Kitabı oxu: «Тысяча уловок Вилли Тирэлл»

Иллюстрации к книгам созданы автором и продолжают публиковаться на канале https://t.me/nina_karotina

Глава 1

Империя Ригорон. Столица Свидарг.

Родиону снился дурной сон, сумбур и неясные страхи, от которых просыпаешься в легкой дрожи и с учащенным дыханием. Такое случалось нечасто, но сегодня особенно неприятное чувство и духота в комнате. Мужчина вскрикнул, поднялся на локтях и вздрогнул от знакомой ласки женских рук. В такой момент особенно хорошо, что он не один, есть кто-то рядом, кто прошепчет спросонья теплое слово, обнимет и вернет в мягкие подушки.

У Ясторны прекрасные темные волосы, они сверкающим водопадом струятся по белой коже, шелковой гладью прикасаются к его груди. У нее огромные черные глаза, в которых бездна любви, почти обожания, преклонения. Вишневые томные губы всегда готовы к жаркому поцелую, к материнскому утешению, к бешеной страсти и самой изощренной ласке. У нее идеальная кожа, гладкая, местами упругая, с тончайшими волосками, на которых алмазными каплями задерживаются капелька пота.

Ясторна – дочь степного народа, маленькая кочевница, которая много лет назад нашла своего Избранника и, подобно всем женщинам племени, осталась с ним. Ей неважно, рад ли Избранник такому выбору, хочет ли он разделить с ней судьбу, женат ли он. Важно, что выбор сделан, она будет спать у порога его дома, но не покинет своего мужчину до самой смерти.

Родион со стоном опустился в подушки, на грудь легла приятная тяжесть женского тела. В дверь спальни с поскуливанием скребыхала Скотина, собака услышала его крик и тоже поспешила на помощь. Поначалу щенка величали Принцесса, достойное имя для девочки, которой дозволено спать на бархатных подушках. Однако собака выросла своенравная и шкодливая, из мягкого пухлого детеныша обратилась в зверюгу с густой шерстью и пастью, способной перегрызть ножку хозяйской кровати. С этого момента она – Скотина не только по сути, но и по имени.

Родион встал рано, оставил Ясторну в постели, утешил собаку и развалился в кресле гостиной с чашкой крепкого мятного чая. В груди остался комок плохого предчувствия, будто невидимыми тисками сжало сердце. Раньше с ним подобного не случалось.

– Старею, – уныло заключил он.

– Ваше Вашество, – в гостиную шумным вихрем ворвался личный секретарь и попытался прихлопнуть за собой дверь.

Родион молча наблюдал за его движениями, лишь слегка с интересом подергивал кончиком губ и потягивал ароматную утреннюю чашку чая. Тибель активно работал торсом, плечами подпирал дверное полотно, упирался ногами и головой, сменил позу, давил спиной и бедрами, но схватка, все одно, вышла непродолжительной. Напор с той стороны сметал любые преграды на пути. При виде гостьи Родион взвился с кресла, облился горячим чаем и выронил чашку на пол.

– Родик, ты запретил меня пускать?

– Вилли? – округлил он глаза.

– Выставил стражу у своих покоев, – девушка отгибала пальцы и спешно осматривала помещение, – заперся на все запоры, бросил на меня своего секретаря. Может еще собаку натравишь? Скотиночка, моя сладенькая, – засюсюкала она и наклонилась к предательнице, что приветливо махала мохнатым веником хвоста. – И все для того, чтобы я не смогла пройти?

– Вилли, неудержимая ты моя, не возводи напраслину, – отряхивался Принц первой крови Ригорона. – Мне ли не знать, что такими условностями тебя не остановить.

– То есть, пускать не хотел, – сделала она вывод и уперла руки в бока.

– И в мыслях не держал. В моем представлении ты обитаешь где-то в трех неделях пути от моего секретаря, моей собаки и моей стражи. В противном случае я бы поднял мосты и выставил лучников на башнях.

Княжна Вилетта подозрительно наморщила лоб, силясь уловить в словах тончайший намек на оскорбление. С Вилеттой Тирэлл Родион знаком с детства, буквально с ее рождения, совместно пережито столько бед и радостей, что она воистину не ведала преград на пути в его покои. До сего дня.

Родион почувствовал дрожь в коленях. Совсем недалеко, за дверью сладко потягивается выспавшаяся и набравшаяся сил Ясторна. Если приветствия непрошеной гостьи затянутся, и эти две неистовые воительницы столкнутся нос к носу, беды не миновать. В прошлый раз их разнимал сам Родион, до сих пор свежи воспоминания и даже шрамы об этой схватке. Именно после того Вилли лишилась должности второго секретаря и была возвращена в отчий дом, в самые дальние южные провинции Ригорона.

– Вилли, какими судьбами к нам в захолустье столичного города? – мужчина поспешил свернуть разговор.

– Я выхожу замуж, Милорд, – довольно улыбнулась девушка. – Вот, приехала…

– В самом деле? – встрепенулся тот. – Вилли, с этого и надо было начинать. А я жаловался на плохое предчувствие. Какая отличная новость! Боги вы мои, лихие! Кто же наш счастливец, которого я нынче же навещу, чтобы расцеловать во все щеки?

Невеста благодушно склонила голову в поклоне. Она почти не изменилась и совсем другая. Маленький усатый мальчик – усатый ровно потому, что в статусе секретаря она считала важным добавить себе солидности и для того рисовала усы – вырос в высокую девушку, худую, цепкую, с длинной шеей и тонкими кистями рук. Волосы с платиновыми выгоревшими прядями заплетены в сложную прическу. У нее подвижное лицо, высокие скулы, большой рот, готовый в любой момент растянуться в невероятно озорную девичью улыбку от уха до уха, показывая свету жемчужины ровных красивых зубов. Серые глаза светились шалостью и детской влюбленностью.

– Родик, ты вводишь меня в краску. Я тоже очень рада. Наконец мы поженимся.

– Вилли, сразу оговорюсь, с меня самый дорогой подарок на свадьбу, – ликовал Родион. – Назови любое желание, и я брошусь исполнять его, как добрый фей. Или, может быть, у тебя с твоим женихом уже общие желания?

– С каким женихом? – насторожилась девушка.

– Эмм… – насторожился Родион. – С тем, за кого ты скоропостижно и при моем активном содействии выходишь замуж, если я правильно понял суть нашего разговора.

– Ну, выхожу-то я замуж за тебя, – отмахнулась она. – Как договаривались.

Родион, словно от удара в солнечное сплетение, на минуту лишился дыхания и беспомощно всматривался в знакомое лицо детской подруги. Всего несколько простых слов, а его дурное предчувствие снова зашевелилось в груди и холодным эхом отдалось в пальцах рук и ног.

– А как мы договаривались? – тихо прохрипел он.

– Ты сказал, чтобы я ехала домой и растила грудь к замужеству, – охотно напомнила та.

– И?

– И вот, – Вилли гордо выпятила грудь.

– И вот, что? Где? – запаниковал мужчина.

– Родик, внимательно, – доходчиво, словно нерадивому ученику, проговаривала она, – это ниже шеи и выше талии. Смотри, предвкушай, готовься. Свадьба через неделю. Я согласна. Платье хочу красное, я все продумала. Гостей много. Насчет невестиного выкупа: папа нейтрализован, я учла твою бережливость. Брачная ночь только после жреца, я – девственница.

– Вилли, – болезненно сглотнул «жених» и в отчаянии посмотрел на двери спальни. – Все верно, так я и сказал. Посему собирайся, возвращайся домой и продолжай растить грудь.

Родион подскочил к девушке, схватил ее за локоть и с силой толкнул вон из гостиной. В этот момент двери спальни распахнулись, и оттуда, ведомая женской ревностью, вырвалась черноволосая Кочевница. Атмосфера уютного будничного утра в считанные мгновения утратила свою будничность, вибрации назревающего скандала почти осязаемо сотрясали участников драмы. Вилли взвилась от гнева, Ясторна приглушенно зашипела.

Действовать нужно очень быстро, иначе беды не миновать, по меньшей мере можно успеть сгладить утренний инцидент скоротечной развязкой. Пока Ясторна споткнулась о Скотину, и обе сошлись в глухом недопонимании, Родион приставил к дверям гостиной с одной стороны Тибеля, с другой встал сам, и принял на себя удар стихии по имени Вилетта.

– Что? – вопила княжна Тирэлл. – То есть, в спальне кто-то есть? Это та самая Дикарка? И это накануне нашей свадьбы!

– Вилли, Вилли, – сдерживал он вибрирующие от напора двери гостиной. – Именно потому существуют стражи, запоры и секретари, которые сообщают, удобно ли мне принять гостью.

– Что значит, езжай домой, расти грудь? Мне двадцать лет! Прекрати обращаться со мной, будто я подросток!

– Великовозрастная ты моя, к твоей маленькой груди это не имеет никакого отношения.

– Ты лгал мне? – придушенно вопила она. – Маленькой?

– Вилли, ты лучше меня знаешь, что я никогда не лгу. А если и был уличен в том, то это ситуативные замечания, направленные только во благо.

Девушка громогласно набрала в грудь воздуха, раздула щеки и замолчала, выпучив от негодования глаза. За дверью продолжалась возня и лай собаки. Момент можно назвать напряженным и даже кульминационным, если не знать Вилли, а он ее знал слишком хорошо, чтобы рассчитывать на благоприятный исход.

– Успокоилась?

– Нет, Родик, – выдохнула она, – твои ситуативные замечания – не просто слова. У меня есть свидетели, на этот раз ты не вывернешься.

– Ты о князе Бибанте Пирэлле? Что может засвидетельствовать свиновод, который уже почил?

– Да, Бибант скоропостижно скончался, – с горечью признала она. – Но есть еще твой Тибель. Он неоднократно слышал от тебя признательные показания и обещание жениться.

– Я повышу ему жалование, он не вспомнит ни одного.

– Твои слуги, твой Дедуля Аксил.

– Слуги не в счет, они в той же зависимости, – уверенно парировал он. – Дедулю лучше не беспокоить, он – лжесвидетель, какого поискать. В суде ему первому заклеивают рот.

– Ты хочешь оставить меня старой девой? – возмутилась она и в бешенстве залепила ему пощечину.

Родион Ялагр от неожиданности прикусил язык и растерянно захлопал ресницами. Стерпеть подобное обращение он мог, но не от всякого человека. В большинстве – это члены семьи, те вполне способны дать ему затрещину покрепче. Есть еще пара исключений, и в них входит Вилли. Та во времена лихого детства позволяла себе вольности помасштабней наигранной оплеухи.

– Вилли, одно твое слово, и я склоню к браку любого. Просто укажи пальчиком. Хочешь Ти или Гора? – перечислял он родных братьев. – Дата свадьбы даже не изменится.

Почти заметно, как она огнем и пеплом выдохнула через ноздри:

– Нет, Родик, – очень по-взрослому ответила вчерашняя хулиганка.

– Другая дата? – растирал он пострадавшую щеку.

– Ты меня знаешь, я не отступлю, – пугающе спокойно заявила она. – Я приехала в Свидарг не для того, чтобы слушать твои оправдания. Я ждала этого много лет. Либо ты женишься через неделю, либо война. И я буду беспощадна!

Родион обреченно кивнул головой. Княжна Вилетта Тирэлл – тот самый человек, который может обыграть его на любом поле, в этом даже не стоит сомневаться. Она найдет тысячи уловок, подстроит тысячи ловушек, влезет даже по отвесной стене, выгуляет в саду даже лесного ялагра, но не сдастся. Ее изобретательности еще в детские годы поразился бы лихой бог, во время брачного забега она воистину опасна и способна на любое безумство. Будь на то ставки, Родион поставил бы на Вилли.

– Я сбегала из дома, чтобы ты меня нашел! Я тонула, чтобы ты меня спасал! Я болела, чтобы ты меня лечил! Я все делала, чтобы ты был рядом! Я усы рисовала! – взвизгнула она. – Вся жизнь только ради тебя! Я ждала, но больше ждать не буду. Не испытывай мое терпение.

– Вилли, мы можем договориться? – в отчаянии предложил мужчина.

– У тебя неделя, Родик, – холодно ответила девушка. – Через неделю либо свадьба, либо война.

И она ушла величественной походкой ригоронской княжны. А он вернулся в гостиную, чтобы успокоить взволнованную Кочевницу, занять костью взбудораженную Скотину и обдать холодным презрением нерадивого секретаря Тибеля. С этим увальнем еще придется провести разъяснительную беседу на предмет соблюдения интересов нанимателя. В ближайшие дни их ждет суровое испытание. От Вилли можно ждать любой уловки, девчонка найдет немало способов воздействия на его окружение, следует быть во всеоружии и готовиться к изнурительной обороне.

Ясторна обняла сзади, прильнула доверчивой щекой, располневшая грудь прижалась к его спине, и дурные предчувствия немного отступили. Рядом с этой черноволосой красавицей Вилли – почти гадкий страусенок. Нервный, изворотливый, но очень забавный. Она – отголосок его детства и беззаботности, но никак не жена.

– Ваше Вашество, у нас приемные забиты, как городской лазарет, – доложил секретарь.

Родион заканчивал утренний туалет перед зеркалом. Пять лет назад, когда в его жизни произошли серьезные изменения, когда сердце опустело – его покинула любимая женщина Нея Артенна, но появилась Ясторна – в зеркале он видел ярко-синие глаза и беспорядок светлых волос. С тех пор он заметно возмужал, на лбу и в уголках губ сложились тонкие черточки морщин. Ему тридцать лет, ушла юношеская смазливость.

Волосы отрасли ниже пояса, он не стриг их с того самого дня, как почувствовал себя бесконечно несчастным и брошенным, Нея Артенна вернулась в свое воинственное королевство, взяла верх в королевских играх и стала королевой Алесции, недосягаемой для него мечтой и болезненным воспоминанием. Это почти ритуал, отречение, боль, заклятие. Никакие замечания и насмешки семьи не трогали его. Вместо небрежного мальчишеского беспорядка на его голове сложилась длинная мужская коса.

– Кого лихие боги к нам принесли?

– Милорд, все больше по делам южных и восточных провинций, но есть и приятные гости. В мятной приемной расположился князь Тирэлл с княжной Шиэль Тирэлл.

Родион вздрогнул, словно от удара:

– Тибель, если Тирэллы – приятные гости, назови мне тех, кого ты признаешь неприятными. Князь Тирэлл снова взялся вышивать свадебные накидки. Тринадцать дочерей, это самое настоящее проклятие. Вилли приехала не одна, она прихватила с собой подкрепление, папенька и сестрица Шиэль. Когда-нибудь эти тринадцать девиц закончатся и оставят меня в покое?

С этим нужно покончить сразу. Если отложить и заставить ждать неугомонное семейство, последствия выйдут из-под контроля. Он знает Тирэллов давно, почти с рождения, и не может избавиться от мысли, что князь Тирэлл со своими бесконечными дочурками однажды добьет его до свадебного алтаря. Вилетта Тирэлл – последняя из тринадцати и не предвзято самая прыткая.

– Мой дальнеродственный князь, я снова вижу тебя и снова вздрагиваю от радости, – вместо приветствия заявил Родион, проходя в приемную комнату. Навстречу ему поднимались двое, уже хорошая новость, среди них нет Вилетты. Однако не стоит обманываться, если ее нет среди папеньки и сестрицы, значит она образовалась где-то в другом месте и уже готовит против него свадебный капкан.

– Милорд, – князь Тирэлл склонил в поклоне новый объемный парик.

Вельможа, к слову, примечательный, эдакий сухопарый юркий старикашка, Родион помнил его таким на протяжении последних тридцати лет. Удивительно, насколько людей не меняют годы, словно князь таким и родился, и сразу с тринадцатью дочерьми. И хочется тому немного посочувствовать, все же доля ему выпала непростая, не всякому выпадает радость растить тринадцать склочных невест, но у Родиона к тому нет никаких предпосылок. Князь Тирэлл всякий раз пытается пристроить одну из своих кровинок ему в жены, что в корне расходится с планами самого «жениха».

Княжна Шиэль кокетливо присела в полупоклоне. Ей исключительно идет вдовий черный цвет платья и заметно округлившиеся формы. Шиэль будто забрала у сестер привлекательность и объемы, Вилетте достались лишь жалкие крохи. Но младшая отхватила много иных «достоинств».

Лет пять назад Родион с громким вздохом облегчения выдал замуж эту знойную красотку за князя Бибанта Пирэлла, не без труда, каждая княжна Тирэлл стоила ему лишней морщинки. Но у Шиэль с Бибантом нашелся один общий интерес, они сошлись на почве любви к свинине с одним небольшим нюансом: Шиэль любила свинину в гастрономическом смысле слова, а Бибант в животноводческом.

– Мои глубочайшие соболезнования, многоюродная ты моя сестрица. Все это время я не перестаю сопереживать твоему горю. Как князь Бибант Пирэлл мог позволить себе покинуть нас столь рано? – кивнул Родион.

Княжна даже не потрудилась натянуть на вдовствующее лицо сколько-нибудь печали:

– Его Светлость, уж простите меня за прямолинейность, отчаянный самоубийца. Такую глупую смерть еще нужно постараться найти. Помнишь ли ты, Милорд, что подарил нам на свадьбу?

– Разумеется, – величественно уселся в кресло Принц. – Каменную Грацию, точную копию нашей героической хрюшки Грации, чей подвиг мы увековечили в камне. В свое оправдание сразу оговорюсь, что просил статую в императорский сад на хранение.

Свинка Грация вошла в историю тем, что выбежала на трассу, где проходили заезды колесниц. Своим выходом она спугнула соперников, к финишу первой добралась княжна Шиэль, оставив с носом алесцийских соискателей. В те времена Родион проводил дипломатические переговоры с послами из южного королевства Алесция, где и познакомился с Неей Артенной, своей первой любовью. Для Грации история закончилась печально, на нее свалился один из алесцийских участников, что разбило сердце Бибанта Пирэлла.

– Бибант не отдал статую, – фыркнула Шиэль. – Трясся над своей свиньей, будто она из золота. Раз в неделю переносил ее из комнаты в комнату. И что же? Однажды Грация не удержалась и упала с лестницы, придавив своего хозяина.

– Прыткая свинка попалась, – признал Родион.

– И главное, меткая, – подытожила Княжна.

– Согласен, есть в этом что-то печальное. Награда, так сказать, настигла своего героя. Надеюсь, наш Бибант успел обзавестись розовощеким наследником, ибо…

– Милорд, когда? – возмутилась княжна Шиэль. – У Бибанта было столько свиных забот, что я чаще видела его до замужества, чем после, – девушка наконец вспомнила о своей утрате и высморкалась в кружевной платок.

Родион нетерпеливо вздохнул, сбываются все его самые мрачные предчувствия. Тирэллы осиным роем начали его окружать. С детства он – Наместник Южных провинций Ригорона, с детства он вынужден большую часть жизни проводить в Ближних Патнах, с детства он окружен семейством Тирэллов, ибо те родом из столицы Южных провинций и дальние родственники императорской семье.

– Ваше Высочество, – взял слово Князь Тирэлл, – после смерти Бибанта Пирэлла с моей дочерью обошлись крайне несправедливо. Его брат стал наследником и вышвырнул бедную девочку буквально на улицу.

– Ах он, негодник! – неискренне сочувствовал Милорд. – Что, совсем не захотел жениться на прекрасной вдове своего брата? Быть может, нам скрутить его в свадебный бублик?

Шиэль нетерпеливо закатила глаза:

– Ему десять лет, Милорд.

– Хм… напомни мне, сестренка, кого из вас двоих смущает такая «маленькая» разница в возрасте. Тебя или его нянек?

– Шиэль действительно нужно снова выйти замуж, – нервно жевал старческие губы Князь. – Я не молод, могу ли я позаботиться о моей бедной дочери? А мой сын и наследник Норинэльт Тирэлл так и не вернулся из Агарона. Он уехал вместе с вашим братом, Ридалагом Ялагром, и еще неизвестно, вернется ли. Потому забота о ней ляжет на ваши плечи.

Родион приподнял брови от потрясения и не сразу нашелся с ответом:

– Князь, вы мастер ставить ультиматумы. Откуда посреди нашего непринужденного разговора взялись мои плечи?

– Но как же? Шиэль и Вилетта – родные сестры, они почти неразлучны. Вы же не будете столь жестокосердны, чтобы оставить свояченицу бездомной?

– Что? – придушенно прохрипел Родион. – Откуда неразлучны, если обе терпеть друг друга не могут?

Шиэль сидела, потому красочно упасть в обморок не получилось, но она шумно выдохнула и придавила роскошным торсом Папеньку. Тот сухим деревом сложился под дочерним весом и судорожно обмахивал кровинку новым париком:

– Ваше Высочество, мои дочери друг в друге души не чают. Знали бы вы, – пыхтел старикашка из-под корсета вдовствующей дочери, – какие нежные сестринские чувства их разделяют.

– Мне ли не знать, – отмахнулся Милорд. – Последний раз Вилли натерла корсет сестры перцем. Шиэль в отместку сбрила младшей одну бровь. Отчетливо помню, как Вилли приклеивала на пустое место накладные усы.

– Всего лишь детские шалости.

– Как быстро девочки повзрослели, бровь отросла всего год назад. А я уже женюсь на Вилли?

Родион произнес последние слова и прикусил язык. Он ходит по тонкому льду, даже разговоры на эту тему недопустимы. Каждое сказанное слово в этом вопросе может быть использовано против него, нынче дело сводится не к простым разговорам, а сразу к ультиматумам.

– Но как же, – Князь без церемоний пихнул дочурку, та лихо вышла из обморока. – Вилетта не единожды говорила, что вы изволили делать ей предложение. В последний раз дело оставалось за малым.

– Князь, вернемся к главному. Откуда такие пораженческие настроения по части Норинэльта? – холодно процедил Родион. – Я сей же час напишу ему письмо, после прочтения которого тот не только вернется, а буквально возникнет среди нас.

Милорд вырвался из приемной комнаты и в бешенстве хлопнул дверью. Вилли даже не начала осаду, а ему уже страшно. Страшно представить, что ждет его через неделю. Нужно принимать срочные меры, иначе уже через неделю он, сам того не ведая, поднимет замужнюю накидку Вилетты перед праздничным жрецом, а это недопустимо даже в задумке. Мороз по коже от одной мысли, что Вилли придется терпеть каждый день и целый день.

– Ваше Вашество, в ежевичной приемной вас дожидается господин Аксил Термиса, – образовался рядом услужливый секретарь.

Нет сомнений, тот подслушивал разговор по своим личным мотивам. Княжна Шиэль во время сватовства Бибанта изрядно потрепала нервы всему окружению, секретарь Тибель стал непосредственным участником действа, и не столько помогал, сколько мешал княжеской помолвке. Что уж его привлекло в этой аппетитной красотке, остается только догадываться, но с тех пор тот при одном упоминании Шиэль Тирэлл томно вздыхает.

– Тибель, я говорил тебе, чтобы чаще чем раз в неделю его не допускали в мои покои?

– Милорд, у него исключительные обстоятельства. Он умеет убеждать.

– Тибель, мой Дедуля умеет что угодно, но только не убеждать

Родион Ялагр молча прошел в ежевичные комнаты и расселся в кресле напротив гостя. Тот и глазом не моргнул в сторону внука, сосредоточенно наморщил нос и, закусив язык, продолжил вязать непропорционально огромный шерстяной носок. Зрелище умиротворяющее и завораживающее настолько, что Родион помимо воли начал считать петли.

Дедуля Аксил по маминой линии персона в семье весьма неоднозначная. Хотя бы потому, что он – неродной дед, прибившийся к неродной Бабуле. Это давняя история, интересная только тем, что жену нынешнего Императора вырастила приемная мать, Кентурси Сиуца¹, взявшая на себя дополнительную нагрузку в виде алесцийца Аксила, почти ровесника своей дочери.

Со смертью Бабули с Дедулей Аксилом произошли заслуживающие внимания перемены. После затяжного траурного загула тот неожиданно потерялся. Не физически, найти его не составило труда. А вот душевно потерялся, будто без своей второй половины лишился твердыни и самих основ бытия.

Сразу после празднования он начал впадать в крайности, от которых захватывало дух. Боязнь неизлечимой болезни. Он нашел у себя все известные заболевания, выявил симптомы самых смертельных недугов и отчаянно лечился, дотошно посвящая всех и каждого в детали своего организма настолько подробные, что даже Родион невольно чесался и чувствовал недомогание. Апогеем этого этапа стало открытие лекарства от всех болезней. Мед.

Именно мед и именно собственного изготовления. Дедуля стал пчеловодом, ульи разместил в императорском саду. Пасека вышла знатная и не в меру активная. От укусов страдали домочадцы, пчелы буквально наводнили дворец, на кухне все повара покусаны. Покусанная Мама поставила точку в этом вопросе так, что Аксил остался с медом, но уже без ульев. Он наварил медовуху, понравилось, но мед собственного производства быстро закончился. Возникла новая идея – пивоварня.

История с пивоварней развивалась бурно, в саду появилась целая аллея своего хмеля. Пиво весьма сомнительного свойства заняло все свободные сосуды во дворце. Никто не хотел разочаровывать траурного Дедулю, давились, пили и нахваливали. Все, кроме Родиона. Рецепт тыквенного эля нашел именно он.

Тыква-разведением Аксил занялся охотно, у него уже целый огород в императорском саду. Каждая оранжевая головешка объявлялась едва ли не возлюбленным чадом. Аксил давал им имена, дни напролет измерял объемы кругляшей, хвастал успехами и рекордами. А потом с особой кровожадностью крошил «детей» в чан. Излишки тыквы никак не могли пропасть, и от того близ пивоварни обосновалось стадо гусей.

Гусеводство и стало новой страстью после полного провала с тыквенным элем. Нахальные твари быстро оперились и почувствовали себя хозяевами императорского дворца. Поначалу все с аппетитом ждали гусиной печени, затем поняли, что печень, если чья и будет использована, то только не гусиная. Пернатые с завидным азартом нарывались на неприятности и щипали каждого зазевавшегося прохожего. Когда этим прохожим стала маленькая внучка Императора, гусеводству пришел конец.

Казалось бы, отчего Аксилу не заняться своим истинным призванием? Отчего императорская цирюльня не процветала и не поглощала все Дедулины мысли и чаяния? Не процветала, а загнулась с первой неудачной попытки «навести порядок» на голове Россена Ялагра, императора Ригорона. Папа после того долго ходил в головном уборе и даже, по слухам, спал в нем, а Аксил для успокоения нервов освоил вязание.

Бессмертные творения мастера стали настоящим наказанием семьи. Подарки так и сыпались на родственников в своем убогом многообразии. Признаться, это самое безобидное увлечение Дедули, и потому Родион всякий раз боялся перемен в этом смысле. Никто в здравом уме не мог даже предположить, что станет следующим на очереди. Члены семьи делали ставки и замерли в тягостном ожидании.

– Родик, я вот о чем думаю, – внезапно заявил Аксил, не отрываясь от рукоделия.

– Дедуля, – быстро перебил его внучек, – только не это, что бы то ни было.

– Почему? – нисколько не обиделся мужчина, придирчиво рассматривая рисунок на шерстяном носке.

– Хотя бы потому, что стричься я не буду. Тем более у тебя.

– Не о том я, совсем не о том.

– Сыроварня отобьется очень нескоро, а кулинария не твое, поверь моему слову, – качал головой Родион. – Никто даже из уважения к тебе добровольно травиться не станет.

– А если я найду себе женщину? – Дедуля пересчитал петли, мысленно прикинул симметрию и продолжил стучать спицами.

У Родиона в голове пронесся целый рой разных мыслей, от возвращения неродного деда на историческую родину, в южное королевство Алесция, до вдовы Шиэль Тирэлл. Чем лихой бог не шутит, возможно положение его не столь удручающее, и можно избавиться сразу от двух одиноких, но крайне докучливых особ, соединив вдовствующие сердца. Случаются же чудеса на свете.

– Что, так внезапно и первую встречную? Без значимого сопротивления? – вкрадчиво уточнил внук.

– Родик, я все продумал. Мне нужна Кен, с ней я был счастлив. Сам того не понимал, теперь вот только… Значит, мне нужно найти мою Кентурси, – дедуля Аксил пронзительно взглянул внуку в глаза и переложил ногу на ногу, похвастав вязаными сапогами с двумя затейливыми шерстяными розочками на мысках.

– Не пугай меня, Дедуля. Бабка умерла, мы едва привыкли жить мирно, – насторожился Родион, еще раз окинув образ деда придирчивым взглядом: в своем ли тот уме и доброй памяти?

– Разумеется, это будет другая женщина, но…

– Другой такой нет! Не забываем, она – теща Императора. Нелюбимая, мягко говоря. Спустя пять лет после ее смерти Папа наконец перестал кричать во сне.

– А если поискать? – пронзительно прищурился дед и отложил вязание. – Ты все можешь, Родик, я знаю. Ты найдешь ее.

Милорд тяжело вздохнул и помассировал болезненные виски. Спорить бессмысленно. Если уж Дедуля бесстрашно лез в ульи и ходил синим от гусей, если он пил свое горькое пиво и одет с ног до головы в вязанные вещи, в этом вопросе тот наверняка не отступит.

– Сходство должно быть абсолютным или допускаются отклонения во внешности «Бабули»? – уже по-деловому спросил младший.

– Мне бы такую, как Кен, – упрямо повторил Дедуля.

– Не могу не спросить: известная нам княжна Шиэль не могла бы случайно скрасить остатки твоих дней? Тебе стоит подумать, вакансия открыта совсем недавно, а зная Шиэль…

– Нет, – твердо ответил Аксил и вернулся к рукоделию. – Я хочу вернуть Кентурси Сиуцу.