Kitabı oxu: «Подручный смерти», səhifə 5

Глава 13

Доктор принял Ларису и Рената нехотя, однако не отказал. Он провел их в так называемый «кабинет» и задал обычный врачебный вопрос:

– На что жалуетесь?

– У него бронхит обострился, – сказала Лариса, потому что Ренат сидел молча, словно воды в рот набрал. – Что мы ни делаем, становится только хуже. В дороге с бронхитом нельзя. Пришлось в вашем городе жилье снять. Мы не местные.

– Я вижу.

Она перечислила лекарства, которые принимал Ренат. Доктор выглядел усталым и озабоченным. Ему не помешало бы сутки отдохнуть.

– Что вы так смотрите? – улыбнулся он.

– Вам, наверное, не до нас…

Бортников не стал возражать. Но выполнил свои обязанности, как положено. Осмотрел пациента, выслушал и обнадежил:

– Волноваться не стоит. Легкие в порядке, а затяжной кашель – типичное явление для хронического бронхита.

– Как же не волноваться? Нам ехать надо, а у него температура.

Лариса не собиралась посвящать доктора в подробности их путешествия. А тот не проявил интереса. Какое ему дело до того, куда направляются эти двое? Он сам перекати-поле. Сегодня – здесь, завтра – там. Что-то гонит людей с места на место, и он – не исключение.

– Тепло и покой пойдут вам на пользу, – сказал он Ренату. – Не торопитесь садиться за руль. Конечно, если вам некуда спешить.

Тот подумал, что ни тепло, ни покой ему в ближайшее время не светят. Кто-то хочет его убить! Застрелить из охотничьего ружья… И этот «кто-то» находится совсем рядом.

Лариса уставилась на Бортникова, и перед ней возникла иная картина. Вместо комнатушки с бревенчатыми стенами – просторный зал с колоннами; вместо кушетки – роскошное позолоченное ложе; вместо доктора – смуглый человек в парике. Он склонился над изголовьем другого человека… У него в руке – чаша, а в чаше – кровь!..

«Это дар Себека, владыка. Выпейте…»

Лежащий человек отвел руку с чашей.

«Врата неба раскрыты… и великие засовы отодвинуты… Я вижу стоящего Ра! Он поведет меня к престолу Осириса…»

– Что с вами? – произнес кто-то в самое ухо Ларисы.

Она вздрогнула и увидела удивленное лицо Бортникова, который держал ее за руку и проверял пульс.

– Вы были… придворным врачом фараона! – выпалила Лариса. – Ваши магические ритуалы успешно заменяли лекарства. В Древнем Египте врач ничем не отличался от мага. Рецепты снадобий составлялись с учетом магических чар…

– Не слушайте ее, – вмешался Ренат. – Она городит всякую чепуху, когда волнуется.

– Вы принесли фараону кровь Себека! Себек – это бог-крокодил. Он покровительствовал черной магии… Верно?

Доктор опешил от ее слов и попятился. Ему самому впору было измерить пульс.

Ренат побагровел и, взяв ее за плечи, встряхнул.

– Извините нас…

Он хотел силком вывести Ларису из «кабинета», но Бортников воспрепятствовал этому:

– Нет уж! Пусть говорит!

* * *

Следователь беседовал с персоналом поликлиники в ординаторской. Одни выходили от него быстро, другие задерживались. Мариша ожидала своей очереди, холодея от страха. Что, если ее спросят о ссоре с Авиловой? Солгать или сказать правду?

– Иди, – подтолкнула ее старшая медсестра. – Быстрее сядешь, быстрее выйдешь!

От этой шутки у Мариши подкосились коленки. Она побледнела и вытерла об халат вспотевшие ладошки.

– Садитесь, – угрюмо кивнул следователь.

Девушка, едва дыша, опустилась на стул и спрятала руки в карманы. Она боялась каким-нибудь жестом выдать свое волнение.

– Какие у вас были отношения с погибшей?

– Обычные…

– Она работала с доктором Бортниковым, а потом на ее место назначили вас.

– Так главврач решил. Я выполнила его указание.

– Понятно. У вас не возникло конфликта на этой почве?

– С кем?

Следователь поднял на нее глаза с набрякшими веками и криво улыбнулся. Ты, мол, девонька, дурака не валяй. Меня не проведешь.

– С Авиловой, – недовольно подчеркнул он.

– А я тут при чем? Я на ее место не просилась. Главный сам решает, кого куда назначить.

– У Авиловой были враги в коллективе?

– Я не знаю. Может, и были. У нее сложный характер, а таких недолюбливают.

– Вы входите в круг ее недоброжелателей?

Мариша заерзала на стуле и обвела растерянным взглядом ординаторскую. Все здесь было ей знакомо и привычно, но сейчас показалось чужим.

– Мы не были подругами…

– Вот как? Почему же?

– У меня вообще нет подруг!

Следователю надоели одни и те же вопросы и ответы. Он не надеялся, что кто-нибудь из сотрудников признается в убийстве коллеги. Просто выполнял рутинную работу. Опрашивал всех подряд.

Убийство женщины на пустыре – вопиющий для Грибовки случай. Причем жертва не являлась ни алкоголичкой, ни проституткой. Бытовухой тут и не пахло. Отец погибшей обещал оплатить расследование, лишь бы преступник был пойман и наказан.

– Когда вы последний раз видели погибшую?

– В день ее смерти… вернее, был уже вечер. Авилова дежурила вместо Лосевой, они поменялись…

– Говорят, вы повздорили?

– Зачем спрашивать, если вам уже доложили?

– Отвечайте на вопрос, – нахмурился следователь.

Он с утра получил нахлобучку от начальства, местный журналист достал его своей критикой, оперативники ничего толкового не накопали. Место преступления оказалось затоптанным собачниками и любопытными, никаких улик не обнаружили. Словом, наклевывался классический висяк.

Мариша смотрела на седой ежик его волос и старалась успокоиться. Этот немолодой опытный человек должен во всем разобраться, а не искать козла отпущения в ее лице.

– Ну да, мы с Авиловой поссорились…

– По какому поводу?

– Она думала, что я ее подсиживаю, и высказала свое негодование.

– Ей нравился Бортников? У них был роман?

– Я ей в душу не лезла, – огрызнулась Мариша, злая на болтунов, которые донесли следователю об ее соперничестве с Авиловой.

– В коллективе многие знали о том, что Авилова имела виды на Бортникова. Она не скрывала этого.

– Ну и что? Кирилл Сергеевич многим нравится. Мало ли, кто на кого виды имеет? Это еще ничего не значит.

– Как вы расстались в Авиловой в тот вечер?

– Никак. Я пошла домой, она осталась.

– А свидетели утверждают, что после вашего ухода Авилова оделась и вышла следом за вами.

– Я ее не видела. Может, она и вышла… по своим делам.

– По дороге домой вы проходили через пустырь?

– Нет! Я боюсь там ходить…

– Вы живете на улице Лесорубов, которая соединяется проулком с улицей Кирова. Через этот проулок можно попасть на пустырь.

Мариша пожала плечами.

– Можно. Но я шла по дороге, где фонари. В потемках на пустырь лучше нос не совать. Там чудище завелось, слышали?

Сначала она хотела рассказать следователю, что в тот вечер сама еле унесла ноги от маньяка, но передумала. Тот истолкует это по-своему и, чего доброго, обвинит ее в убийстве Авиловой. Дескать, та догнала ее, хотела затеять драку, и Мариша в состоянии аффекта задушила соперницу.

– Чудище, говорите? Слухи по городу ходят, это верно. Как Авилова попала на пустырь? Может, вы привели ее туда? Вы шли, она увязалась за вами…

– Не было этого.

Мариша вздохнула и отвернулась, глядя в угол ординаторской, где стоял диван. Там часто ночевали дежурный врач или сестра. Но в ту роковую ночь Авилова на работу не вернулась.

– Кто, по-вашему, мог желать смерти Авиловой?

– Не знаю…

– У нее был мужчина? Она встречалась с кем-нибудь?

– Вряд ли. В Грибовке сплетни на крыльях разлетаются. Но про Авилову никто ничего не болтал.

– Что вам известно о… криках на пустыре?

– То же, что и всем. Говорят, в руинах поселилась чупакабра. Это она так жутко кричит.

Следователь усмехнулся и покачал головой. Чупакабра! Каких только глупостей люди не придумают. Кстати, возле тела Авиловой никаких следов, кроме человеческих и собачьих, не было.

– А вам нравится доктор Бортников?

Этот вопрос застал Маришу врасплох. Она переключилась на чудище, расслабилась, и вдруг – бац!

– Мне?..

– Мужчина он молодой, видный… а в Грибовке с женихами не густо. Небось, вы на него глаз положили, а?

Глава 14

Когда Слепцов встал с постели, первое, что он сделал – обследовал дверь в чулан и навесной замок. Каким образом он оказался внутри чулана, оставалось для него загадкой. Он вспомнил, как ходил за рюкзаком на веранду, как вернулся в комнату и сел на кровать… На этом его воспоминания обрывались.

– Паша, а Паша! – позвал он.

Парень с видом побитой собаки выглянул из комнаты.

– Ты почему не в школе?

– У меня голова болит…

– Пить меньше надо. Еще молоко на губах не обсохло, а ты к бутылке тянешься. Кривую дорожку смолоду выбрал. Что за компания у тебя? Чем занимаетесь? Сначала напьетесь, потом на подвиги тянет?

Племянник понуро опустил голову. Казалось, самое худшее с ним уже случилось. Если дружки настучат, что он в ту ночь ходил на пустырь…

– Скажи, это ты меня в чулане запер? – стараясь быть дружелюбным, допытывался Слепцов.

– Вы что, дядь Миш?.. Мать мне не верит, и вы туда же!

– Да пойми ты, чудак, я не сержусь. Просто понять хочу, как я там очутился. Видно, в бреду был, ни черта не помню.

– Я не знал, где мать ключ прячет! – клялся Пашка. – Вот вам крест! А если бы и знал, на кой мне кого-то в чулане закрывать? Тем более вас.

– Ты, наверное, подшутить решил надо мной? В твоем возрасте это бывает. Я тоже рос сорванцом. Порой такие фокусы откалывал, отец за голову брался.

– Мне не до шуток было…

Парень чуть не сболтнул про труп и прикусил язык.

– Я на тебя зла не держу, – продолжал Слепцов. – Ты только скажи, как все произошло?

– Да мне-то откуда знать? Я пришел домой, мать ругаться стала… потом слышу, кто-то стучит… У меня душа в пятки ушла, ей-богу! Я думал…

Слова «…мертвяк за мной гонится» застряли у парня в горле. Он кашлянул и отвернулся. Правду говорят, на воре шапка горит.

– Допустим, так и было, – согласился Слепцов. – Выходит, кто-то чужой в дом попал и все это провернул? Не мог же я сам себя снаружи закрыть?

Аргумент у дядьки был железный, не поспоришь. Пашка хлопал глазами, мечтая поскорее закончить неприятный разговор. Дерзость слетела с него, он был напуган и подавлен.

– Можно я лягу, дядь Миш? Башка раскалывается.

– Ладно, иди, лечи свою голову…

Племянник улегся на диване в горнице, а Михаил отправился на кухню пить чай. То ли лекарства помогли, то ли он отогрелся и отоспался, но ангина отступила. Дышать стало легче, боль утихла. Кошмары прекратились. Если бы не оказия с чуланом, можно было бы радоваться.

От горячего чая с малиной Слепцова разморило, лоб покрылся испариной. Он взглянул на старые, как этот дом, ходики. Анюта не скоро придет с работы, помочь бы ей по хозяйству, но он еще слишком слаб.

Вернувшись в комнату, он лег и задумался. О чем доктор спрашивал Анюту? Та что-то говорила про «кукурузник»…

Мысль о самолетах забросила его в Туву. Река Уюк, на берегу которой они вели раскопки, протекала в межгорье. Прибрежная полынная степь переходила в редколесье, склоны хребтов покрывал лиственник вперемешку с кедрачом. Слепцов брал с собой ружье и шел в горы – вроде бы искать камни с руническими письменами. Замшелые плиты попадались в самых глухих местах. В горах водились дикие звери, и Слепцов прослыл в экспедиции заядлым охотником. Пару раз он добыл лисицу, чтобы подтвердить свою охотничью репутацию. Стрелять в косулю было жалко, а зайцы ему не попадались.

Однажды он спустился в расселину, где наткнулся на странные обломки, поросшие травой и кустарником. Он облазал там каждую пядь…

– Дядь Миш!

Слепцов вздрогнул и подскочил на кровати от неожиданности.

– Чего тебе?

– Я щи разогрел, – робко сообщил племянник. – Мать велела вас накормить.

– Спасибо, я не голоден…

Оказывается, пришло время обеда. Но у Слепцова не было ни малейшего желания есть. Пашка закрыл за собой дверь, а он сел и обвел напряженным взглядом комнату. Его рюкзак висел на спинке стула. Он встал и обшарил все внутренности заплечного мешка, ощупал кармашки. Пусто.

Сестра выложила его вещи, грязные постирала, чистые спрятала в шкаф. Слепцов перерыл полку с вещами, постоял в раздумьях, потом подошел к окну и выглянул во двор. Голые деревья, серое небо, почернелый штакетник. Тошно, тоскливо. На душе тяжелый осадок.

Из кухни потянуло запахом разваренной капусты, и Слепцов плотнее прикрыл дверь. Несколько минут прошли в беспричинной тревоге.

– Дядь Миш, – опять сунулся племянник. – Вы как? Мать звонила, спрашивала.

– Нормально.

– Я за хлебом сбегаю? Вы побудете один?

– Я что, малый ребенок?

Хлопнула входная дверь, и Слепцов остался наедине со своими мыслями. В голове зашумело, во рту пересохло. Он был рад, что племянник ушел. Тело сотрясал озноб, и он прислонился спиной к печке. Внезапно он направился в комнату сестры, встал на цыпочки и сунул руку за икону. Ключа не было. Все правильно! Анюта его перепрятала от греха подальше.

Он обыскал комнату и догадался, что сестра забрала ключ с собой.

– Черт!.. В чулан не попасть…

* * *

Ренат рвался на прогулку, Лариса возражала:

– Тебе рано выходить из дому. На улице ветер, сырость. Того и гляди, дождь пустится.

– Я хочу пройтись по пустырю. Там женщину убили. Мне надо знать, кто…

– Зачем?

– Где-то рядом бродит смерть, я чувствую… Это она кричит на пустыре. Мне знаком ее голос…

– Думаешь, в руинах воет волк? Колдун-оборотень? От волчьего воя у людей кровь стынет в жилах.

– Мне не дает покоя одна мысль! Доктор, у которого мы побывали… В его кабинете стоял запах смерти. Кстати, насчет крокодила, – усмехнулся Ренат. – Когда-то доктор поклонялся Себеку и брал у него кровь для лечения своего господина. Люди не меняются. Они выглядят по-другому, ведут себя по-другому, но их суть остается прежней.

– К чему ты клонишь?

– Я бы поговорил с доктором еще раз. Он задает интересные вопросы. Он подходит к болезни как маг, а не как медик. Вряд ли он сам понимает, что делает. Но мне нравится его подход.

– А как же запах смерти?

– Врач всегда идет об руку со смертью. Но в данном случае… примешивается что-то еще…

Ренат и Лариса сидели на старомодном диване с деревянной спинкой. На кухонной плите грелся бульон. Хозяйка ушла к соседке, и постояльцы могли говорить, не опасаясь посторонних ушей.

– Я хочу побродить по улицам, почувствовать, чем дышит этот городок.

– Опять ты за свое? У тебя кашель! Подожди хотя бы до завтра.

– Вроде бы здесь нет ничего примечательного, – продолжал Ренат. – Кроме пустыря. Держу пари, жуткие звуки появились там недавно.

Он пустился в путаные рассуждения. Его видения были отрывочны и туманны. Должно быть, ему мешала болезнь. Он сильно кашлял. Недомогание усугублялось внутренней тревогой.

Лариса накормила его бульоном, а на сладкое хозяйка испекла яблочный пирог. Но сладкоежка Ренат отказался от десерта.

– Труп медсестры Авиловой – не последний, – заключил он.

– Можно хотя бы за столом обойтись без трупов?

У Ларисы пропал аппетит. Она отодвинула от себя тарелку с пирогом и принялась собирать посуду.

– Интересно, наш попутчик уже обращался к доктору Бортникову?

– Археолог? Зачем спрашивать, если ответ известен. Разумеется, да. Осень – сезон вирусных инфекций. Не вижу ничего удивительного в том, что вокруг много больных. Обычно они обращаются за медицинской помощью, а Бортников живет рядом. Вот соседи к нему и бегают.

– Теперь мы тоже его соседи. Это – рок, дорогая.

– Послушай, ты бы лучше задумался, откуда у тебя бронхит?

Ренат сидел, развалившись на диване, и смотрел, как она моет посуду. Его бронхит связан с какими-то страшными вещами. Он пока не понимает, с какими именно. Оказывается, быть провидцем для самого себя куда сложнее, чем для других.

– Визит к доктору не прошел для меня даром, – признался он. – Я вспомнил, что мой бронхит обостряется в сырую погоду. Дождь, слякоть… и я начинаю кашлять.

– В этом ты не одинок. Миллионы людей могут подписаться под твоими словами.

– Ты права…

Ренат закрыл глаза. Он слышал, как Лариса споласкивает тарелки, складывает их на сушилку. Все это казалось далеким и несущественным. Он мысленно перенесся в свое детство, когда отец взял его с собой на охоту…

В лесу они промокли и продрогли. После той чертовой охоты Ренат впервые тяжело заболел. Простуда осложнилась бронхитом.

– Это случилось на охоте! – осенило его. – Я имею в виду болезнь. Отец выстрелил в зайца, я очень расстроился.

– Тебе было жаль зайца?

– Почему-то мне было жаль себя. Глупо, да? Звук выстрела и запах пороха долго преследовали меня. Мне часто снилось, как отец стреляет в зайца, и я просыпался в холодном поту…

– Потом ты вырос и все забыл?

– Не забыл. Отец высмеял меня, когда я в следующий раз отказался идти с ним на охоту, и назвал хлюпиком. С тех пор между нами часто возникали ссоры. Мы отдалились друг от друга. Я не мог преодолеть неприязнь, которую он мне внушал.

– Ты так и не простил ему того зайца?

– Я обвинял его в жестокости. Хотя охота – нормальное мужское хобби.

– Вполне нормальное, – кивнула Лариса.

– Я бы проследил за археологом, да кашель разгулялся, – без всякого перехода заявил Ренат.

– Он, небось, тоже лежит дома со своей ангиной.

Она невольно ощутила панику этого человека. Археолог пытался сорвать навесной замок с какой-то двери…

Глава 15

Мариша выписала пациенту направление на анализы и, когда тот вышел, подняла глаза на доктора.

– Вас тоже вызывали в ординаторскую?

– Ну да, – устало отозвался Бортников. – Как и всех. Спрашивали, какие у меня были отношения с Авиловой.

– А у вас были с ней отношения?

– Чисто деловые. Она выполняла ту же работу, что и ты.

Бортников чувствовал, что Авилова была к нему неравнодушна. Но выдавать свои домыслы за истину он считал недопустимым.

– Ты рассказала, что в ту ночь за тобой гнался маньяк? – спросил он у Мариши.

– Я побоялась. А вы…

– Я тоже промолчал.

Девушка удовлетворенно вздохнула. Слава богу, Кирилл Сергеич умеет держать язык за зубами.

– Я не видела, кто за мной гнался, – оправдывалась она. – И вообще… мне показалось, следовать подозревает, будто это я…

– Что «ты»? – не понял Бортников.

– Ну, что это я… Авилову…

– Ты?! – изумился он. – С какой стати тебе ее убивать?

– Просто она вышла из поликлиники сразу после меня, и они полагают…

– Чушь! С таким же основанием можно заподозрить меня, потому что я ушел домой около десяти. А смерть Авиловой наступила между девятью и одиннадцатью ночи.

– Откуда вы знаете?

– Эксперт сказал. Он ходит ко мне лечить застарелую язву. Я подобрал ключик к его болезни, и он не может нарадоваться. Кстати, в котором часу ты пришла домой?

Мариша поняла, что доктор имеет в виду, и занервничала.

– Я не помню точно… Мама уже спала, она рано ложится…

– Она не дожидается тебя с работы?

– Дожидается, но в тот раз мама уснула. Я ее не будила. Почему вы спрашиваете?

– На всякий случай, – улыбнулся Бортников.

– Я не могла бы убить человека…

– Конечно, нет. Успокойся.

– Тем более задушить! Неужели вы думаете…

– Как Авилова оказалась на пустыре? – перебил доктор. – Насколько мне известно, она живет совсем в другой стороне. Получается, кто-то заманил ее на пустырь. В темное время суток женщина вряд ли пойдет туда одна. Без веской причины. Особенно после всех этих слухов про черта и прочую нечисть.

– Значит, была причина! – выпалила Мариша.

Ей приходило в голову, что Авилова могла пойти за ней. Чтобы испугать, например. Или догнать и прикончить. Но ей не повезло. Кто-то пришел Марише на выручку и спас от неминуемой смерти. Должно быть, человек, которого она приняла за маньяка, стал ее ангелом-хранителем.

– Авилова жутко любопытная. Она любила сунуть нос, куда не следует.

– Это ее и погубило? – усмехнулся Бортников.

Мариша что-то скрывает, чего-то недоговаривает. Они с Авиловой ненавидели друг друга. Он не слепой и давно заметил неприязнь между ними. Но чтобы дело дошло до убийства…

Доктор вдруг посмотрел на Маришу другими глазами. Оказывается, она очень хороша. По-девичьи нежна, миловидна. У нее длинные ресницы, маленький чувственный рот и упругая грудь под медицинским халатом.

Он ощутил желание, такое сильное, что у него заныло все тело.

Девушка сидела, опустив голову. Светлые кудряшки обрамляли ее щеки. У Кирилла давно не было женщины, но до сих пор он не помышлял об этом. Сегодня кое-что изменилось.

– Давай поужинаем вместе, – предложил он. – В кафе после работы. Я приглашаю.

У Мариши перехватило дыхание от счастья. Неужели мечты сбываются, и доктор Бортников так же неравнодушен к ней, как и она к нему?

– Согласна?

Она была не в силах вымолвить ни слова и только кивнула…

* * *

Чемагин лежал в комнате и дремал. Боли в спине участились, он стал нервным и легко поддавался импульсивным порывам. Не исключено, что это – побочное действие лекарственных настоев, которые он принимает. Вот и сейчас его снедало беспокойство.

Этот унылый городишко наводил на Чемагина тревожную тоску. Здесь за каждым углом таилась неведомая опасность. Раньше его одолевала паника во время приступов, а теперь, похоже, страх становится повседневным и неконтролируемым. Он пожаловался на свое состояние доктору, но тот опять заговорил о каких-то умственных причинах его недуга.

– Я не сумасшедший, – возразил Чемагин, как будто Бортников мог его слышать. – Зачем мне нужна боль в спине, от которой впору лезть на стены?

Он закрыл глаза и вспомнил себя маленьким мальчиком, идущим по лесу. Зеленый мох и поваленные стволы деревьев вызвали у него безотчетный ужас. Он закричал и в страхе ринулся назад, туда, где его бабка с дедом собирали грибы на поляне.

Ему казалось, что за ним гонится сама смерть. У нее красивое лицо, длинные косы и молодое тело, покрытое пестрыми узорами. Он слышал сзади хруст валежника и бежал все быстрее, пока хватало дыхания. Потом наступила жуткая всепоглощающая тьма…

Из этой тьмы его вырвал испуганный голос деда:

«Вот он! Я нашел его!»

«Жив, внучек! Слава богу! – всхлипывала бабка, ощупывая руки и ноги мальчика. – Все цело! – Она припала ухом к его груди и радостно сообщила: – Дышит, горемычный! И сердечко бьется!»

В кухне засвистел чайник, Чемагин очнулся и тяжело поднялся с дивана. Он снимал маленький старый дом, зато без хозяев и по сходной цене. Платил копейки и был предоставлен самому себе. Он терпеть не мог сожителей, поэтому и семьей не обзавелся. Менял женщин, чтобы не прикипеть ни к одной, не обрасти хозяйством и обязательствами. Мысли о неприкаянной старости не пугали его. Он считал, что лишь одиночество дает настоящую свободу.

На кухне он подбросил в печь пару поленьев и выпил настойку доктора Бортникова. Горький вкус трав напоминал ему запах костра, вид на горную гряду, разочарование и неукротимую ярость…

Эта ярость захлестывала его, била через край. Он поставил на кон свою душу, а его обманули, обвели вокруг пальца.

Чемагин заскрежетал зубами и нащупал под джемпером амулет, с которым не расставался. Череп на прочном черном шнурке: две пустых глазницы и приоткрытые челюсти.

Ярость, природа которой была не понятна до конца, гнала Чемагина с места на место, бросала из огня да в полымя. Должно быть, его неизлечимая хворь как-то связана с этой яростью, с жаждой мести кому-то безликому, с накатывающим на него страхом, с чувством безысходности, которое томило его по ночам.

Чемагин не мог больше оставаться в доме и вышел прогуляться. Ветер гнул рябины у заборов. В воздухе пахло дымом из труб. На темном небе мерцали звезды. В домах светились окна, за которыми люди готовились ко сну. На улице к Чемагину подошел молодой мужчина и попросил прикурить.

– У меня нет ни спичек, ни зажигалки.

– Не повезло, – огорчился прохожий и кивнул в сторону пустыря. – Слыхал про труп? Возле бараков бабу какую-то убили. Говорят, медсестру из поликлиники. Не в курсе?

Непрошеная разговорчивость была некстати и не понравилась Чемагину. Он молча пожал плечами.

– У нас в Грибовке всякой шушеры хватает, – добавил мужчина. – А ты, видать, не нашенский?

– Я приезжий.

– Ну бывай, приезжий!

Прохожий, ссутулившись и сунув руки в карманы, удалился под громкий собачий лай, а Чемагин зашагал себе дальше, обдумывая его слова. Он ничего не боялся, кроме своей боли, и пустырь, о котором все судачили, не пугал его, а скорее притягивал.

Поравнявшись с зарослями орешника, он нырнул в темноту и затаился. В заброшенных бараках выл ветер, старые елки чернели в лунном мареве. После того как тут обнаружили труп, сюда потянулись подвыпившие любители острых ощущений. На трезвую голову они не решились бы искушать судьбу.

Чемагин услышал голоса и спрятался подальше в кусты. Трое парней, поддразнивая друг друга, приблизились к баракам.

– Тут она лежала… – сказал один из них.

– Ты призраков не боишься? – загоготал другой. – Вдруг она все еще рядом бродит? Схватит тебя за горло – и каюк! Га-га-га-га!

Этот нарочитый смех подхватило эхо, и «смельчаки» притихли.

– Очко сыграло, пацаны? – сдавленно хихикнул третий.

– Холодно здесь…

– Может, дернем для сугреву?

Они пустили по кругу бутылку, глотая прямо из горлышка. Чемагин вдруг ощутил леденящий шелест позади себя и оглянулся. У него резко заболела спина, по телу прокатилась отвратительная дрожь. Он расстегнул молнию куртки и схватился рукой за свой талисман.

Хмельная компания продолжала топтаться у разрушенных бараков, материться и пить. Бутылка полетела на землю, ударилась о камень и разбилась.

– Ты че, Колян… оборзел? Там же оставалось на дне…

Затеять драку парням помешал прорезавший тишину душераздирающий звук, от которого они мигом протрезвели и бросились кто куда…