспиртованных легких:

– А причем здесь эта скотина, хотел бы я знать! Какое отношение он имеет к этому самому миру? Этот козел, дай ему волю, вверг бы нас в самую жуткую из войн, которые знало человечество. Да знаете ли вы, как все там происходило на самом деле? Нет?.. Так слушайте, черт вас возьми, и судите сами, какого памятника заслуживает этот болван, и кто на самом деле является миротворцем и благодетелем.

А дело было так. Все вы, думаю, знаете Сержа Каменски, ну, того самого, которого зовут Серега-жлоб из-за того, что он еще никому, нигде и никогда не поставил выпивки? Так вот, мы с ним болтались тогда в Космическом Патруле. Было это далеко, у самых границ волопасности. Оттуда, как вы помните, в то время как из мешка посыпались слухи о пауках. Вот адмирал и наладил нас посмотреть, что к чему.

Шли мы с Серегой в паре, причем кретину Ковалю пришла в голову бредовая идея назначить его ведущим.

Поймите меня правильно, я вовсе не собираюсь бросать тень на Серегу как на пилота. Просто он всякий раз каким-то образом умудрялся протащить на борт спиртное. И – представьте себе – этот жлоб ни с кем не делился своим секретом. Во всем космическом патруле только он один бывал пьян в каждом полете. Причем пьян вдребезги, в-усмерть, в доску. Все во флоте это знали. Знал это, естественно, и скотина Коваль. То ли он решил перевоспитать Серегу ответственностью, то ли наказать меня за наглость, мы тут с ним перекинулись как-то раз парой ласковых, хоть и не в служебной обстановке, но все-таки… Да… Во всяком случае, факт есть факт, Серега шел ведущим и орал на весь эфир пьяные песни.

Через некоторое время он вдруг почему-то умолк, и тут я заметил, что Серегина скорлупка на экране локатора начала двоиться. Это обстоятельство меня очень удивило и даже, я бы сказал, обидело. Судите сами: пьян сукин сын Серега, а двоится в глазах у меня. Я тут же связался с ним по рации и потребовал, чтобы он это дело немедленно прекратил. Каково же было мое удивление, когда в ответ я услышал истерический визг Сереги: "Ты что, идиот? " – орал он. – "Ты что, рехнулся? Ты что, ослеп? Это же паук!"

После этого Серега заложил вираж такой немыслимой крутизны, что будь он трезв, его наверняка размазало бы по стенам собственной консервной банки, и, вильнув выхлопами кормовых дюз, испарился с экранов локаторов. Я остался один с твердым намерением свой долг перед человечеством исполнить до конца.

Чужак, между тем, приблизился настолько, что я мог уже его рассматривать в приборы визуального наблюдения.

Больше всего его корабль походил на… как бы это вам сказать… кокон какой-нибудь гусеницы или еще чего-то в этом духе. Представьте себе – такое веретено странной формы, загнутое с одной стороны, даже не веретено, а запятая. Такая вытянутая запятая, ну… не важно. Во всяком случае, блямба, которая торчала со стороны утолщения запятой, очень напоминала орудийную башню или установку для пуска ракет. Словом, имела эта штука вид прегадостный. В каких-нибудь нескольких тысячах миль друг от друга мы одновременно стали тормозить и, наконец, зависли в пространстве, причем веретено недвусмысленно развернулось наростом в мою сторону. Я, как вы сами понимаете, реагировал адекватным образом.

Не надеясь на Серегу – куда его спьяну могли занести черти, было известно одному богу, и то вряд ли – я передал подробное сообщение адмиралу. Вы думаете, этот сукин сын велел мне вернуться к основным силам? Как бы не так. "Патрулировать! " – вот что он мне заявил. – "Патрулировать, наблюдать, сообщать!" Можете себе представить мерзавца? Меня могли обратить в пыль одним движением пальца. Не стрелять, но патрулировать! Патрулировать и сообщать!

Кляня все на свете, я висел напротив чужака, стараясь не делать ни одного неверного движения. Судя по всему, тот от своего ублюдка получил точно такое же приказание, потому что тоже висел, и точно так же неподвижно. Корабельный мозг сообщил мне лишь, что ведет перехват оживленных переговоров чужака с неким объектом, находящимся, кстати сказать, довольно близко.

– Как насчет дешифровки? – поинтересовался я.

Корабельный Мозг – своенравная, ленивая и довольно-таки подлая скотина, доложу я вам, доносчик, ябеда и гнусный стукач – заявил мне, что в свое время он все доложит… когда будет что докладывать.

Я высказался по его поводу со всею свойственной мне прямотой и приготовился было ждать, но в это время Инфор – устройство независимое и очень не любящее Мозг, сообщил мне, что, оказывается, чужак справился с аналогичной задачей значительно быстрее и теперь желает со мною беседовать.

– Ну что же, – воинственно согласился я, – давай его сюда! – И приготовился к добротному лаю, сулившему много приятных минут. Ну, в самом деле, представьте себе, что это любому из вас первому из всего человечества доводится вступить в хор-рошую перебранку с козлом из абсолютно новой и никому дотоле неведомой негуманоидной цивилизации.

Не знаю, почему это так получается, но факт остается фактом. Мои Инфоры со временем обретают поразительные способности. Они научаются не только абсолютно адекватно или, во всяком случае, максимально приближенно к истинному смыслу переводить любые, самые изощренные э-э… высказывания оппонентов. Они идеально воспроизводят тембр, и очень тонко и точно передают интонацию говорящего. Поэтому, когда динамики Инфора выдали мне скрипучие, невероятно гнусные звуки, я ни на секунду не усомнился, что слышу подлинный голос самого паука.

– Эй, ты, – сказал он мне, – как там тебя… слизнячок! Уже направил на меня все свои дуры?

– Естественно! – воинственно отозвался я.

– Я тоже, – весело сообщил он. – Так что, голубчик ты мой, жить нам с тобою осталось – фью-фью-фью! Всего ничего. Что там у тебя? Что-нибудь ядерное? Лазерное?..

– Х-ха! Бери выше! – сказал я гордо. – Тут четыре аннигиляционных орудия. – Я, конечно, приврал, но не в этом дело, ему-то все равно ничего достоверного не было известно.

– Ну и здоров же ты врать, червячок! – сказал он укоризненно. – Ну да ладно. Как звать-то тебя?

Судя по всему, паук был настроен на редкость миролюбиво.

– Зови меня Пабом, – сказал я. – Ну а тебя как прикажешь величать?

– Меня? Кргл.

– Как-как? Ну и имечко.

– А что такое? – обиженно сказал паук. – Имя как имя. И похуже бывают. Даже начинается с К, а это, по нашим понятиям, совсем не так уж плохо.

Лая не получалось, но особого огорчения я при этом не испытывал. Паучишка был, судя по всему, довольно милым добродушным существом, напиться вместе с которым было бы, честно говоря, гораздо приятнее, чем с тем же жлобом Каменски.

Мысль эта мелькнула в голове моей и исчезла, и кто бы мог подумать, что именно она, именно вот эта самая мысль в конечном итоге и оказалась спасательным кругом для двух рас, обреченных на смертоубийственный конфликт. Да что там! Бери выше – краеугольным камнем нового миропорядка.

– Ваши далеко? – осведомился он.

– Нет. Близко, – ответил я. – А ваши?

– Еще ближе.

– И много вас? – поинтересовался я.

– О, до черта.

– Вот и нас тоже до черта.

– Но нам-то с тобою от этого всего никакого проку, сказал он.

– Это ты, пожалуй, прав, – согласился я. – Нам с тобой никакого проку.

– Все мои дуры на автомате, – продолжал он. – А твои?

– И мои тоже на автомате.

– Вот и чудненько. В конце концов, корабли угробят друг друга и без нашего с тобой участия, – радостно заявил он. – Так что мы пока что можем славно провести время. Ты, вроде, малый ничего, хоть и червяк. А я, знаешь, люблю потрепаться. Люблю что-нибудь новенькое узнать, сам рассказать историю, чужую историю послушать. Любопытный я, как сртз, если ты представляешь, что это такое.

– Что такое сртз я, конечно, не знаю, – сказал я, – но, в общем-то, мысль мне понятна. Честно говоря, я и сам такой же. Сижу сейчас и думаю, ну как же, черт возьми, устроен твой корабль там, внутри? Может, покажешь?

– Э-э, – весело засмеялся он, – шпиончик ты мой дорогой!

– Обижаешь, – сказал я укоризненно. – Что можно узнать из одного беглого взгляда? Да и как бы я передал увиденное своим?

– Кто тебя знает… – с сомнением протянул он. – Показывать не буду, а описать… ну отчего же не описать. Все как обычно. Паутина, паутина, паутина, а в середине я. Сижу себе. Дергаю. За ниточки. Управляю. Вот и все.

– А корпус у тебя из чего? На локаторе от него сигнал какой-то странный.

– Что значит: Из чего? Кокон это. Та же паутина, только ферментированная. А у вас что, разве не так?

– Нет. Конечно, нет. У нас титановые сплавы. Пластик. Электроника. Знаешь, этого не объяснишь.

– Вот сейчас подвалят сюда наши эскадры, – сказал паук печально, – и начнется потеха. А после уцелевшие займутся чужими мирами. А после подвалят новые эскадры, и еще, и еще… Черт возьми, до чего же все это грустно.

– Да, – согласился я. – Это действительно совсем не здорово. Но весь фокус в том, что мы с этим ничего поделать не можем. Более того. Мы с тобой обречены стать первыми жертвами вселенской катастрофы. В школьные учебники попадем. Гордишься?

– Честно говоря, – злобно сказал он, – я с гораздо большим удовольствием прихлопнул бы своего напарника. Такая, знаешь ли, сволочь. Смылся, как только тебя увидел. У нас его весь флот знает. Жлоб.

– Как?! – поразился я. – Как ты сказал?

– Что? – удивился он.

– Как ты его назвал, повтори, напарника своего? Как ты сказал?

– Жлоб. Ну, как тебе это объяснить. Понимаешь, это такой паук, который никогда, нигде и никому не выставил ни капли воды. Я понятно объясняю?

– Да-а, – сказал я. – Куда уж понятней. На что мой напарник дрянь, но твой и его переплюнул. Даже воды! Воды! Мой хотя бы зажимал спиртное…

– Ну, спиртное, – протянул паук, – кому нужно спиртное? Пошел и налакался хотя бы из-под крана. А вот вода… Вся штука в том… не знаю, как у вас, а у нас во флоте, доложу я тебе, если кого поймают за попыткой протащить на корабль воду, пиши пропало. Разжалование, так это самое мягкое, что его может ожидать. И вот мой напарник, сволочь этакая, придумал способ. А как – никому не говорит. И единственный во всем космофлоте ловит кайф в каждом полете. Надирается до синих мргликов, поганец.

И тут, друзья, забрезжила у меня в голове некая смутная идея.

– Послушай, – спросил я его. – Ты имеешь в виду именно воду? Нет, э-э… воду? Аш два О? Я тебя правильно понял? Вы в ваших мирах тащитесь именно от воды?

– Ну, – сказал он, – не совсем. Нет, конечно, есть и такие продвинутые, что надираются чистой, но уж больно она крепка на мой вкус. Понимаешь, смешивается она обычно. Со спиртом. Ну и со всяким еще. Для вкуса.

– Это я как раз понимаю. Если воду смешать со спиртом, получается действительно балдежная смесь. Но только вода… она же в реках, в морях…

– Это ты, брат, хватил. Ты мне еще о кисельных берегах расскажи. В реках и в морях спирт. А воду на заводах получают во всяких там технологических процессах. Кубы перегонные… то, се… Я, знаешь ли, в химии не силен. Но у нас есть такие пауки, что умудряются добывать ее и сами. Самогон называется.

– Ты хочешь сказать, что происходишь из спиртового мира? У вас и жизненные процессы в организме все на спирту? Приятель! Да я же… Да мы с тобой… Понимаешь какое дело, у нас все то же самое – на воде. Делить нам с тобою нечего, а вот поделиться…

– Да, – сказал он. – Это конечно. Это с ума сойти. Послушай, а в каких пропорциях вы смешиваете эту вот вашу смесь? Для балдежа? Ну, выпивку вашу? Как вы ее смешиваете?

– По-разному, – сказал я. – Но лучше всего фифти-фифти.

– Не понял.

– Ну, пятьдесят на пятьдесят. Напополам, в общем-то.

– И мы тоже фифти напополам… Слушай… У меня тут мыслишка шевелится…

– У нас с тобой у обоих одинаковая мыслишка, – перебил его я. – Ну, и как ты?

– Я – за. Всеми крыкрами.

– Вот и я тоже. Но как это сделать?

– Очень просто. Ты перекинешь мне немного воды, а я тебе спирта. Э…

– Вот именно, – сказал я. – Каждый из нас будет думать, что другой затеял какую-нибудь пакость. Нет, нам надо с тобою придумать тут что-то другое. Верняк какой-то нам надо с тобою придумать.

– Что же мы так и будем сидеть на сокровищах как трки на срках? – заволновался паук. – Какого мргла! Откуда нам знать, что для каждого из нас отрава, а что вовсе наоборот – самый восхитительный балдеж? Ну а для полного спокойствия мы можем соорудить эту самую смесь, как ты там сказал, фифти на пятьдесят?.. прямо в пространстве между кораблями.

Не буду мучить вас мужики, техническими подробностями, как мы с ним это дело обтяпали, но пойло получилось – высший класс. Сплошной отвал. Виски. Скотч. Выдержанный, крепчайший скотч, ни разу в жизни ничего подобного до тех пор я не пил, да теперь уж и не выпью… где эта лысая скотина, этот отравитель, этот разбавитель, здешний хозяин? Нету? Спрятался?.. Ладно, черт с ним. Короче, через полчаса языки наши стали заплетаться, а еще через пятнадцать минут каждый отправил восторженное сообщение, но не своим ублюдкам-адмиралам, а всем в наших флотах, кому только это могло быть интересно.

Эскадры почему-то запаздывали, но мы не были к ним за это в претензии. Пить и травить анекдоты – да, к этому времени у нас дело дошло уже и до анекдотов – нам казалось значительно интереснее, чем ширять друг по другу ракетами, сандалить лазерами и грохать аннигиляторами. А анекдоты у них вполне себе ничего. Понятные. И с юмором. Все как обычно. Все как полагается. Ну, заявляется какой-нибудь паук после полетов к себе в муравейник, а его паучиха… и так далее.

Короче говоря, смесь наша уже стала подходить к концу, когда получил я от своего козла – адмирала строжайшее приказание выйти из контакта и немедля явиться пред его светлые очи. И представьте себе такое совпадение, что мой новый приятель от своего ублюдка получает точно такое же распоряжение. Ну, мы слегка подзадержались, чтобы соорудить еще одну порцию. А после, пожелав друг другу всех благ, отправились каждый на собственную Голгофу.

Когда я прибыл к месту дислокации флота, то безо всякого удивления обнаружил, что со всех сторон окружен военной полицией. Ну а дальше – все как полагается. Взяли меня под белы рученьки и представили на судилище. Только вот представить-то меня представили, а поставить не смогли, потому что ноги мои держать меня отказались наотрез. Меня ставят, а я издаю в адмиральскую физиономию могучий храп и падаю.

Что произошло с моим новым приятелем там, у них, мне, разумеется, неизвестно. Хотя, кое о чем я, естественно, догадываюсь, поскольку оба наших ублюдка встречались потом, что называется с глазу на глаз, и постановили – никаких контактов личным составом. Никаких столкновений. Никаких сражений. Поскольку обоим им было ясно, что не сражаться будет пресловутый личный состав, а… пить. Пить, и все тут.

Вот с тех пор и установлена между нами и волопасными пауками строжайшая демаркационная линия. А чтобы никакому э-э… личносоставцу неповадно было к ней приближаться, запущены вдоль нее обеими заинтересованными сторонами автоматические крейсеры, а в программе у тех крейсеров – шмалять по каждому кораблю, что осмелится показаться вблизи границы, из главного калибра. Вот так. Что же касается выражения "фифти на пятьдесят", то с тех самых пор и пошло-поехало оно гулять по галактике, и забрело даже в название этой отвратительной забегаловки, хозяин которой – куда, кстати сказать, подевалась эта лысая скотина, хотел бы я знать? – так и норовит оправдать его на каждой подаваемой порции спиртного.

Да, вот еще что. Жлоб с тех пор со мною так и не разговаривает. Простить не может, что не он, а я надрался в тот раз этим поразительным пойлом до поросячьего визга.

Конец

Альтермотива (роман)

Глава первая

1

– Мотив… а что мотив? Кто серьезный обращает внимание на мотивы? Где это вы встречали такое, чтобы в реальной жизни именно мотивы вызывали всяческие следствия и катаклизмы? Вот если вы хотите не разбить спьяну коленку на темной лестнице – что да, то да. Это мотив. Тут мотивации самое место. Она заставит вас включить свет. Но каким образом самая убедительная мотивация поможет вам, скажем, избежать пиратов или войны?

Капитан Паб забрал у киборга очередную порцию дринка и строго огляделся.

– Задумывались ли вы, мужильтмены… ну, хотя бы, вот ты… да-да, ты, рыжий, морда твоя нахальная… Задумывался ли ты, что все сколько-нибудь значительные события как бы закреплены на ткани бытия? Какие уж тут, нахрен, мотивы? Есть они у кого, или на них и намека никакого не видно, события все равно произойдут.

Весь центральный зал Фифти на пятьдесят, некогда заправочной станции фотонных ракет, а ныне – с обнаружением подпространственных тоннелей, этих червоточин в яблоке вселенной – самая престижная во всем разведанном космосе забегаловка и неизменное место тусовок космических бродяг, был заполнен до отказа. Не только у киберстойки бара, но и во всем зале было не протолкаться, а народ все прибывал и прибывал. Сбегался со всех сторон. Все прочие залы, зальчики и даже отдельные кабинеты, предназначенные для разнообразных тет-а-тетов и прочих конспиративных отдохновений, пустели на глазах. Еще бы! На табурете у центральной стойки основательно расположился и хлопал одну порцию дринка за другой сам капитан Пабмейкер! Старина Паб! Знаменитый Паб-Патруль! И не родился еще на свет такой чудик, который не желал бы потом годами хвастаться, что довелось ему тут как-то раз хар-рашо надербалызгаться в столь престижной компании.

А тут еще прославленного рассказчика удалось разговорить, да на какую тему! Весь космос был переполнен слухами о некоей таинственной истории с похищением кораблей, киднепингом и прочими наитемнейшими темностями, в разборке с которыми прославленный капитан – опять же по слухам – принимал самое деятельное участие. Космические бродяги выдрали бы себе на головах тонзуры с проплешинами, доведись им пропустить любой – любой! – рассказ капитана Паба, а уж подобный…

– Я, ребята, фаталист, – раздумчиво излагал Паб. – В известном смысле. Если что-нибудь носится в воздухе, оно произойдет обязательно, я считаю. А вы – мотивация, мотивация… какая, к чертовой матери, мотивация?.. Причины – оно конечно. Правда, их обычно не видно. Или их много, и все они дуют в одну дуду. Мотив и причина – это знаете ли, две, десять, сто больших разниц, а то и больше. Такие бывают подводные течения, такие переплетения интересов, что – заметьте! – мотив для запуска потока фатальных событий найдется всегда. Какой-никакой. Если изначальный мотив псакнет, так и что? Разве не сыщется псакнутому взамен какой-нибудь подходящий альтер этого мотива? События произойдут все равно и обязательно. Уж как-нибудь! Ну что уставился на меня круглыми глазами, рыжий? Альтер мотива, понятно? Или ты совсем дурак?.. ах, не совсем… то есть, совсем не… что ж, бывает. Правда, с нахалами редко. А что касается мотивов – да тьфу на них, эка невидаль, мотив. Ну, да. Пропадают в космосе корабли. А вот пропадают они немотивированно или почему, так это как сказать… или, вернее, как посмотреть. А смотреть на мотивы можно с очень даже разнообразных точек зрения. Возьмем, например, пиратов. Чем вам пираты не почему? Ах, у пиратов у самих должен быть мотив. Ага, и какой?.. Шарапить грузы, например?.. незадача, грузы на шипах пустяковые. Тогда они воруют сами корабли?.. но корабли сплошь развалюхи старые и дерьмо и тьфу на них, не тянут они на мотив. Имеет место киднэпинг?.. но за пропавших персон обычно требуют выкуп, а тут? Да и никакие они не персоны, по правде говоря. Вот хотя бы ты, рыжий. Скажи, положа руку на сердце, ну, например, если взять тебя, какая ты, к непристойной матери, персона? Персона есть денежный мешок, и ни в чем, кроме денег, не представляющий никакого интереса. Ни для кого. А что с тебя возьмешь? Не для секса же воровать тебя или кого другого в космосе, на самом деле? И вообще персон на этих шипах быть не могло в принципе, персоны на гробах не летают.

Паб победительно оглядел окружающих. Окружающие внимали.

– Что ж, по-вашему, гипотеза о пиратах провалилась, потому что мотив окончательно псакнул?.. а вот хрен вам с морковкой. Толкового дознавателя и даже простого любопынта из толковых на мякине не объедешь. К рассмотрению сразу же будто сама собой подваливает куча альтеров псакнутым мотивам, при которых пираты как раз очень даже при чем. Так что хороших следаков на слабо не возьмешь. Ха! Думаете, они щеголяют только модным хвостиком прически и серьгой шмурыгают по полицейскому погону?.. Отнюдь. При них вся мощь науки, компьютеры, центрифуги, лазеры и прочие всякие анализаторы с микроскопами. Стоит затолкнуть чью-то морду под микроскоп, так сразу и определишь по следам слюны на рыле, кто ему, рылу, в прошлом году в харю плевал. Вся подноготная плевца себя явит на дисплее компьютера… и не важно, что оное рыло с тех пор чуть ли не каждый день умывали, и иногда даже с мылом… А мозги у следаков какие? О-го-го, какие это мозги! Наши следаки такие специалисты по мотивам, что мало не покажется даже ни с какой стороны не виноватому. Мотив есть? А ты докажи, что его нет. Найдем! Каждый на мотивах слопал не одну стаю догов, ротвейлеров и всяких там доберманов-пинчеров, не говоря уж о левретках и прочих дамских шпицах. Они тебе таких альтермотивов настрогают, что челюсть отвиснет от изумления, даже если ты сам подследственный и есть. И заиграют альтеры вашего отвергнутого мотива если и не ярким блеском бриллиантовых украшений на изящной шейке светской путаны, то жарким ядом бриллиантовой зеленки на разбитой роже портовой шлюхи. Вот так.

Пабмейкер опрокинул очередной стаканчик в волосатую пасть и с юмором покрутил головой.

– Но это уже ерунда. Важен принцип. Важно наличие гарантированного отклика.

В пабе стояла противоестественная тишина. Слушатели замерли и даже дышали через раз, боясь прервать нить рассказа. И лишь самые старые знакомцы Паба, седые космические волки и прославленные капитаны, облазившие все червоточины подпространства и крысиные норы "черных дыр", позволяли себе осторожно сделать наводящее замечание или подать наводящую же реплику.

– Ну, парни, вы в своем репертуаре, – веселился Паб. – Как это при чем тут конвертирование пространства? Не встань перед человечеством проблема конвентирования, мы сейчас с вами обсуждали бы длину ног мисс Вселенная или крысиные бои. А что касается решения императора ставить конверторы пространства, прежде всего, на шипы Патруля, так на какие корабли их еще ставить? Суда с конверторами могут перемещаться во вселенной в любом направлении и на любое расстояние. Чихать им совершенно наплевательски куда заворачивают или от чего уворачиваются подпространственные дыры. Более того, у любого космического нарушанта не останется ни единого шанса удрать от Патруля. Им, хулиганам, надо еще трюхать по обычному пространству от выхода из тоннеля до места куда, им надо. Неделями трюхать, а то и месяцами. А корабли с конверторами могут перемещаться в любом направлении практически мгновенно. Им вообще подпространство нахрен не нужно. Естественно, что конверторы разрабатываются, прежде всего, для шипов Патруля. Где же еще их прикажете устанавливать? Не на судах же Объединенной транспортной компании, на самом деле. Меня, к примеру, отнюдь не волнуют доходы компании, но космическая безопасность человечества, это совсем другое дело, согласитесь. Так вот… о чем это я… ах, да, конверторы на шипах Патруля. Ничего удивительного, мужики. Что-что, а уж использовать благоприятную конъюнктуру адмирал Коваль умеет, надо отдать ему должное, пальца ему в рот не клади, голову откусит. Оно и правильно, в космосе должен быть порядок. И если какой-нибудь заразе снова придет в голову идея попиратствовать или заняться киднепингом… Ничего, ребята, обойдетесь пока подпространственными тоннелями, и плевать, что эти подпространственные дырки не всегда идут точно в нужном вам направлении.

Лысого хозяина, не вовремя появившегося в зале, немедленно блокировали и затолкали подальше в угол. Если Паб его заметит, слушать придется исключительно его брань в адрес бедолаги, имевшего несчастье быть не только лысым, лысых, как известно, капитан терпеть не мог, но еще и владельцем Фифти на пятьдесят … то есть человеком, которого Паб – может, и небезосновательно, кто знает? – обвинял в разбавлении горячительных напитков соответственно ее, забегаловки, оригинальному названию.

– Да, – продолжал Паб, – действительно мы с Ванькой Азерским оказались замешанными в эту темную историю. Я никоим образом не хочу опорочить адмирала Коваля, хоть и не слишком его люблю. Признаю, Коваль в этой истории показал себя с самой лучшей стороны. Но первую скрипку в ней сыграл не он, и даже не мы с Ванькой, а совершенно не известный широкой публике полицейский инспектор Инптуд Персидский. Вот это действительно личность, доложу я вам. Высшей пробы. Крутейшие коммандосы и прочие супермены могут в сторонке нервно сморкаться в платочек. Синхронно. Знаете, если кое-кто и кое-где у нас порой шуры-мурит и кое-чточит, так вот вам хрен. Инспектор уже тут как тут. На посту. Как монумент Фемиды… Он сработал виртуозно. На самой грани – никакой зацепки для высокопоставленных мерзавцев. Ведь как оно бывает? Ежели мы с вами делаем шаг вправо, так это еще с какой ноги начальство утречком с постельки встали-с. А вот малейший шажок влево и… сальве мучачос или, что то же самое, чао, бамбиночка! Ку-ку, и ваших нет.

Противники Инптуду достались те еще. Целый выводок агентов ультракласса с правом на убийство и личным кладбищем. Эти ребята жмуров кладут штабелями и не дудонятся. А инспектор умудрился оказаться не только победителем, но и – уму непостижимо! – живым победителем. По всем законам жанра ему полагалось стать трупом в следующую же секунду после назначения его на это чертово расследование.

А началось все с того, что один высоколобый придурок из захолустного ПТУ – Профессионально-Технологического Университета, то есть – придумал способ конвертировать пространство между точками, находящимися одна от другой на расстоянии черт знает сколько… да на любом, в сущности, расстоянии. И это при поразительно малых сравнительно с эффектом энергетических затратах. Ну, а кое-кто… я думаю, что никому здесь не надо объяснять, кто именно… задумал тут же прибрать это открытие к рукам.