Kitabı oxu: «Кто такая Даша?»

Часть первая

Глава первая

Я рассматривала предложение банка о кредитовании, которое мне направили на электронную почту. Требования к заемщику и условия погашения кредита подходили: у меня был российский паспорт с пропиской, я могла предоставить справку о доходах за четыре месяца, и мне было, чем обеспечить кредит.

Но было одно «но». У меня уже был кредит в другом банке, и объем финансовых обязательств в случае моего согласия на новое предложение увеличивался почти вдвое. При невысокой зарплате это сильно било по кошельку.

Но какие у меня были варианты, чтобы этого избежать? Я нуждалась в деньгах, и поэтому собиралась сократить расходы и перейти на гречку.

Как заклинание твердила себе, что должна помочь брату, и спасти последнего родного человека, который у меня остался.

Милый Жерар! Светлый и добрый мальчик, который однажды познакомился не с теми людьми. Они пристрастили его к наркотикам и к сегодняшнему дню его зависимость врачи-наркологи трактовали как «зависимость со стажем». Чтобы не попасть на наркодиспансерный учет с занесением в информационную базу, Жерар проходил лечение на платной основе, и я была готова платить любые деньги только, чтобы спасти брата от всех ограничений, которые накладывал такой учет. В государственной клинике лечение обходилось дешевле, чем в частной, но наш семейный бюджет все равно изрядно нищал. После того, как Жерар возвращался домой, он клялся, что больше не вернется к пагубному пристрастию, но срывался и все начиналось заново.

Из дома пропадали ценные вещи, бабушкина пенсия, а когда бабушки не стало – практически вся моя зарплата. Тот первый кредит я взяла, чтобы покрыть долги брата, за которые его безбожно били.

И вот я снова перед выбором. Хотя разве это выбор? Это неизбежность.

Я не хотела думать, что будет потом. Я жила сегодняшним днем и реальность такова – если не я, ему не поможет никто.

– Хотите взять кредит? – вдруг услышала я и резко подскочила со своего места, заслоняя экран монитора.

Передо мной стоял шеф, Роман Викторович Храмцов. От него веяло дорогим французским парфюмом вперемешку с кубинскими сигарами, и это смешение ароматов всегда меня будоражило. Когда он приходил на работу и следовал в свой кабинет, ещё минут десять после его ухода в приемной оставался благоухающий запах, и он бодрил лучше всякого кофе. Как я не учуяла его приближение на этот раз, непонятно.

Я испуганно таращилась на него и не могла сосредоточиться на вопросе. Мысли путались и, не сумев собраться, я вцепилась в бумаги на краю стола и протянула ему.

– Роман Викторович, вот документы, которые вы просили подготовить.

– Замечательно, – не вынимая рук из карманов брюк, сказал шеф. – Но они мне нужны утром. Занесите их ко мне перед началом рабочего дня.

– Да, конечно, – и я положила бумаги снова на стол.

Он напряженно смотрел в мои глаза. Чего он ждет? Почему не уходит?

– Вы мне не ответили, – сказал он. – Вам нужны деньги?

Храмцов склонил голову набок и сам подался в ту же сторону, заглядывая мне за спину.

– Простите, я не пользуюсь интернетом и личной почтой в рабочее время. Я только на секунду заглянула… Ведь рабочий день уже окончен.

– Лера, я спросил не об этом.

Я опустила глаза и стала щелкать ногтями.

– Нет… Да… – сбивчиво и торопливо сказала я. – Да, нужны.

– Зачем? Хотите куда-нибудь съездить отдохнуть? Или на тряпки потратитесь?

На тряпки? Что он имеет в виду? Одежду? Я что похожа на девушку, которую интересуют тряпки? О, или он намекает, что мне нужны новые?

Я перевела взгляд на небольшое пятнышко на юбке, которое тщетно пыталась вывести. Я прикрыла его рукой и пробормотала:

– Да, было бы неплохо.

Зачем я солгала? Почему не сказала правду? Но какую правду? Что мой брат наркоман, и я хочу его вылечить? Да Храмцов выгонит меня из компании в ту же секунду. Зачем ему сотрудники с родственниками сомнительного характера? Я и так здесь на птичьих правах, хотя и благодаря его протекции. Но всему же есть предел!

– Если вы закончили со своими прямыми обязанностями, – делая ударение на последних двух словах, сказал Роман Викторович, – то спускайтесь к моей машине. Нам надо поговорить. Я буду ждать вас за углом у почты, и, пожалуйста, не задерживайтесь.

– Хорошо.

– Документы можете положить на мой стол.

– Да, конечно.

Через десять минут я покинула офис и направилась к машине шефа. Из головы не выходили мысли, о чем он хочет поговорить, и я находила только одно объяснение. Он решил меня уволить: за то, что посещаю интернет-сайты на рабочем месте, или за то, что не соответствую установленному в компании дресс-коду или его служба безопасности разузнала о моем брате, и я представляю потенциальную угрозу интересам его фирмы. Ведь я имею прямой доступ к его подписи, а он редко перечитывает документы, которые я ему подкладываю. Жерар нигде по базе не проходил, но мало ли какие у них источники информации? Или он нашел более ценного и опытного работника с высшим образованием и в моих услугах больше не нуждался.

Как же вышло, что я оказалась его секретарем? Около пяти месяцев назад я подвернулась ему на дороге, в прямом смысле этого слова, и он посчитал себя обязанным загладить вину передо мной. Я шла на собеседование, сильно волновалась и в своих переживаниях не заметила машину, которая не собиралась останавливаться перед пешеходным переходом и затормозила, когда расстояние между нами было настолько мало, что не зацепить меня было невозможно. Удар пришелся по бедру, меня отбросило на асфальт, и машина после этого какое-то время двигалась, а меня кувырком несло по дороге. Словно я пыталась укатиться от скользивших на меня колес. Была зима, и это в некотором роде спасло меня от серьезных травм. Но мой пуховик после этого пришлось выбросить.

Роман Викторович, но в то время я ещё не знала, как его зовут, был сильно перепуган и вызвался отвезти меня в больницу. Я плохо соображала, ударилась головой, и соглашалась на все, что он предлагал. Я не стала писать на него никаких заявлений, признаваясь, что сама виновата, и следователь, получив все необходимые подписи, оставил меня в покое.

Роман, как он представился по дороге в больницу, навещал меня каждый день. Даже когда я отказалась от компенсаций и не выдвигала обвинений, он приходил, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке. Он не всегда заходил в палату. Иногда я узнавала о его визите от врача или медсестры, и смущалась, замечая их недвусмысленные взгляды, когда они говорили о проявлениях его заботы.

Но я не строила романтических иллюзий. Я успела разглядеть его дорогую одежду, учуять дурманящий аромат его парфюма и из окна видела ту самую машину, которая свела нас на дороге. Сомнительно, что такого мужчину могла заинтересовать тощая невзрачная девушка с фигурой подростка. Рядом с ним мне виделась высокая красивая женщина на шпильке с фигурой от бога (или от пластического хирурга), которая одевалась в самом дорогом бутике города. И скорее всего не нашего.

Однако он приходил ко мне до самой выписки. Говорил мало и по существу, но очень проникновенно смотрел в глаза. И я знала, почему. У меня врожденная гетерохромия: правый глаз голубой, левый – карий, и люди часто подолгу изучают их. Вот и Роман Викторович попал под впечатление. Каждый день он смотрел в мои глаза, как впервые, и будто удивлялся, почему за ночь они не стали одинаковыми.

В день выписки он отвез меня домой, и в машине мы заговорили о моих дальнейших планах. Он уже знал, что я пропустила собеседование и осталась без работы, и предлагал место в своей строительной компании. Он как раз нуждался в помощнике и был готов взять на это место меня. Я не ожидала такого поворота событий.

В больнице я успела заглянуть в интернет и узнать, какой компанией он владеет. Это оказалось крупнейшее предприятие строительной сферы нашего региона, и чтобы получить в ней работу, люди проходят тесты и их приглашают на несколько собеседований. И ещё их тщательно проверяет служба безопасности.

А кто такая я? У меня кроме школьного образования только курсы по делопроизводству – читай «секретарские» – и год работы менеджером на ресепшене в небольшой компании по продаже программного обеспечения. Никаких наград и достижений. Зачем я ему?

Он все ещё чувствовал вину и хотел ее искупить. Назначил мне испытательный срок и сказал, что если не справлюсь, будет вынужден со мной распрощаться. Но я справилась. И хотя никогда не слышала от него похвалы, но не было и нареканий. Платил он немного, но без «вышки» на большее рассчитывать было глупо. Достаточно того, что я каждый день чувствовала себя частью большой компании. Я думала, что вытянула счастливый билет.

Но, кажется, удача от меня отвернулась.

Роман Викторович вышел из салона внедорожника и направился к задней пассажирской дверце. Когда он вез меня домой после выписки, я сказала, что предпочитаю ездить на сидении за водительским местом, и он до сих пор об этом помнил. Он не спрашивал о причинах моих предпочтений, и я не стремилась их объяснить.

Я оглянулась по сторонам, боясь, что кто-то из коллег мог увидеть, как я сажусь в машину шефа и неверно все истолковать. Рабочий день закончился час назад и многие покинули рабочие места, но кто-то мог задержаться и заглянуть в почтовое отделение. И сейчас встретит нас, и поймет, как я оказалась в секретарях. Вернее, решит, что все понял. Ах, божечки, спаси и сохрани.

К счастью, никто из коллег не попался мне на глаза, и я скорее заскочила в салон автомобиля, чтобы спрятаться за его тонированными окнами. Храмцов тоже сел в машину, включил музыку и тронулся с места.

Какое-то время мы ехали молча, а потом я осмелилась спросить, о чем он хотел со мной поговорить.

– Сейчас мы доедем до места и там поговорим. Так будет удобнее.

– До какого места? – В тот же момент я поняла, что мы едем не ко мне домой, а в противоположную от дома сторону. – Куда вы меня везете?

– Не волнуйтесь. Больно не будет.

Я бросила напряженный взгляд в зеркало заднего вида, где видела только его глаза. Он смотрел на дорогу и вел себя так, будто не сказал ничего ненормального. Сначала мне показалось, что из-за музыки, звучащей по радио, я ослышалась. Но он заметил мой взгляд на себе, и по глазам я поняла, что он улыбнулся.

– Я пошутил, – и видимо что-то в моем лице ему не понравилось, потому что он добавил: – Прости, неудачная шутка.

Прости? Мы перешли на «ты»? После этого я стала нервничать ещё больше. Зачем, чтобы поговорить со мной, он везет меня, черт знает куда? Почему нельзя сделать этого в машине? Или вообще в офисе.

Я определенно не могла интересовать его как девушка. Я видела, какие женщины ему нравились. Они не отличались от того воображаемого мной образа, который я нарисовала в начале нашего знакомства. Одна из них работала в сметном отделе, другая – в отделе кадров. Обе ходили на высоких шпильках, носили юбки выше колен и всячески подчеркивали свой бюст. Я видела, как они выходили из его кабинета, поправляя помаду, волосы или одежду, словно желая показать мне, чем они там занимались.

Кроме того, Храмцов был женат. Я узнала об этом совершенно случайно. Роман Викторович тогда вышел из кабинета, намереваясь уйти на важную деловую встречу, но в пороге обернулся и дал распоряжение заказать букет цветов и купить подарок его жене. «У нее завтра день рождения». Я растерялась и выглядела поистине глупо, когда переспросила: «Кому́ нужен подарок?»

Он не носил кольца, на корпоративе, посвященном дню компании, был один, и вечно снующие в его кабинет девицы на «индивидуальные совещания» – всё говорило о том, что он не женат. И вот, на́ тебе – купите подарок для жены. Я даже не знала, что она есть, как я могу знать, что она любит?

Он дал мне банковскую карту и велел ехать в ювелирный магазин с водителем, и купить самое дорогое колье, которое я увижу. Он назвал минимальный его ценник, и помню, как затряслись мои руки, когда я подумала, что буду держать в них драгоценность, на которую мы с братом могли бы безбедно существовать год, а то и два, если ужаться.

И я поехала и купила.

На обратном пути все пыталась вообразить, как выглядит женщина, которой дарят такие дорогие подарки. Но наверняка не любят. Ведь если любят, разве станут изменять? Сначала я представляла ее молодой и красивой, с длиной шеей, на которой колье смотрелось бы великолепно и вызывало зависть у остальных женщин. Затем – молодой, но не очень красивой, уставшей и погруженной в домашние хлопоты. Для нее выход в свет в этом украшении был возможностью вспомнить, что она все-таки женщина, а не домработница. И напоследок я воображала ее старой и занудной теткой, которая давно не интересует его как женщина, или вообще никогда не интересовала, и он женился на ней, чтобы насолить своей бывшей, или своим родителям, или ещё кому-нибудь, но точно не по любви.

Была мысль спросить о ней у водителя Артёма, но я быстро ее отбросила. Мой интерес показался бы ему странным, и кто знает, что бы он вообразил по поводу моего любопытства?

И вот Роман Викторович вез меня куда-то и как-то странно шутил, и я не знала, что думать об этой поездке. Я нервничала и предприняла ещё одну попытку выяснить, что все это значит.

– Вы простите, но я думала мы поговорим по дороге ко мне домой. Меня там ждут и будут волноваться, если я не вернусь до темноты.

– Твой парень? Жених?

И снова на «ты». К чему бы это?

– Нет.

– Родители?

– Нет.

– Тогда кто?

– Брат.

– Младший?

– Старший.

– Ну тогда я думаю, он сможет сам себе приготовить ужин.

– Безусловно, но дело не в этом. Он будет переживать…

– Я верну тебя домой ровно через час.

Это звучало обнадеживающе, и я немного расслабилась.

– Вы можете хотя бы объяснить, куда мы едем?

– Пока вперед, после того перекрестка направо, и мы почти у цели.

Я поняла, что он мне не скажет ничего конкретного, и замолчала. Отвернула голову в окно и стала рассматривать местность.

Это был новый микрорайон города с высотными зданиями, построенные в одном стиле, и жить в таком месте считалось престижным. Здесь в каждом доме кафе или ресторан, салоны красоты и тренажерные залы, дорогие бутики и шоурумы. Я никогда не бывала в таких районах, но видела их на фотографиях в интернете, и даже рисовала их на бумаге. Но только давно. Ещё в детстве. Это был город мечты с яркими панельные плитами, мощенным тротуаром, ландшафтным оформлением газонов и палисадников, и увлекательными детскими площадками. Проезжая мимо такого двора, я поняла, что для многих людей эта мечта стала реальностью, и улыбнулась, чуточку позавидовав их удаче.

В одном из таких дворов мы остановились. Храмцов открыл мне дверцу и предложил следовать за ним. Мы прошли в подъезд, который был оформлен лучше, чем моя квартира, поздоровались с консьержкой, которой Роман Викторович сказал, что я с ним, и вошли в лифт размером больше моей ванной – новенький и вместительный, с зеркалом и видеокамерой.

Ко мне снова вернулось волнение, и я ощутила бешенный ритм своего сердца. Куда он меня привез? Что все это значит? И его слова: «Больно не будет», – холодным лезвием прошлись по моим венам. Вдруг это не шутка, а предупреждение? Что если он маньяк и возит сюда наивных девочек и издевается тут над ними? Господи, помоги мне…

Ноги отяжелели, и я еле переступила порог квартиры. На восемнадцатом этаже. Он закрыл дверь на замки и убрал ключ в свой карман. Почему не положил его на тумбу на входе? Это напрягло ещё больше. Через дверь не выйти, вниз не сигануть. Я в ловушке.

Роман Викторович попросил не разуваться, повесил мою сумку на крючок для одежды, и мы прошли в просторную комнату. Очень просторную. Я видела такие по телевизору. Первое, что меня сразило – большое панорамное окно и потрясающий вид на город. У меня закружило голову, и я представила, как лечу вниз после всех безобразий, которые он для меня приготовил. Если всё, о чем я думала правда, то это лучший… и самый быстрый для меня выход.

Но нет, у меня Жерар. Я не могу оставить его. Один он не справится и нашему славному роду конец.

– Роман Викто…рович, – дрогнувшим голосом сказала я, – объясните, зачем я здесь?

– Кофе будешь?

– Н-нет.

– А чай?

– Пожалуйста… – взмолилась я, призывая ответить на мой вопрос.

– А я, пожалуй, выпью кофе. Без сахара. Со сливками.

Храмцов проговорил эти слова тщательно, словно в них был заложен какой-то смысл, и я должна его понять. Но я не понимала.

Он подошел к кофемашине и стал готовить кофе. Я огляделась в надежде найти угол, где можно спрятаться, или какой-нибудь предмет потяжелее, чтобы использовать его в качестве защиты.

Справа от себя в конце комнаты увидела дверь. Вероятно, в санузел. Там можно было спрятаться, закрыться и… что дальше? Телефон остался в сумке. Пойти за ним, значило, сообщить о своих намерениях. Если у него грязные мысли, он не позволит.

Около санузла стояла широкая кровать. На ней шелковое… ну, наверное, шелковое белоснежное покрывало. Оно поблескивало и манило коснуться его руками. У кровати мягкое изголовье. Стена в этой зоне была обшита темными деревянными панелями, и они удачно выделяли кровать на общем фоне.

Повернула голову. Роман Викторович возился с кофемашиной. Она стояла на столешнице длинного кухонного гарнитура и сливалась с темным фартуком. Барная стойка, которая расположилась параллельно окну, кроме приятного вечернего чаепития позволяла наблюдать за городом. Над стойкой три светильника. Наверняка ими пользовались в ночное время как основным освещением.

Храмцов повернулся ко мне и повторил вопрос про чай.

– Нет, – ответила я.

–Вина? Я не могу присоединиться, но тебе налью. Будешь? Настоящее, французское…

Он прошел до шкафа и открыл его. Нет, это был не шкаф – холодильник. Он вынул из него бутылку красного вина. Уже вскрытое. Кто-то был здесь раньше, и он также поил ее вином. Откупорил пробку. Достал бокал из шкафчика над мойкой и наполнил его. Но всего на треть.

Ах, нет, мне надо полный бокал, и второй, и третий, и… сколько ещё, чтобы напиться и забыться? Чтобы ничего не чувствовать и перенести все его извращения.

Он подошел ко мне, взял за руку, и я вдруг поняла, как взмокли мои ладони. Заметил ли он это? Подвел меня к барной стойке и предложил сесть. Поставил вино передо мной и вернулся к кофемашине.

Я припала к бокалу и быстро его осушила. Оно приятным холодком прошло по горлу и устремилось вниз. А можно мне добавку? Но он не сразу увидел, что мой бокал пуст. А когда обнаружил, бровь его изогнулась, и он скривил губы.

– Лера, ты совсем не умеешь пить вино. Или ты привыкла к более крепким напиткам?

– Нет. Я просто хотела пить. Можно ещё?

– Я дам воды. А вино оставлю для следующего раза.

Что? Будет ещё следующий раз? Жерар, помоги…

Роман Викторович убрал бутылку обратно в холодильник, и налил воду из-под крана. Фильтрованную. Его кофе со сливками приготовился, и он сел за барную стойку напротив меня.

Аромат его кофе не сравнить с тем, что я пила по утрам дома. Молотый, растворимый. Здесь совсем другой. Дорогой. Насыщенный. И, наверное, вкусный. Но я смотрела на свою воду и довольствовалась ею.

– Роман Викторович, вы обещали за час управиться, уже прошло двадцать минут. Вы скажите, зачем привезли меня сюда?

– Тебе нравится эта квартира? – делая глоток кофе, спросил он.

– Простите?..

– Квартира нравится? – И он махнул рукой вокруг.

– Ну… да. Здесь очень красиво. Особенно вид из окна.

– Хотела бы здесь жить?

У меня пересохло во рту, и я потянулась к стакану с водой. Рука предательски задрожала, и стакан застучал по моим зубам. Я сжала плотнее губы, и стук прекратился. И словно выпила вино, в голову что-то ударило. Стоп, но ведь я и правда выпила вино. Раньше.

– Любой бы человек захотел жить в такой квартире, – ответила я.

– Я спросил, ты́ хотела бы здесь жить?

– Если бы я хотела купить квартиру, я бы выбрала подобную.

– Она будет твоей, если ты согласишься на ряд моих условий.

Я попыталась проглотить слюну, но она пошла не туда, и я закашлялась.

– Ещё воды? – и он двинул ее ко мне ближе.

Я отстранила стакан и помотала головой. Когда справилась с кашлем, подняла глаза на шефа.

– Что это значит?

– У тебя будет это квартира. Не юридически, только фактически. Ты можешь здесь жить. Все расходы за нее будут на мне.

– А что взамен?

– Иногда я буду приходить сюда, и ты будешь со мной спать.

– В каком смысле – спать?

– Мы будем любовниками.

Значит, я была права в своих догадках. Только зачем ему это? Зачем ему я?

Мой вопрос прозвучал вслух, и я поняла это, когда он ответил:

– Почему не ты?

– Роман Викторович, я не слепая. Я вижу, какие девушки вам нравятся.

– Какие?

– Такие как Белобородова Вероника и Кудрявцева Марина.

– Что не так в тебе?

– У меня нет ничего того, что есть у них. Моя фигура далека от идеала, я не умею одеваться, как они. Да и… с мужчинами у меня…

– Ты девственница?

А что если согласиться? Тогда он отстанет от меня?

– Нет, – честно говорю я. – Но это было пару раз и… я совсем неопытна… Разве вам нужна такая девушка?

– Что если именно такая и нужна? Даже лучше. Я сам всему научу.

Мое лицо залилось краской, и я спряталась за ладонью, поправляя челку на лбу. Почему я слушаю его? Зачем поддерживаю разговор? Я хочу, чтобы он меня переубедил? Зачем мне это?

Я впервые оценила его как мужчину. Ему тридцать лет. Русый короткий волос, сильно выбритый на висках и в задней части головы. У него подчеркнутая линия подбородка, широкие скулы и длинный прямой нос. Глаза не серые, как я думала раньше. Они зеленые, как молодая листва. Безусловно, он привлекательный и даже красивый мужчина. И, наверняка, ходит в тренажерный зал. Сейчас это модно. Я не видела его плеч, но что-то подсказывало, они упругие и объемные.

Он курил, но не часто. Когда приезжали деловые партнеры или сам ездил на деловые встречи. Сигары. Я сама заказывала их ему в фирменном магазине, у которого прямые поставки из Кубы. Их аромат отличается от сигаретного, и как хорошее вино, их надо смаковать. Он получал от них удовольствие. Как и от всего в жизни: от вина, от работы, от женщин.

Какое удовольствие он надеялся получить со мной?

– Простите, но вы ошиблись. Я вам не подойду, – и повернулась на стуле, чтобы встать и уйти, но его слова меня остановили:

– Ах, забыл добавить. Кроме квартиры ты получишь нужную сумму денег. Ту, которую хотела взять в банке. И каждый месяц бонусом ещё кругленькую сумму. Если я буду доволен.

Ох, это вообще ни в какие рамки не лезет! Я ему кто?! Проститутка?! Даже обсуждать это неприлично, не то чтобы согласиться. Уходи, Лера, и побыстрее.

Но меня словно пригвоздило к стулу. Я подумала о Жераре. Ему нужно лечение, и я все равно буду брать кредит. Но кредит нужно возвращать. А что здесь?

– Я должна буду вернуть деньги?

– Нет, – сказал он и усмехнулся. – Они твои. Можешь считать их тринадцатой зарплатой. Но боюсь, в отпуск ты не поедешь. Ты нужна мне здесь. Поэтому потраться на одежду. Она тебе нужнее. И обязательно красивое нижнее белье. Что-нибудь посексуальнее.

– Я ещё не согласилась.

– Разве?

И он снова ухмыльнулся. Словно нашел ко мне подход и осталось дело за малым – указать на преимущества этой сделки и скрепить уговор рукопожатием.

Я подрагивала, и Роман Викторович это заметил. Он отставил свою чашку в сторону и протянул ко мне руки. Я смотрела на его крепкие пальцы и не решалась протянуть свои: они по-прежнему были влажными. Плюс ко всему холодными. Тогда он сам взял мои ладони и крепко их сжал. Его руки теплые и сухие.

И какое-то странное чувство охватило меня. Его невозможно выразить словами, но меня перестало лихорадить, и я успокоилась.

– Лера, я не извращенец, и не буду издеваться над тобой: все по обоюдному согласию, все ради удовольствия. Твоего и моего. Тебе понравится. Это я тебе гарантирую.

– Я не понимаю, зачем вам это? Зачем вам вкладывать деньги в сомнительное удовольствие? С чего вы решили, что получите его со мной?

– Ты нравишься мне. Мне нравятся твои глаза. Один – как ясный солнечный день, второй – как темная августовская ночь. Я не знал, что такие бывают. Я бы предложил тебе отношения без торгов, но разве бы ты согласилась? Я женат, и не собираюсь разводиться, и для тебя это наверняка препятствие. Этика, мораль и все такое. Как ещё я могу тебя увлечь, если не деньгами? По всей видимости, они тебе очень нужны.

Я как завороженная смотрела на него и в ушах эхом отдавались слова: «Один – как ясный солнечный день, второй – как темная августовская ночь». Какое поэтическое сравнение! Мне никогда не говорили подобных слов. Никто вообще не делал комплименты моим глазам. Они многим казались странными и диковинными, и кто-то даже называл их дьявольскими. Но разве это комплимент? И вдруг такая лирика!

– Для чего тебе нужны деньги? – спросил Роман Викторович, и я вышла из-под его чар. – Ведь не ради одежды.

Я освободилась из его рук и взяла стакан, допила остатки воды.

– Мне надо… сделать ремонт в квартире. Нас топили и… пострадали стены, мебель. Пахнет сыростью и появился грибок.

И это было правдой. Только деньги я брала не для этого. Мой брат наркоман, и я нашла частную клинику, где лечили зависимость «со стажем». В среднем курс лечения длится полгода. Оплата помесячно или сразу за весь курс. Недешево. Но дают гарантию, что возврата к наркотикам не будет. Если пациент действительно настроен на исцеление.

– Ты подавала в суд на соседей? Чтобы они возместили ущерб.

– Нет. Наверху живет одинокая бабушка, у нее маленькая пенсия. Как я могу подать на нее в суд?

– Но смысл делать ремонт, если она снова тебя затопит?

– Я вызвала ей за свой счет сантехника, и ей починили трубу, которую прорвало. Будем надеется, других порывов не будет.

Шеф как будто бы удивился моему ответу. А что я такого сказала? Разве он не поступил бы также, если бы его сверху топил человек, который не мог позволить себе заменить трубы? Страдала моя квартира, какой у меня был выбор?

– Вернемся к нашему разговору, – продолжил Храмцов. – Конечно, ты можешь взять кредит, а потом возвращать его пять лет, отдав банку сумму в два раза больше, чем взяла. А то и больше. Или… ты можешь взять деньги у меня. Ничего не возвращать и получить удовольствие, – он выдержал паузу, сделал глоток кофе и продолжил: – Сколько тебе нужно?

Сколько? Торги начались? Хорошо, Лера, отключи внутренние моральные установки, и подумай, сколько тебе надо, чтобы решить все твои проблемы? Сто пятьдесят тысяч? Двести? А если погасить другой кредит? Что? Мне должно быть стыдно? Если уж продаваться, то задорого! Четыреста? Даст он такую сумму? Или попросить больше, и тогда может он не осилит, и весь этот разговор мы забудем, как страшный сон?

– Пятьсот тысяч, – говорят мои губы, ещё не успев договориться с головой.

Ещё немножко на ремонт, – соглашается голова.

Он кривит губы, и я не понимаю, много это или мало.

– Сколько комнат в квартире?

– Две.

– Неплохо. Могу дать свою бригаду. Сделают быстро и качественно. И уложишься в эту сумму.

Ох! Я и забыла, где работала. Лучше бы я придумала другую причину. Но для него это был бы идеальный вариант, и он ничего не терял. Но мне не нужен ремонт. Вернее, нужен, но не его силами. Он наверняка станет контролировать финансовые затраты и удивится, если не досчитается четырехсот тысяч.

– Нет, спасибо, я поищу специалистов сама.

– Не доверяешь моим?

– Будет немножко странно, если ваши работники станут делать у меня ремонт. Пойдут всякие слухи. Я думаю, они никому не нужны.

– Да, ты права. Значит, ты согласна?

– Вы дадите мне эту сумму?

– Да. И премиальные каждый месяц. На всякие женские «хотелки».

– Если мне что-то не понравится, я должна буду вернуть деньги?

– Разумеется.

– Все?

– Всё зависит от проведенного вместе времени. Если ты дашь деру в первую же ночь, то вернуть надо будет всю сумму.

– А если ва́м не понравится после первого раза?

– Я терпеливый, – и улыбнувшись, добавил: – У тебя будет испытательный срок. Скажем… три ночи. На четвертую встречу ты должна знать, что мне нравится, и как меня удовлетворить.

– Если я не справлюсь…

– Вернешь девяносто процентов от суммы. Но я уверен, у тебя все получится. Ты способная девочка.

– Почему я должна вам верить?

– Верить – чему?

– Что вы не будете издеваться, все по обоюдному согласию и… что ещё вы говорили?

– Мы можем заключить договор, в котором пропишем по пунктам все условия.

И что я буду делать с этим договором? Он думает, я пойду с ним в суд? И буду обо всем этом во всеуслышание рассказывать? Но я промолчала. Пусть уж лучше договор – будет хоть что-то, чем можно его придержать.

– Как долго это будет продолжаться?

– Пока мне не надоест.

– А если вам надоест после четвертого раза, я должна буду вернуть какую-то часть денег?

– Нет, если от отношений отказываюсь я, ты ничего не возвращаешь.

– Мы можем установить какой-то срок? Максимальный, после которого я буду с вами в расчете?

– Например?

– Полгода.

Пока идет лечение. Мало ли какие ещё расходы потребуются.

– Хорошо, меня устраивает. Обсудим другие условия?

Я уже согласилась? Ну видимо да.

– Говорите.

– Первое. Внешний вид. Ты позволишь? – он коснулся моего лба, освобождая его от челки. – Ты не должна стричь волосы, или совсем чуть-чуть, чтобы подравнять длину. И надо отрастить челку. Она давно не в моде, и прячет твой лоб. Он у тебя красивый.

Он отпустил волосы и провел рукой по моему уху.

– И красивые уши. Почему они не проколоты?

Они были проколоты. Когда-то. Я носила золотые сережки, которые дарила мне мама. Но когда началась вся эта история с Жераром, все золото в нашем доме оказалось в ломбарде.

– Они заросли.

– Черт с этим. Я все равно больше предпочитаю распущенные волосы, уши будет не видно.

Храмцов провел пальцами по линии моего округлого подбородка, по тонким губам, по маленькому курносому носу.

– Все неплохо. Глаза вообще вне конкуренции.

Я вдруг ощутила себя лошадью, которую выбирают на продажу, и не удержалась от колкости.

– Зубы показать?

– Я видел твои зубы, – усмехнулся шеф. – Меня вполне устраивают.

– Что не устраивает, кроме челки?

– Макияж. Почему ты его не наносишь? Чтобы подчеркнуть глаза, скулы, губы…

– Разве это требуется? Я брюнетка с темными ресницами и черными бровями. Кроме того, у меня смуглая кожа, и летом это особенно заметно. Я и без макияжа яркая. Или вы хотите, чтобы я была похожа на Белобородову и Кудрявцеву?

Обе имели наращённые ресницы, подкрашивали глаза тенями и выводили губы яркой помадой.

– Действительно, зачем? У тебя природная красота, и косметика ее только испортит.

Природная красота? Ещё один комплимент?

Роман Викторович взял мою кисть и посмотрел на ногти.