Kitabı oxu: «Бурятские Боги щедрые…», səhifə 3

Мы пошли на кухню все так же держась под мою руку.

Это было нелегко. Во-первых, я человек гиперактивный и обычно даже не хожу, а летаю, а тут мне пришлось сбавить темп до черепашьего. А во-вторых, Ирина Соломоновна намного ниже меня ростом, сгорбленная и на стадии болезни, которая называется «наклон Пизанской башни», и мне пришлось еще и наклониться, чтобы ей было комфортно держаться за мою руку. А с моей-то спиной такие напряги – ой-ей-ой! Но отступать было уже некуда.

Я усадила Ирину Соломоновну на стул, и она с места начала мне проводить экскурсию по кухне.

Со стола в углу я взяла маленькую кастрюльку и насыпала туда зерна. Достала из холодильника молока, отлила нужное количество в стакан, разбавила его водой, залила содержимое кастрюльки и поставила на огонь.

– Чай хранится вон в той столешнице – указала она на стол у окна.

Я выдвинула столешницу и увидела множество разных железных баночек и открыла одну из них.

– Можно любой или что-то конкретное? – поинтересовалась я.

– Сегодня можно любой – ответила она – а завтра Акбар – сказала Ирина Соломоновна – в чай я кладу три ложки сахара.

– Столовых? – рассмеялась я.

– Чайных – и Ирина улыбнулась на мою шутку.

Я помешала кашу, добавила в нее соли и сахара и заварила чай.

– Достань из холодильника масло и хлеб – попросила Ирина.

Я накрыла завтрак для Ирины и приземлила попу на стул с противоположной стороны стола.

– Приятного аппетита – сказала я.

– Спасибо – ответила Ирина и взялась левой рукой неуклюже зачерпывать кашу.

Движения нерабочей рукой давались ей с трудом, но она героически справлялась.

– А себе почему не положила? – вдруг спросила Ирина Соломоновна.

– Я сытая, Ирина Соломоновна, позавтракала дома, а вот чай с удовольствием с вами выпью, тем более, что пахнет очень вкусно.

– Ну как знаешь – сказала Марина и доела кашу – кашу я обычно на воде варю.

– А чего не сказали-то? – спросила я.

– А ты и не спросила – подколола она.

– Услышала вас, в следующий раз буду спрашивать – как вам приготовить.

Я налила чай и положила Ирине Соломоновне три чайных ложечки сахара, размешала и придвинула к ней.

При попытке взять кружку чуть не случилось пролитие и я, вскочив, взяла еще одну пустую, отлила треть кружки и подала Ирине.

– Да, так лучше будет – прокомментировала она мое действие – сделай мне бутерброд с сыром.

– Один?

– Да, один.

Я открыла холодильник, нашла там еще сыр и бутерброд уже стоял перед Ириной.

– Возьмем с собой в комнату – скомандовала она.

– Хорошо – ответила я и тарелка с бутербродом и остатками чая отправилась вместе с нами в комнату за рабочий стол.

Стол Ирины Соломоновны – это отдельный персонаж.

Я подозреваю, что его вообще невозможно сдвинуть с места, если таковое понадобиться.

Стол был большой, старинный, из настоящего дерева с двумя дверцами по обеим сторонам и забитый всякой всячиной снизу доверху. А на его поверхности жил монитор от компьютера, клавиатура, мышь, часы, обычный проводной телефон, принтер, и куча бумаг различного происхождения. А кроме этого там еще жили какие-то старые почтовые марки, маленькие бумажки с записями на них, ручки, карандаши, ключи, фантики от конфет, пара тарелок с засохшим чем-то там и пара-тройка кружек с недопитой и засохшей на стекле ряженкой.

Я с трудом отвоевала на нем место для чая и тарелки с бутербродом.

– Ирина Соломоновна, откуда у вас такое количество бумаг? – поинтересовалась я.

– Это еще не все, я уже избавилась от части – ответила Ирина – они разные. Там медицинские документы, там рабочие, по психологии. На окне все, что мне нужно сейчас для работы. Там документы по коммуналкам. А там стихи – указывала на кучи бумаг Ирина.

– А вы не пробовали их как-то систематизировать в одном месте? – спросила я.

– Пробовала – буркнула в ответ Ирина – но не очень получается – и я поняла, что этот мой вопрос был не очень корректен.

– Возьми лист бумаги и записывай – сказала Ирина и указала мне на стопу чистой бумаги в полке у самого входа.

– Сейчас – ответила я и пошла за бумагой.

– Ручки вон там – указала она на коробку, стоящую на подоконнике.

Я подошла и протянула руку к коробке – половина ручек были от «Цветовика» и я улыбнулась, поняв, откуда у Ирины Соломоновны эти ручки…

Запись на бумаге включала в себя названия и время приема лекарств, а также график мероприятий в предстоящие два моих испытательных дня, а именно: найти квитанции об оплате коммунальных услуг за три последних месяца прошедшего года, договора со всеми квартиросъемщиками за тот же период, медицинскую документацию за весь прошедший предыдущий год, поездка в аптеку за синдранолом и поход в почтовое отделение за заказным письмом.

– И все? – спросила я.

– Ты вначале это сделай – улыбнулась мне Ирина.

Итак, шоу «пОтом и крОвью» началось.

Ирина Соломоновна осталась работать за компьютером, а я принялась за квитанции, на которые она мне указала.

В куче квитанций, которые я пересмотрела, искомых не оказалось.

– Посмотри вон там – сказала Ирина и указала на круглый стол, рядом со своим – там под бумагами еще должны быть.

Я подошла к куче с бумагами и увидела, что среди них торчали квитанции и я начала раскладывать – не квитанции в одну сторону, квитанции – в другую.

– Ирина Соломоновна, дайте мне файлы, я хотя бы их по годам сейчас раскидывать буду, старые и ненужные в архив уберем.

– Ну возьми – ответила мне Ирина и указала, где можно взять файлы.

– А бумажный скотч есть? – спросила я.

– А тебе зачем?

– Я подпишу каждый файл, чтобы не запутаться.

– Вон там, внизу лежит, под столом.

Я наклонилась вниз и увидела лежащие в коробочке несколько рулонов бумажного скотча разной ширины и взяла подходящий.

– Ножницы?

– Не знаю, где-то есть – протянула Ирина.

Я попыталась найти ножницы, но, поняв, что это отнимет еще время, стала отрывать скотч руками.

Зазвонила напоминалка на телефоне Ирины, и я достала из коробочки нужные таблетки, сходила на кухню за стаканом воды и по одной стала подавать их моей подопечной.

– Красная – прокомментировала я и Ирина левой рукой отправила таблетку в рот.

– Вода – и следом за таблеткой я подала ей в ту же руку стакан.

– Голубая – сказала я, забирая стакан из руки Ирины – вода – протянула я стакан обратно.

– И белая – и третья таблетка отправилась по адресу – кушать будете? – спросила я.

– Минут двадцать после таблеток нельзя ни пить, ни есть – сказала мне Ирина.

– Поняла, обед не ранее, чем через двадцать минут – что приготовить?

– Посмотри в холодильнике – в контейнерах есть и первое, и второе. Нужно проверить, что съедобно, остальное выбросить – пойдем – и Ирина под ручку отправилась со мной на кухню.

Стоял полдень, но у меня было ощущение, что уже наступил вечер и я отработала часов шесть вместо трех с половиной.

Моя нелюбовь к бумагам опять заставила меня идти на сопротивление, как и работа преподавателем в свое время – журналы, отчеты, планы, программы. Как все это было мне тяжело и ненавистно, но я справлялась, потому как есть слово «надо» и иногда нужно забывать про слово «хочу»…

Я посадила Ирину Соломоновну на стул и принялась доставать из холодильника одинаковые круглые пластиковые баночки.

– Кто готовил, Ирина Соломоновна? – спросила я.

– Это готовые мне два раза в неделю из Хэсэд привозят. По вторникам и пятницам с двух до трех. Запиши тоже себе, чтобы не пропустить.

– Как интересно – удивилась я – а это всем инвалидам так в Питере?

– Нет, только евреям.

– А расскажите подробнее – попросила я Ирину Соломоновну.

– Хэсэд Авраам – межрегиональная общественная организация инвалидов и пенсионеров, она оказывает помощь пожилым людям, инвалидам, малообеспеченным гражданам, а также гражданам, находящимся в трудной жизненной ситуации. Мне они привозят два раза в неделю питание – суп, второе и второй пакет – всегда разное – фрукты, овощи, молоко, кефир, масло.

– Бесплатно?

– Да, бесплатно – ответила мне Марина.

– А почему для русских такого нет?

– Не знаю – ответила Марина – не так уважают старость, наверное.

– А что еще там предоставляют? – продолжала выспрашивать я.

– Медицинское оборудование в бессрочное пользование за символическую оплату.

– Это как?

– Оплачиваешь, к примеру, инвалидную коляску около трех тысяч, пишешь расписку и забираешь. Пользуешься ею хоть двадцать лет и по возвращении тебе отддают сумму, уплаченную в начале.

– Круто, я даже не подозревала об этом – сказала я.

А я и правда не подозревала, что так бывает.

У нашего друга семьи в Чите на руках были оба родителя-инвалиды и он даже на обследование их не мог возить в последний год перед нашим отъездом, так как закрыли одну единственную контору по транспортировке и перевозке инвалидов.

– А что нужно сделать для того, чтобы получать там помощь? – спросила я.

– Родиться еврейкой – улыбнулась Ирина.

– Может удочерите меня? – рассмеялась я в ответ – по матери же национальность у вас…

– Я подумаю – подхватила мою шутку Ирина – вот если испытательный осилишь – съездим, мне нужно коляску взять, туалет, кровать и ходунки.

– Так вроде как не надобится еще – оценила я физическое состояние Ирины Соломоновны.

– В любой момент может понадобиться, кто потом меня на примерку повезет? – и ее глаза выразили абсолютную философскую готовность к любому исходу событий.

Я разобралась в контейнерах: кое-что отправилось на место в холодильник, кое-что в топку, а то, что сказала, понюхав Ирина Соломоновна – ушло в микроволновку.

– Себе погрей что-нибудь – сказала Ирина.

– Нет, Ирина Соломоновна, спасибо! – ответила я – если можно, я сегодня за вредной едой спущусь во «Вкусно и точка», а с завтра что-нибудь с собой привозить буду – ответила я.

– Ну как знаешь – сказала Ирина – иди.

Еда из Хэсэд меня как-то не прельстила пока, и я в три прыжка, одевшись, поскакала на первый этаж в соседнюю парадную за булкой.

Когда я вернулась, Ирина Соломоновна уже отобедала, и я налила нам чай, положив ей три чайных ложечки сахара.

– Я тоже такое люблю – сказала Ирина, глядя на развернутую мною булку с котлетой.

– Ну вы даете! Вам такое вообще нельзя! – но все же спросила – поделиться с вами?

– Ну отрежь немного, если не жалко – попросила Ирина.

– Скажете тоже, Ирина Соломоновна – сквасила я гримасу и отрезала ей треть булки.

Это было блаженство – сесть на пятую точку и отправить себе в рот пищу, тем более, что проголодалась я просто зверски.

Мы закончили трапезу, и я хотела было помыть посуду, на что Ирина Соломоновна сказала:

– Идем работать, у нас тобой совсем другие задачи. Посуда – не наш удел.

«Ох, как классно! Я тоже всегда думала, что посуда и иже с ними – совсем не мой удел, но это из оперы, что слово «надо».

Быт съел меня уже давно. С момента замужества. С первых же дней, когда я почувствовала ограничение своей творческой свободы.

Они жили по графику. Вся семья. Завтрак по времени, обед и ужин тоже.

Вставали рано, ложились еще раньше.

Если не ешь, то работаешь.

Сон был позволен только бабушке и деду, они старые и болели без конца и края.

А все остальные должны были по хозяйству: варить, стирать, стряпать, убираться. Летом – огород. И не только грядки выполоны чтобы от травы были, но и все проходы между ними и в ограде чтобы ни травинки, ни пердинки.

Приветствовалось только то, что я умела шить, и свекровь быстро обратила это мое умение в свою пользу.

Я не вспомню сейчас, сколько всего было сшито для нее, но очень много.

Она работала в школе завучем и любила выстебнуться, не жалея на это средств. А тут еще только ткань купи и тебе сошьют вещь, которой ни у кого нет.

– Мне нужно в туалет – сказала Ирина по пути в комнату, и я открыла ей дверь.

– Помощь нужна? – спросила я.

– А как ты думаешь, я с гипсом это сделаю? – и Ирина внимательно посмотрела на меня.

«О, Боги!!! Я об этом как-то и не подумала даже, что и эти процессы тоже нужно будет сопровождать!»

– Ну идемте – сказала я и завела Ирину за дверь клозета.

Я развернула Ирину Соломоновну лицом к стене, попой к унитазу, шагнула к двери, чтобы запереть ее и вернулась обратно. Затем задрала и подвернула вовнутрь тунику в районе талии, сняла леггинсы с трусами и помогла ей опуститься на стульчак.

Зажурчало. И тут меня полоснуло со смеху – во всю силу.

Ирина Соломоновна тоже не смогла удержаться от моего заразительного смеха и засмеялась вместе со мной.

– Ты что? – сквозь смех спросила она меня.

– Ну вам же тоже смешно – еле проговорила я – «картина маслом – не сотрешь» – нас нужно снимать на видео – и у меня уже от смеха выступили слезы.

Журчание прекратилось уже минут как несколько, но смех не давал нам возможности дозавершить процесс с одеванием.

– Встаем? – спросила я, уже чуть успокоившись.

– Ну да, а что еще? – спросила Ирина.

– Ну вдруг еще что-нибудь насмеяли? – хихикнула я.

– Насмею – скажу, еще раз пойдем – ответила Ирина и я помогла ей подняться и надеть штаны.

– Ну мать, ты даешь – идя из туалета в комнату произнесла Ирина.

– Ну а чего, Ирина Соломоновна, плакать что ли? Нужно из каждой ситуации извлекать положительные моменты и тогда жизнь станет веселее.

– Наверное, ты права – ответила Ирина.

Я не обидела ее своим смехом нисколько, наоборот. Ирина Соломоновна поймала кайф от моих раскатистых смеховых истерик и, когда я в очередной раз, стоя на полу в позе рака, начинала хохотать в момент занесенной ею второй ноги, чтобы попасть в трусы, мы не могли поменять позу и смеялись до истерики уже обе.

– Ну мать, сейчас новые трусы придется надевать – говорила под конец Ирина, все еще с занесенной над трусами ногой.

– Ну и оденем, там целый ящик – отвечала я.

Иногда приходилось надевать вторые, еще даже до конца не надев первые.

В тот день в туалет мне пришлось сопроводить ее раза четыре, и я уже спокойно стала относиться к этой процедуре.

– Отложи квитанции, нужно дозвониться до аптеки – сказала Ирина.

– Так не успеем же, давайте с квитанциями закончим.

– Давай я буду решать, что и когда ты будешь делать – ответила мне Ирина.

Меня как будто хлестнули по щеке и я, «одев» маску отстраненности достала свой телефон и начала искать номер аптеки.

– С городского звони – сказала мне Ирина, так дешевле.

– Хорошо – ответила я и тут же подумала:

«А ведь она права. Это я на нее работаю, и она вправе говорить мне исполнить то, что в данный момент для нее является более важным.»

Я оттаяла и набрала аптеку.

– Девушка, у вас синдранол есть в наличии?

– Дозировка – спросили меня на том конце провода.

Назвав нужную дозировку и получив утвердительный ответ я уже приготовилась было стартануть прямо с места, как Ирина Соломоновна сказала, что лекарство есть кому забрать и без меня.

«Ну так пусть бы этот тот, который поедет за лекарством и звонил бы в аптеку!» – негодовала я про себя – «мне ставят задачу, я пытаюсь ее выполнить, но не завершив предыдущую мне ставят новую задачу, и потом еще и еще, и все, при этом, не доводятся до конца. Я так не привыкла…

Но я проглотила и опять промолчала.

– Наталья, нужно, чтобы ты составила таблицу и внесла туда все данные по квитанциям с именами тех, кто проживал у меня в комнатах за ноябрь, декабрь и февраль прошлого года.

«Ну пипец!!! Я бы это сделала, если бы обнаружила хоть одну нужную нам квитанцию!»

– Ирина Соломоновна, так мы ведь еще ничего не нашли – начала сопротивляться я.

– Оставь, найдется сегодня или завтра. Бумагу неси, скажу, как разлиновать.

Я отправилась за бумагой уже к известному мне месту и принесла на всякий случай пару листов.

Я не помню окончание своего первого рабочего дня у Ирины Соломоновны. Вероятно, мозг мой был переполнен информацией и просто образовал в этом месте черную дыру…

Наступил второй день моего испытательного срока, и я по вчерашней же схеме уже стояла у парадной Ирины.

– Доброе, Ирина Соломоновна! Как самочувствие? – поприветствовала я ее.

– Ночью плохо спала – ответила она.

– А чего так?

– Ваня звонил вечером, сегодня нужно срочно заполнить таблицу. Это для суда. Там задолженность большая по коммунальным платежам. И если мы докажем, сколько проживало – половину снимут.

– Ну давайте пробовать сегодня заполнить тогда – сказала я.

Я переоделась и пошла на кухню готовить завтрак Ирине…

Конечно же испытательный срок я прошла и вышла к Ирине Соломоновне на месяц компаньонкой-сиделкой.

На «месяц» – ключевое слово! Запомните его!

Зарплату Ирина Соломоновна предложила мне выплачивать по итогу недели, оперируя это тем, что вдруг с ней что-нибудь случится, а я останусь неоплаченная. Я согласилась.

Это был еще тот месяц, скажу я вам.

На какой-то момент мне показалось, что я не выдержу, сдамся, но, заползая в очередной раз под одеяло поздно ночью я говорила себе – «и это пройдет». Человек, такое существо, которое привыкает ко всему. Главное, приспособиться.

Вот и я, не то, чтобы привыкла, приспособилась.

Приспособилась одевать и переодевать ее, водить в туалет, варить, кормить, ставить в стирку опысанное нижнее белье, спонтанно переключаться с задачи на задачу, выгуливать, возить в поликлинику, в магазины, сопровождать на встречи и мероприятия, ездить с ней в такси, на автобусах, трамваях, даже за город на электричках я научилась с ней ездить, таща при этом в одной руке ее вечно набитую всякой всячиной сумку, палку и свою дамскую сумочку, а на другой – Ирину Соломоновну…

Я даже сейчас пребываю в полной уверенности в том, что теперь я смогла бы работать секретарем у любого президента.

В двадцатых числах февраля Ирина должна была лечь на плановые процедуры в институт мозга имени Бехтеревой, и мы начали с ней усиленную подготовку к этому. Нужно было приготовить вещи и сдать кучу анализов.

Записавшись к терапевту, мы получили направления на стандартный список анализов при госпитализации.

Ирина Соломоновна, как обычно, или забыла, или умолчала о факте существования совершенно иного списка, который ей выдали в институте еще до моего у нее появления. И, двадцать первого февраля, прибыв как ни странно, ко времени в приемный покой, обнаружилось, что не хватает еще двух анализов и нас естественно развернули обратно.

– Ну как же так, Ирина Соломоновна? – проныла я – ну почему вы мне про эту бумажку не сказали ничего?

– Ну мать, я забыла – виновато протянула Ирина.

И мы поперлись с нею восвояси со всем скарбом, уговорив девушку, которая принимала документы, разрешить нам приехать следующим днем гораздо позднее положенного времени, чтобы успеть с утра пройти не пройденные анализы. Девушка не охотно, но согласилась.

Мое настроение было на нуле, так как я уже предвкушала заслуженный отдых и предстоящую двухнедельную свободу…

Да, дорогой читатель, все верно. Ты уже задал естественно возникший по этому поводу вопрос – так месяц же закончился?

«Да, закончился. Но за ним начался второй, а затем и третий, и четвертый тоже случился.»

Не знаю, как так получилось, но я привязалась к ней.

По сравнению со всем другим ее окружением на тот момент я и сама понимала, что лучшей альтернативы, чем я, у нее и быть не могло.

Во-первых – масштаб ее личности был необычайно интересен, и я относилась к ней, как личности с большим уважением и трепетом. А именно этого не видели в ней все ее временные сиделки и социальные работники.

Они видели в ней просто старую бабку-инвалида, старуху-процентщицу, наивреднейшую подопечную, и все в результате сводилось к тому, что неприятие ими ее социума выливалось в бесконечные конфликтные ситуации, выговаривание их к ней претензий и навязывание своей политики в отношении того, как ей нужно жить и что делать.

Не скрою, что временами мне тоже уже хотелось ее «закопать», но она находила ко мне ключики и мой внутренний гнев быстро сменялся на милость.

«Ребята, да вы, о чем вообще – где вы и где она? Что может и знает она и что не можете и не знаете вы? Об этом вы никогда не задумывались? Нет, конечно же. А все потому, что слово «думать» именно в этом смысле вам неведомо…»

А человек жил и знал, что в любой момент может остаться без возможности передвигаться, без возможности даже нормально думать.

Она пыталась передать в мир все то, чем была наполнена, что накопила за всю свою насыщенную жизнь и чем наделил ее создатель. Она писала, писала и еще раз писала. Писала о гуманности, о добре и зле, о прекрасном и не только.

– Ирина Соломоновна, а у вас ведь шикарные детские стихи – их так и хочется пропеть.

– Ты думаешь? – спросила Ирина на мой комментарий, когда мы с ней готовились как-то к выступлению в одном из социальных центров для пенсионеров.

– Уверена. Давайте замутим что-нибудь по этому поводу, вы не против? – предложила я ей.

– Нет, а что ты хочешь? – спросила Ирина как-то особо заинтересовавшись.

– Сейчас не могу сказать – ответила я – мне нужно немного времени, чтобы погрузиться в тему и тогда я найду варианты – ответила я ей.

Во второй половине следующего дня мы с Ириной вновь стояли на пороге института имени Бехтеревой, но теперь с уже полным боекомплектом всех нужных бумажек и ее стали оформлять на госпитализацию.

Боже, как это было все мучительно-долго. Померили температуру, заполнили бесконечное количество бумажек и взяли такое же бесконечное количество подписей.

– Ирина Соломоновна, я бы уже подписи, на вашем месте, платно ставила – пошутила я, и строгая девушка, заполнявшая документы, подняла на меня глаза.

«Понятно» – подумала я – «эти стены не место для шуток» и я больше не пыталась этого делать.

Наконец-то нас отправили на третий этаж, всучив опять какие-то очередные бумаги.

Мы поднялись на лифте, подошли на ресепшен, но, на месте никого не оказалось.

В общем, вся процедура от ресепшена до палаты растянулась еще на час, за который мы уже пересмотрели все книги, стоявшие на полке в уголке для отдыха, раза три выпили кофе, за которым я спускалась на первый этаж к кофе-машине и еще Бог весть чего…

– Наталья, а ты будешь меня навещать? – с небольшой грустинкой спросила меня Ирина перед уходом.

– Буду, Ирина Соломоновна, но не злоупотребляйте – улыбнулась я ей, выйдя наконец из палаты, в которой я помогла ей разложить вещи и уже чуть ли не бегом стартанула к выходу.

«Ух, свобода попугаям! Нужно отдохнуть по максимуму, пока она в больнице!»

Отпуск

Проснулась я, как ни странно, не от своих «любимых» щекоток по ногам, а от дзинь в телефоне. Это был мой выходной день. Кто-то прислал смс. Медленно и лениво я потянулась за очками. Где уж там, кто подумает обо мне, что у меня выходной в воскресенье и, желательно, не тревожить меня в этот день до обеда.

Юля, Соломоновнина соцработник прислала мне поздравительное видео с прощенным воскресеньем.

«Юля, скажи мне, пожалуйста – ну нафига? У тебя других-то дел нет что ли? Я тебя видела раз несколько, и мы с тобой не на короткой ноге. И вообще нечего мне память в телефоне засирать!» Я разозлилась и даже не отправила ей в ответ смайлик.

Встав со своего кресла, я медленно побрела на кухню. После нашего с Юрой знакомства нижняя часть тела была еще в недоумении, но сегодня хоть дома буду, никуда не надо идти. А, нет, нужно за лаком для волос сходить, а то закончился, а без лака я недолохматая получаюсь. Сын как-то сказал мне, что чем я лохмаче, тем лучше. Поэтому я теперь делаю укладку, потом взъерошиваю волосы и фиксирую все это дело лаком. Можно, конечно, и завтра за ним сходить, но вдруг сегодня или завтра приспичит из дома выйти? Я уже пренебрегла советом своей знакомой, что нужно выглядеть неслучайно, буквально позавчера.

А, еще в школу зайти, если мимо иду, захожу и тусуюсь со своими девочками.

Выходной, как и все мои выходные – очень обычный – позавтракала, провалялась до обеда в постели, по кухне что-то, по комнате, так – всякая всячина, на что глаз упадет.

15.44 Дзинь!

Юра: Привет! Как ты?

Я: Привет! Хорошо! У тебя что?

Юра: Нормально.

Я: Мероприятие с отцом прошло уже?

Юра: Еще нет, еду во Всеволжск. Там до вечера.

Я: Понятно, я тоже сейчас по делам пойду, скорее всего тоже до вечера). На улице шикарно просто!!!)

Юра: Согласен. Хорошего дня!

Я: И тебе!

А за окном действительно было просто шикарно! Крупными хлопьями валил снег, сумасбродно разлетаясь во вьюжном хаосе. Но температура была плюсовая. Эта зима в Питере вообще была щедра на снегопады, которые вечером выглядели просто сказочно, превращаясь на следующий день в глобальную катастрофу. А ночами за окном слышался гул спецтехники, пытавшейся побороть это великое всенародное бедствие.

Несколько дней назад мне даже пришлось купить лопату для уборки снега, так как обычный совочек уже не справлялся.

– Здравствуйте! Где мне посмотреть лопату? – спросила я, зайдя в «Стекляшку» – так называют магазин хозяйственных материалов в нашем околотке.

– Вам какую? Для уборки снега?

«Нет, блин, обычную, чтобы тебя закопать» – подумала я, глядя на продавца – «ты издеваешься? Все снегом усыпано, а я тут простую лопату пришла купить.»

– Да – ответила я и продавец повел меня в нужный отдел.

Остановив свой взгляд на нечто среднем из размеров, среди общего снегоуборочного разнообразия, я указала на выбранную мною лопату.

Мужчина достал ее из общей кучи и протянул мне.

Я оплатила покупку на кассе, и счастливая, вернулась на работу с заветной лопатой в руке.

Переодев куртку, я вышла на крыльцо и принялась отгребать снег. Счастье длилось не долго. Где-то под четвертой кучкой снега лопата издала звук, по которому я поняла, что она не справилась со своими обязанностями.

Так и есть – место, которое было скреплено саморезом, треснуло.

Переодевшись обратно и прихватив уже убранный мною чек, я вернулась в магазин и протянула треснувшую лопату продавцу.

– Лопаты ломаются иногда – промычал он, глядя на трещину – вероятно, вы предприняли больше усилий, чем нужно.

«Щас точно куплю обычную и закопаю тебя прямо здесь!!!» – сверкнула я глазами:

– А не смущает, что я девочка полутора метра ростом? Я даже не мужчина! А если бы мужик эту лопату в руки взял? Убедительно требую вас произвести возврат средств в связи с отсутствием нужного качества у товара.

– Сейчас я позову директора – и продавец лениво скрылся за лестничным проемом.

Через несколько минут ко мне вышла женщина, взяла лопату и внимательно рассмотрела трещину.

– Идите на кассу, вам сделают возврат – сказала она, улыбнувшись.

«Ну хоть кто-то адекватный в магазине» – подумала я, получив деньги обратно и побрела отгребать снег совочком для мусора…

Так вот, в тот день я все же оделась и пошла за лаком для волос в Летуаль.

– А вот здесь у вас обычно баночки стояли – их сейчас нет? – спросила я у девушки.

– Закончились, но на неделе будет привоз.

– Жаль, он к моим волосам очень вот подходит. Ну давайте тогда этот попробуем – показала я на голубую баночку с надписью о сильной фиксации.

– Что-нибудь еще для вас? – спросила девушка.

– Нет, спасибо. Хотя, покажите мне, что есть из кондиционеров?

– Вот ряд линеек. Будем подбирать?

Мои глаза вползли на ценник и сразу же чуть не выползли. Дороговато – мягко сказано. Я на эти деньги четыре бутылки профессионального шампуня по скидке купить могу. «Наташа, сделай вид, что ни один тебе не подходит, бери лак и иди уже на кассу.»

– Ну давайте посмотрим – как бы лениво сказала я.

– Это для поврежденных, это для жирных волос – девушка начала поочередно снимать с витрины баночки, протягивая их мне по одной.

Перечитав мне все бумажки на баночках, девушка повернула ко мне голову в ожидании, что я определяюсь с выбором. Я определялась, во всяком случае делала вид, но, на какой-то момент у меня возникли сомнения, и я сделала вид, что растеряна, а потом сказала:

– Спасибо вам огромное, мне еще нужно подумать, я сейчас тороплюсь и не совсем понимаю, что мне нужно в действительности.

– Тогда пойдемте на кассу – не выразив неудовольствия на своем лице ответила мне девушка.

«Вот умница» – подумала я. За что я люблю Питерские магазины, так это за то, что, несмотря ни на что, в любом из них к тебе относятся с большим вниманием и уважением, во всяком случае так выглядит внешне.

Лак стоил около четырехсот рублей. Девушка попросила меня надиктовать мой телефон, чего-то посмотрела в мониторе и в итоге я оплатила сто пятьдесят рублей. Офигеть! Два надо было брать. А, так я кондиционер в следующий раз до кассы тогда донесу и, если такое же не прокатит, скажу, что раздумала.

Я оплатила покупку и, довольная скидкой, вышла на заснеженный Большой проспект.

Метель поднялась не на шутку, поэтому обратную дорогу я решила скоротать на автобусе. Тем более, что идти было и правда очень далеко. Автобус уже подъезжал к нужной мне, остановке и я приготовилась на выход.

Телефонный звонок – как обычно – всегда не вовремя. У меня уже сложилось стойкое чувство, что все мои клиенты, родные и знакомые следят за мной в различные следящие аппараты и как только видят, что у меня нет возможности ответить или не очень удобно говорить – начинают звонить именно в этот момент. На всякий случай я достала телефон и глянула на экран. «О, БОГИ!!! ЮРА!!!»

Меня обдало жаром. Я не говорила с ним по телефону еще ни разу. Я думала, что завтра все смс уже закончатся. Это были мои планы. Но, как говорится, захочешь посмешить Бога – расскажи ему о своих планах.

Я ответила на звонок в тот момент, когда автобус застрял на светофоре и остановка была уже в двух шагах.

– Да – сказала я.

– Привет! Это Юра – звучал голос на другом конце, от которого меня кинуло в дрожь.

– Я поняла – сказала я – привет! Рада тебя слышать.

«Рада тебя слышать! Ага, щас! Я просто охренела от радости. Я и не надеялась тебя еще когда-то услышать! Но я СЛЫШУ ТЕБЯ!!!»

– Как дела? – спросил голос.

– Юра, я сейчас на выходе из автобуса. Не очень удобно говорить. Давай я выйду и наберу тебя.

– Давай.

Автобус остановился и я, все еще дрожащими ногами, ступила на асфальт. Меня трясло, как последнюю сучку. «Все, спокойно. Вдохнули – выдохнули. Иди уже за угол и звони.»

Я прошла несколько шагов и свернула на Красносельскую, отошла, так, чтобы не было слышно шума дороги и набрала:

– Сейчас могу говорить.

– Чем занята? – спросил Юра.

– Съездила по делам, вышла вот только из автобуса, сейчас в школу хочу зайти к девочкам, потусуюсь немного и домой.

– У тебя ведь выходной сегодня? Я помню – четверг и воскресенье.

«Все-то ты запомнил, смотрю я. Надеюсь, что государственные тайны я тебе под градусами не выдала.»

– Да, но я всегда захожу, если в этот день выползаю на улицу, с девчонками хоть посмеяться можно. У тебя что?

– Ну я у отца еще. А какие планы вообще на вечер сегодня?

«Бабочки мои не то, что залетали, они начали биться внутри меня в дикой истерике в броуновском движении.»

– Да вроде никаких не строила. Что запланировала, все сделала. А что?