«Неправильный рок-н-ролл. Серия «Колумбиада»» kitabından sitatlar, səhifə 2

Почему-то вдруг потемнело в глазах, защемило в груди, да так, что девушка схватилась за сердце.

— Ты чего? — откуда-то издалека донесся голос Зои.

Понемногу в груди отпустило, проявилось испуганное лицо подруги.

— Что со мной? — тихо произнесла Дора.

— Плохо стало, наверное, — объяснила подруга, — в кабинете душно.

Дора почувствовала, как по щекам катятся слезы. Конечно, сейчас ей очень и очень плохо.

— Ты плачешь? — вдруг о чем-то догадавшись, спросила Зоя.

— Я… — растерялась Дора, — с чего ты взяла?.. Просто соринка в глаз попала.

Девушка никогда не думала, что ей когда-нибудь придется воспользоваться этой заезженной фразой из любовных фильмов.

— Какая соринка?! Какая соринка?! А ну, колись! — по-матерински положив руки на плечи подруги, потребовала Зоя. — Безответная любовь, что ли?!

— Ага… — и вовсе расплакалась Дора.

— Господи, — подняла к потолку глаза Зоя, — бедные, бедные дурочки, за мишурой не видят истинную суть человека. А она очень даже проста: бездушное бревно со статусной атрибутикой.

— Что, что? — не поняла Дора.

— Ладно, это я так, — махнула рукой Зоя, — ведь знаю: сердцу не прикажешь, любовь зла — полюбишь и козла, э… э… что там еще…

— Смотри, смотри! — вдруг крикнула Зоя, нарушив размеренный ход беседы, и рукой показала на окно.

— Что там? — недовольно спросила Дора, немного разомлевшая после чаепития.

Уж что-что, а лишние движения сейчас ей ни к чему. Но подруга настаивала, даже ухватила Дору за рукав единственной теплой кофты, имеющейся у нее в гардеробе.

«Еще чего доброго порвет», — подумала Дора и, нехотя поднявшись, выглянула в окно.

Подруга была права, это зрелище стоило того, чтобы его видеть. Из подкатившей черной иномарки вышел Олег, одетый, как английский денди. Изящным движением, от которого млели все студентки университета, он открыл дверцу автомобиля и протянул руку. На нее в то же мгновение легла нежная женская ручка, унизанная кольцами, сверкнувшими в лучах весеннего солнца. Машинально Дора взглянула на свои огрубевшие руки с коротко подстриженными ногтями, лет сто не знавшими маникюра.

— Смотри! Смотри! — выкрикнула Зоя, чем вывела из задумчивости подругу. — Видела?!

Конечно, она увидела, как изящно вышла из автомобиля элегантно одетая девушка. Дора, пожалуй, так не сумела бы.

— Анита — жена Олега. А знаешь, кто ее отец?! Наш ректор! — сообщила Зоя и глубоко вздохнула, — и за какие же это выдающиеся заслуги бог ее наградил? И умна, и хороша собой, у папаши денег немерено, жених — самый красивый парень университета. Ну, скажи, почему одним — все, а другим — ничего?!

— Да-а-а, — только и протянула Дора, глубоко уязвленная увиденным.

За год работы Дора подружилась почти со всеми лаборантами университета. Особенно сблизилась с Хрумкиной Зоей, лаборанткой военной кафедры, полной и флегматичной особой, которая поступала на филфак два раза и собиралась в третий. Обычно во время перерыва Дора забегала к подруге в узкую комнатушку, где уже пахло бутербродами с яичницей и свежим огурцом, разложенными на «дежурных» тарелках, белеющих на потемневшем от времени деревянном столе. Он стоял возле огромного окна, которое выходило на площадь. Девушка торопливо вынимала из бумажного пакета, который приносила с собой, кусок сала, четвертушку черного хлеба и два сметанника, купленных только что в буфете. Вода в кипятильнике должна была вот-вот закипеть, поэтому Дора, не теряя ни минуты, принималась резать сало тупым и единственным ножом, имеющимся на хозяйстве у подруги.

Шелестящее бульканье заставило Зою, просматривающую какие-то бумаги, тяжело подняться со стула и выдернуть шнур кипятильника из розетки. Затем, обхватив полотенцем банку, она наполнила водой чашки с заваркой.

Во время таких чаепитий Доре удавалось вытянуть из подруги все сведения о сотрудниках любой из кафедр. Многое узнала Дора и о красавчике из кафедры астрономии Олеге Пронине, который был не только аспирантом, подающим большие надежды, но и сыном профессора Пронина Вячеслава Ивановича. Проходя мимо Олега, девушка не смела поднять на него глаза, она даже боялась дышать в его присутствии, чтобы не выдать своего волнения. Еще бы! Кем была она?! А кем — он?!

Дорота Игоревна, будто окаменела, слушая сухое изложение истории ее жизни, приведшей к ужасному финалу. Но для Доры, той Доры, эта история была полна и счастья, и любви, и горя, и разочарования. Вдруг стены виллы расступились. На их месте выросла узкая прихожая с потертыми бумажными обоями двухкомнатной хрущевки на окраине города. Именно здесь в 1986 году снимала комнату Дора Синицына — высокая кареглазая шатенка с неправильными чертами лица. Какой-нибудь новомодный визажист непременно посоветовал бы ей срочно что-то сделать с носом и губами.

Дора приехала в город из небольшого поселка с намерением поступить в медицинский институт. Хозяйка, у которой она сняла комнату, услышав о мечте квартирантки, подняла ту на смех, мол, куда тебе, нищей, без связей, поступить в такое престижное заведение. Вон, ее соседка Нюрка тоже мечтала, да не получилось. Но девка не растерялась, вышла замуж за богатенького, ребеночка родила, а теперь живет припеваючи.

Пророчества хозяйки сбылись. Дора недобрала два балла и зареванная явилась на квартиру. Хозяйка, сердобольная женщина, видя, как убивается девушка, усадила ее за стол, напоила чаем, а позже через свою знакомую, коменданта общежития университета, пристроила лаборанткой на кафедру истории.

«Главное — зацепиться за университет, а там и поступить можно», — думала Дора, и перспектива, хоть и туманная, замаячила впереди.

«Значит, я иду правильно», — решила я и бодро зашагала вперед. Но, сделав несколько шагов, остановилась, услышав скрип открываемой двери. Мне это показалось странным, ведь большой дом остался позади, и вряд ли характерный звук так отчетливо долетел бы сюда, до нашего дома еще идти и идти, а скрип раздался совсем рядом. «В гроте кто-то есть», — промелькнуло в голове, и я шмыгнула за тую. Не знаю, почему я это сделала, видимо, сработал инстинкт самосохранения. Мне стыдно говорить, но мне было так страшно, что я даже зажмурилась, ну совсем, как маленький ребенок. В это время дверь тяжело закрылась, и под чьими-то ногами зашуршали камешки. Я стояла ни жива ни мертва. Только мысль о том, что этот кто-то может сейчас обнаружить меня, заставила открыть глаза. В свете луны я отчетливо увидела девушку в белом воздушном одеянии. При каждом ее шаге и шарф, окутывающий ее шею, и подол длинного платья, и широкие рукава вздымались вверх, казалось, что девушка не идет, а парит над землей. Ее лицо и волосы были тоже белыми, отчего у меня промелькнуло в голове: «Привидение!». Оно двигалось прямо на меня. Я готова была уже покинуть свое убежище. Но девушка, отойдя от грота, завернула на дорожку, по которой только что шла я. Она направилась в сторону большого дома, миновав тую, за которой я притаилась, всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Было жутко, но лицо приведения, до того момента, как оно закрылось шарфом, я рассмотреть успела. Его лик показался мне знакомым. Постояв еще немного и убедившись, что выходец с того света удалился от меня на довольно большое расстояние, я побежала к дому для прислуги.

Захар Конев одним из первых обзавелся ребенком. Вся группа тогда денно и нощно ломала голову над тем, какое имя подобрать новорожденной девочке. Конечно же, оно должно было быть самым звучным, самым необыкновенным, самым красивым, самым редким и самым, самым, самым…

Когда же Захар сообщил жене выстраданное всей группой имя, та очень удивилась. Оказывается, музыканты сошлись на том, что самым классным женским именем является имя… Тома. Жена недовольно поморщилась, но спорить не решилась, и с тех пор дочь Коневых стала обладательницей самого красивого, по мнению группы, имени.

Шло время… И вот через два года жена вновь подарила Захару дочь. Группа праздновала от души и на следующий день, едва держась на ногах, в полном составе примчалась во Дворец новорожденных для регистрации ребенка. На вопрос «Какое имя вы даете ребенку?» Захар прямо с порога крикнул: «Тома!»

Жена пробовала перечить, но ее голос потонул в дружном пьяном скандировании: «То-ма-а! То-ма-а!»

На следующий день Захар очень удивился, когда к новорожденной жена обращалась: «Томочка!»

— Как, почему?! — удивился Захар, ведь у него уже есть одна Тома.

«Ты с бодуна назвал вторую дочь тем же самым именем, что и первую», — объяснила жена.

Протрезвевшие друзья долго смеялись, а Захар с тех пор носит прозвище Двухтомник.

— Это дневник Нестора Лавочкина, ударника группы «Летящие в бездну», — пояснила я. — Почерк ужасный, поэтому я прочитала только пять последних страниц. Нестор какое-то время путешествовал по Африке и даже жил в одном из племен. Бабник — он и в Африке бабник. Представляете, там он влюбился в жену вождя, и вскоре парочка стала любовниками. А того эбенового божка, ты, Жанна, видела, подарил Нестору шаман племени. Короче, любовников, в конце концов, выследили…

— А дальше что? — нетерпеливо спросила Жанна, когда я замолчала, чтобы собраться с мыслями.

— Дальше? А дальше жену вождя сожгли на костре, а Нестор умер после странной болезни.

— Его убили? — вопросительно посмотрела на меня Вита.

— Шаман сказал, что его укусило ядовитое насекомое, но Нестор с ним не согласился. Он почему-то решил, что его убили зеленые человечки.

— Инопланетяне, что ли? — недоверчиво посмотрела на меня Жанна.

— Не знаю. Мне кажется, что все музыканты немного помешаны на зеленых человечках. Судите сами. В записной книжке Нестора Лавочкина прямо говорится, что его убили эти самые человечки. Может, строки писались в бредовом состоянии, не знаю. Но Алан, будучи сегодня в полном здравии, тоже заявил мне, что недавно эти самые зеленые человечки его чуть не застрелили. Упоминал человечков и Серж Купалин, гитарист и вокалист группы, умерший при весьма странных обстоятельствах. Что это, выдумка? Не знаю… Интересно, какие видения посетили перед смертью Эдгара Чуева, бас-гитариста группы?

Я была потрясена тем, что прочитала в записной книжке. Мне не верилось, что все это произошло в наше время. Прямо триллер какой-то. Я закрыла книжку и положила на подоконник, все еще оставаясь под впечатлением трагической истории.

В состоянии шока меня и застали подруги.

— Сонь, у тебя такой вид, будто ты увидела привидение, — сказала Жанна, положив на стол кулек, из которого источала изумительный аромат жареная курица.

Этот запах пробудил во мне волчий аппетит, а просьба Виты накрыть на стол послужила для меня сигналом к действию. Я быстро расставила тарелки, положила вилки и ножи, поставила бокалы для вина, которое девочки принесли с собой, нарезала салат и полила его оливковым маслом. Потом занялась поисками штопора, а найдя его, успешно откупорила бутылку, чему несказанно обрадовалась, ведь «мои» пробки обычно «ныряли» внутрь бутылки. Пока я накрывала на стол, мои мысли вертелись вокруг записной книжки Нестора Лавочкина.

Когда тишину прорезал душераздирающий крик Жанны: «Соня!!!», я оторопела и растерянно уставилась на нее.

— Что у тебя в руках? — спросила меня подруга.

Я не сразу поняла вопрос, ведь это же так очевидно: конечно же, бутылка с вином, которым я сейчас наполню в бокал. Все же я бросила беглый взгляд на бутылку и ахнула: еще секунда — и я бы наполнила бокал оливковым маслом!

Поджав под себя ноги, я уютно устроилась в кресле возле окна. Открыв первую страницу, я ужаснулась: там были настоящие каракули. Я торопливо пролистала почти всю записную книжку, надеясь найти удобочитаемые страницы, но, увы, все тщетно: замысловатые иероглифы Нестора хранили молчание. Тогда я решила «расшифровать» хотя бы пять последних страниц. С горем пополам прочитав первое предложение, я даже не сразу поняла его суть. Но постепенно, написанное начало приобретать смысл…

«Мы живем в племени уже неделю. Вождь относится к нам великолепно. Шаман же очень подозрителен, ходит вокруг нас кругами. Говорит, что так нужно…

Шаман оказался классным дядькой. Подарил мне эбенового божка. Поначалу мне было страшно даже смотреть на эту статуэтку, но потом привык. Поставил его рядом с лежанкой, как посоветовал шаман. Мне иногда кажется, что меня он видит насквозь и читает мои мысли.

…Ее, жену вождя, я полюбил сразу же, как только увидел. Призывный взгляд красавицы говорил о том, что и я ей не безразличен. В ту же ночь она прибежала ко мне на свидание. Наше счастье длилось недолго. Нас выследили. По законам племени, неверную жену сжигали заживо. Я не мог этого допустить и решил с ней бежать. Мы готовились очень тщательно. До нашего побега оставалось всего два дня, когда я вдруг почувствовал недомогание. Отнес это к погрешностям в еде. Напрасно.

…Ноги не держат мое тело, лежу. Временами ничего не вижу. А вот их, зеленых человечков, увидел. Они поили меня какой-то жидкостью…»

Серж никогда не придерживался моральных норм, считая их слишком строгими и стесняющими свободу творца. Был убежден, что творческие люди живут в другом измерении и не вписываются в обычные рамки. Вероятно, поэтому сошелся с практикующей ведьмой и ударился в мистицизм. Употреблял ЛСД и психотропные препараты. Все уши прожужжал своей подруге о каких-то зеленых человечках, которые преследуют его и хотят убить. Серж даже поколачивал подругу, когда та смеялась над его фантазиями. А однажды утром его нашли мертвым. По официальной версии причиной смерти стал сердечный приступ. Кроме этой версии было выдвинуто еще несколько: самоубийство, передозировка героином или инсценировка самоубийства ревнивой женой. — Алан вздохнул, — вот так я и лишился двух членов группы. Нас осталось трое. Я, конечно, понимаю, что все случившееся можно отнести к жизненным перипетиям, но где-то недели две назад в меня стреляли, и хотите — верьте, хотите — нет, а я видел зеленых человечков.