Kitabı oxu: «Компания и Бабочки»

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀Карине и Лисандре; моим родителям, моей сестре, ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀а также моим бабушке и дедушке.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀Я люблю вас.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ 1

Я с гордостью наблюдала за тем, как белые розы в нашем угрюмом саду цветут даже в период суровой зимы. Эта незначительная, казалось бы, мелочь притягивала удивление и излишнее любопытство со стороны соседей. Никакого восторга. Я слышала, как они шепчутся. Как розы отдают свой аромат напротяжении целого года? Никто не знал. И я в том числе.

После исчезновения отца огонь моего доверия к окружающему миру был практически утрачен. Когда я думала, что в моей жизни не случится уже ничего более запоминающегося, появился он. Странный юноша, поступки которого, казалось, не имеют ни этических, ни временных границ. Словно в его руках всё время вселенной, и он властвует им без капли сожаления. Он – глухая сырость, которая расползается по телу медленно, но ощутимо. Он – внезапная чума, которой ты едва ли способен противиться.

Он давил на моё тело с нескрываемой жадностью. Вечные иллюзии, которые он создавал, и сладкий вишневый сироп, растекающийся по контурам моего тела, стали моими лучшими друзьями в наших с ним отношениях. Первая и последняя игра с Тёмным Принцем, правила которой диктовал он.

Он знал, как расположить любое сердце к своим желаниям. Он – беззвёздная темнота, которая распространяется под видом фальшивой ночи. Я чувствовала этот едкий пыл на своих лёгких. Он – тёмная шахматная фигура, скользящая по гладкой поверхности доски, и, признаться, в темноте своей он очарователен.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ***

Прохладные острые лучи утренного солнца плавно скользили вдоль пола, разрезая комнату на две части. Я бросила очередной мимолётный взгляд на настенные часы. Мне понадобилось время, чтобы сфокусироваться. Ровно семь тридцать. От волнения мне скрутило желудок. Откинув часть одеяла в сторону, я медленно сползла с кровати. Холодный пол щекотал босые ноги. От окружающей меня тишины становилось тошно. Одиннадцатое сентября. День, когда отец исчез без каких-либо объяснений.

 Я направилась в ванную, захватив из комнаты огромное шерстяное полотенце. Утренний душ – как хороший завтрак: то ли необходимость, то ли привычка. Я размазала лёгкий алый оттенок по губам, стараясь скрыть их натуральный розоватый отблеск. С одиннадцатого сентября прошлого года я прекратила высыпаться. С одиннадцатого сентября прошлого года моими лучшими друзьями стали синяки под глазами и нездоровая бледность, которая, признаться, мне нравилась. Я прошлась расчёской вдоль влажных чёрных волос и выскочила в коридор, попутно натягивая на себя тёплый красный свитер.

Ежедневной пыткой для меня стали огромные семейные портреты, украшающие стены вдоль лестницы. Счастливый отец держит меня на руках, попутно обнимая близнецов, впившихся тонкими пальцами в его ноги. Он всегда выглядел счастливым, но было ли это так на самом деле?

Пробежав вдоль лестницы, я бросила рюкзак возле входной двери и плюхнулась за стол. Кухня утопала в ароматах семейного утра. Из духовки лениво выползали воздушные щупальца сладкого лимонного пирога, пока на столе в небольшом стеклянном чайнике остывал крепкий чёрный кофе. Рядом стояла упаковка апельсинового сока.

– Декель вновь балует нас завтраком, – воскликнула я, демонстративно хлопнув в ладоши.

– Что поделать, если в этой семье только я пошла в мать, – ответила она, непринуждённо махнув рукой.

 Я улыбнулась и потянулась за горячим утренним кофе.

– Мама приходила?

 Деник покачал головой.

– Она всю ночь провела в компании юристов, – объяснил он. – Папа оставил после себя много бумажного мусора.

Бумажный мусор. Раньше мне нравилось копаться в его набросках. Он хотел написать книгу, суть которой я никогда не могла понять. Помнится мне, он часто рассуждал на тему тёмных ритуалов, несущих в себе смысл перерождения. Папа хранил в своём кабинете древние рукописи с размытыми чернилами и настрого запретил прикасаться к ним.

– Какие планы на вечер?

– Не имею малейшего представления. Возможно помогу Касселю с биологией.

– Филипп устраивает вечеринку. Попросил передать тебе официальное словесное приглашение.

– Ты же знаешь, что я не пойду.

– Мне кажется, он заинтересован в тебе, – Декель с усмешкой повернулась ко мне. —Дай мальчишке шанс, Люси. Твой дружок в любом случае завалит биологию.

Декель всегда была безумно красивой. Цвет её волос представлял собой лёгкие карамельные локоны, лежащие на её плечах так, словно она – принцесса из сказки, в которой её ждёт прекрасный принц. Она многое взяла от матери, в то время как мы с братом – точная копия папы.

Деник ушёл прогревать автомобиль. Загрузив посуду в посудомоечную машину, мы с Декель вышли на крыльцо. Вряд ли мама вернётся домой раньше нас, но я всё же оставила запасной ключ под ковриком. Я забралась на заднее сиденье и вытянула ноги. За окном в слащавом танце кружились остатки желтоватых листьев. По скальпелю пробежались мурашки, когда я представила скользящий по моей коже влажный ветер. Лесная трасса погрязла в листве и болоте с начала сезонных дождей.

Деник припарковал автомобиль недалеко от центрального входа на новой, усовершенствованной парковке. Я бросила книгу в рюкзак и, не дождавшись комментариев от близнецов, выбралась на улицу. Сунув руки в карманы кремового пальто, я уверенно зашагала к главному входу. Костлявые пальцы ветра оставили пылающий румянец на моих щеках раньше, чем я смогла протиснуться к своему шкафчику.

– Люсиль, моя очаровательная Люсиль, – протянул знакомый мне мальчишеский голос. – Выглядишь так, словно тебя заперли в одной комнате с Бруновски на целую ночь.

– Я почти не спала, – ответила я, попутно убирая книги в шкафчик.

– Ты когда-нибудь прекратишь эти внезапные появления?

– Мне нравится пробуждать твой адреналин.

– У меня на голове подобие птичьего гнезда.

– Как раз-таки с волосами у тебя всё чудесно.

– Сомнительный комплимент.

– Что ж, я старался, – Кассель улыбнулся. – Между прочим, у меня есть для тебя одно интересное предложение.

– Если руки и сердца, то я отказываюсь, – отмахнулась я и медленно пошла в сторону математического класса.

– А если предложу продать мою селезёнку?

 Я хмыкнула.

– Заманчиво, какова цена обмена?

– Ездила когда-нибудь на Наровое Крыло?

– Там ведь кроме леса ничего нет, – удивилась я. – С чего вдруг я должна туда ездить?

– Вот и я там никогда не был! – воскликнул он.

– Я так понимаю, Наровое Крыло и есть твоё предложение?

– Да, можно и так сказать. Вчера вечером в почтовом ящике я нашёл письмо, – продолжил Кассель, размахивая руками. Я оттолкнула его пальцы от своего лица и остановилась. Касс встал напротив. – Нас приглашают на маскарад в честь открытия осени.

– Там указана возрастная категория? И почему Наровое Крыло? Пробираться сквозь лесную чащу, которая наверняка превратилась в болотистое месиво после недели дождей – по-настоящему паршивая затея. Кто тебе это прислал?

– Понятия не имею, – Касс пожал плечами, – но это ещё не всё.

Кассель сунул руку в рюкзак и спустя мгновение вытащил из него две элегантные печати, окаймлённые чёрным золотом. На меня уставился крупный кровавый рубин. Я взяла друга под руку и зашла за ближайший угол. Мы оказались между двух стен, создающих коридор, который ведёт к кабинету канцлера. Прикоснувшись к драгоценному камню, я медленно прошлась подушечкой большого пальца по его гладким углам. Кассель не раздумывая обременил свой безымянный палец прохладным золотом. Его пригласительным камнем стал цитрин, напоминающий крупную медовую соту.

– Думаю, это фанаты готических тусовок. Знаешь, любители мрачной тематики с изюминкой. Выглядит очень даже здорово.

– А вдруг это массовое жертвоприношение? – я сморщила нос.

– Прекрати рыться в библиотеке отца, – фыркнул Кассель в ответ.

– Идиот. Нужно узнать, сколько людей из университета получили приглашение, и тогда, – я нервно заправила прядь волос за ухо, – исходя из результатов, я подумаю, стоит ли нам туда идти.

– Хорошо.

Спрятав печать в тёмных глубинах своего рюкзака, я отправилась на математику. Позвоночник, казалось, вот-вот рассыплется. Длинный монотонный день: два теста по истории Кастраянской Империи и мучительные языковые пытки с профессором Бруновски. Он обожал размахивать тростью перед лицами студентов и вести унылые монологи.

Осталась последняя пара. Изучение химических свойств. Вдалеке мелькнул силуэт белокурого товарища и его бледнолицей сокурсницы, которая, если я не ошибаюсь, составляет мне пару на биологии. Её длинные чёрные волосы обрели заметный объем от витающей в воздухе влаги. Проскользнув мимо канцлера и его боевой охраны, она в компании моего лучшего друга расположилась рядом со входом в кафетерий. Я мысленно выругалась и выдвинулась к ним навстречу. Святые и грешные, только не говорите мне, что она тоже получила приглашение.

– Моя раздражительная Люсиль, знакомься. Этот чудесный юный талант зовут Лена. Мы вместе ходим на древнекастаньянский.

– Мы знакомы, – кратко ответила я, протянув девушке руку. – Мы в паре на биологии.

– Ох, значит, я не ошиблась, – Лена ответила на рукопожатие, погасив запал в глазах лёгкой улыбкой. – Чудесно выглядишь.

– Не обманывай, – Кассель оскалился словно дикий кот при виде добычи. – Я уже открыл ей правду.

– Ты грубиян, – возмутилась Лена.

Мы ворвались в кафетерий в час пик. Отполированный чёрный мрамор свистел под подошвой ботинок. Пока Касс наполнял поднос едой, я опустила подбородок на его плечо. Лена без умолку твердила о грядущем маскараде и, признаться, я была крайне удивлена этому, ведь мне всегда казалось, что вечеринки ей не по душе. И всё же меня захлёстывало любопытство.

Пока я перебирала ногами, попутно наблюдая за коварным стаканом с апельсиновым соком, мои болтливые товарищи уже плюхнулись за самый дальний стол. Я аккуратно поставила поднос перед собой и взялась за креветочные снеки. Кассельпридвинулсяближе и протянул мне небольшой тёмный конверт.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ 2

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Люсиль Кадеш & Кассель Семиш

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀Орден Бабочек приглашает Вас на ежегодное

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ празднование осеннего начала

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀Одиннадцатого сентября на Наровом Крыле

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Вход возможен до девяти вечера

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Ваш входной билет – персональная печать

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀Изюминка вечера – маскарадные костюмы

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀С особым трепетом ждём встречи.

– Мне не нравится эта идея, – сказала я, бросив приглашение на стол.

– Это просто вечеринка, Люс.

– Но почему приглашение получил именно ты? Почему наши имена в одном конверте, а имя Лены – в другом? И что это за «Орден Бабочек»?

Кассель лишь пожал плечами и закинул в рот ещё одну порцию чесночных чипсов. Я чувствовала, как жар начинает кипятить кровь. Во мне разрасталась настоящая внутренняя борьба. Паранойя и любопытство. Паранойя находит согласие безрассудным и небезопасным, в то время как любопытство считает, что игнорирование приглашения равно варварству, ведь такие мероприятия затрагивают наш городок крайне редко. Наш маленький мёртвый город. Я слышала о таинственных балах в Кирове и Керазе, но попасть туда никогда не представлялось возможным.

 Я вздохнула. Мозг кипел от перенапряжения.

– Можно попробовать, – Кассель удовлетворённо кивнул. Лена улыбнулась ему, – но, если что-то пойдёт не так…

– Мы уносим ноги, – закончил тот. – Клянусь.

– Нам нужны костюмы, – заметила Лена, собирая волосы в небрежный пучок. – Антикварный магазин мистера Незянского работает до шести часов вечера.

– Отлично, значит, после разработки химической бомбы поедем к нему.

– Это ты так называешь изучение химических свойств? – Лена прищурилась.

– Именно.

Пара с профессором Комсоли заставила меня почувствовать себя морковью в кипящем супе. Облокотившись о шкафчик, я разглаживала на пальто невидимые складки, стараясь не обращать внимание на духоту. Лена кружилась рядом. После пары с профессором Ориоксом она казалась взвинченной, но не больше Касселя, которому удалось вырваться из крепких математических пальцев. Забросив книги в шкафчик, мы направились к выходу.

На улице пахло сыростью. Раден – город призраков. Кусочек мира, который не нуждается в фиксации, потому что никогда не станет чем-то полноценным. Здесь живут наши сострадания, осязания, открытия и темнота, спрятанная где-то в глубине каждого из нас. Будь мы в сказке, думаю, Раденом правили бы злодеи, убивающие героев. Осенняя глава – период солнечных затмений. Самое тёмное время для нашего города. Слабые солнечные лучи больше к нам не дотягиваются, а кругом сплошной непроглядный серый цвет, сквозь который едва ли пробиваются уличные фонари. Фанатики начинают проводить ритуалы подношения Великому Тёмному Правителю. Святой, которого все благодарят за хорошие события в жизни и осенний урожай. Октябрьскими вечерами в воздухе часто можно уловить аромат жасмина и железа. Жидкого алого железа.

Антикварный магазин мистера Незянского находился между уютным семейным ресторанчиком и небольшим книжным магазином миссис Тюмель. Я его частый гость, но эта женщина явно не любит постояльцев. Не смотря на её ядовитое гостеприимство, собранные за её шестьдесят восемь лет книги пользуются спросом. В любом случае, библиотека её жизни приходится мне по душе. Думаю, рано или поздно она привыкнет к моей компании.

Первое, что бросилось в глаза, это пучок сушеной лаванды на входной двери. Я с нескрываемой осторожностью опустила серебрянную ручку и шагнула через порог. В носу защекотали осадки лавандовой воды. Старое антикарное барахло сияло. Видимо, мистер Незянский тщательно бережёт свои гроши. Лена зашла последней и с шумом захлопнула дверь.

 Я пробежалась подушечками пальцев по бархатной ткани, оттенок которой напоминал самую спелую вишню в летнем саду. Лёгкие чёрные кружева окружили запястья и едва прикрывали глубокое декольте. Длинный подол платья свисал с полки, будто шторы в спальне.

– Интересный выбор, – произнёс мужчина, прикоснувшись к платью. – Собираетесь на бал?

– Что-то вроде того, – ответила я.

– В этом платье вас заметят, – старик ухмыльнулся. – Уверены, что желаете этого, миледи?

Я кивнула. Хотела ли я, чтобы меня заметили? Да, если это безопасно. Оставив старику три тысячи ругетов, мы вышли из магазина и направились в книжный зал. Лена помогла мне закончить проект по биологии, а Кассель убивал время, читая старые газеты и разгадывая шифр раденских пиратов. Уловка от хранительницы тишины для тех, кому нечем заняться. Ближе к семи мы разошлись по домам. Привычная угнетающая тишина. В голове возникла мысль, что я совершаю ошибку. Близнецы часто бывают на скрытых от излишнего любопытства вечеринках. Конечно, благодаря Филиппу. Изредка эта троица уезжает в Киров и посещает аукционы, посвящённые проклятым реликвиям. В отличие от меня, им нравится топтаться там, где бывал отец.

 Почему же тогда я иду на маскарад, а не они?

После горячего душа кожа всё ещё выглядела слишком бледной. Дабы исправить недостатки, я макнула губы в тёмный, алый цвет. Плавные волны рассыпались под колючими иголками расчёски. Собрав волосы в низкий хвост, я взялась за бесконечную шнуровку на корсете. Пока я играла с атласными лентами, подол платья дрожал загадочным мраком под тёплым светом настольной лампы. Завязав небольшой бант, я бросила взгляд на часы и поспешила надеть ботинки. Почти восемь.

Я вынула из рюкзака печать и надела её на безымянный палец левой руки. Лёгкий жар кольнул меня в самое сердце. Почему это всё кажется мне таким неестественным? За окном послышалось лёгкое шуршание. Накинув на плечи грубую накидку и спрятав волосы под капюшон, я потушила настольную лампу и спустилась на улицу. Грустная осенняя прохлада ударила меня по лицу. Я сморщилась. Липкая грязь нагло клеилась к новой обуви. Кассель припарковал свой дряхлый автомобиль под старой ивой. Ступив на влажную желтоватую траву, я распахнула дверь и плюхнулась на пассажирское кресло.

– Выглядишь сногсшибательно, – машина медленно выползла на дорогу.

– Даже идиоты знают, что парковаться под старой ивой не стоит, – ответила я.

– Ну вот опять. – Кассель сморщился. – Я пытаюсь сделать комплимент, а она мне – словесный подзатыльник!

– Я испачкала новые ботинки в этой грязи.

– Какой кошмар, – вздохнул тот. – Все обязательно обсудят твои грязные ботинки, и плевать, что они спрятаны под платьем.

Автомобиль уверенно мчался навстречу Наровому Крылу, рассекая воздух – как сталь рассекает плоть. Молча, быстро и без капли сожаления. Проклятые пригласительные мирно покоились на наших безымянных пальцах. Я чувствовала, как петля на моей шее постепенно затягивается, и причиной тому – осознание ошибки.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ 3

Наровое Крыло – территория охотников. В лесной чаще разбивают целые лагеря, когда подступает середина сентября. Мужчины открывают охоту на огромного чёрного медведя. Отец изредка развлекал себя подобным, но охота была больше для друзей, нежели для него самого. Он предпочитал коротать время либо в своём кабинете, либо в саду, возле бессмертных белых роз.

Когда мы припарковались, я впервые обратила внимание на вид за окном. Нас встретил густой непроглядный лес. Морось стучала по крыше. Лена вышла из машины и любезно раскрыла зонт над моей головой прежде, чем та высунулась из автомобиля. В обычное время мрак – мой союзник, но в тот момент мне хотелось вцепиться в платье и бежать сломя голову. Кассель встал посредине и предложил взять его под руку. Чёрт, как же мне хотелось вцепиться ногтями в его пиджак.

Наша троица ступила на вязкую тропу. На размытой дождём грязи, если приглядеться, можно было заметить глубокие следы от мужских туфель. Я подняла небольшой фонарик над головой и продолжила внедряться в сердце ночного леса. Лена что-то бубнила себе под нос, от чего Кассель непринуждённо закатывал глаза. Только спустя ещё пятнадцать шагов я поняла, что она шепчет молитву Тёмному Святому.

Сквозь туманную пелену сочились холодные бледные хвосты. Смазанная грязь скользила под обувью, когда мы ускорялись, поэтому передвигаться по узкой тропе было равно самым страшным кошмарам. Толстый стержень дуба сиял от блеклых фонарей, окутанных, кажется, серебром. Виноградная лоза тянулась вдоль тропы, двигаясь прямиком к толстому чёрному рычагу. Я впервые уловила сомнение во взгляде светлых желтоватых глаз. Касс, пройдясь языком по заметно сухим губам, одним резким движением опустил рычаг и сделал небольшой шаг назад. Часть земли плавно отодвинулась в сторону и спустя мгновение из усеянной тьмой дыры к нам вышел юноша с пылающим зелёным огнём в руках. Его лицо, почти спрятанное под маской и освещённое изжелта-зелёным пламенем, казалось мне необычайно бледным.

– Продемонстрируйте огню вашу печать, – произнёс тот.

Кассель сделал небольшой шаг вперёд и коснулся печатью огня. Незнакомец одобрительно кивнул и позволил проследовать дальше. Я сделала шаг навстречу и опустила руку в огонь. Никакого жара, лишь кисло-сладкий привкус, вызвавший мимолётное онемение языка. Словно мёд, вытекающий из сот, во мне разлилось желание очнуться. Отдаться огню и прильнуть к губам, обременённым лёгкой хитрой улыбкой.

– Я знаю, что вы чувствуете, – прошептал юноша. – Можете спуститься.

Впившись пальцами в подол своего платья, я стала медленно спускаться по закрученной лестнице. Издалека послышался громкий шепот Касселя, шагающего впереди. Лена следовала за мной, как и незнакомец, удерживающий в своих руках яростный зелёный огонь. В сопровождающей нас тишине, в блеклом освещении снежного цвета ламп мы остановились, и тогда я ощутила, как незнакомец положил руки на мои плечи. Я, моргая, смотрела на стоящую передо мной Лену. Длинные пальцы потянулись к моей шее и в мгновение ока расстегнули маленькую пуговицу. Когда накидка соскользнула на его руки, я обернулась и коснулась взглядом его безымянного пальца, одетого в толстый демантоид. Такой же яркий, как и его глаза.

Мрачные двустворчатые двери со скрипом заскользили по блестящему чёрному мрамору. Медленно, лениво, словно впускать новых гостей им вовсе не хотелось. Сквозь созданную щель просочился белокурый свет, мгновенно оставивший временный отпечаток на холодных стенах. Платье внезапно показалось мне слишком тесным. Я буквально чувствовала, как ломаются рёбра под давлением корсета.

Когда мои ботинки впервые коснулись пола подземного зала, я ощутила в себе весь возможный трепет. Сплошь серебро, белый цвет и чёрные пятна на нём, словно клякса на чистом листе бумаги. Множество присутствующих уже кружились в старом добром вальсе. Кассель отпустил мою руку и подошел к одному из фуршетных столов. Мужчины расступились, позволив юноше взять бокал жемчужного шампанского. Я встала рядом с запечённой морской лисицей, изо рта которой вываливалась чёрная рябина. Женщины, одетые в жемчуга, кружились в центре зала, наряженного в серебро, так, словно это их единственная отдушина.

Гости в своих лучших нарядах, отпускающие вежливые поклоны и приседающие в реверансе, остановились, когда массивные двери вновь издали неприятный шум. Белый зал окунулся в тишину, ведь музыканты больше не играли. Многие отошли к фуршетным столам, тем самым освобождая центр зала для только что прибывших. Опоздавшие гости вошли в зал своебразной пирамидой, верхушкой которой был черноволосый юноша, лицо которого было спрятано под серебряной маской. Коснувшись носком туфли центра зала, он развернулся и в сопровождающей его тишине проследовал к бокалам с шампанским. Пирамида рассыпалась. Вновь заиграла музыка, которая, признаться, подарила мне лёгкое облегчение.

– Как думаешь, – Кассель подошёл ближе, – кто они?

– Не знаю, – я пожала плечами. – Особые гости?

Девушка, платье которой расстилалось за ней шлейфом, уверенно шагала к нам навстречу. Цветочный аромат накрывал свежий воздух плотной густой вуалью, пока его обладательница утопала в пузырчатом напитке. Она казалась возбуждённой, словно с её головы только что сорвали остроконечную золотистую корону. Сделав небольшой глоток из бокала, она сверкнула на меня своими голубыми глазами и усмехнулась.

– Как вам вечер?

– Приятный. – ответила я, едва улыбнувшись.

– Иным словом, кошмарный. Полностью согласна.

– От чего ж вы здесь тогда?

–Вас здесь держит любопытство, а меня – последствия принятых мною решений.

– Будь проклята эта священная традиция, – сказала она напоследок, вложив свою ладонь в его руку.

Словно бабочка, раскрывшая крылья, девушка прижалась к своему партнёру и вместе с ним зашагала в сторону других гостей. Важные и опоздавшие вновь собирались в центре зала и только один из них, кудрявый черноволосый юноша, остался стоять на месте. На его лице дрожали глубокие, окаймленные колючим холодом глаза. Тяжелые ритмичные шаги быстро рассекли бальный зал, преодолев расстояние между нами за считанные секунды. Он, опустив пустой бокал на поднос официанта, взял меня за руку и проследовал на своё первоначальное место. Острая верхушка живой пирамиды.

– Вы станцуете со мной, – прошептал он.

Пальцы музыкантов вновь забегали по струнам. Мои грязные ботинки заскользили по мраморному полу. Он двигался со мной в такт, но только благодаря ему я не могла упасть. Каждый наклон растягивался на несколько секунд, от чего меня охватывал лёгкий озноб. Меня тошнило от взгляда, которым он впился в моё лицо. В серо-зелёных глазах засела глыба блестящих ледяных камней.

– После выхода арлекинов я попрошу вас исчезнуть, – вполголоса промолвил он.

– Что?

– Мисс Кадеш, вы должны уйти.

Его пальцы грубо надавили на мой корсет, от чего тот, казалось, приклеился ко мне. Он прижал меня к себе. Его губы выпустили краткий вздох в миллиметре от моей переносицы. Если бы наш танец лёг на мои плечи, мы бы остановились, но то ли к сожалению, то ли к счастью в нашем кратковременном плавании капитаном был он.

Когда задрожали тонкие струны арфы, незнакомец отпустил мои руки и, отвесив поклон, скрылся среди гостей. Я непринуждённо спрятала ладони под мелкими кружевами и склонила голову к узору серебряной бабочки, чьи крылья словно дрожали под моими ногами. Перед глазами возникло горчичного цвета пятно, из-за которого я заморгала чаще и нелепо уставилась на друга, удерживающего в руках два наполовину полных бокала.

– Ты в порядке?

– В полном. Где Лена?

– Болтает с каким-то парнем.

– Найди её, нам пора домой.

В центре зала заискрились разноцветные огни. Маленькие искры плевались спектром цветов, наполняя зал громкими аплодисментами. Гости восторженно наблюдали за представлением, бросаясь друг в друга шепотом и игривыми впечатлениями. Арлекины, вскинув головы, вошли в зал.

– Что случилось? – Лена прищурилась, бегая взглядом между мной и арлекинами.

– Нам нужно уйти. Вы обещали мне, что когда я попрошу, мы уйдём отсюда.

– Что ж…

– В любом случае мы ничего не теряем, – Лена устало пожала плечами. – Я не против уйти. У меня ужасно болят ноги.

Пока всё внимание сосредоточено на шумном представлении, мы шагали к приоткрытым массивным дверям. Стража следовала по пятам за приглашенными танцорами, полностью освободив нас от нежеланного внимания. Я накинула на плечи плащ и стала подниматься по шуршащей под обувью лестнице. Сбитое дыхание Лены скользило по моему затылку, от чего я чувствовала себя спокойнее. Ночной ветер заиграл в собранных в хвост волосах. Я зажмурила веки, стараясь игнорировать его резкие порывы. Кассель протянул мне руку. Я скрепила наши тёплые руки в замок, прежде чем опустить едва заметный в темноте рычаг. Во рту возникло неприятное кисловатое послевкусие. Возможно, гостей ждёт массовое жертвоприношение? Мне не присуща жертвенность. Их много – я одна, и я всего лишь смертная, а не Великий Тёмный. Пусть сам спасает то, что породил.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ 4

Кассель вертелся в кровати, сбрасывая ногами все подушки на пол. Лена, раскинув руки, пародировала звезду между нами обоими. Потянувшись за бутылкой с водой, я ощутила, насколько сильно горло раздирало от сухости. В воздухе витал отвратительный запах вчерашнего шампанского. Кажется, Касселя стошнило в мой умывальник. Я сморщилась и подошла к окну. Бледные солнечные лучи рассеялись по комнате, как только я распахнула шторы. Два полуживых создания на моей кровати зашевелились, и я сдёрнула с них одеяло. Касс возмущённо фыркнул себе под нос, затем отвернулся и продолжил валяться с закрытыми глазами.

Семья Малькумн этим утром вернулась из Датска. Их мерзкие детишки бросались грязью в случайных прохожих, пока родители заносили в дом «грязные» реликвии. Малькумны – коллекционеры. Мерзкие паршивцы, считающие себя потомками королевских господ, но почему-то всё ещё живущие в этом старом городке. В детстве Декель украла у них кошку. Думаю, моя сестра спасла животное от ужасной жизни.

Я высунулась в окно и опёрлась на холодную пластмассовую раму. Старая ива медленно, но уверенно стряхивала с тонких ветвей пожелтевшие листья прямиком в грязь под своим толстым стволом. Контуры старого безымянного особняка за ней рассеивались, ныряя в туман. Точно так же, как и его анонимный владелец. Испарился, оставив после себя лишь приоткрытое окно и кошмарный сад.

Я нырнула вглубь комнаты. Кассель неуклюже приподнялся на локтях и осмотрелся. Его золотистые волосы рассеянно упали на лоб, концами затрагивая ресницы. Он потянулся к воде, и только потом обратил внимание на Лену, прижимавшуюся к его рёбрам. Золотистые вкрапления в его зрачках потускнели. Бросив мимолётный взгляд на настенные часы, Кассель скинул с себя одеяло и жадно вздохнул. – Они сумасшедшие. Женщина, с которой я танцевал, вручила мне чёрный бокал с какой-то густой зелёной бурдой, после которой, честно говоря, всё как в тумане. Кто вёл машину?

– Лена, – ответила я, плюхнувшись в кресло напротив. – Она выпила всего два бокала.

– Мне приснился сон, – Кассель увел взгляд за пределы оконной рамы. Наверняка рассматривал семью Малькумн, столпившуюся на своём балконе. – Я видел множество белокрылых бабочек. Они витали над моей головой, садились на руки и кричали.

Непроизвольно выпрямившись, я впилась зубами в кончик языка. Я ощущала, как его сердце старательно пытается прорваться сквозь грудную клетку. Он посмотрел на меня. Он смотрел на меня, как на героя, которым я никогда не была.

– Касс, это всего лишь сон. Вчера ты слишком много выпил, да и одному Тёмному известно, что именно ты пил.

– Да, наверное, – он кивнул. – Да, ты права. Проехали.

Время близилось к восьми часам. Я сходила в душ, переоделась и разложила на столе приготовленный Декель завтрак. Лена проснулась лишь спустя два часа. Близнецы предпочли завтракать в саду, радуясь остаткам хорошей погоды, ведь уже к обеду Раден обливался слезами. Этот день не был особенным. Мне пришлось задержаться на двадцать две минуты на проклятой философии, из-за чего я не успела на ланч и осталась без свежего кусочка датской пиццы. После пары древнекастаньянского языка наша троица выбралась на улицу. Зажав между губ травяную сигарету, я выпустила густой, дразнящий горло клубок дыма. Сбор дерегорьевских трав убивает нервозность. Я вздрогнула, когда мерзкий ветер пробрался под моё пальто. Его острые прикосновения ощущались как конец ножа, скользящего по коже. Затянувшись ещё раз, а затем бросив окурок в лужу, я проследовала вслед за друзьями. Нас ждала старушка Мэгги. Старенькая, но обожаемая Кассом машина.

Лесная трасса напоминала длинную реку, которую мы, как истинные пираты, пересекали с привычной обыденностью. Приоткрыв окно, Лена подожгла конец сигареты и спустя мгновение вскинула голову, позволив серым мутным лентам плавно выбраться из её рта. Чёрные пушистые волосы собраны в высокий пучок. Она выглядела прелестно, и, думаю, будь она немного глупее, Кассель обратил бы на неё внимание. Он не любит умных. Их нужно любить.

– У вас новый сосед? – припарковавшись, Кассель обернулся.

– О чём ты?

– Дом с белыми колоннами. Там кто-то припарковался, – хлопнув дверью, Кассель вскинул пальто над головой и побежал под крышу.

Дом наполняла тишина. Бросив пальто на диван, я прислонилась щекой к прохладному стеклу, открывавшему вид на призрачный ливень, сквозь который едва были видны очертания чёрного автомобиля. Позади него тёмная фигура, словно живая чернильная капля. Кто он? Неужели объявился владелец?

– Святой Повелитель, я не вижу его лица! – воскликнула Лена, спрыгнув с подоконника. – Чайник кипит. Пойду заварю чай.

Я отодвинулась от окна и устроилась возле камина. Мои замерзшие пальцы согревала горячая чашка мятного чая. За окном бушевала гроза. Непроизвольно я бросила взгляд на безымянный палец, на котором всё ещё сверкал большой рубиновый глаз. Печать стоит выбросить. Действительно, стоило, но не один из нас этого не сделал.