Kitabı oxu: «Азбука спасения. Том 68»
Автор-составитель Никодим Благовестник
ISBN 978-5-0060-8686-9 (т. 68)
ISBN 978-5-0055-9992-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
СВЯТОСТЬ
Дому Твоему, Господи, принадлежит святость на долгие дни (Пс.92:5).

Пророк Иезекииль
И соберу их из земель врагов их, и явлю в них святость Мою пред глазами многих народов (Иезек.39:27).
Пророк Моисей Боговидец
Освящайте себя и будьте святы, ибо Я Господь, Бог ваш, свят. Соблюдайте постановления Мои и исполняйте их, ибо Я Господь, освящающий вас (Лев.20:7,8).
Апостол Иоанн Богослов
Иисус же сказал им: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул и говорит им: примите Духа Святого (Ин.20:21,22).
Я – свет, пришёл в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме (Ин.12:46).
Апостол Матфей
И тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ. И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине и вечером оставался там один. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь, это Я, не бойтесь.
Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне прийти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий (Мф.14:22—33).

Апостол Павел
За сим, братия, просим и умоляем вас Христом Иисусом, чтобы вы, приняв от нас, как должно вам поступать и угождать Богу, более в том преуспевали, ибо вы знаете, какие мы дали вам заповеди от Господа Иисуса. Ибо воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда, чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд в святости и чести, а не в страсти похотения, как и язычники, не знающие Бога, чтобы вы ни в чем не поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво: потому что Господь – мститель за все это, как и прежде мы говорили вам и свидетельствовали. Ибо призвал нас Бог не к нечистоте, но к святости. Итак, непокорный непокорен не человеку, но Богу, Который и дал нам Духа Своего Святаго. О братолюбии же нет нужды писать к вам, ибо вы сами научены Богом любить друг друга, ибо вы так и поступаете со всеми братиями по всей Македонии. Умоляем же вас, братия, более преуспевать и усердно стараться о том, чтобы жить тихо, делать свое дело и работать своими собственными руками, как мы заповедывали вам, чтобы вы поступали благоприлично перед внешними и ни в чем не нуждались (1Фес.4:1—12).
Итак, укрепите опустившиеся руки и ослабевшие колени и ходите прямо ногами вашими, дабы хромлющее не совратилось, а лучше исправилось. Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа. Наблюдайте, чтобы кто не лишился благодати Божией, чтобы какой горький корень, возникнув, не причинил вреда, и чтобы им не осквернились многие, чтобы не было между вами какого блудника, или нечестивца, который бы, как Исав, за одну снедь отказался от своего первородства. Ибо вы знаете, что после того он, желая наследовать благословение, был отвержен, не мог переменить мыслей отца, хотя и просил о том со слезами. Вы приступили не к горе, осязаемой и пылающей огнем, не ко тьме и мраку и буре, не к трубному звуку и гласу глаголов, который слышавшие просили, чтобы к ним более не было продолжаемо слово, ибо они не могли стерпеть того, что заповедуемо было: если и зверь прикоснется к горе, будет побит камнями (или поражен стрелою); и столь ужасно было это видение, что и Моисей сказал: я в страхе и трепете.
Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу, и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева. Смотрите, не отвратитесь и вы от говорящего. Если те, не послушав глаголавшего на земле, не избегли наказания, то тем более не избежим мы, если отвратимся от Глаголющего с небес, Которого глас тогда поколебал землю, и Который ныне дал такое обещание: еще раз поколеблю не только землю, но и небо. Слова: еще раз означают изменение колеблемого, как сотворенного, чтобы пребыло непоколебимое. Итак, мы, приемля царство непоколебимое, будем хранить благодать, которою будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом, потому что Бог наш есть огнь поядающий (Евр.12:12—29).

Святой Антоний Великий
Все святые, когда видят, что мы ленимся и нерадим, скорбят, плачут и сетуют, когда же видят, что мы становимся исправными и возрастаем в совершенстве, радуются, и в радости и веселии непрестанно многие изливают о нас к Создателю молитвы. И Господь тогда утешается добрыми делами нашими, равно как свидетельствами и молитвами святых, и ущедряет нас всякими дарами.
Святой Макарий Великий
И Святым Господним случается сидеть на позорище мира и смотреть на его обольщения, но по внутреннему человеку беседуют они с Богом, тогда как по внешнему человеку представляются взорами, смотрящими на то, что происходит в мире. Мирские люди подлежат иному влиянию духа лести, по которому мудрствуют земное, а у христиан иное произволение, иной ум, они люди иного века, иного града, потому что Дух Божий пребывает в общении с душами их.
Некоторые думают, что, воздерживаясь от общения с женою и от всего видимого, они уже святы. Но на деле не так, потому что порок пребывает в уме, живет и возносится в сердце. Свят же тот, кто очистился и освятился по внутреннему человеку. Куда проникает истина, там борется с нею заблуждение, стараясь ее затмить и возмутить.
Преподобный Исаак Сирин
Мертв для святых мир и люди мира. Почему как мирские видя не видят добрых дел святых мужей и, слыша не могут нисколько понять Божественных словес, предлагаемых им благодатью Святого Духа, так и духовные и святые мужи не могут видеть лукавых дел лукавых мирских людей и понять страстных речей их, т.е. и они видя не видят, что в мире, и, слыша о том, что касается мирских людей, находятся в таком Божественном состоянии и расположении, что как бы не слышат того, по неимению к тому чувства. Таким образом, не бывает никакого общения ни у духовных с мирскими, ни у мирских с духовными.
Как стекло не может оставаться целым при столкновении с находящимся по близости камнем, так и Святой, когда надолго остается вместе и беседует с женою, не может пребыть в чистоте своей и не оскверниться.

Преподобный Максим Исповедник
Заметить надо, что никто из Святых добровольно не отходил в Вавилон: ибо неуместно и неразумно любящим Бога вместо того, что благо, избрать то, что худо. Если же некоторые из них невольно были отведены туда вместе с народом, то под ними разумеем мы тех, кои не сами от себя, а по особому обстоятельству, ради спасения нуждающихся в руководстве, оставив высокое слово ведения, переходят к учению о страстях: по каковому обстоятельству и великий Апостол почел более нужным пребыть во плоти, т. е. продолжать преподавание нравственного учения, для учеников, тогда как все желание имел отрешиться от нравственного учения, и со Христом быть чрез премирное и простое духовное созерцание (Флп.1:29).
Святые были благи и человеколюбивы, благоутробны и милосерды, оказавшись одинаковое имеющими ко всему роду расположение любви, силою коей чрез всю жизнь верно сохраняя наилучшее из всех благ, разумею, смирение, сию хранительницу благ и разрушительницу противоположного им зла, они пребыли неуловимыми для всех, тяготящих нас искушений, как произвольных, кои от нас, так и непроизвольных, кои не от нас, восстания первых подавляя воздержанием, а приражения вторых отражая терпением.
При святых рабах Божиих еще ныне пребывают Ангелы, и святые духи их окружают и охраняют.
Преподобный Симеон Новый Богослов
Не прельщайтесь же, братия мои: кто во тме, тот за дверью; кто, кажется, вошел, но не чрез свет вошел, вне есть внутреннего двора и этот. Ибо если Христос есть дверь и свет мира, то всячески дверь световидна, а не просто только дверь есть. И тот, кто вошел в нее, вступил в свет мира. Свет же мира есть Христос – не чувственно видимый, но мысленно созерцаемый. Чувственное сие солнце просвещает телесные очи не только людей, но и бессловесных животных. А Христос, умное Солнце, явившееся в мир, просвещает только разумные души, но и их не всех без разбора и не по достоинству. Он не есть тварь или раб, определенный на служение другим, как это чувственное солнце, сияющее на праведных и неправедных, на злых и благих.
Христос хотя называется Светом и Солнцем, но есть выше света и солнца, как Творец и Владыка света и солнца. Он есть Жизнь и Животворец, есть Истина, Правда и Освящение, прост, несложен, благ, – есть всякое благо и превыше всякого блага. Как Истина, коею Он есть и именуется, бывает Он истиною для кающихся и обращающихся к Нему истинно; как Правда, бывает Он праведностию для возненавидевших всякое зло и неправду; как Освящение, освящает Он омывших и очистивших себя слезами; как простый, простым обретается Он в тех, кои не кроют в себе никакого лукавства или злобы; как несложный, несложным является Он в тех, которые не имеют никакого злоухищрения, или двоеумия, или двоедушия, или безверия душевного; как благий, благим открывается Он в тех, которые духовных дел покаяния не стесняют делами телесными или мирскими заботами и хлопотами, и не мешают мирского с духовным, но приступают к Нему в незлобии обнаженными и простыми в настроении сердца и произволении души, коих простоту и непытливость приемлет Бог и в короткое время наполняет их всяким добром, и как только откроется и явится в них, тотчас делает их причастниками таких благ, которые превосходят всякий ум и всякое помышление.
Кто же может узнать таковых, если и есть они во времена сии? Их узнает тот, кто просвещен свыше благодатию Святого Духа. Но кто говорит: я не знаю таковых, а принимаю свидетельство других, и на основании их рукополагаю, – таковый да ведает, что если при таком порядке впустит он волка в стадо Христово, то хотя это будет учинено несознательно, но все же он виновен во вреде, причиненном стаду Христову. Скажет иной: кто ж его знает, что он волк? И я ведь человек и не могу знать, что кроется в сердце каждого. Но если кто не слеп сам, то нет ему возможности не узнать такого человека.
Ибо кто, имея глаза, не различит овцы от волка и татя от пастыря? Если же кто, в самом деле, слеп для этого, то пусть поищет руководителя, а лучше пусть совсем отстанет от такого дела, чтоб ни самому не быть руководителем других, ни другого не поставлять руководителем их, хотя бы целый мир свидетельствовал, что он достоин. Кто смотрит и слушает духовно, тот, увидав человека и поговорив с ним несколько раз, усматривает самую душу его, то есть познает, какова она и в каком состоянии находится, даже по виду лица его узнает, сподобился ли он приять Духа Святого. Если же он, хотя приял благодать, но не совершен еще в благодати и не сделался боговидным, то тот, духовный, смотрящий на него и беседующий с ним, узнает это по словам его, как сказал и Владыка наш Христос: от плод их познаете их (Мф.7:16). Как древо познается по плоду его, так и человек, что он за человек, познается из слов его.

Если же ты не удостоился еще приять такие дары и не достиг в такую меру благотворных добродетелей, то, как дерзаешь отверзать уста свои и говорить? Как берешься учить, сам имея нужду в оглашении и научении от других? Как покушаешься совопросничать о том, чего не знаешь и о чем не слыхал? И как дерзаешь вступать в беседу о таких высоких предметах, будто человек, знающий божественное? Или не знаешь, что тебе следует стоять за дверьми церкви, как оглашенному, а ты по дерзости своей стоишь вместе с другими верными, чистыми, молящимися внутри церкви, преступая Апостольские правила? Ибо оглашенным следует называть не только неверного, но и всякого, кто не зрит славы Господа откровенным лицем ума своего. Я, впрочем, плачу о твоем невежестве, что ты совсем не веришь, чтоб ныне был кто-нибудь такой святой, как древние; между тем, сопричисляя себя к массе людей, как заурядный к заурядным, в то же время, как бы некий святой и богоносный муж, говорящий Духом Святым, берешься изъяснять то, к чему понужден словами моими, хотя сознался, что совсем не знаешь того. Теперь спрошу тебя, – то, о чем сказал ты, что не видел того, не слышал и не удостоился приять в душу свою, – это, говорю, как не стыдишься ты изъяснять и истолковывать, как бы познавший то от Духа Святого?
Познается, впрочем, это от тех, у которых самих здравы ум и чувства душевные. Ибо не таковые не имеют чувств и рассуждения для различения даже дел человеческих. Почему, видя постящегося по тщеславию, хвалят его, а того, кто принимает пищу, как обычно, но со смирением, осуждают, того опять, который воздерживается со смирением, почитают лицемером, а того, который ест по чревоугодию, почитают простым и нелукавым, любя и сами часто с ним есть, чтобы поблажать страстям своим. Также о тех, которые притворяются дурачками, говорят безвременно смешные слова, принимают нелепые положения и подвигают других на смех, думают, что они такими видами шутливыми и словами неуместными скрывают свою добродетель и бесстрастие, и почитают как бесстрастных и святых, а тех, которые ведут себя благоговейно и добродетельно в простоте сердца, пропускают без внимания, почитая их за людей заурядных.
Есть и такие, которые человека говорливого и показливого почитают учительным и духовным, а от человека молчаливого, блюдущегося от празднословия, отвращаются как от высокоумного и горделивого, и более соблазняются его малословием, чем назидаются, тогда как того, кто изворотлив на словах от начитанности или многого учения, хотя он говорит иное лживо во вред спасению их, хвалят и любят много. И нет между такими никого, кто бы мог добре видеть и различать вещи, как они есть воистину.
Ибо кто слеп на одно, тот слеп и на все, равно как кто глух на одно, глух и на все. Не бывает так, чтобы слепой одно видел, а другого не видел, или чтобы глухой голос одного слышал, а другого не слышал. Но как у слепого, так и у глухого обыкновенно зрение и слух бывают вполне повреждены. То же бывает и в отношении к духовной жизни, что человек, не имеющий чувства в отношении к одному, не имеет его и в отношении ко всему того же рода, и, наоборот, кто имеет чувство к одному, то есть к Богу, тот имеет чувство и ко всему божескому, и чувствует, кто каков есть в сем отношении. Будучи в Боге, он в Нем видит и все, – видит себя самого, других и все прочее. У кого открылись духовные чувства, так что он умеет и видеть, и слышать, и чувствовать духовно, тот разумеет, о чем здесь говорится, а кто не разумеет, у того явно не здравы, а повреждены чувства душевные.
Находясь в таком состоянии, он и не разумеет, но приложися скотом несмысленным и уподобися им. Уподобившийся же бессловесным животным, если не обратится, не покается и не придет опять в прежнее достоинство, – по благодати, стяжанной нам Владыкою и Господом нашим Иисусом Христом, Сыном Божиим чрез воплощенное Его домостроительство, – таким и пребудет. Ибо престать ему быть таковым иначе нельзя, как облекшись в образ Христа Господа. Кто есть яко скот несмысленный, тот еще не облекся во образ Господа нашего Иисуса Христа, небесного человека и Бога, и поелику не облекся еще в Него, с чувством и ведением духовным, то он есть еще кровь и плоть и не может приять чувства духовной славы посредством слова, как и те, которые слепы от рождения, не могут мысленно представить света солнечного по одним словам о нем. Посему будем умолять Бога, да откроет Он очи души нашей, чтоб увидеть нам умный оный свет в себе самих, и тако прославлять Отца и Сына и Святого Духа во веки. Аминь.
Я не могу, Владыко, говорить, хотя бы и хотел. Ибо что вообще скажу я, будучи нечист и в помыслах, и в действиях, и во всех представлениях? Однако, уязвленный душою и горя внутри, я хотя бы нечто желаю сказать Тебе, о Боже мой. Ибо я вижу всего себя, и Ты, как Бог мой, ведаешь, что я от самого рождения осквернил все телесные и душевные члены свои, будучи весь грехом.
Усматривая милость и человеколюбие и многие твои благодеяния, которые Ты соделал на мне, я становлюсь безгласным, и едва не мертвею, и постоянно тужу и печалюсь, несчастный, так как я недостоин всех Твоих благ. Когда же, придя в себя, я хочу, Христе, помыслить в уме о множестве грехов своих и о том, что я не сделал в жизни ни одного доброго дела, но вместо наказания и праведного Твоего гнева, который я должен был бы понести как много раз огорчавший Тебя, Ты, напротив, удостоил меня ныне столь великих благ, то прихожу в отчаяние и боюсь Суда Твоего, так как доныне я повседневно прилагаю грехи к грехам. И трепещу, чтобы великого милосердия и человеколюбия Твоего Ты не обратил мне в ярость большего наказания, так как, благодетельствуемый Тобою, я тем более являюсь неблагодарным к Тебе, будучи злым рабом у Тебя – благого Владыки.
Поэтому всему прочему, что служило к терпению, доставляя мне надежду Жизни Вечной, я много раз радовался, как Тебе одному ведомо, уповая через то на благость и милосердие Твое. Ибо для того Ты, Христе мой, и взял меня от всего мира и отделил от всех родных и друзей, чтобы помиловать и спасти меня. Уверяемый в этом Твоею благодатью, я имел ненасытную радость и твердую надежду. О двух же этих последних, которым Ты, Царь мой, благоволил быть во мне, я не знаю, что мне сказать. Они и душу мою, и ум лишают слова, и останавливают действия и всякие мысли, и даже отягощают величием славы Твоей, едва не убеждая меня. Спаситель мой, так упраздниться, чтобы ничего не говорить, ничего не делать, ничего этого не касаться.
И я сам недоумеваю, удивляюсь и печалюсь, как я, несчастный, согласился служить и литургисать при таких неизреченных Таинствах, на которые Ангелы трепещут взирать без страха, чего убоялись пророки, услыша о непостижимом деле славы и вместе Домостроительства, о чем апостолы, мученики и множество учителей вопиют и взывают, что они недостойны открыто исповедовать о том всем находящимся в мире. Как же я, погибший и блудный, как я, презренный удостоился стать игуменом братий, священнодействователем Божественных Таинств и служителем Пречистой Троицы? Ибо когда полагается хлеб и вливается вино в знаменование Плоти и Крови Твоей, Слове, тогда там бываешь Ты Сам, Бог мой и Слово, и они поистине делаются Телом и Кровию, наитием Духа и силою Вышнего. И мы дерзаем касаться Бога неприступного, лучше же – обитающего во свете неприступном – не только для этой тленной человеческой природы, но и для всех умных воинств Ангелов.
Итак, это неизреченное, это сверхъестественное дело и предприятие, для совершения которого я поставлен, внушает мне также созерцать перед очами смерть. Поэтому, оставив радости, я объят бываю трепетом, так как знаю, что ни мне, ни кому-либо другому невозможно литургисать достойно и проводить в теле жизнь как бы ангельскую, лучше же – сверхангельскую, дабы, как показало это слово и содержит Божественная истина, и по достоинству стать ближайшим к Богу самих Ангелов, как прикасающемуся руками и вкушающему устами Того, Которому они предстоят со страхом и трепетом. А какая душа понесет суд над братьями, над которыми я поставлен быть пастырем? Какой ум будет в состоянии неосужденно испытывать мысли каждого из них в отдельности и все свои обязанности нести без опущения, избавляя себя в то же время от осуждения их? Я не думаю, чтобы это каким-либо образом возможно было для людей.
Итак, я убеждаюсь и хочу лучше быть учеником, служа воле одного и слушая слова его, чтобы за одно это и отчет отдать, чем служить нравам и волям многих, испытывать их мысли, исследовать намерения и еще глубже исследовать их действия и помыслы, потому что и меня ожидает Суд, и я должен дать ответ за грехи тех, пасти которых по неизреченным судьбам Божиим из всех избран я один. Ибо каждый будет судиться и даст, конечно, отчет в том, что он сам сделал доброго или злого. Я же один за каждого воздам ответ. И как я хочу спастись или быть помилованным, когда я даже для спасения своей жалкой души не могу показать никакого дела? Ибо вполне будь уверен, что я не имею что сказать, так как никогда не сделал ни малого, ни великого дела, через которое могу избавиться от вечного огня.
Но, о человеколюбивый и благоутробный Спаситель, дай мне, смиренному, Божественную силу, так чтобы я разумно через слово пас тех братий, которых Ты дал мне, наставляя (их) на пажити Божественных Твоих законов, и возводил бы их в обители Горнего Царствия спасенными, целыми, невредимыми, блистающими красотой добродетелей и достойными поклонниками страшного престола Твоего. И меня также недостойного восприими от мира, хотя и покрытого многими греховными язвами, но, однако вместе с тем и служителя и непотребного раба Твоего, и к ликам избранных, имиже веси судьбами, вместе с учениками моими сопричти, дабы мы все вместе видели славу Твою Божественную и наслаждались неизреченными благами Твоими, Христе. Ибо Ты – наслаждение, утешение и слава горячо любящих Тебя во веки веков. Аминь.
