Kitabı oxu: «Возвращение в неизвестное», səhifə 4

– А ты, будущая красавица, заниматься не забывай, – обратился к ней Глеб.– Ищи контакт со слоями своими, как я тебя учил. Сидишь у нас на наблюдении, вот и трудись над собой в этом направлении, пока твоя помощь в другом не требуется. Концентрацию тренируй. Вечером уже вместе позанимаемся.

Эля кивнула головой. Ей стало стыдно. За всё утро, проведённое на холме, она ни разу не вспомнила о тренировках.

– Расслабилась, почувствовала себя на курорте и в хорошей компании и сразу растеклась тёплой лужицей, – обругала она себя мысленно.

Вторые полдня она занималась так, как её ещё дома учил Глеб, и периодически разглядывала горизонт в бинокль. Всё было спокойно.

Мужчины спустили ялик на воду, поставили парус и немного покрутились рядом с берегом, тренируясь управлять парусом.

Как начало темнеть, за ней на холм пришёл Павел и позвал ужинать.

Они поели, посидели, поболтали немного у костра, а потом Глеб подозвал Элю поближе и начались занятия.

Паша устроился недалеко и стал с интересом наблюдать за ними.

– Эля, я понял в чем твоя проблема, – через некоторое время заявил Глеб.

– И в чём?

– Ты перекрываешь себе сексуальную энергию.

– Как это?– покраснела Эля.

Со стороны Паши явственно послышалось насмешливое хмыканье.

– Это точно, – послышался его голос, – всех мужиков отвадила, а кого не отвадила, с ними дружит как с подружками. Я её больше двадцати лет наблюдаю.

– Это следствие, а не причина, – отмахнулся Глеб, жестом заставляя Пашу успокоиться, и начал объяснять, глядя уже на Элю. – Многое повторю и буду говорить в понятных тебе терминах чакры. У нас в ходу не слово «чакра», а слово «узел». У тебя есть канал связи с планетой, типа пуповины, от которой к тебе, как и ко всему идёт поток энергии планеты. Он у тебя нормально работает. Это первая чакра, или узел.

Потом идет узел твоего личного резерва энергии. Это энергия жизни, или сексуальная. Хорошо, чтобы ты каждый раз не вздрагивала на слово «сексуальный», объясню поподробнее. Я назвал эту энергию сексуальной, потому что она связана с размножением, с полом. Если угодно, это половая энергия. Энергия создания жизни, если хочешь. Её размер каждому даётся от природы, но его можно и развивать, хотя природные данные являются определяющими. У вас это называется второй чакрой. Резерв у тебя от природы вполне приличный, смею заметить.

Третий узел – вот он, – Глеб ткнул пальцем, указывая куда-то в центр её тела, – как раз у диафрагмы. Даже и не знаю как точнее сформулировать поточнее действие этого узла в тебе понятных терминах.

Глеб на мгновение задумался.

– Я сказал бы, что это энергия всех химических процессов тела. Переработка приходящей из всех источников внешней энергии. Энергия окисления как базового процесса человека, дышащего кислородом существа.

Окисление ведь суть горение и есть, поэтому и называют у вас это чакрой огня. Хотя это название не отражает того, что этот узел очень сильно зависит от дыхания. Без дыхания, без поставки воздуха в организм, без притока внешней энергии, даже хороший огонь затухнет за минуты и организм попросту погибнет.

Заметь! Без еды за десятки дней, без воды за неделю, а без глотка воздуха за минуты. Опять же – коснись этого узла и первое, что ты сделаешь, это вдох.

Эля коснулась и, да, сразу автоматически вдохнула.

– Вот! Убедилась?– торжествующе поднял палец к небу Глеб. – У созданий, которые не дышат кислородом, узел выглядит по-другому. Кстати, правильное дыхание требует не только кислорода, но и углекислого газа. Баланс нужен, как, впрочем и во всём. Уж не знаю, что там этому узлу у вас приписывают. Вроде влияние общества, но это слишком узкая трактовка.

Далее: четвёртый узел, он на уровне сердца – энергия чувства.

– У нас это чакра воздуха, – пискнула Эля.

– Я знаю, – откликнулся Глеб. – По мне, так это попытка ваших экстрасенсов передать этим словом базовые качества чувств: – взаимопроникновение. Чувства как потоки воздуха смешиваются между собой, невидимы и как ветер, чувства возникают вроде бы из ничего.

Пятый узел на уровне горла – это интеллект, мысли, знания, логика, энергия слова.

Шестой – это как раз ощущение трансцендентного, нематериального, более высокое видение. Вот к нему тебе надо пробиться, подпитать и заставить его работать. Тогда увидишь всю конструкцию слоёв. Пока он у тебя еле теплится.

А седьмой узел – высший, тебе ещё развиваться и развиваться, чтобы ты могла с ним работать. Про него пока говорить не будем.

Поэтому работаем пока с этими шестью. Остановимся пока на них.

Первые три – энергия планеты и твой резерв, ну и энергия огня или дыхания, думай как хочешь, она как топливо для эфирного слоя, или эфира. Или называй его физическим, так тебе будет удобнее для понимания.

Энергия чувств – эмоциональный слой, эмоционал. Энергия знания, интеллекта – ментальный слой или ментал.

Так вот ты, дорогая, почему-то почти заблокировала свой сексуа… хорошо, канал жизненной энергии. Энергия планеты в тебя входит, резерв от природы у тебя большой , и… всё… тебя хватает только чтобы уловить свои чувства и слегка подумать свои мысли. На магическое видение более высокого порядка тебе топлива не хватает. А уж тем более не хватит, чтобы почувствовать чужие слои или подействовать на чужие узлы.

– Мне что, секс нужен? – почти прошептала Эля, бросив смущённый взгляд на веселящегося Павла, который явно развлекался новым поворотом в теме занятия.

– Э-э-э-э-э-эля, – пропел Глеб, глядя на неё и чуть улыбаясь, – тебе не секс нужен, а разблокировать канал, который выпустит данную тебе от природы энергию жизни. А уж дальше сама решишь, нужен тебе будет секс или нет. У тебя третий узел полноценно подпитывать дыханием огонь процессов в твоём теле не в состоянии. Так, пыхтит слегка.

– А как его разблокировать?

– Почувствовать свой резерв и наладить связь между узлами.

– А ты можешь помочь? – краснея, пробормотала Эля. Все эти разговоры с мужчинами о сексе не нравились ей своей двусмысленностью. Бог его знает, что они могут подумать.

– Могу, – ответил Глеб и молча посмотрел на неё, ожидая продолжения.

Она сначала ждала, что, мол, давай помогу, но молчание затягивалось. Глеб выжидательно смотрел на неё блестящими в свете костра глазами.

– Помоги мне, пожалуйста, – сказала Эля.

– Хорошо, – сразу сказал Глеб. – Сядь поудобнее, а лучше ляг, расслабься, почувствуй узлы, как я тебя учил. Я попробую открыть твой канал. Если сможешь уловить это состояние, поймёшь, о чём я говорю.

Она принесла коврик, на которой спала, из храма и улеглась.

– Закрой глаза, так будет понятнее. А ты, Паша, не шуми.

Она послушно закрыла глаза, и знакомые ласковые волны расслабления накрыли её.

Некоторое время ничего не происходило, но потом что-то стало расширяться и разными цветами переливаться в её теле Даже с закрытыми глазами вдруг Эля ощутила себя лежащей в многоцветном туманном коконе, по поверхности которого закручивались вихри. Она попробовала увеличить эту слоистую оболочку и на периферии ощущений заметила ещё один кокон. А дальше ещё один, более тусклый.

– Не отвлекайся, – прошелестел шёпот Глеба, – почувствуй свой открытый сейчас канал.

Она послушно рассмотрела свои слои. Ясным свечением розовел эфирный слой, а внутри него Эля увидела более яркую дымку: поток, который проходил сквозь весь кокон, радугой меняя цвет от розового до искрящегося белого. Лепестки слоёв брали начало из этого потока, закручиваясь вокруг. И в этот момент она ощутила давно забытое какое-то искрящееся состояние души и тела, в котором чувствовала себя почти волшебницей.

– Вот, значит, каким ощущением проявляется этот поток, – подумала она.

Постепенно всё погасло и она открыла глаза.

– Ну, поняла о чем я говорил всё это время?

– Да, – ей не хотелось говорить под впечатлением от увиденного. Магия оказалось реальностью. Как оказалось, у неё есть не только руки и ноги, но и бутон магических лепестков, и возможно, даже есть и крылья, если она сможет их найти и раскрыть.

Они погасили костёр и пошли спать в храм.

– Да! Наверное, я сама себе перекрыла этот канал – размышляла она, засыпая. Ощущение себя, лежащей в бутоне из слоёв, не отпускало. Эля вспомнила себя в юности, ещё до замужества. Тогда у неё было много поклонников. Как она сейчас поняла, они слетались на этот фонтан света и тепла жизненной энергии. После замужества муж, которому эти крутившиеся вокруг его жены мужчины очень не нравились, потихоньку внушил ей мысль, что надо быть скромнее, потому она уважаемая мать семейства, а не девчонка какая-то, и женщина сама бессознательно перекрыла этот поток. И как следствие, и интерес мужа постепенно исчез, а потом и сам муж.

* * *

Ещё ночью сквозь сон Эля услышала как пошёл дождь, шумом больше похожий на тропический ливень.

Утром уже опять вовсю сияло солнце.

Очередной день прошёл спокойно. С утра они договорились с Павлом о нескольких нужных сигналах. Например, одна рука вверх будет «осторожно, опасность» и повернуться в ту сторону, где опасность. Рука, в сторону – вижу людей на горизонте. И надо тоже повернуться в ту сторону, где люди. Сесть на корточки и обнять колени – отбой.

Весь день в меру своего ещё преклонного возраста мужчины тренировались ходить под парусом, рыбачили. Эля всё так же с холма наблюдала за горизонтом и уже не забывала заниматься. Она вновь и вновь пыталась вызвать в себе то ощущение радужного дымчатого канала, который пронизывает её кокон. Ей показалось, что после вчерашней демонстрации в её сознании что-то сдвинулось и, наконец, она уловила в себе тот поток, о котором говорил Глеб. Это её очень воодушевляло.

Следующий день тоже прошёл спокойно, а вечером у костра Глеб, после очередной дружеской философской беседы, украшенной лёгкими шутками и смехом, уже серьёзно сказал:

– Ну что, дорогие мои друзья, мне кажется, мы вполне уже восстановились от перехода и теперь наше здоровье и самочувствие будут только улучшаться. Пора покинуть этот гостеприимный островок. Мне, как и вам, не хочется погружаться в трудности и сложности пути, но у нас есть цель. Как бы хорошо тут не было, пора двигаться.

Завтра, если погода позволит, с утра грузимся, тщательно прибираем за собой, чтобы не привлекать к порталу внимания и отправляемся.

И ещё одно. Мне хотелось бы пройти мимо того далёкого островка, у которого крутилась та лодка. Любопытно, что там.

– Это почти по пути, зайдём, – Павел не возражал, а Эля тем более.

Укладываясь спать, она поймала себя на мысли, что с удовольствием осталась бы тут на месяц-другой. И ничего, что приходится есть одну рыбу, а хлеб у них закончился. Давно ей не было так комфортно, несмотря на то, что ночуют они не на широких и мягких матрасах, а на расстеленных туристических пенках.

Утро встретило их ясным синим небом без намёка на какую-либо непогоду. Значит, пора в путь.

Они позавтракали, упаковали рюкзаки и погрузили их в ял.

Глеб последний раз обошёл и оглядел их место стоянки. Они с Пашей постарались уничтожить все следы их пребывания, а пара таких дождей, как вчера ночью, окончательно смоет то, что осталось ими незамеченным.

Зачем? Глеб и сам не знал. Предосторожность. В этом времени всё опасно, лучше следов нигде не оставлять, да внимания к храму не привлекать.

Они вышли в море, держа курс на тот самый маленький клочок суши, за которым на горизонте темнела линия гор.

Ветер был попутным и через три часа они уже подходили к этому скалистому бугорку посередине моря, который, по точному замечанию Павла, и размером, и видом был похож на футбольное поле, только каменистое и усыпанное гниющими водорослями. Единственным отличием от ровного поля были несколько больших валунов, которые лежали посередине. Скорее всего, во время штормов волны без труда перекатывались через этот каменистый плоский остров, замечая только валуны, стоящие у них на пути.

– Заглянем? – Глеб вопросительно посмотрел на Пашу.

– Давай, посмотрим. Островок маленький, надолго не задержимся.

Они осторожно причалили и бросили якорь.

Глеб первым выпрыгнул с ялика и пошёл к валунам, намереваясь обойти их кругом.

Когда он зашёл в ту сторону, где была тень, то понял, что их отдых на курорте закончился и начинаются суровые будни сурового мира прямо вот с этой минуты: в тени одного из валунов в грязной одежде, лицом вниз и поджав под себя руки лежал человек.

– Паша, – негромко позвал Глеб.

Павел подошёл, увидел лежащую фигуру и всё понял. Мужчины переглянулись.

– Живой, – сказал Глеб. – А вернее, живая. Это женщина.

– Что с ней? Без сознания?

– Нет, ослабленная, немного обезвоженная, голодная, но просто спит.

– Откуда ты знаешь?

– Вижу.

Глеб взглянул на непонимающе глядящего Павла.

– Кокон её вижу и как слои функционируют, – объяснил он. – Ослабленная, но не умирающая.

Что будем делать?

– Разбираться, почему она тут. Не бросать же её тут без помощи в самом деле, – пробасил Паша.

Сзади охнула только что подошедшая и увидевшая лежащее тело Эля, хотела было броситься к лежащему человеку, но остановилась по примеру мужчин.

Только спросила шёпотом:

– Кто это?

– А вот сейчас и узнаем, – ответил Глеб, наклонился и энергично потряс за плечо незнакомку.

Она вздрогнула, быстрым движением села, согнула и прижала к груди колени и прижалась спиной к валуну. Это оказалась молодая девушка с раскосыми глазами, с тёмными, сбившимися в колтун волосами, одетая в грязное, но целое платье, испуганная и растерянная.

Девушка молчала, перебегая взглядом с одного на другого.

– Ну рассказывай, как ты тут оказалась и зачем. И мы поймём стоит ли тебе помогать.

– Меня оставили тут в наказание, – решилась ответить она.

– На этом пустом острове насовсем? – ужаснулась Эля.

– Нет, на три дня, без воды и еды. Чтобы одумалась, – тихо произнесла девушка.

– Как же ты без воды на жаре?

– Дождь был один раз, напилась, – коротко ответила она.

– Когда вернутся? – сразу спросил Павел.

– Обещали сегодня днём.

Мужчины переглянулись. Время приближалось к полудню. Эти наказыватели скоро явятся, и чтобы не попасться им на глаза в любом случае и не привлекать внимания, надо срочно отплывать.

Глеб посмотрел на сидящую перед ним проблему, сжимающую колени с натянутым на них подолом серого длинного платья и повелительно сказал:

– Выбирай прямо сейчас: или мы даём тебе воды и еды и ты остаешься, или просто остаёшься, или едешь с нами, под полное покровительство и подчинение, работать будешь за еду и одежду. Посягать на твою невинность никто не будет, это я обещаю.

Услышав «под полное подчинение» Эля вздрогнула.

– Вот это да, какие заявочки! – онемела он формулировки, сразу налетели сомнения. – Может, я ошибаюсь в Глебе, не такой уж он белый и пушистый, ничего же фактически про него не знаю, а что знаю – только из его рассказов!

– Нет, – одёрнула она сама себя, – надо перестать метаться. Что это я, сужу человека по одной фразе! Ведь его знаю не только по его рассказам, еще и несколько месяцев знакомства чего-то да стоят, надо доверять своей интуиции. Потом потребую у него объяснений и разберусь, зачем ему эта девочка на таких условиях.

Девушка молчала.

– Хорошо. Мы уплываем. Оставляем всё как есть.

Глеб повернулся уходить, успокаивающе положив руку на плечо Эле, когда раздался тихий голос:

– Я с вами. Возьмите меня, хоть кем. Буду служить, господин.

Она отлепилась от валуна, встала на колени, упершись руками в мелкие камни, и низко наклонила голову.

Элю передёрнуло от той безысходности, какой на неё повеяло от этой склонённой фигуры, она зло поглядела на Глеба, но промолчала.

– Потом, всё потом, ни к чему сейчас разборки, – мелькнула мысль.

Глеб покосился на неё.

– Элеонора не понимает, что маги видят все эмоции. Злится на меня, но молчит, молодец, однако потом устроит мне допрос с пристрастием. Вот Пашу мои слова вообще ничем не царапнули, чувствует, что я – то лучше знаю, что делать. Уж куда лучше, чем он, новичок в этом времени. Ох уж эти женщины!

Он взял Элю под локоть и быстрым шагом пошёл к ялику, Паша проследил, чтобы девушка поднялась и пошла за ними, а сам двинулся замыкающим.

– Куда теперь? – спросил Павел, когда они увеличившимся составом поднялись на борт. – Обратно? В обход? Просто в сторону и причалим в стороне? Встречаться с этими наказывающими персонажами нам явно не с руки. Они явно захотят настоять на своих правах.

– Давай пока в сторону, параллельно берегу, потом разберёмся. До темноты ещё долго.

А ты, красавица, расскажи-ка нам всё поподробнее, кто ты, как зовут, как здесь оказалась и почему. Эля, налей ей воды да дай поесть, пожалуйста.

Девушка жадно напилась.

– Меня зовут Кира, – не поднимая головы, сказала она. – Живу здесь в городе с матерью. Отец умер ещё до дождей. Меня дядя сюда отвёз. Двоюродный. Он теперь за нас отвечает.

– Как зовут дядю?

– Жинг.

– «За них отвечает» – это определённый статус. Это значит, они с матерью с одной стороны, под его защитой, а с другой, в полной его власти, потому что в их семье нет мужчины, – пояснил Глеб, повернувшись к спутникам. – И в чем же ты его ослушалась?

– Замуж не хочу за кого он велит.

– И что же не хочешь? Старый, страшный?

– Не знаю. Всё равно какой. Только живёт далеко, в другом городе. Мать не хочу оставлять, в чужой город не хочу, а дядя уже сговорился. Ну я и сказала сдуру, что не пойду. Ну и нарвалась на наказание.

– А сейчас, после наказания пошла бы?

– Да в любом случае никуда бы не делась, пошла. Мужчина, говорят, не очень старый, не злобствует, да и не бедный вроде. Не знаю.

– А здесь тебе кто-то нравится? – Эля попыталась осмыслить ситуацию с привычных позиций.

– Да, нравится. Да только какая разница? Замуж он меня не возьмёт. Да и я уже перестарок почти. Уже скоро вообще никто не возьмёт.

– Так что вы с дядей Жингом твоим не договорились, раз ты фактически согласна?

– Это дядя меня, как он говорит, учит характер сдерживать и думать меньше. Говорит, думать за женщин должны мужчины. А я, говорит, строптивая слишком, надо учить.

– Ну и смыло бы тебя за три дня штормом, кому хорошо было бы?

– Не смыло бы, не сезон, – равнодушно сказала девушка.

Эля отвернулась и мысленно нехорошо выругалась.

– А к нам тогда зачем, если бы всё равно замуж пошла и в конечном счёте всё было бы нормально? – спросил девушку Глеб.

– А там ещё сынок дядин, житья совсем не даёт, просто совсем замучил, – опустила голову девушка. – Он и снасильничать может, опозорит меня. Никакого житья тогда не будет ни мне, ни маме. А с вами уйду, пропаду и с концами. Утонула! Хоть матери будет спокойнее. Нет меня и нет, дядя голодной её не оставит. Да и с вами буду, всё равно уже вы за меня в ответе будете, не в дядиной власти.

– Довели девчонку, – подумала Эля, – готова уйти в кабальные условия с первым встречным, кто ей помощь предложил. Да уж, как Глеб и говорил, тяжёлые времена.

– Ну, что будем делать, Павел? – мужчины посмотрели друг на друга. Островка уже не было видно, кругом расстилалась водная гладь да очертания гор существенно приблизились.

– Можно ехать в городок. Девочку там узнают, да, но мы можем объявить, что нашли её бесхозную. Без покровителя и сопровождающего. По местным правилам к нам не будет претензий, а вот дядя попытается на нас надавить и её вернуть, потому что наверняка он о свадьбе к своей выгоде договорился, и потерять её не захочет.

– Кира, – позвал Глеб девушку, которая сейчас жадно ела предложенную ей Элей рыбу, – дядя твой кто, большой человек в городе?

– Да. Третий глава.

Понятно, – он повернулся к Павлу, – это вроде как второй помощник главного человека в городе. – Не самый главный, но не рядовой.

– Да уж, – произнёс Паша, – не было печали, черти накачали. Посетили островок, называется, полюбопытствовали.

– Ну, Кира, на пристани, когда швартуемся, тебя узнают?

– Узнают. У нас все друг друга знают.

– Тьфу ты пропасть! Ну что скажешь, Эля, сердобольная ты наша? Ведь не разрешишь девочку обратно на остров отвезти, вроде как мы тут не причем и мимо проплывали? Ты ведь как на слова про полное подчинение вскинулась! А здесь просто такая формула рабочих отношений норма. Два свидетеля, на колени и поклон. Правда, Кира?

Девушка кивнула.

– Да, кстати, зови меня господин Глен, его отец Павл, а её матушка Элина.

– Матушка? Элина? – удивилась Эля.

– Да, матушка. И не пыхти так, – перешёл Глеб на русский. – Матушками всех женщин в возрасте называют, а мужчин отцами. Это местное уважительное обращение. Вроде как человек уже обзавёлся семьёй и детьми, очень умный и достойный.

Элина местное имя. Как Глен и Павл, кстати. Притворяемся местными, подруга. Перенимаем их правила и привычки. Вон, Паша непротив.

– Да мне всё равно, хоть горшком назови, только в печь не ставь, – усмехнулся Паша, – главное, понять, что делать, чтобы уйти дальше без потерь. Наши рюкзаки, да и одежда, и так привлекут внимание. Девочка просто будет как вишенка на торте. Этот дядя сразу разглядит, что мы с нашими вещами просто лакомый кусочек. А положить из автомата половину мужчин городка защищаясь, очень не хочется.

Глеб кивнул.

– Итак, продолжу свои наставления для слишком уверенных в себе женщин, – тоном учителя продолжил он. – Меня Кира будет называть господин, потому что она моя служанка, а госпожа – это только жена господина, а не вообще все женщины вокруг. Эля, если будешь мою жену изображать, вот тогда будет тебя Кира звать госпожой. Ты не забывай, я тут в этом времени, пока искал переход в ваше время, пару лет прожил, основы местной жизни и вежливые обращения изучил.

Ну и имей ввиду, большей частью я Киру для тебя подобрал, – добавил он, помолчал и посмотрел вопросительно глядевшей на него женщине прямо в глаза.

– Э-э-э-э-ля, – насмешливо протянул он, – ответь мне, что ты знаешь о бытовой стороне жизни женщин здесь? Что принято, что нет, какая одежда, какое бельё, где мыться и чем, в конце концов! Уж умолчу о всех прочих деликатных женских моментах. Здесь нет магазинов и шампуней, трусиков и футболочек, холодильников и горячей воды. Здесь даже платье из такой тонкой ткани как у тебя – безумная роскошь. Здесь другие правила, о которых тебе эта девочка и расскажет постепенно, чтобы ты глупейших ошибок не совершала. А ты главное спрашивать не забывай.

Элеонора покраснела и пристыженно опустила глаза.

– Действительно, – подумала она, – что же я, как дура, лезу-то в то, что не понимаю. Навыдумывала себе злодея из Глеба на ровном месте.

– Извини, – выдавила она, – я осознала свою… что не понимаю важных вещей. Впредь постараюсь так себя не вести.

Глеб удовлетворённо хмыкнул.

– Замечательно. Значит, этот вопрос закрыли, и ты больше не дуешься. Девочка теперь в твоём полном подчинении и, одновременно, твой путеводитель и справочник по местной жизни. Прошу тебя, Эля, не стесняйся, первые дни каждый шаг уточняй у неё, как должно быть правильно. И ещё что важно помнить: это агрессивный мир. Здесь неагрессивность и мягкость манер могут принять за слабость. Постарайся найти нужный тон в общении с ней, чтобы она тебе на голову не села. Характер, чувствуется, у неё есть.

– Хорошо, – Эля кивнула.

– А всё-таки, что делать будем? – подал голос молчавший и спокойно наблюдавший эту перепалку Павел. – Куда двигаем?

– Двигай к берегу, прямо к пристани. У меня тут мысль одна возникла. Как там в вашем фильме было: кто нам мешает, тот нам и поможет.

* * *

Они причалили к берегу после полудня не скрываясь. Кира немного ссутулившись от страха, сидела на скамье.

За время пока они плыли к пристани, девушку порасспросили о местных людях и порядках, а пока она отвечала, Эля расчесала её колтун на голове, заплела её длинные волосы в красивую косу и закрепила её кусочком ярко красной тесьмы, завалявшейся в кармане рюкзака. Кира пришла в восторг от такого украшения. Она перекинула косу себе через плечо и постоянно поглядывала на неё. Причесанная и умытая девушка завязала верёвочку на поясе своего простого платья, подчеркнув этим свою тонкую талию и округлые бёдра, и со своей яркой восточной красотой начала выглядеть весьма привлекательно. Стало понятно, почему сын дяди Жинга так настойчиво её домогается, девушка просто была красива.

Глеб вышел из ялика. Он был здесь два года назад перед уходом в портал, пару недель прожил здесь в этом городке.

Мужчина медленной уверенной походкой шёл по направлению к таверне – местному культурному центру, который он помнил ещё по своему прошлому посещению. Таверна представляла собой большое двухэтажное строение, с крышей из камыша и в этом поселении играла роль гостиницы, столовой, места сходок и заключения договоров на перевозку, да и вообще, центра стекающейся информации. Тут игрались свадьбы, устраивались местные праздники и периодически случались развлечения в виде драк и мелких потасовок.

Сама Кира шла на полшага сзади от Глеба, который положил руку на кинжал, висевший на поясе. Он одел рубашку и брюки местного образца, из грубой и небелёной ткани, которые хорошо сохранились вместе с парусом на острове.

Павел с Элей остались сторожить вещи, не поднимаясь на пристань, причем у Паши на поясе на виду тоже висел кинжал, а в кармане он держал наготове пистолет. Для них, пришедших из другого мира, всё было интересно. Они, не выходя из ялика, с любопытством рассматривали небольшие деревянные дома, стоящие дальше за пристанью, жителей этого поселения, которые занимались своими повседневными делами, слушали разговоры и перекрикивания. На берегу сохли сети, на верёвках тёплый влажный ветер полоскал рубахи и штаны из выцветшего белого полотна, бегали полуголые загорелые босые дети. В оконных проёмах вместо стёкол стояли деревянные решётки. Южный климат не требовал толстых стен, вся жизнь жителей проходила вне дома. Эля заметила женщину с вёдрами на коромысле. Да, водопровода здесь не было, зато коромысло не забыли. Эхо предыдущей цивилизации пробивалось сквозь тысячелетия.

Вроде бы всё было так же как в обыкновенной небогатой южной прибрежной деревне в оставленном ими прошлом тысячелетии, но какой-то нюанс ясно давал понять, что это другая эпоха. Эля пару минут пыталась сообразить, какая деталь в этой вроде бы обычной картине делает её странной и необычной, а потом догадалась: отсутствие привычного разноцветия красок в предметах быта, созданных людьми. Все цвета были натуральными. Никаких домов, окрашенных в ядрёный синий или жёлтый цвет, все лодки цвета потемневшего от воды дерева, а одежда на верёвках белая или бурая, с полным отсутствием разноцветных украшений или рисунков.

– Никаких тебе ярких футболочек с рисунком, синих джинсов и платьицев в горошек или весёленький узорчик, – с грустью подумала Эля. – Что ж, будем привыкать к простоте.

Павел тоже заметил то, чего не было бы в обычной для него деревне: высокий забор из кольев немного в сторону от пристани. Поселение явно принимало более серьёзные меры по своей защите, нежели в далёком прошлом.

* * *

В таверне было немноголюдно. Видимо, было рано для дружеских посиделок, местные жители ещё были погружены в дела и заботы текущего трудового дня, да и большинство посетителей сидели не в зале, а во дворе за столами, стоящими под навесом. Там жара чувствовалась меньше.

Столовая этого заведения представляла собой довольно просторный темноватый зал, в котором роль окон играли вырубленные в стенах большие проёмы без каких- либо признаков рам или стёкол. На ночь все окна просто закрывались ставнями, тёплый климат позволял, а стёкла были слишком большой роскошью для этих мест. Земляной пол, грубые столы и лавки, в углу очаг, у которого хлопотали две женщины, да пара подавальщиц, вот и все удовольствия. На несколько секунд шум разговоров стих, воцарилось молчание, все глаза изучающе повернулись к новому пришлому человеку. Потом шум возобновился, местное общество оглядело новичка и вернулось к своим текущим делам.

Мужчина, в котором Глеб узнал дородную фигуру хозяина таверны, шагнул к нему.

– Здоровья тебе, отец Вик! – за два года отсутствия маг не забыл ни хозяина, ни как его зовут и надеялся, что тот тоже вспомнит. Это существенно облегчило бы им жизнь и помогло бы им убраться отсюда побыстрее и без потерь.

– Здоровья тебе, отец Глен! – улыбнулся хозяин таверны. – Какими судьбами? Ты вернулся? А как ялик, который ты купил у Лима, ходит ещё или ты на другом пришёл?

– Да на нём, со спутниками. Крепкий ялик оказался. Мне нужна пара комнат переночевать пару тройку ночей до каравана на Коксу да помощник вещи выгрузить.

– А это кто с тобой? Неужто наша местная, Кира?

– Да, она, теперь у меня в полном подчинении, я её на острове подобрал, одну. Теперь мне служить будет.

– Хм, её дяде это не понравится, он, вроде как к нужному человеку её замуж хочет отдать. А он третий глава здесь.

– Вик, уже знаю. Но я в своём праве, ты же знаешь. Она была на острове одна, без защиты, без воды и еды. Я её спас, теперь её жизнь моя. Сам понимаешь, от такого подарка судьбы не отказываются.

– Как одна? Учудил Жинг.

– Да, одна. Но сам понимаешь, её дядю мне обижать тоже не хочется. Надеюсь, договоримся с ним как-нибудь. А пока будем устраиваться, да есть очень хочется.

– Есть комнаты. И парня дам помочь с тележкой.

– И три больших мешка продашь, чтобы донести вещи?

– Да.

Уже на пристани Глеб сговорился о продаже ялика, они с Пашей засунули рюкзаки в мешки, скрыв их необычный вид от посторонних глаз, погрузили на повозку и повезли в гостиницу при таверне.

Комнаты, выделенные им Виком, по просьбе мага были без окон, только посередине каждой из стен зияло затянутое сеткой вентиляционное отверстие, размером с тарелку. В одну из этих комнат мужчины сгрузили все их вещи, оставили там женщин с подносом еды, которую принесла с первого этажа подавальщица, да проследили, чтобы они закрылись на засов, а сами спустились на первый этаж, в зал, который наполнялся людьми всё больше и больше.

– Ну что, Паша, будем теперь ждать дядю, – сказал Глеб и придвинул к себе тарелку с вкусно пахнущей едой. – Если я правильно понимаю ситуацию, ему уже доложили, что девочка

пропала с острова, и что в его городе появился незнакомец, которому она теперь обязана подчиняться.

Павел согласно кивнул.

– Он скоро должен появиться, начать торговаться и нам угрожать, – продолжил Глеб, оглядывая цепким взглядом входящих и выходящих. – Надеюсь, он не заставит нас ждать. Не хочется наших женщин оставлять одних надолго, здесь их даже в уборную надо сопровождать. Надеюсь, Эля это понимает.

Маг оглядывал сидящих в зале вокруг них людей, видел их коконы, отражающие их чувства и здоровье, а по ним мог догадаться, какие проблемы их одолевают. Вон тот толстяк явно имеет проблемы с печенью, а сидящий рядом с ним мужичок в свободной одежде с лёгкими.