Kitabı oxu: «Струноходец»

Şrift:

В оформлении использовано фото С. Малышева

Из цикла «Нездешнее» (2006–2014)

«Лестницы заброшенной ступени…»

Лестницы заброшенной ступени.
Тихий шорох, словно кто-то рядом.
Соберу букет себе осенний,
Птичью стаю провожая взглядом.

Вновь душа неведомого просит…
Листья под ногами зашуршали.
Погадай мне, ласковая осень,
Грустная цыганка в пестрой шали.

Расскажи о радостях и бедах,
Расскажи как хочешь – долго, кратко…
Про любовь и ненависть поведай
И судьбы моей открой загадку.

Что со мною будет очень скоро?
Я, должно быть, не увижу рая,
Но в раю есть черные озера
И листва янтарно-золотая.

«Отпустите меня домой!..»

Отпустите меня домой!
   Там поля шелестят вереском,
Там небесной плыть синевой
   кораблям – облакам перистым.

Шелковистые травы там —
   как моря серебра чистого,
В них волнами вставать холмам
   и глядеть в небеса неистово.

У деревьев язык летуч —
   шепчут кроны их, ветра полные,
И стремятся к земле из туч
   только радуги, а не молнии.

Бег оленей беззвучно-скор,
   бродят белые волки стаями,
И везде, кроме гордых гор,
   там снега навсегда растаяли.

Понемногу стихает грусть —
   и уходит путями лунными:
Я однажды туда вернусь,
   и ручьи зазвенят мне струнами.

Здравствуй, край позабытых лет,
   край родной, где не нужно имени!
…только если его там нет —
   ты прости меня и не жди меня…

Сказка

Нанизывать бусы матовые?
Тонуть в серебре монет?
Иди же, клубок разматывая,
По тропам, которых нет.

Рубаха твоя – кольчужная ли?
Ступай мимо градов-сел
Туда, где роса жемчужинами,
Где папоротник зацвел.

Ступай, да смотри обрадованно!
Чем доля не хороша —
Дорога твоя за радугами
Да пение стрел в ушах?

Не каждому камню стачиваться.
Дойти бы туда скорей,
Где юная ищет падчерица
Подснежники в декабре.

Кому-то – поклоны истовые,
Кому-то – дремучий лес,
А кто-то, под нос насвистывая,
Прямехонько в сказку влез…

«…белого или черного…»

…белого или черного,
Меж двенадцати воронов,
Под незнакомым знаменем —
Просто узнай меня.
Будет нашей далекая та земля,
Что вовеки не ведала короля,
Где под сенью леса в ночной тиши —
На реке кувшинки и камыши,
Где босые ноги – да в мягкий мох,
Где узнаешь все, что узнать не мог,
Где покров листвы – всех надежней крыш,
Где безмолвно, сердцем заговоришь:
Зверь ли, птица, травинка, ручей, звезда…
Там наш дом. Отныне и навсегда.

Из цикла «Сердце в ладонях» (2006)

«В руку мою…»

В руку мою —
Радуги лук.
Я не пою
Песен разлук.

Путь незнаком,
Топи и гать…
Сердца закон —
Не покидать!

Жаждой сожжен?
Слабость кляня,
Вены – ножом:
Выпей огня!

Чаша горька?
Вымерла высь?
Смех – и рука:
Крепче держись!

Чуешь беду,
Гибельный бой?
Я уведу
Их за собой.

Час подошел —
Крик из груди:
«Все хорошо!
Ты – не один!»

Из цикла «Пути-дороги» (2006–2007)

Подражание кельтам

Нам дорога и даль даны,
Это – звеньев забытый звон,
Серебристый смешок струны
И свобода – из стаи – вон!
Прогонял все печали прочь
Вешний ветер внезапных встреч,
Нежный сон наводила ночь,
А кольчуга клялась беречь.
Эху – смеху суровых скал —
Вторил возглас волны морской,
Лунный луч мне лицо ласкал,
Потерялся в пути покой.
Мир вчерашний – он вдруг воскрес:
Камень крепок, клинок остер…
Позолотой покрылся лес.
Льются листья, летя в костер.

Касыда пути

Вновь услышать хорошо бы
     прошлогодних листьев шорох.
Доблесть выбора лишенных —
          агнцами не стать.

Обходясь без длинной речи,
     выходить судьбе навстречу,
Зная слабых – уберечь их
          от прыжка с моста.

Взгляд в ответном взгляде тонет,
     не найдется глаз бездонней,
Плод запретный на ладони —
          Ева, ты чиста!

Не пугайся кары строгой,
     надкуси – не просто трогай! —
И ступай своей дорогой,
          выбранной из ста.

Время жнет лишь то, что сеет,
     и не знает опасений.
Дикой кошкою весенней
          провизжала сталь.

Вне времен и вне пространства
     тот, кто выбрал – странно, страстно.
На дорогу вышел – странствуй,
          прошлое оставь!

Смех заливист, ноги босы,
     и летят по ветру косы,
И другие смотрят косо —
          молодость проста…

Чтоб подрезать вихри-крылья,
     ваши лезвия остры ли?
Это жизнь мою открыли
          с чистого листа.

«Все говорят, что люди не летают…»

Все говорят, что люди не летают,
Что крыльев не дано нам обрести,
Что все мечты – лишь выдумка пустая,
Что в небо не проложены пути.

Не верь другим – верь только птичьей стае,
Щепотке неба, стиснутой в горсти.
Пускай твое сомнение растает,
Расправь же крылья – и лети, лети!

Ты на земле стоишь, едва дыша,
И в небо устремляется душа,
И сколько счастья в этом странном даре!

Лети вперед, всегда вперед и ввысь…
Но ни к кому на свете не тянись:
Раскроешь душу – и в нее ударят.

Из цикла «Моя война» (2006–2014)

«Война внутри и война снаружи…»

Война внутри и война снаружи.
     Быть может, все это миражи,
Но если ты хоть немного нужен,
     то не отступишь, покуда жив.
Дурные вести сбивают с толку,
     нелепы, словно обрывки сна.
Ветшает крепость моя – да только
     пути отхода искать не нам.
Пускай падение неизбежно,
     сердца людей разъедает ржа,
Но дай мне силу и дай надежду
     хоть на мгновение – задержать!
Последним камнем, держащим стены,
     замком последних стальных ворот,
Последним в жизни, что станет с теми,
     кто на чужое разинул рот.
И раз не выстоять в обороне —
     позволь увидеть в последний миг,
Как наша крепость сама хоронит
     врага, что в недра ее проник.
Кто не сгибается и не ноет,
     кто не спускает своих знамен,
Тот знает, что за его спиною
     стоят защитники всех времен.
И даже если осядут своды,
     не то что с двери слетит замок,
Он будет знать, что ушел свободным
     и до конца делал все, что мог.
…Смешно и глупо. Пустые бредни.
     Да полно, впрямь ли грозит беда?
Но если много таких – последних,
     то крепость выстоит, как всегда.

«…Говорят ребята, что мне везет….»

…Говорят ребята, что мне везет,
Что удачи хватит на целый взвод,
Да хоть роту вывести из огня!
Пошутили – любит война меня.
Будто кто-то впрямь защищает нас:
Под прицелом смерти в который раз,
Пролетело мимо уж сколько пуль,
А процент потерь – абсолютный нуль.
Может, чудо. Со стороны видней.
Пустяковый шрам – за десятки дней.
Каждый чуть потрепан, но, в общем, цел…
Да судьба берет на другой прицел.
И, хотя приказ возвращаться дан,
Пропадает гвардии капитан,
Полвойны молившийся всем богам,
Чтоб они хранили его врага.

«У меня есть друг…»

У меня есть друг – разведчик и проводник, он следы читает легче, чем строки книг, он к лесным тропинкам с детства еще привык и проходит ими, не всколыхнув листочка. Вся граница знает: первый стрелок в краях! Не найти искусней, опытней, я не я, и враги боятся грома его ружья, потому что каждый выстрел чертовски точен.

Я – иное дело; что тут за спрос и суд? Заблудиться просто тем, кто не жил в лесу. По какой дороге ноги меня несут, не успел понять рассудок в тот летний вечер. Погнала беда, быстрей, или не уйдешь! Перебили всех – кто плох был и кто хорош, беглецов искали пуля да острый нож… но послало, верно, небо его навстречу.

Он окинул взглядом, жестом велел молчать и одним движеньем сбросил ружье с плеча. А потом сквозь чащу двигались добрый час, не роняя слов – шуметь, он сказал, не нужно. Подошли к его убежищу в темноте. Ни о чем сначала спрашивать не хотел. Посидел, вздохнул: повадки твои не те, подведешь ведь, неумеха, под вражьи ружья…

Скоро год знакомству, но не конец войне, и не раз мы с ним стояли спина к спине, и не раз казалось: выхода больше нет, неужели снова не получилось тише?.. Но всегда справлялись и прорывали круг…

У меня есть самый лучший на свете друг.
Где-то в кронах солнце прячется поутру. Мы смеемся: он впервые меня не слышал.

«Учись гореть…»

Учись гореть.
Не ради красоты:
Смерть на миру – не красно и не сладко.
Суть в том, что надо выжечь без остатка
В себе дурное. Кто, когда не ты?
Сигнальное ли пламя на горе,
Костер ли, от которого теплее…
Когда кругом вонючим дымом тлеют —
Учись гореть.
Учись светло гореть.

Из цикла «В зеркале времени» (2006–2015)

Песня Орфея

Перед троном твоим, о владыка Аид,
Я дерзаю просить небывалого дела.
То душа моя властно во мне говорит,
И от жгучего горя она поседела.
Я, быть может, последнюю песню пою,
И на свете мне жить стало странно и дико,
Потому что любовь я утратил свою,
Потому что погибла моя Эвридика.
Как же срок, ей отпущенный, был невелик!
А жила она, слез и печали не зная,
А была она – солнца сияющий блик,
А была она – певчая птичка лесная.
Весела и отважна, нежна и легка…
Рядом с нею казалось – все горести мимо!
От улыбки ее исчезала тоска,
Целый мир опустел без нее, без любимой…
Неужели неведомы раны любви
И страданья разлуки бессмертному богу?
Я молю: Эвридику мою оживи,
Дай ей снова пожить на земле хоть немного!
В первый раз не находятся в сердце слова.
Что же сделать я должен, чтоб счастье – с начала?
Отказаться от песен и струны порвать,
Чтобы лира моя навсегда замолчала?
Или броситься грудью на чье-то копье?..
Слезы сами текут. Плотно сомкнуты веки…
О владыка Аид, возврати мне ее,
А не то – и меня оставляй здесь навеки!

Степные мелодии

В бесконечности трав
Тонет солнечный шар.
Мною нынешней став,
Вспоминает душа.
Там, где тени легки,
Там, где лето длинней, —
С ветром вперегонки
Бег сарматских коней.
Акинак у бедра,
Чтоб вернуться живым,
Чей-то окрик «пора!» —
Да стрела с тетивы.
А себя отпустив
В этом мире простом —
Немудреный мотив
Да небесный простор,
Дым костра на ветру
Звездной ночью в степи…
Жаркий лоб оботру:
Отдохни да поспи,
Чтобы вновь поутру
Птицей прянуть в седло…

Было некогда – и прошло.

Давид и Вирсавия

Над городом царит ночная тишь,
И свет тебе сейчас – врагом заклятым.
Ты ей о смерти мужа говоришь,
Нетерпеливо раздевая взглядом.
Не отменить того, что свершено,
И праведник стал с грешниками вровень.
Горчит тревожно-алое вино,
А злато кубков отливает кровью.
Ты видишь губ пленительный изгиб.
В светильниках потрескивает масло.
«Он доблестно сражался и погиб…»
А вместе с ним – не совесть ли угасла?
Твои слова сочувствия полны,
Печальный облик нестерпимо ложен.
Возрадуйся! Нет мужа у жены,
Ты волен возвести ее на ложе.
О мудрый царь, в шелка ее одень
И выполни желание любое,
Но между вами вечно будет тень —
Тень воина, убитого тобою…