Мне плевать!

– Конечно, да, – подтверждает мои догадки самодовольный индюк. – Только вот не подумал, что ты обратишься к ней, а надо было, – значит, это было правильное решение и стоит обдумать предложение Демьяна. Может, у меня получится стребовать сумму побольше?

– Ты спокоен, – еду не быстро, но и не медленно. Странный звук не даёт мне покоя от самого склада. Притормаживаю на перекрёстке, снова слышу тонкое сипение, смотрю в зеркала. Ничего.

– Я всегда спокоен и поверь, не проиграю, а ты всё равно будешь со мной.

– Ты самоуверенный болван, – он злит меня не на шутку, и на зеленый я вдавливаю педаль газа слишком резко. Машина дёргается, но всё же едет.

– Я люблю тебя и готов на все, – впереди ещё один перекрёсток. Снова красный. Да что ж такое? Что за день сегодня дурацкий? Давлю на тормоз, а он проваливается в пол.

– Алекс…

– Что? Только не говори, что это слишком громкие признания, – он ещё дурачится, а я уже паникую.

– У меня провалился тормоз. Красный свет, Алекс! – слышу гудки клаксонов со всех сторон и, кажется, глохну. Воспринимаю только гулкие удары сердца, отдающиеся эхом в ушах.

– Яся? Яся! Ясмина!

Глава 10

Несколько раз давлю на тормоз. Ничего не выходит. Сопротивления нет. Он провалился, как и все мои попытки остановиться. Впереди ни одной машины и мы вылетаем на перекрёсток. Время замирает. Удар. Девчачий визг разрывает перепонки. Машину несёт по снегу. Зубодробительный скрежет металла. Нас разворачивает и, наконец-то, машина замирает на месте.

– Яся! Мать твою!!! – Из динамика в ухе доносится голос Алекса.

– Девочки, – в панике оборачиваюсь.

Они что-то кричат, но я ничего не понимаю. Отстёгиваю ремень и пробираюсь к ним на заднее сиденье. Осматриваю девочек. Понимаю, что мы отделались только испугом и покорёженной машиной. Выдыхаю. Обнимаю своих малышек, а они меня. Плачу от облегчения, девчонки – от испуга. В груди разливается теплота. Всё неважно. Важно, что мы вместе. Живы. И здоровы. Остальное мелочи.

В это время на улице вокруг машины собирается толпа. Кто-то кричит. Слышен мат. И огромный мужчина открывает водительскую дверь моей машины.

– Ты совсем больная? – Орёт блондин в чёрной парке с меховым воротником.

Глаза сами выхватывают детали. Русые волосы, светлые серые глаза, прямой нос и сжатые в злости губы.

– Простите, – пищу из глубины салона. На что-то большее меня не хватает.

– Простите? Мать твою! Ты мне тачку разбила! – Мужчина напирает.

– Я… У меня отказали тормоза, – начинаю невнятно оправдываться я.

– Мозги у тебя отказали, сучка! – Он пытается дотянуться до меня, но огромные плечи мешают ему протиснуться.

– Можно потише? Не кричите. У меня дети вас боятся, – отмираю и просчитываю пути отступления.

– Матери своей, тупорылой, пусть боятся! Чё вылупилась? Вылезай! – Крутит рукой в приглашающем жесте.

Девочки рыдают ещё сильнее. Они напуганы. Я стараюсь прижать их к себе. Хочу показать, что всё нормально, но не выходит. Меня всю трясёт и слёзы катятся крупными каплями по щекам.

– Яся. Ты меня слышишь?

– Алекс? – Наушник так и остался в ухе, а я уже захлёбываюсь от накатывающей истерики.

– Ты где? – Хоть кто-то сейчас вменяемый, и его голос служит зацепкой, не даёт окончательно скатиться в панику.

– Я… Я на перекрёстке, – потерянно оглядываюсь по сторонам, пытаясь хоть немного понять, где мы. Блондин, не получив от меня никакой реакции, вернулся к своему автомобилю и теперь только зло сверкает глазами в мою сторону.

– Я уже в машине, говори, куда ехать, – его голос придаёт уверенности, но её слишком мало.

Осматриваюсь по сторонам, вспоминаю дорогу и рассказываю Алексу, где нас с девочками искать. Он отключается, но перед этим советует не конфликтовать, а лучше вообще включить аварийку и не выходить из машины.

В принципе, я именно это и делаю. Нас унесло на обочину и много места на дороге мы не занимаем. Движение не сильно пострадало.

Через двадцать минут Риверс осматривает меня и девочек. Идёт разбираться с мужчиной, что грозился показательной расправой. Потом подходит к моей машине, открывает дверь, просит выйти и следом за мной помогает девочкам. Вручает ключи, а потом перетаскивает в свою машину детские кресла. Задние двери моей машины полностью заблокировались, поэтому Саша достаёт их через водительское сиденье.

– Сможешь доехать до дома? – Держит руки на моих плечах. Простое прикосновение, но сколько в нём заботы.

– Да. Наверное, – меня ещё трясёт от пережитого.

– Так не пойдёт. Посиди немного. Сейчас приедет водитель и отвезёт вас домой.

Видеть собранного, хладнокровного и слишком жёсткого Алекса в новинку. Я не видела его на работе, только в неформальной обстановке. И сейчас для меня открытие, что этот мужчина вот так быстро решает проблемы, и ему никто не может возразить. Рядом с ним даже орущий качок затыкается и тихонько переминается с ноги на ногу, где-то растеряв уверенность.

Саша расточает вокруг себя всепоглощающую ауру подчинения. Ещё через пять минут светловолосый мужчина подходит ко мне с извинениями за своё поведение. Я в это время смотрю на Риверса и не понимаю, что происходит.

Тот человек, которого я знала все эти долгие годы, исчез. Нет насмешливого взгляда, улыбок, тихого шёпота на ушко. Больше нет обаятельного хама. На его месте стоит расчётливый юрист, который ловко загоняет жертву в угол. И ему не важно кто прав, есть только та сторона, на которой находится он. На извинения только киваю.

К нам подъезжает ещё одна машина. Оттуда выходит совсем молодой парень и направляется к нам. Здоровается с Алексом. Они обсуждают что-то, и молодой человек садится за руль.

– Ясмина, это Роман, – представляет юношу Саша. – Он сейчас отвезёт вас домой.

– А… – Растерянно смотрю в сторону своей машины.

– Я всё решу, не переживай. Лучше отдохни, и девочкам здесь тоже не стоит находиться. Вечером заеду, всё расскажу, – его слова по капле вселяют в меня уверенность, что всё будет хорошо.

– Спасибо, – буквально шепчу, но он слышит и улыбается в ответ.

– Рома, не гони. У девочек стресс. Проводишь их домой и машину пригонишь на стоянку возле офиса, – даёт чёткие инструкции и уходит.

– Всё понял, Александр Бенедиктович, – кивает парень и заводит машину.

Мы едем медленно. Даже слишком. Девчонки спрашивают всякую ерунду, я не отстаю от них. Разговор больше походит на бред с резкими перескоками с темы на тему. Волнуемся мы с ними одинаково – несём чушь. Роман помогает поднять автокресла в квартиру и уходит. Только сейчас понимаю, что могла бы расспросить его о Саше, но сглупила. Он не пришёл вечером, как обещал. И на следующий день тоже.

Звонит Оля, чтобы расспросить как у нас дела, а Алекс нет. Я хочу позвонить сама, но застываю. Раз за разом гипнотизирую телефон, но так и не решаюсь.

Глава 11

Вечер. Горят фонари. Тихо падает снег и немного морозно. Прекрасная погода для прогулок. Мы с девочками играем на площадке перед домом.

– Мам, я уста-а и хотю домой, – стонет младшая дочь.

– Ника, нам ещё в магазин, – напоминаю о том, что перед выходом на улицу договорились сходить за продуктами.

– В большой? – Тут же подключается Настя.

– Хотите в большой – пойдём в большой. Правда, далековато, но прогуляться тоже хорошо. Особенно в такую прекрасную погоду. Когда вы ещё в снегу наваляетесь?

– Уха! Ника, давай пхямо сейчас в магазин?

– Дааа, – кричит младшая, а мне остаётся только согласиться.

По дороге до гипермаркета мы играем в «я вижу». Настя загадывает название того, что видит перед собой и говорит нам только первую букву слова, а Ника загадывает слова по цветам.

– Я вижу что-то на букву «С».

– Снег, – пищит мелкая.

– Да. Тепехь ты загадываешь.

– Я визу что-то жёйтое.

– Листья?

– Неа.

– Карусель?

– Да, мама. Каусей.

За игрой, смехом и шутками время проходит быстрее, и мы оказываемся у магазина.

– Ты список написала? – Спрашивает меня серьёзная Настя.

– Конечно. И деньги взяла только на продукты. Про сладкое помним?

– У нас дома конфеты, ничего не выпхашиваем, – кивают сразу вдвоём.

– А я хотю чупа-чупс, – ох уж этот чупа-чупс, младшая их обожает.

– Милая, ты их грызёшь, это не полезно. Портятся зубки. Дома есть печенье и батончики шоколадные. После ужина можете их с чаем поесть. Договорились?

Для кого-то я странная мама. Сладкое разрешаю только после еды и с чаем, газировку и соки дети и сами не пьют, а уж телефон они совсем не видят. Слишком много времени провожу с детьми и слишком мало внимания уделяю себе. Может, пора расслабиться и не нервничать по пустякам?

Алекс мерещится на каждом углу. Вон у того мужчины, который стоит в секции алкоголя, такое же пальто. Это, скорее всего, от переживаний. И про машину я вспомнила только сегодня утром, когда планировала поход в магазин. Неудобно топать с продуктами и двумя детьми пешком. Машина очень выручает.

У меня было много времени, чтобы подумать о случившемся. Тормоза так просто не отказывают, тем более, никаких предпосылок не было. Только странный свистяще-сипящий звук с утра, но колодки я меняла недавно. Ещё и месяца не прошло.

После аварии, дома, когда осталась одна, а дети уснули, всё же проревелась. Было страшно разбирать тот день по минутам, но я раз за разом прокручивала в голове всё, что случилось. Позвонила родителям. Рассказала, ещё раз поплакала и меня успокоил папа. Приободрил и посоветовал как можно быстрее сесть снова за руль, чтобы развеять страх. Надо всё же набраться смелости, позвонить и поинтересоваться, что с моей машиной.

На кассе девчонки, как обычно, выгружают продукты из корзинки на ленту и мирно устраиваются ждать меня с другой стороны, складывая, как говорят дети, «пропиканные» товары обратно в корзинку.

– Мам, я хотю чупа-чупс, – стонет младшая.

– Нет, Ника, мы договаривались.

– Мозет тогда шокоядку? – Строит маленькая лисичка умильную рожицу, а старшая в это время хитрыми глазками следит за мной. Знают же, что не куплю, но всё равно ждут.

– Мы договаривались, – ещё раз напоминаю я. – У меня деньги с собой только на продукты, – девочки пока ещё не владеют математикой и это прекрасно, совсем скоро подобные отмазки не прокатят. – В следующий раз мы обязательно что-то купим, но не сегодня. Хорошо? – Две маленькие грустные козявки кивают и больше не смотрят в мою сторону. – Лучше возьмите пакеты и сложите продукты в них, а не в корзинку.

Пока девочки разбирают, что и куда положить я расплачиваюсь. Одновременно со мной к ним подходит молодой человек и каждой вручает по шоколадке.

– Спасибо, – хором кричат они дяде и мигом забывают о своём занятии, а тот разворачивается ко мне.

– У вас милые дети, – делает комплимент брюнет с приятной внешностью и очаровательной улыбкой.

– Спасибо. Не стоило, – показываю на шоколад и пытаюсь побыстрее сложить товар по пакетам.

– Мне и в самом деле это ничего не стоило. Вам помочь? – Интересуется мужчина.

– Спасибо. Я справлюсь, – вежливо отказываюсь от помощи.

– Я донесу до машины, – настаивает незнакомец.

– Мы пешком, – подмечаю больше для себя, чем для него.

– Тогда я подвезу, – какой настойчивый.

– Спасибо за предложение. Извините, не могу его принять.

– Действительно, она не может его принять. У неё есть муж, – волна жара прокатывается по позвоночнику. Я не ошиблась. Это он. Мой вездесущий, словно дьявол, и пропавший всего-то на два дня, кошмар. Я закатываю глаза. Даже не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Алекса.

– Простите, – извиняется мужчина, но и не думает сдвигаться с места.

– Это не мой муж. И я развожусь! – Раз уж ему так хочется прилюдно выяснять отношения, то я продолжу концерт. – Но я, действительно, не могу воспользоваться вашим предложением. Вас могут оштрафовать, – быстро рассовываю по пакетам оставшиеся продукты и двигаюсь с девочками на выход. Останавливаюсь у дверей, потому что слышу ответ Алекса.

– Или дать в челюсть, – тут я не выдерживаю и бросаю укорительный взгляд на моего личного хама. Он выглядит как обычно. Тёмное твидовое пальто, брюки – аккуратный до такой степени, что хочется подойти к нему и специально взъерошить волосы, чтобы не бесил своей идеальностью. Взгляд цепляется за разбитую губу, припухлость вокруг ранки и небольшой синяк. Свежий и тёмный, но это не уменьшает мужского самомнения. Он смотрит на соперника, а именно соперником Алекс считает нашего нового знакомого, с вызовом.

– Допустим, в челюсть могу дать и я, – отвечает молодой человек и я невольно оцениваю его телосложение. Да. Такой может. Короткая куртка только подчёркивает хорошую форму мужчины. – А оштрафовать за что?

Мы с девочками смотрим на этот бесплатный цирк, и я уже не сомневаюсь в том, что нужно уходить отсюда. Между этими двумя летают молнии и скоро громыхнёт.

– Автокресла, – отвечаю я. Стараюсь голосом сбавить напряжение. – Детей двое и это небезопасно ездить без автокресел. Даже если не оштрафуют, то я всё равно не сяду в машину без них. Тем более, мы незнакомы.

– Никита, – протягивает он ко мне руку, я не могу ответить тем же. У меня в руках пакеты. И вот парадокс. Двое мужиков спорят, кто же поможет даме, а дама в это время сама тащит груз. – А вы Ясмина.

– Так, Никита, вали отсюда. Эта женщина не для тебя, – у Алекса заканчивается терпение, но и у меня тоже оно нерезиновое.

– Допустим, ты ей тоже не нравишься, – огрызается новый знакомый.

– Допустим, тебя это не касается.

– Мальчики, вы пугаете детей, – обе малышки прижимаются ко мне и наблюдают за перепалкой. Страха в глазах нет, лишь блеск любопытства. И мы так и не вышли из магазина. Хорошо, что вход широкий и никому не мешаем, хотя охрана поглядывает на нас с настороженностью. – Никита, простите, но сейчас я не могу даже искренне удивиться тому, откуда вы знаете моё имя. Я просто хочу спокойно дойти до дома. Плюс руки чешутся взять лопату и подправить корону одному зарвавшемуся муд… мужчине.

Никита протягивает визитку, мне приходится поставить пакеты на пол. Беру картонку и машинально читаю информацию на ней. Зимин Никита Николаевич.

– Налоговая? Ясно. Обложили. Я ничего не знаю по делам почти бывшего мужа, самой интересно, сколько с него требовать на суде. Так, что я бесполезна, – развожу руками в стороны.

– Вы можете звонить мне в любое время. Помощь точно не нужна? – Он кивает в сторону Алекса.

– Я справлюсь. Правда. Всё в порядке, – уверяю мужчину в том, в чём сама не уверена.

Никита уходит, а я остаюсь со своим кошмаром. Он ещё и улыбается, мерзавец.

– Как быстро ты заводишь новых знакомых, – никакого позитива, только неприкрытая угроза в голосе.

– И это здорово. Немного огорчилась, правда. Думала, что мужчина решил со мной познакомиться, потому что я красивая девушка, а оказалась очередной внеурочной работой.

– Одно другому не мешает.

– Он просто купил детям шоколадки. Это запрещено? – С какого лешего оправдываюсь перед ним? Сама не знаю.

– А ещё предложил подвезти тебя до дома, – гроза поутихла, но недовольство в голосе ещё сквозит.

– Нормальный мужчина, я бы сказала, если бы не вот это, – машу перед носом Алекса визиткой и на автомате убираю её в карман.

– Давай помогу, – он забирает пакеты и идёт на выход. Достаёт ключи из кармана, пищит сигнализация.

– Ты куда? Нам в другую сторону.

– В машину, – это выглядит, как явный приказ и не подразумевает какого-либо другого ответа, кроме беспрекословного подчинения.

– Ты глухой? Я же сказала, что не сяду в машину без автокресел, – я тоже умею раздражаться. И характер показывать тоже умею.

– Никто меня не оштрафует, но твоя забота о моём кошельке приятна, – расплывается он в улыбке и тут же шикает. Ему больно растягивать губы.

– Угу, но вполне себе могут врезаться в тебя. Я переживаю за безопасность в первую очередь, – осаживаю его.

– У тебя паранойя. Я хорошо вожу, – отмахивается он.

– За других тоже отвечаешь? Ты не Бог, Алекс Риверс, представляешь? – Выдёргиваю пакеты из его рук и иду в сторону дома, девочки несутся уже впереди меня.

Снова слышу звук сигнализации, и нас нагоняет Алекс. Забирает пакеты и пытается подстроиться под мой шаг. Мы не разговариваем. Я смотрю, как резвятся девчонки, иногда стою на месте, чтобы дождаться, когда они наиграются со снегом, и мы снова медленно бредём в сторону дома. Саша провожает до двери и вносит продукты в квартиру.

– Спасибо, – фырчу вместо заслуженной благодарности. Пакеты тяжёлые, и я бы точно устала их нести домой.

– Пожалуйста, – а в ответ тишина, только девчонки раздеваются и не стесняются пищать, разрушая этим напряжённую обстановку.

– Чего ты ждёшь? Тебе уже пора, – скидываю обувь и верхнюю одежду. Помогаю девчонкам раздеться и прошу переодеться в домашнее.

– И не пригласишь на чай?

– Нет, – его поведение отвратительное, а я его на чай должна пригласить?

– А если скажу, что привёз твою машину из автосервиса? – он достаёт из внутреннего кармана ключи от моей красотки.

– Спасибо, я благодарна, но чая не будет, – протягиваю руку и пытаюсь схватить ключи, но Алекс в последний момент зажимает их в кулаке. Кривлю недовольную моську – от девочек научилась. – Сколько я тебе должна?

– Ничего. Хотя, нет… давай куда-нибудь сходим? Ты, я, прекрасный вечер. Приставать не буду. Обещаю. Только поцелуи.

– Алекс, ты думаешь, всё измеряется деньгами? – моментально вспыхиваю. – Нет. Даже сейчас – нет. Думаешь, мне нужны цветы? – Киваю на всё ещё стоящий букет со дня рождения дочери. – Я их не люблю. Думаешь, заплатил за меня, и я вся растаяла? Нет. Это меня напрягает. Я чувствую себя обязанной. Не больше. Любовь, симпатия и свидания – это не про бумажки и цифры, это про отношение, заботу, взаимопонимание. За то, что оплатил ремонт – спасибо. Я правда тебе благодарна, но я бы хотела вернуть деньги.

– Ясь, я просто хочу, чтобы у тебя всё было, и ты ни в чём не нуждалась. Считай, что я так проявляю заботу, – его тон становится более мягким и успокаивающим, но меня уже понесло и не остановить.

– О себе. Посмотрите, какой я. Ты потворствуешь своему эго и укрепляешь самомнение за мой счёт. Это не забота обо мне – это ты заботишься о себе, – тычу в него указательным пальцем.

– Да что ж с тобой так сложно? – На его лице расцветает досада.

– Я не говорила, что будет легко, и что вообще что-то будет, тоже не говорила. Мои розовые очки разбились. Спасибо тебе и Андрею за это. Закрой дверь с той стороны и постарайся больше меня не преследовать. Мне это неприятно.

Алекс проводит по волосам, тем самым устраивает на голове бедлам, разворачивается и хлопает дверью.

Глава 12

Дерьмо. Провалялась всю ночь и не смогла уснуть. Да как он вообще смеет со мной вот так… Я ему что? Игрушка? Привык к своим надутым бабам, которым, если ты с деньгами, то и на кривой козе – красавчик. Просто эпатажный.

Заплатил он. И что? Мне в объятия к нему прыгнуть? Кричать: «Алекс, я ваша навеки!» – и нестись, теряя по дороге одежду? Ещё и ключи от машины не оставил, так с ними и ушёл. Гадство!

Девочки ещё спали, а я уже успела приготовить завтрак и сейчас допиваю кофе. Из окна мою малышку не видно, но я достаю вторые ключи и запасной брелок от сигнализации. После завтрака поедем с девочками навещать Молота. Лучше потерять часть имущества, чем честь. С меня хватит!

Девчонки с утра тоже хмурые. Солнышко не светит, зубная паста убегает и каша с комочками. Ну и что, что рисовая? Это комочки. Точка.

Все на взводе мы выходим из дома и бредём вдоль ряда машин, искать свою красавицу. Я ещё с нагрузкой в виде автокресел. Проходим весь двор. Нет машины. Только чья-то разбитая колымага выделяется на общем фоне. У неё передний номер оторван, но цвет похож на нашу. Топаем в обратную сторону. И снова ничего не находим.

Решаем вернуться к разбитой машине. Я уже понимаю, что это моя девочка, но мозг отказывается верить. Стёкла разбиты, зеркала оторваны и сама машина мятая, как будто её дракон пережевал и выплюнул. Вот значит как. Не согласилась принять подачку, и он психанул?

Меня потряхивает от гнева. Что за детский сад? За что он так со мной? Ставлю автокресла на асфальт и набираю Алекса. Сердце стучит в голове, как бешеное.

– Ясь, перезвоню. Мне сейчас некогда, – томный бархатный голос успокоил бы кого угодно, но только не меня, со скоростью «Сапсана» скатывающуюся в истерику.

– Ты! Ты! Если ты через пятнадцать минут не приедешь, то я за себя не отвечаю! И ты точно об этом пожалеешь, Алекс-с-с, – последнюю букву я шиплю так, что любая змея от зависти удавится на своём хвосте.

– Ясь, у меня совещание, – укоряет он.

– А-а-а. Ну совещайся, только потом не жалуйся. Ненавижу тебя! Что угодно ожидала, но только не этого. Подлый, мелочный болван!

Сбрасываю звонок и иду осматривать машину. Всё это время девочки тоже оглядывают груду металла родного цвета и уже раз в двадцатый спрашивают, что с ней случилось.

Глазам не верится. Может, я всё-таки сплю? Трогаю каждую детальку, глажу каждую вмятину, обхожу вокруг раз пять, но реальность не исчезает. Более того, находится отодранный номер. А он действительно вырван, мне это не кажется. Просто по-другому не могу объяснить его покорёженность.

На переднем сиденье валяется клочок бумаги. Беру его в руки, разворачиваю, а на нём печатными буквами написано: «ПодпЕши развод». Без сил сажусь в детское кресло, закрываю лицо ладошками и плачу. Девчонки пытаются усесться мне на коленки и поддерживают воем. Так нас и застаёт Алекс. Приехал, гад!

– Девочки, что случилось? Почему…

– Почему? Ты меня спрашиваешь? – Поднимаю на него глаза и со злостью швыряю в него запиской. – Когда звонила, думала, что это ты. Потом записку нашла. Что? Сам ручки не пачкаешь?

Алекс внимательно осматривает записку. Хмурится. Идёт к машине, а мы всё это время пялимся на него. Даже молчим, не сговариваясь.

– Вставай. И Ясмина, запомни раз и навсегда, я так не действую. Это не мои методы. Да, мне с тобой сложно договориться, но я стараюсь. Давай сюда кресла, – мы идём к его машине, он открывает заднюю дверь и устанавливает их на сиденье. – Что я? Мальчик? Я стараюсь дать тебе выбор, – его холодный тон остужает мою бедовую голову.

– Ты не даёшь мне его, – тут же возражаю я.

– Выбор, милая, есть всегда. Просто к такому решению твоей проблемы ты не готова. Пока не готова – он выделяет это «пока» интонацией. – Я могу ускорить события, и ты придёшь. Сама. Куда вас отвезти?

– К Демьяну. Я решила согласиться на его условия, – проговариваю я, попутно шмыгая носом. Алекс справляется с одним креслом и уже обходит машину, чтобы закрепить второе, но на моей фразе останавливается и с возмущением смотрит на меня.

– Значит я плохой, жестокий и вообще козёл, а этот прохиндей, задумавший нажиться на чужой наивности – молодец? Двойные какие-то у тебя стандарты, Яся! И знаешь что? Не повезу я тебя никуда, – тут он начинает отстёгивать детское кресло. – Домой идите. Я за вами поднимусь.

– Никуда мы не пойдём, – моментально вспыхиваю.

– Ну, как хочешь! – Алекс прекращает возню с креслом, со психом закидывает его в салон машины и садится за руль. – Учти, если я узнаю, что ты к нему ездила, то гореть твоей красивой попке, и пощады не жди! – Хлопает дверью и уезжает, а я так и остаюсь стоять с открытым ртом.

Указывает он мне. Раз уж всё равно стоим на улице, то с девочками идём на площадку. Они притихли в шоке, потому что никогда не видели, чтобы их мама столько кричала. Пока дети носятся по каруселькам, звоню Милане и договариваюсь о том, что она приедет ко мне. И чего сразу не додумалась просто позвонить, в договоре же были указаны номера телефонов, и я их даже внесла в смартфон.

Одно обстоятельство всё же греет душу. Это не Алекс разбил мою машину. Выражение лица слишком удивлённое и оскорблённое от моих обвинений. Только вот уехал с автокреслами. Не могу отделаться от ощущения, что этот мужчина захватывает мою территорию. По миллиметру, медленно, осторожно, но захватывает.

Глава 13

День катится медленно, и чёрт его знает куда. Я словно муха, застрявшая в густом киселе, мне и не улететь – липкая жидкость не отпускает, и не захлебнуться – маленький вес не даёт окунуться с головой в месиво. Остаётся жужжать на поверхности и молиться о том, чтобы какие-нибудь большие обстоятельства не прихлопнули окончательно. Жить хочется всем, а мне бы ещё и спокойно жить.

Я играю с девчонками и постоянно улетаю в свои мысли. Неужели Андрей настолько опустился, что разбил мою машину? Раньше да, он мог грубо ответить, посмеяться над моими растяжками и глупостью, но никогда не вредил имуществу. Это для него святое. Проще у царя Кощея отобрать яйцо с иглой, чем заставить Комарова что-то выбросить или добровольно испортить.

К вещам он относится с особым трепетом, даже не к своим. Когда мы только начинали жить вместе, то снимали микроскопическую студию. Если что-то ломалось, он ремонтировал всё сам. Хотя, казалось бы, не наше, так зачем тратить на это время и деньги?

Сейчас же я совсем перестаю понимать хоть что-то. Кто этот мужчина, который хочет со мной развестись? Насколько сильно я утонула в быту и детях, что не замечала происходящее вокруг? И как со всем этим жить сейчас?

Вечером, после ужина, когда у детей назначены самостоятельные два часа перед сном, приезжает Ольга вместе с Миланой и тремя бутылками шампанского. Мы располагаемся на кухне и мои девочки, конечно, тут, как тут. Погреть ушки, познакомиться с новыми яркими, похожими на Барби, девушками – это святое.

Я только улыбаюсь, не возражают и сами девушки. Они с любопытством расспрашивают малышек об игрушках и увлечениях. А когда девчонки признаются, что обожают рисовать, Оля просит свой портрет. Настя, конечно же реагирует первой и уносится рисовать заказ. Ника дует губки, ей не досталось задания.

– А ты тётю Милану нарисуй. Она обрадуется, – подбадриваю я младшую.

– Только волосы длинные нарисуй, смотри они у меня какие, – девушка нежно проводит по волосам, собранным в высокий хвост. Они у неё густые, ровные, волосок к волоску, чёрные и длинные, хвост опускается ниже талии.

Остаётся только позавидовать природной красоте. У Ольги тоже чёрные волосы, но немного ниже лопаток, и она их заплетает в хвост только в спортзале. А у меня мышиный цвет волос, поэтому я их обычно крашу. Быть блондинкой мне больше нравится. Да и длина совсем немного ниже плеч. Как вспомню выдранные детьми клоки, так больше и не хочется длинные волосы.

Достаю бокалы, нарезаю сыр и наливаю в пиалку мёд, а Милана ловко открывает шампанское. Сначала мы обсуждаем моё положение, потом переходим на женскую болтовню.

– Я удивляюсь, что он в тебе нашёл? – Не унимается Ольга.

– Что-то да нашёл, – немного дуюсь. Пузырьки шампанского ударяют в голову, я расслабляюсь и сейчас уже готова признаться себе и девчонкам в том, что это приятно – кому-то нравиться.

– Не дуйся. Ты, прямо скажем, не идеал. Кроме детей, не о чем и поговорить. Посмотри на себя – ты же забыла, когда ходила в салон, – поддерживает её Милана.

– Хорошо вам, девочки, упрекать. Сами свободные, а мне что? С детьми по салонам таскаться? Да и возможностей нет, – развожу руками, а на душе так погано становится, что слёзы накатываются.

– Оно и видно, – добавляет Мила.

– Да ну вас, – совсем обижаюсь я.

– Мамуль, – ко мне подходят девчонки. В руках у них листочки. – А мы тебя нарисовали, а это тётя Оля и тётя Милана, – дети довольны собой. Красивые закорючки вместо волос, руки-палочки и очаровательный гребешок вместо пальцев, рисунки отличаются лишь фоном и цветом волос каждой из девушек.

– Ну вот, смотрите, какая я красивая, – показываю девушкам на два рисунка, где нарисована я. Девчонки нарисовали каждую из нас, и эта теплота детских закорючек умилительной розовой патокой разливаются в душе. – А вы слишком одинаковые.

– Поспорю, у меня вон какие красивые синие волосы, – радуется Оля детскому подарку.

– У меня чёхный закончился, – смущается Настя.

– А у меня чёйные, – хвастается Ника своей работой.

– Повешу дома в рамочку и обязательно подумаю над цветом волос, – подмигивает им Оля.

Мила сидит в шоке. К такому она была не готова. Она пристально рассматривает рисунки, а я уже мысленно готовлюсь отстаивать каждую чёрточку.

– Ну, не дрейфь, смотри какое платье тебе нарисовали. А причёска? А? – Подталкивает Ольга Милу в плечо и поочерёдно показывает их на рисунке.

– Я в шоке, девочки, – произносит она и я напрягаюсь. – Как можно было так изумительно и правдоподобно нарисовать? Слов нет. Прекрасно. Я в следующий раз вам мольберт подарю, чтобы вы ещё и красками меня нарисовали. А рисунки можно себе оставить?

Фух! Я выдыхаю и расслабляюсь, а девчонки, довольные и сияющие как тысяча солнц, уносятся рисовать что-то ещё. Из-за писка не понимаю, что.

– Ясь, а свекровь чего? Она же совсем недалеко живёт. Может часа два посидеть с девчонками. Они у тебя чудесные, – продолжает Мила надоевший мне разговор.

– Угу. Спасибо. Свекровь недалеко, да. В Италии. Ей пофиг. Даже когда бывает тут, то только и слышно «Я. Я. Я.» и критика. В последний раз привезла девчонкам подарки: одной пижаму на годовасика, а второй – ползунки. И это полгода назад было. Потом ещё отчитала меня, что они – тормоза и нормально не разговаривают, – глубоко и тяжело вдыхаю воздух. Пора прекращать пить шампанское, я становлюсь слишком болтливой.

– И всё-таки, что в тебе такого, что этот сноб полуанглийский никак не отстанет? – Кажется, Миле хочется докопаться до кого-нибудь или вывести меня из хрупкого равновесия.

– Может в том-то и дело, что на мне нет слоя штукатурки и не страшно заснуть с красавицей, а проснуться с чудовищем? – Не только же им надо мной подтрунивать.

– Сразу заснул с чудовищем и прекрасно, – не остаётся в долгу Мила.

– Ну, знаешь, на него взъелась, а на мне отрываешься? Только сцен ревности тут и не хватает. Забирай, ты же у нас свободная, молодая и красивая, только отчего-то ненужная. Что между вами произошло, что ты к Молоту сбежала? – Ворчу я.

– В том-то и дело, что ничего, – отвечает она.

– Понятно, очередная обиженная фанатка, – машу на Милу рукой.

– Он меня сплавил, – я думала, что это так и останется тайной, но неожиданно она продолжает. – Молот тогда был его клиентом, а у меня – первый день практики. Этот мужланище увидел меня, я и пикнуть не успела, как меня ему отдали.

– В смысле? – Я большими глазами рассматриваю девушку и не понимаю, о чём она. Как отдали? Разве так можно?

– Внешне ему понравилась, и он сначала мне предложил перейти к нему работать. Я отказалась. Грезила карьерой в фирме мечты, а Демьян не привык получать отказов и уже через полчаса меня вызвал к себе в кабинет Алекс и объявил, что практику буду проходить у Молота и только так. Иначе могу попрощаться с карьерой юриста, – поясняет Милана.