Kitabı oxu: «Спасение Анны»

Şrift:

ISBN 978-5-0060-9775-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Ане двадцать три года, но по развитию своему она не уступит большинству взрослых женщин. Она только что окончила ВУЗ и её взяли на денежную работу близкой её специальности. Живёт она в Петербурге, встречается с молодым и тоже перспективным человеком. Словом, в двадцать три она добилась почти всего, к чему стремилась, оставались только мелочи, такие как наживание и накопление средств, а также бракосочетание и вынашивание детей с их последующим воспитанием. И ведь казалось бы, так всё тупо и просто, но какие же лбы должны быть у людей высокие, чтобы устроить так всё тупо и просто! Ведь это смешно, но это так.

Другое дело Анин товарищ, Максимка, который остался жить в деревне с своими родителями. Аня по возможности старалась укрывать сей факт в Петербурге, что она родом даже не из города, а из жалкой деревни, и если её спрашивал кто, то она, как бы положив средний палец на указательный, отвечала самым сухим тоном, и называла столицу области, в которой находилась её деревня; то есть в случае, если бы ей даже и пришлось потом уточнять конкретный адрес, то она с лёгкостью отделалась бы от стыда простой причиной, дескать чтобы не мучить уточнениями вопросителя, простодушно назвала всем известный в Росси город, и всё.

В деревнях, вообще говоря, живут самые лучшие люди во всех странах Мира. А уж те, которые переезжают в столицы – это люди оценившие самих себя по достоинству. Максим, друг Ани, был парень скромный, как и сама Аня. Сложно сказать, любил ли Максим Аню, скорее они были просто друзья, но учитывая, что дружбы между разными полами быть не может, то наверно любил; хотя они не держались даже за руки во всю долгую их дружбу до шестнадцати лет. Но даже если и допустить, что Максим не был в неё влюблён мужской любовью, то по крайней мере она была для него главным человеком из всех, кого он знал.

По уезду Ани Максим не впал в тоску и грусть, что может показаться удивительным, а спасало его не покидающее его ощущение, что Аня будто и не уехала вовсе, будто уехала не надолго, ведь в его душе было столько воспоминаний о ней, что их вполне хватило не только на первые дни разлуки, а и на ближайшие годы. Но время шло, Аня писала и звонила не только Максиму, но и его родителям, потому что она для них тоже была как родная; да и родители самой Ани, встречаясь с Максимом, передавали ему порой что-нибудь о ней новое.

Анна приезжала домой примерно раз в год, иногда два. Всякий раз они болтали, встречаясь с Максимом, как и прежде. Максиму было очевидно, что это по-прежнему та же Аня, и не какая она не «городская» теперь, как отозвалась брезгливо о ней его мать. Изменения в ней были пожалуй только чисто внешние, она стала краситься, – по деревенским меркам слишком уж вычурно, так что накрасься она таким же манером, живя здесь, в деревне, то её посчитали бы все не иначе, как за шлюху. Но Аня таковой не была, и по секрету скажем, оставалась девицей в свои двадцать три года, – уж каких ухаживаний не видав за годы учёбы и жизни в столице, и в каких экстремальных ситуациях не побывав.

Но однажды Аня приехала так же в гости, будучи уже постарше двадцати трёх, не девственницей… Максим заметил кольцо у неё на пальце; он конечно слышал слухи о её свадьбе, но как-то всё отмахивался от них, в тайне души надеясь на какое-то чудо, на какую-то сказку, в которую верил и он и она тоже, когда были маленькие; сама же Аня – в разговорах с ним или во время встреч в её посещения на каникулах – не затрагивала эту тему почти что вовсе, чутко замечая, что Максиму она неприятна. Приехав теперь, с кольцом, Аня, повстречавшись с Максимом, была весела и не могла понять, отчего Максим так неразговорчив и уныл. А уехав домой, в ближайший год стала слышать от земляков, с которыми созванивалась, что Максим де как-то испортился: стал пить, занимать и тунеядничать.

Максим, к слову, не имел даже среднего образования, хотя парень был далеко не среднего ума и в школе учился на одни четвёрки с пятёрками; он тоже отправился учиться, как и Аня, по окончании школы, – только он после девятого, а не после одиннадцатого, как она, – и поступил он не в институт, а в ПТУ в соседнем городе, пятьдесят километров от деревни (не в столичном городе региона, кой представляла своей родиной Анна и который находился за все двести пятьдесят от их деревни). Проучившись меньше года, Максим вернулся домой с коричневым заживающим фингалом под глазом… Перед родителями он объяснился, что среда училища и съёмной однокомнатной квартиры, в которой он жил по соседству с несколькими такими же студентами, ему чужда, и что он лучше будет помогать им, родителям, физической силой, чем получит образование, устроится работать и будет присылать им деньги. Родители «на этот его выкидон» встали в позу, но безуспешно, – на их уговоры, отправиться в будущий год в иное училище, он наотрез отказался. Так-таки он и победил их, не смотря на долгие ещё упрёки в свой адрес с их стороны: дескать он лентяй, тупица, – а отец даже раз сказал, что он трус, потому что ему набили морду, а он сбежал.

У Максима появились новые друзья помимо Ани, впрочем все те ребята, которых он и она знали с детства и которых они всегда обоюдно брезговали и считали плохими людьми. Максим и сейчас считал их дураками, но как-то сроднился с ними на почве безделья, найдя в них компанию. И как-то так получилось, что эта компания, состоящая из нескольких человек, с которыми он поочерёдно выпивал или просто проводил время, отчуждила его от его подруги Ани; так что в последующие замужние годы Анны, когда она приезжала на Родину, то тоже постепенно перестала общаться с Максимом, хотя никаких ссор между ними не было. Было в их умах схожее представление, какие-то домыслы, что вот де он/она может про друг друга думать – думать нечто нехорошее. Дошло даже до того, что в последний раз при встрече – с большого расстояния, но всё же – они не поздоровались; и оба в тот момент поняли, что так им будет легче – быть чужими.

Pulsuz fraqment bitdi.