Kitabı oxu: «Звёздный Дождь»
Глава 1
Потянулись, улыбнулись, встали, прошлёпали в ванную комнату, открыли глаза, проснуться забыли.
Костас потёр ладонями помятое со сна лицо, бросил беглый взгляд в зеркало на щетину, взлохмаченную шевелюру, тяжело вздохнул, матерясь про себя весь белый свет. Вставать в такую рань в выходной день – преступление против человечества. Морщась, забрался под холодный душ.
Бр-р-р-р! У-у-у-х! Отлично! Просто отлично! Бодрит!
Через двадцать минут в зеркало смотрела довольная жизнью, холеная физиономия тридцати четырёх лет от роду. Тёмные волосы, почти иссиня-чёрные, карие глаза, густые брови, прямой нос, белоснежные зубы, рост и телосложение тоже не подкачали.
Такого самца смело можно в рекламу брать, вот только Зервас Константинос Александрович владелец строительного бизнеса, и моделинг вертел на своём немаленьком половом органе.
Приготовил завтрак на скорую руку. Яичницу с помидорами, тосты с ветчиной и сыром, две чашки крепкого кофе. Накрыл стол в надежде, что шум из кухни и ароматы поднимут одну симпатичную особу из кровати.
Не вышло.
– Подъём, – проговорил Костас громко, войдя в спальню, распахнул светонепроницаемые шторы. – Вставай, засонькин.
Одеяло на кровати королевских размеров зашевелилось, донёсся недовольный писк, показалась розовая пятка. За эту-то пятку и схватился Костас, потянул на себя, приговаривая, что солнце уже высоко, пора вставать.
Вскоре из-под одеяла выбралась обладательница розовой ступни, недовольно щурясь, сморщив нос.
– Юль, вставай, давай, – повторил Костас, пробегая пальцами по девичьим рёбрам, вызывая смех вкупе с недовольством. – Хватит капризничать, я предупреждал, что подъём ранний.
– Ну-у-у-у, Ко-о-о-оста-а-ас, – заныла Юля, обхватив руками подушку.
– Подъём, – объявил Костас. – Я опаздываю, совесть имей, – буркнул, играя в недовольство.
В общем-то, злиться на симпатичное создание всерьёз он не мог. Славная эта Юленька, хорошенькая. Наивная, конечно, только какой ей быть в свои лопоухие двадцать три года.
Через сорок минут они стояли в просторной прихожей. Костас в однотонной футболке, джинсах и ветровке, держа чехол с парадно-выходным костюмом, и Юленька, недовольно дуясь.
– Ладно, не злись, – примирительно проговорил Костас, – в воскресенье вечером вернусь, сходим куда-нибудь.
Юленька сжала пухлые губки, которые буквально несколько минут назад вознесли его в рай, но благоразумно промолчала, не желая начинать ссору.
Костас открыл дверь, пропустил вперёд Юленьку, задержал взгляд на аппетитной попке, плотоядно улыбнулся, одёрнул себя, вспомнив, что опаздывает. Пошёл следом, силясь смотреть на что угодно, лишь бы не на вихляющие впереди бёдра. Как сосунок озабоченный, честное слово.
Соберись, почитай объявление ТСЖ на доске у почтовых ящиков, список должников квартплаты – казалось бы, жильё бизнес-класса, но находятся идейно не платящие. Поздоровайся с соседкой, консьержкой, активисткой подъезда, обсуждающей что-то с местным божьим одуванчиком.
Отвёз Юленьку домой, игнорируя недовольство, демонстративно не замечая его. Оставил у подъезда нового жилого комплекса, в окружении бесконечных детских площадок и их обитателей, и был таков.
Подругу сердца Костас отлично понимал, видел её нехитрые мысли как на ладони, но предпринимать ничего не собирался.
Скотина, согласен, кобель похотливый, всё верно.
Стыд и позор!
Он познакомился с Юлей до Нового года, понравилась ему симпатичная курносая мордашка в обрамлении коротких, пушистых, как одуванчик, волос, детские ещё щёчки, круглая, аппетитная попа, упругая грудь и даже коротковатые, плотные ноги понравились.
Юля приехала из славного города Томска, училась в ординатуре стоматологического факультета КубГМУ1, планировала остаться в Краснодаре. Родители купили ей двухкомнатную квартиру в новом, быстрорастущем районе.
Естественно, у неё были виды на Костаса, стоило признать, не без оснований. Они проводили вместе почти всё свободное время, несколько раз выбирались на короткий отдых, зимой на горнолыжные курорты, совсем недавно на море, подышать бризом, насладиться пустынными в это время года пляжами. Он был знаком с её подружками, она не чуралась его друзей. Всё по-взрослому, в общем.
За единственным исключением, Костас не знакомил Юленьку с семьёй и не собирался этого делать. Вот и сейчас, он ехал в родной городок в какой-то сотне километров от Краснодара, подругу же не пригласил, даже не заикнулся, почему это невозможно.
Как объяснить, что, будучи тридцатичетырёхлетним разведённым мужиком, отцом двоих детей, он может привести в дом родителей лишь заочно одобренную женщину, главным и основным достоинством которой будет национальность – гречанка.
Если выражаться корректно, то родители не одобрят любой другой выбор своего чада, какая бы распрекрасная ни была гипотетическая «Юленька», сколькими бы достоинствами ни обладала.
Самого же Костаса устраивала позиция родственников, снимающая с него бремя ответственности. Он не против, даже за, но с традициями, диаспорой, отцом, главное – матерью, не поспоришь.
В глубине души было стыдно, однако удобно, потому ничего менять Костас не собирался. Рано или поздно Юленька поймёт, что плетью обуха не перешибёшь. Жизнь по законам диаспоры – не шутки.
Подобные знания должны вкладываться в головы «Юленькам» ещё в нежном, детсадовском возрасте. Сколько бы разочарований они избежали, сколько бы сломанных судеб не случилось, понимай «Юленьки», что подобные союзы обречены на провал… только дело это не конкретного грека, волей судьбы появившегося на свет средь Кубанских просторов, а родителей девочек.
Костас посмотрел вслед Юле, хлопнувшей дверью подъезда, задрав нос. Решил, что в воскресенье обязательно отведёт кроху в хороший ресторан и в ювелирный, дабы загладить вину. Ему не сложно, девочке приятно, в итоге все довольны. А пока пусть подуется, слаще будет примирение.
Трасса вела через бескрайние поля, крохотные посёлки, станицы, раскинувшиеся широкими улицами. Яркая зелень, в это время года невероятно сочная, проносилась за окнами внедорожника, деревья радовали свежими листьями, по вспаханной земле прыгали очумевшие от тепла птахи.
Весна.
Из динамиков неслась ритмичная, набившая оскомину песня, вынуждая подпевать:
Весна пришла и вскружила нам голову.
Хочется любви без всякого повода…
Весна пришла, а вместе с нею любовь…
Звучало почти, как пророчество.
Отворот с трассы, короткая дорога мимо теплиц, заброшенных амбаров, остатков промзоны, крытого рынка, нескольких магазинчиков и, наконец, Костас окунулся в головокружительный, чарующий аромат цветущих садов, будто в сказку наяву провалился.
Сшибающее с ног ощущение, мощное, одуряющее, где-то фантастическое.
Только что нёсся по трассе среди полей, лишь изредка пестреющими лесопосадками, обгоняя крадущиеся тонары и резвые мелкогрузы, и мгновенно очутился в сказке, утопающей в густых деревьях и кустарниках, усыпанными цветами.
Цвело, благоухало всё, кажется, трухлявые, столетние пни, и те расцветали в это время года, радуясь новому циклу природы.
Проскочил город по диагонали – на всё ушло минут двадцать-тридцать, – свернул в родной переулок со сладким названием Грушевый. Несколько двух-трехэтажных домов, скрытых сенью деревьев, и два больших дома в торце, венчая переулок тупиком.
Калитка к калитке, одинаковые высокие кирпичные заборы, свисающие с них ветви, густо украшенные бело-розовыми цветами, камеры на роллерных воротах.
Неизменная из года в год картина. Лишь зелёные листья менялись на жёлтые, опадали и снова возрождались.
У одного из домов примостился высокий, компактный кроссовер малинового цвета. Ну как малинового… цвета розовой фуксии – это Костас точно знал от хозяйки автомобиля.
Знал все особенности подвески, работы двигателя, коробки передач, к слову, механической… Не знал лишь, где она умудрилась найти авто настолько вырвиглазного цвета.
«Фуксия – смесь розового и пурпурного цветов, малиновый – сочетание интенсивного розового и красного», – в голове прозвучал женский голос.
Сам не замечая, улыбнулся ему.
Припарковался рядом, так, чтобы чудо цвета розовой фуксии могло свободно отъехать, вышел, поспешил за калитку.
Цветная тротуарная плитка с гранитным напылением покрывала большую часть придомовой территории. Ухоженные газоны, самшиты, какие-то ёлки-сосёнки, детский городок с качелями, горками, подвесными лесенками, рукоходами, песочницей и домиками. Музыка, орущая на весь двор:
Послушай Ми ми ми,
Не хочу твоей любви,
Лучше сидя у окна,
На на на, на на на…
Нечто, рассчитанное на публику, чуть-чуть переросшую незабвенный «Синий трактор».
Костас поднялся на крыльцо с задней стороны дома, зная, что именно там найдёт обитателей. Просторная веранда с видом на домик для гостей, баню и мангальную зону, вела прямиком в небольшую прихожую и сразу же в огромную кухню, которая занимала львиную долю первого этажа.
Не успел повернуть ручку на двери, как та распахнулась сама. Прямо на него неслось чудо в пышной фатиновой юбке, сверкая ярко-розовыми колготками, белыми бантами на ярко-рыжих, почти огненно-красных, вьющихся мелким бесом волосах.
Такою масть только в иллюстрациях к детским книжкам увидеть можно, и в их Грушевом переулке.
– Привет, Котя! – закричало рыжеволосое чудо, врезаясь со всего маха в Костаса.
– Привет, Тыковка! – засиял Костас, поддаваясь настроению несущегося комка оптимизма и позитива.
Привычным движением перехватил кроху, подбросил, расцеловал недовольно фыркающую мордашку, пахнущую карамелью, в обе щёки, опустил на землю, слушая по пути последние новости:
Илиас – совсем дурачок! Взрослый, называется, в первый класс ходит!
А у неё новая юбка, красивая, принцессная, смотри какая!
У деда сегодня ю-би-лей!
И можно будет съесть много-много мороженого, она с утра готовится уже, ничего не кушает, место в животе чтобы было!
А мама, кстати, сейчас поедет делать маникюр, красный-красный, и ей тоже сделают, только не красный, а бесцветный, но так тоже считается.
И да, Илиас – дурачок, чуть не забыла!
– А что ты мне привёз, а? – требовательно уставились зелёные глазёнки на Костаса.
– Держи, на заднем сидении, там на всех, делите поровну, по-честному, – протянул ключи от машины крохе.
– Подарки в палисаднике! – крикнула та в свою очередь в сторону кухни, зовя того же Илиаса, несмотря на то что дурачок, и остальное младшее поколение, околачивающееся где-то рядом.
Автомобиль с лёгкой руки Тыковки стал «палисадником», когда та долго вчитывалась в надпись сзади, пока не заявила, что машина-то с браком.
Правильно пишется «па-ли-сад-ник», а не «Pa-li-sa-de», совсем уже взрослые глупенькие стали… Надо срочно поменять на новую!
Костас, несмотря на обнаруженный изъян, проверенную рабочую лошадку менять не спешил. Бюджетно, надёжно, удобно, вместительно. Что ещё надо?..
– О, привет, Кость, – на пороге появилась мама Тыковки, владелица кроссовера цвета розовой фуксии.
– Привет, Поль, – искренне улыбнулся Костас.
Обнял хрупкий девичий стан, по-дружески прильнувший к нему, краем сознания отмечая ладную фигурку и аромат духов с лёгким дымным шлейфом, с которым лишь цветущие сады могли поспорить.
Костас мог поспорить, от Поли всегда пахло так… Необыкновенно сладко, волшебно немного.
– Рада, что ты приехал, – сказала та, освободившись из дежурных объятий. – Папа будет рад тебя видеть, – искренне улыбнулась.
– Я не мог пропустить, – честно ответил Костас, потому что это мероприятие он действительно никак не мог пропустить, даже если бы жил за тысячи километров.
– До вечера, – махнула Поля рукой, поманила пальцем дочку, которая уже делила сокровища, привезённые Костасом, на всю компашку.
Тыковка уверенно заявила, что останется здесь, ногти ей тётя Ира накрасит, тем более Котя ещё не видел, как она делает колесо.
Поля молча кивнула, соглашаясь. Сказала, что предупредит бабушку, поспешила к калитке, бросая немного кокетливый, при этом совершенно дежурный, и оба это знали, взгляд на Костаса.
Костика в её интерпретации.
Для Поли он Костик. Кос-тик. Спасибо, что не Котя, хотя…
Костас проводил взглядом стройную фигурку, невольно отмечая то, что видел бессчётное количество раз до этого.
Невысокий рост, обманчивая хрупкость, светло-рыжие в блонд волосы волной стекали до лопаток, брюки палаццо, скрывающие обувь, жилет, белая кожа рук – стояла почти летняя погода, – сумочка на цепочке через плечо.
Поля быстро переставляла ноги, неосознанно виляя стройными бёдрами, тонкой кистью поправила упрямый локон, на ходу убирая заколкой-крабиком волосы, оголив изящную шею.
Хороша, божественно прекрасна, так бы и… не будь это Пелагея Андреева, приударить за которой – расстрельная статья без права на помилование.
Отмахнулся от нахлынувшего морока, как от назойливой мухи. Напомнил себе, что в мире миллионы женщин, тысячи из которых не откажутся побывать в роли его подруги сердца.
В конце концов, у него есть Юленька – славная крошка с крепенькой попкой, до которой он пока не добрался…
Вот, звучит как план, а Андреева Пелагея Николаевна звучит, как пуля в лоб.
Зашёл на кухню, где суетилась сестра Ираида, сверкая длинными тёмными ногами. Они все загорали мгновенно. Не успеет проклюнуться весеннее солнышко, сойти снег, а оливковая кожа приобретает бронзовый оттенок.
У плиты стояла мама, помешивая что-то в кастрюле, откуда доносился знакомый до боли запах, в животе предательски заурчало.
В одночасье воздух пришёл в движение. Ираида радостно вскрикнула, мама раскрыла объятия, готовясь задушить в них чадо. Запрыгала, завизжала вокруг детвора, приветствуя дядю писками, выкриками, хаотичными прыжками, пока не раздался окрик матери – бабушки разномастной детворы.
– Мыть руки и есть! Живо! Ленивые вареники ждать не будут. Конфеты на стол!
Раздалось недовольное ворчание, бурчание, сопение, но череда ребятни потянулась к столу, выворачивая карманы, покорно выкладывая «добычу» рядом со своим местом, ревниво косясь друг на друга, чтобы не дай бог… не дай бог… Будто сладости достаются им по великим праздникам.
Потом дружно ели, шестеро детей от трёх до девяти лет, пять тёмных головок и одна огненно-рыжая, не хватало только двоих – сыновей Костаса. Уехать в своё время на север было всё-таки ошибкой.
Ираида зорко следила, чтобы было съедено всё.
Да, со сметаной, да, и Эмилии это тоже касается, и Пети тоже.
Конфеты никуда не денутся, лежат на столе, рядом с каждым своя, лично отобранная кучка.
Как же происходившее напоминало детство… когда-то они точно так же сидели, недовольно пыхтя, заталкивали в себя «правильную» еду, переживая, что на шоколад не останется места в желудке.
Удивительное дело, место оставалось, как и место играм, проделкам, порой хулиганству и седым волосам на головах родителей.
Костас тоже с удовольствием поглощал простое, знакомое с детства блюдо, ловя себя на мысли, что с радостью положил бы перед собой конфету в качестве поощрения.
И даже знает, как эту вкуснятину зовут…
Глава 2
Юбилей Андреева Николая Анатольевича приходил со всем возможным размахом, который только возможен в городке с населением тридцать тысяч человек. В самом престижном ресторане со звучным названием «Акрополь» с колоннами у входа и статуями античных богов в зале.
Помимо мэра города, глав районов, прочих представителей администрации, уважаемых бизнесменов всех мастей, заглянул на огонёк губернатор края. Все с официальными поздравлениями, пожеланиями, а то и с наградами от имени и по поручению.
Были приглашены аниматоры для малышни, коей собралось немало. Какие-то певцы, известные в узких кругах тех, кто вырос из Трансформеров и прекрасной Эльзы. Танцевальный ансамбль из Краснодара, сверкающий перьями и голыми ногами, и естественно, местный казачий хор.
Ведь Андреев – знаменитый казак, так он когда-то решил.
Пропустить юбилей такого человека Костас не мог. Не потому, что Николая Анатольевича было за что уважать, помимо того, что их фирмы много лет работали в крепком тандеме, а потому, что дядя Коля для него как второй отец, пару раз и первый. Не с каждой проблемой пойдёшь к родному, иногда совет со стороны важнее.
И всю эту красоту, включая фейерверк, бодрого ведущего, полуголых девиц в перьях и казацкие удалые пляски организовала Поля – дочь юбиляра. Умница и красавица.
И какая красавица!
Пара рюмок, опрокинутых в начале торжественного ужина, кажется, начали доходить до Костаса. Долго они, конечно, шли, с шести вечера до одиннадцати, зато прямо сейчас плескались и требовали выхода. Желательно в горизонтальной плоскости, в идеале – с Полей.
О чём думать если не грешно, то опасно для жизнедеятельности яиц. Оторвёт ведь.
Костас оглядел полупустой зал. Большая часть гостей разошлась, остались только свои, преимущественно ровесники юбиляра. Сдвинули столы, о чём-то жарко спорили, вспоминали, громко смеялись, иногда срывались в пляс, прося ди-джея поставить что-нибудь подходящее ситуации. Пели, обнявшись, раскачиваясь из стороны в сторону.
Вот-вот разнесётся протяжное «Хас-Булат удалой», и можно смело расходиться по домам.
Нужная кондиция достигнута. Гости станут лишними на этом празднике, останутся только самые близкие, забурятся к кому-нибудь домой, кто предусмотрительно отправил внуков к родителям, и продолжат веселье до утра.
Пара стройных девчонок извивалась на танцполе, задорно вихляя задами. Среди них скакала Тыковка, восхищаясь сама собой и пышной юбкой. Иногда кружилась на месте, иногда выбегала в центр зала, что-то выкрикивала, бежала обратно, порой тащила танцевать Полю – её маму.
Поля выходила, брала за руки дочку, кружилась с ней, переставляя стройные ноги, виляла бёдрами, затянутыми в красное платье, трясла белокурыми в рыжину локонами, перекидывалась с кем-нибудь парой слов, улыбалась, сверкая белыми зубками.
И заставляла несчастный член Костаса бодриться, в надежде получить сладкое.
Тихо ты, нам туда нельзя. Проход закрыт!
Поля, конечно, не сестра, пусть и росла на глазах, думать в этом плане об этом сокровище не запрещено, но голову, даже если она в штанах, а не на плечах, терять не стоит.
Сочная чернявая девица заметила масленый взгляд Костаса, начала извиваться сильнее, поглядывать призывней.
Что ж, похоже, выбор сделан.
Прости Юленька, о чём ты не узнаешь, того не было.
– Потанцуй со мной, Котя! – врезалась в его ноги Тыковка.
– Конечно, принцесса, – сразу отозвался Костас.
Присел, подхватил кроху на руки, отодвинул одну ручонку, начал кружиться, как в вальсе, плавно подбираясь к танцующей Поле.
Да, нельзя, но он же с чистыми намерениями, просто танцует, между прочим, с её же дочерью.
Тыковка обхватила его шею одной рукой, второй обняла маму. Оказалась между ними двумя и начала раскачиваться в такт музыки, довольно подпевая.
– Хороший праздник получился, – похвалил старания Поли Костас, глядя на довольного юбиляра и его компанию.
– Ещё бы Лукьян не опоздал, – фыркнула Поля, почти сталкиваясь с ним лбом стараниями Тыковки. – Соня, осторожней, – одёрнула дочку.
Та в ответ лишь засмеялась, находясь на грани между хорошим настроением и истерикой от усталости, когда в ребёнка, кажется, вселяется бес, и поможет только экзорцист.
– Имей совесть, человек из Норильска прилетел, сразу с самолёта сюда.
– Вообще-то, он к своему отцу прилетел, – назидательно проговорила Поля. – Мог бы и помочь с организацией банкета.
Костас закатил глаза. Помочь с организацией, ага…
Поищите дураков в другом месте. Кому-кому, а родному брату отлично известно – кто вздумает Полюшке помочь, тот два дня не проживёт. И смерть его будет долгой и мучительной.
– Хас-Була-а-а-а-а-ат удало-о-о-ой, – заголосили за столом. – Бедна са-а-акля твоя-а-а-а…
Сигнал подан, больше ни родителям, ни юбиляру точно ничего не понадобится. Можно смело отправляться домой.
– Ну, и где твой друг? – приподняла бровь Поля, глядя в упор, снизу вверх на Костаса.
Нормальная претензия. Давно ли он подрядился в няньки к тридцатичетырёхлетнему бугаю, размером примерно со славянский шкаф.
– Соня, скажи всем «до свидания», мы едем домой, – Поля попыталась оторвать детские ручонки от шеи Костаса.
Тыковка, естественно, имела другое мнение. Неизвестно, кто её отец, но кто мама видно невооружённым взглядом.
– Нет! Нет, нет, нет! – заголосила Тыковка, извиваясь.
– Соня, – терпеливо повторила Поля, – отпусти Костю, у него дела, – бросила быстрый, незаметный для ребёнка взгляд на чернявую, продолжающую изображать жрицу богини Афродиты.
В тему пришлись Акрополь, статуи и отдельно взятый грек.
– Ночью?! – возмутилась Тыковка. – Нет, не поеду домой! Я Эльза! – объявила она.
– Пойдём-ка, Эльза, – буркнул Костас.
Отнял детскую руку от женской шеи, шейки вернее, по которой скользнул взглядом. Оставалось надеяться, что не слишком похотливым. Если что, у него есть алиби – вод-ка.
Водка виновата, сам он – агнец невинный, не знающий, где у женщины что находится.
От стола с оставшимися гостями неслось:
– На заре-е-е-е ю-юны-ых ле-е-е-ет ты погу-у-у-убишь ейо-о-о-о-о…
Костас двинулся к выходу, помахал рукой юбиляру, тот одобрительно кивнул, показывая на часы – подарок Костаса. Поля спешила следом, переставляя ноги на высоченных каблуках. Господи, как она на этом ходит?
Улица встретила головокружительным запахом цветущих садов и прохладным ветром. Костас быстро сдёрнул с себя пиджак, закутал Тыковку, которая полусонно брыкалась и фырчала, но усталость уверенно одерживала победу над вредностью.
– Проводишь, Кос? – как из-под земли появился Лукьян, со щенячьей надеждой посмотрел на друга.
– Иди, – гоготнул Костос, мазнув взглядом по дамочке, жмущейся в стороне. – Доставлю в лучшем виде.
Нормальная цыпочка. Не Костосу жаловаться, он редко оставался ни с чем, но этот пройдоха, лучший друг по совместительству, умудрялся цеплять самых сладких девочек ещё со школьной скамьи.
– Завтра посидим, – пообещал Лукьян Костасу, кивнув на прощание сестре и племяннице.
Развернулся, поскакал широкими шагами, резво для своего телосложения переставляя ноги. В такт им покачивались кудри на рыжей макушке. Подошёл к дамочке, галантным жестом надел свой пиджак, положил лапищу на тонкое плечо, что-то проговорил, выразительно заглядывая в глаза, та растеклась в улыбке, кивнула, соглашаясь, кажется, на всё.
– П-ф-ф-ф, – раздалось неодобрительно фырканье со стороны Поли.
Как пить дать, завтра заставит старшенького брата принимать ванну из мирамистина.
Остановилось вызванное такси. Поля нырнула на заднее сидение, протянула руки, чтобы перехватить дочку. Костас демонстративно уселся рядом, придерживая уже крепко уснувшую Тыковку.
– Тебя ждут, – буркнула Поля, тем не менее, сдвигаясь, уступая место.
– Настроения нет, – полушёпотом ответил Костас. Назвал адрес таксисту.
Поля демонстративно закатила глаза, фыркнула, поправила юбочку Соне, убрала пару кудряшек от лица, посмотрела с любовью, улыбаясь чему-то своему.
Доехали быстро. Костас выбрался из салона, не выпуская из рук Тыковку, которая доверчиво льнула к нему, сопя носом-кнопкой. Как же он соскучился по этому чувству – ребёнок на руках. Многое бы отдал, чтобы его мальчишки были с ним, но увы… чудес не бывает. Детям в первую очередь необходима мать. Всё, что ему остаётся – вот такие одноразовые акции, как крошки с барского стола.
Сам виноват, конечно, сейчас бы всё переиграл.
Поля шла впереди, виляя бёдрами, на каблуках и в узком платье получалось непроизвольно. Костас понимал, не в его честь этот умопомрачительный вид, но отказываться от лапания взглядом не собирался. Хотя бы пока обладательницы аппетитной попки не видит, а то ведь утопит… в ванне с мирамистином, да.
У входа разулся, прошёл за Полей на второй этаж, зная расположение комнат. Остановился у детской, подождал, пока откроют дверь, уложил Соню в кроватку в виде пиратского корабля. Вот вам и принцесса Эльза.
Поля быстро сдёрнула с дочки юбку, колготки, оставила в кофточке, в которой та была. Бережно подоткнула одеяло, вышла, оставив крошечный ночник включённым.
– Ты чего здесь? – подпрыгнула на месте, уставившись на Костаса. – Думала, ты ушёл, – неопределённо махнула рукой в сторону дома Зервасов.
– Да как-то… – ответил Костас. – Чем планируешь заниматься?
Поля нахмурилась, посмотрела на него, тяжело вздохнула, один бог знает чему. Всё ведь хорошо у неё, отлично даже, иначе у неё просто не бывает, даже в самые тёмные времена всё хорошо. Гордо сияет, как самая яркая звезда на небосклоне.
– Честно говоря, хотела выпить, – ответила она. – Устала, сил нет. За вечер съела одну долминку и цезарь успела клюнуть, до вина не добралась.
– Одна? – приподнял бровь Костас.
– Нет, с эскадроном бравых гусар! – прыснула Поля. – Сейчас, только вытащу из-под кровати, стряхну пыль, и пойдём пить.
– Могу составить компанию, – предложил Костас, мысленно прокрутив все возможные сценарии сегодняшней ночи.
Из них реальный только один: они выпивают бутылку вина, Поля соловеет, он, как джентльмен, провожает её в комнату на втором этаже, в торце, окна которой выходят как раз на их дом, и отправляется дрочить.
– Ладно, – протянула Поля, окинув хмурым взглядом нависающего над ней Костаса.
Чёрт, сам не заметил, как придвинулся непозволительно близко. Настолько, что почувствовал не только аромат духов, но и шампуня, крема, косметики, цветочной свежести, чего-то ещё, от чего яйца поднялись в ожидании команды: «Пли!»
– Иди в кухню, сейчас переоденусь, приду, – отдала распоряжение Поля.
Кухня в доме Андреевых была такая же огромная, как у Зервасов. В принципе, планировки похожи, были когда-то идентичными, со временем каждая семья подогнала под свои нужды.
Чувствовал себя Костас здесь, как у родителей дома. Смело открыл холодильник, выудил съестное, быстро накрыл стол из того, чем были богаты хозяева: сырная нарезка, мясная, северная рыба – Лукьян привёз, – оливки, фрукты, овощи.
Покопался в морозильнике в поисках креветок, знал, что любит Поля, ожидаемо отыскал. Подумав, отрезал кусок мяса, бросил на сковородку, если в теле, едва ли в пятьдесят килограмм веса, с утра ничего не было, сочный стейк точно лишним не будет.
– Вау! – услышал за своей спиной.
– Я тут похозяйничал. Ничего? – для проформы спросил он, оборачиваясь.
«Вау!» – едва не ответил в унисон, от того, на что смотрели его глаза.
Хотя, видит бог, шёлковый костюмчик для дома бледно-розового цвета, пожалуй, самое невинное из того, что он наблюдал на женщинах при подобных обстоятельствах.
Но эти стройные, длинные ноги, едва прихваченные загаром, тонкие пальцы с ярко-красным маникюром, распущенные волосы, лежавшие тяжёлой, шелковистой волной по плечам, бледная кожа декольте, выглядывающая из скромного выреза…
– Хозяйничай на здоровье, – махнула Поля рукой с изяществом королевы.
Опустилась в стул-кресло, показала взглядом на пенал со стеклянными дверцами, молчаливо говоря, что неплохо бы достать фужеры и то, чем их наполнить.
– За твоего отца, – отсалютовал Костас бокалом с коньяком, когда справился со стейком, креветками, быстро сообразил простенький салат из помидоров и всё это подал хозяйке дома.
– За папу, – кивнула Поля, допивая фужер с рислингом. – Хлюпни, – показала взглядом на открытый коньяк.
– Поль? – нахмурился Костас, никак не ожидающий такого поворота.
Умницы и красавицы не хлещут коньяк в двенадцать ночи.
– Эй! – перехватила его взгляд Поля. – Я взрослая девочка, мне двадцать восемь лет.
– Покажи класс, большая девочка, – налил Костас коньяк и пододвинул нарезанный лайм на край стола в сторону Поли.
А вот мясо ты зря проигнорировала, Пелагея Николаевна… зря…
