Kitabı oxu: «Спроси Андреа»

Noelle West Ihli

ASK FOR ANDREA

Серия «Не оглядывайся»

Published by permission of the author and her literary agents,

Ethan Ellenberg Literary Agency (USA) via Igor Korzhenevskiy

of Alexander Korzhenevski Agency (Russia)

Перевод с английского Ксении Поповой

Оформление обложки Анастасии Чаругиной

Copyright © 2022 Noelle West Ihli

© Попова К., перевод, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Посвящается Нейту

Обещаю преследовать тебя вечно

(но лишь потому, что люблю).

Глава 1
Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

Годом ранее

Несмотря на внушительный вес, который удерживал меня на земле, мозг велел бежать.

«Беги», – услышала я, когда он заворчал, туже затягивая мой шарф на моей же шее.

Вместо этого я застыла, словно мышь под лапой кошки, пока тиски давления и боли внезапно не ослабли.

Поднявшись на ноги, он несколько секунд смотрел на меня, в отвращении скривив губы. Его дыхание было тяжелым. Бледное лицо нависало надо мной в темноте, а выразительная родинка на щеке походила на знак препинания.

Затем он отпустил розово-зеленый шарф, позволив ему упасть на землю рядом со мной.

«Вставай, – снова скомандовал мой мозг. – Спасайся!»

Но я не двигалась. Даже не моргала.

Внезапно он повернулся к машине, которую рискнул припарковать на обочине изрезанной колеями грунтовой дороги.

Мне оставалось лишь догадываться, что он хранил в багажнике. Но если бы я продолжила лежать, убедилась бы в этом воочию.

С этой мыслью я наконец пустилась в бегство, бросившись в тень сосен, которые если не казались символом безопасности, то хотя бы могли сойти за укрытие.

Стараясь двигаться как можно быстрее и не упасть, я сползла по крутой насыпи к высохшему руслу ручья, даже не обращая внимания на боль в горле.

Я точно не знала, куда направляюсь, лишь понимала, что мне необходимо отойти как можно дальше от безупречной синей «Киа Соренто». И, что еще важнее, убраться подальше от учтивого красивого мужчины, который водил ее. Рассказывая Шарисе о предстоящем свидании, я назвала его иголкой. Если точнее, иголкой в глубоком стоге холостяков из приложения: разведенные папы с детьми, обремененные соглашениями об опеке и нелепыми селфи в ванной комнате.

Джимми был другим. Благодаря янтарного цвета глазам, аккуратной короткой бороде на четко очерченном подбородке и замысловатой стрижке с пробором, он являл собой точную копию Криса Хемсворта.

Когда я показала Шарисе его фотографию, она в прямом смысле слова завизжала.

В отличие от нее я была настроена менее оптимистично. Знакомства в интернете не были для меня в новинку. После смены я села в такси и отправилась в ресторан «У Грейси» в Солт-Лейк-Сити, приготовившись к встрече с омерзительным кузеном Криса Хемсворта. По дороге даже отправила Шарисе сообщение:

«Позвони через час, чтобы у меня был повод сбежать».

Я видела, как после отправки в поле ответа тут же замигали точки:

«Какого черта! Ты ведь знаешь, что сама устала от засухи».

Я закатила глаза. Опять бегающие точки…

«Я позвоню».

Мы просидели в кабинке в задней части ресторана до одиннадцати часов, проболтав до самого закрытия. По пути в туалет я написала Шарисе, что спасать меня не нужно.

Она, как всегда, ответила незамедлительно:

«За-а-асуха».

Когда я мыла руки, мое внимание привлек листок бумаги, приклеенный к зеркалу над раковиной.

«Свидание проходит не очень хорошо? Вам неспокойно или кажется, будто вы в опасности? Идите в бар и спросите Андреа. Мы позаботимся о том, чтобы вы в целости и сохранности добрались до дома».

Вытирая руки, я улыбнулась, обрадовавшись, что мне не понадобится помощь персонала. Не сегодня. Не с ним.

Я перевела взгляд с листка на собственное отражение в зеркале. В этот раз я уделила больше времени волосам, которые обычно оставляла прямыми и распущенными. Ранее я уложила их волнами, и они сияли в освещении ресторана. Накрасилась темно-розовой помадой – с годами этот цвет стал моим фирменным – и сжала губы вместе, гадая, поцелует ли он меня позже.

За вечер я выпила две кружки пива. Маловато, чтобы опьянеть, но достаточно, чтобы немного успокоить нервы. Потому что на самом деле он совершенно не походил на отвратительного кузена Криса Хемсворта. Просто задумчивый и забавный мужчина. Даже наличие крупной родинки на щеке не отталкивало, а делало его еще более привлекательным.

Он пил имбирный эль. Меня это не смущало. В конце концов, я жила в Юте.

Последнее воспоминание – ощущение, что мне слишком тепло. И я невообразимо счастлива. Желтые лампочки, горящие в модных люстрах с круглыми плафонами, вдруг заморгали. И потом, когда вместо того чтобы ждать на холоде такси, он предложил подвезти меня домой, я даже не колебалась.

Сиденья машины были укрыты помятыми бумажными чехлами, как будто их совсем недавно чистили.

Больше ничего не помню. Я проснулась в тот самый момент, когда его руки – и мой шарф – сомкнулись вокруг моей шеи. Теплый свет из ресторана «У Грейси» исчез, ему на смену пришли жалящие прикосновения еловых веток, грязь под волосами, морозный воздух и темнота.

В течение нескольких секунд мне не удавалось осознать, что происходит. Я не могла кричать. Не могла двигаться. Даже не понимала, где нахожусь. Единственное, что я знала, – все болит.

Воспоминания о нашем свидании прорвались сквозь дымку в момент, когда я увидела, как он смотрит на меня. В его глазах больше не было доброты и тепла, янтарный блеск, которым я любовалась в кабинке «У Грейси», исчез. Направленный на меня взгляд был холодным. И полным ярости.

Я вспомнила объявление в туалете.

«Спросите Андреа».

Теперь Андреа не могла мне помочь. Никто не мог.

Несмотря на гудящую голову, колотящееся сердце и давление от шарфа, еще никогда я не двигалась настолько быстро.

Причем не имело значения куда. Единственное, что было важным, – увеличить как можно больше расстояние между нами, даже если для этого придется без оглядки бежать в сторону маячащего впереди леса.

Когда я спускалась по каменистому склону мелководного русла ручья, мне показалось, я услышала чей-то голос. Судя по всему, это была женщина.

Проигнорировав звуки, я продолжила движение.

Он не преследовал меня.

Ему это было и не нужно.

Потому что, наконец перестав бежать, я с удивлением поняла, что ничуть не запыхалась.

И тогда удивление сменилось ужасом.

У меня не было проблем с дыханием, потому что я вообще не дышала.

Глава 2
Бриша

Боулдер, Колорадо

Двумя годами ранее

Впервые я осознала, что умерла, так же как люди понимают, что находятся во сне. Только скорее в обратном порядке. Потому что плохой сон стал реальностью.

Сначала я не поняла, что произошло, первые минуты терялась в догадках. А потом встала, хотя мое тело по-прежнему оставалось неподвижным. Посмотрела на мягкую пижаму из ткани шамбре, в которую переоделась, вернувшись с работы, теперь намокшую и грязную. Одного тапка не было, так что на пальцах ног виднелся облупившийся персиковый лак. Мои длинные темные волосы были испачканы в чем-то темном и липком. Я больше не чувствовала ни пульсацию в голове, ни ужасное давление на шее.

А еще он смотрел на меня. Не на ту меня, которая встала, а на другую. На мое тело. На немигающие, налитые кровью карие глаза. Он тяжело дышал, его лицо ничего не выражало. А в руке по-прежнему был сжат удлинитель.

Он отрастил бороду в стиле Хоакина Феникса, которая почти – но не совсем – скрывала темную родинку на щеке. Из-за бороды он выглядел лет на десять старше, чем в нашу последнюю встречу. Если бы он носил ее тогда, мы, наверное, вообще не встречались бы. Не поймите меня неправильно: я обожаю мужскую щетину, но его выглядела неопрятно. Благодаря ей из приличной девятки он превратился в твердую тройку.

Год назад мы встречались ровно неделю. Откуда я знаю точный срок? Потому что он расстроился, когда я провела вечер нашей «недельной годовщины» с подружками. Я никак не могла понять, почему он так сильно разнервничался из-за этого. Мы отмечали день рождения Ланел. И, как я уже сказала, наши отношения длились всего неделю. Но я постоянно говорила о нем. После очередного расставания, случившегося пару лет назад, я почти не ходила на свидания, и мне было приятно снова произносить слово «парень». Нравилось попивать арбузную «маргариту» и отвечать на пикантные вопросы о том, хорошо ли он целуется (да), хорош ли в постели (не знаю, еще рано) и как мы познакомились. Тут я немного схитрила. Потому что не гордилась тем, что градус моего отчаяния вырос настолько, что я наконец создала профиль на MatchStrike. Поэтому отвечала уклончиво, решив во всем признаться, если мы продолжим встречаться.

Когда я столкнулась с ним на выходе из ресторана после вечеринки Ланел, сначала не знала что и думать. Он мило улыбнулся и сделал вид, что произошло странное совпадение. Именно так я объяснила его появление Ланел и остальным своим подругам. Я видела, что они считают его приятным парнем. Что мне повезло. Поэтому отмахнулась от возникшего внутри дискомфорта, пытаясь вспомнить, упоминала ли название ресторана, где мы устроили праздник. Я была уверена, что нет.

Я позволила ему отвезти меня домой, хотя для этого пришлось оставить машину на парковке «Барбакоа». Сначала, казалось, он был просто рад меня видеть. Но когда я поинтересовалась, как он оказался в «Барбакоа», ушел от ответа. Тогда я спросила еще раз. На этот раз он взорвался.

Начал жаловаться, что я променяла его на подруг. Потом разглагольствовал о том, что я даже не обрадовалась, увидев его в ресторане.

Позже вечером я написала ему сообщение, в котором заявила, что нам нужно расстаться. Он сразу же перезвонил мне. Когда я не ответила, позвонил снова. Потом еще раз. И опять. Включив на телефоне авиарежим, я легла спать, по-прежнему ощущая воздействие арбузного коктейля и жалея, что до сих пор ничего не рассказала Ланел и девочкам.

Проснувшись на следующее утро, я увидела двадцать два сообщения. В первых из них все было довольно мило. Он объяснял, что вчера у него выдался ужасный день и ему просто очень хотелось меня увидеть. Демонстрировал понимание, почему я расстроилась, но просил дать ему еще один шанс. В последнем сообщении он называл меня жирной сукой. Жирной сукой, которая зря потратила его время. Только я закончила читать это сообщение, как пришло еще одно. Он видел, что я читала его сообщения, тогда почему не отвечала? Он впустую потратил на меня время, я разбила ему сердце, а вдобавок к этому игнорирую.

Несмотря на то, что я так и не ответила, сообщения приходили еще в течение следующих трех дней. В конце концов я заблокировала его номер и пожаловалась на его профиль в MatchStrike, решив, что таким образом помогу другим девушкам.

Когда сообщения прекратились, я практически забыла о нем.

Я отремонтировала свой дуплекс. Нашла новую работу и получила повышение. Подстригла челку и сделала мелирование. В MatchStrike мне встречались одни неудачники, ни один из них не удостоился даже второго свидания, поэтому я удалила приложение. А еще завела кота: тайского ред-пойнта по имени Фрэнк.

Поэтому, выйдя в пижаме на задний двор вынести мусор, я совершенно не ожидала встретить его.

Из-за этой ужасной бороды я даже не сразу его узнала. Он стоял как ни в чем не бывало, как будто это было какое-то совпадение. Так же, как в тот вечер в «Барбакоа». Только на этот раз он оказался у меня во дворе. За моим забором.

Я едва не закричала, но потом узнала его по глазам и, честно говоря, почувствовала некоторое облегчение, ведь он не был незнакомцем.

А вот потом я разозлилась. Прошел целый год. Какого черта с ним было не так, раз он появился из ниоткуда и напугал меня? Неужели он полагал, что я соглашусь снова встречаться с ним?

Тогда я увидела у него в руках удлинитель. Мой удлинитель, который я использовала для подключения новогодних гирлянд, а потом так и не потрудилась занести в дом. Я узнала его, пока он, словно в замедленной съемке, направлялся ко мне.

Если вам интересно, для того чтобы задушить человека, нужно немало времени. Я услышала эту информацию в одной из передач. Теперь знаю точно: на это уходит еще больше времени, когда душат именно тебя. Мое горло горело. Так же, как голова и грудь. Даже глаза будто пылали огнем. Я не могла издать ни звука и практически ничего не видела, потому что по щекам текли слезы.

Видимо, для него весь процесс тоже длился слишком долго. Потому что в конце концов он ударил меня головой о тротуар. После этого все вокруг потемнело. Адское жжение, как и прохладный воздух вместе с ощущением мокрого, шершавого асфальта, внезапно исчезло.

Когда я впервые увидела… честно говоря, все еще не знаю, как назвать это… свою душу? Дух? Образ? Я будто смотрела на собственное отражение в зеркале. Я не летала с ветром. Не стала прозрачной. Просто перестала быть живым человеком. На мне все еще оставались пижама и тапочки, но они выглядели чистыми, какими были пару минут назад.

Поняв, что я мертва, – а это произошло через минуту после того, как я осознала собственную смерть, – он скрылся через задние ворота. А я осталась стоять рядом со своим телом и мусорным баком, который только что выкатила из гаража.

Последовав за ним, я обнаружила, что мне удается держаться рядом, чего никогда не случалось при жизни. Попробовала схватить его за руку и наблюдала, как пальцы легли на плечо. Отчасти я ожидала, что они пройдут сквозь тело.

Он никак не отреагировал. Однако пошел быстрее, сначала по темной подъездной дорожке, затем по тротуару, пока не добрался до синей «Киа», которую оставил в конце улицы.

Когда он открыл дверь со стороны водителя, я запрыгнула в машину вместе с ним, не собираясь рисковать и ждать, пока он захлопнет дверь у меня под носом.

Глядя, как он торопится добраться до машины, я понимала, что никак не могу помочь девушке, которая лежала на тротуаре, с испачканными кровью волосами. Ничего не могу сделать для Фрэнка, который, скорее всего, по-прежнему спал в большом мягком кресле в моей спальне.

Никто не стал бы искать меня ночью. Мою пропажу и, естественно, смерть могли обнаружить лишь завтра, когда я не появлюсь на работе. А в данный момент никто не мог мне помочь.

Перед тем как уехать, он достал упаковку салфеток и протер руки. Тщательно. Почти нежно. Как будто не ими наматывал мне на шею грязный удлинитель возле мусорных баков на заднем дворе, сжимая его до тех пор, пока я в конце концов не перестала сопротивляться.

Оглядываясь назад, понимаю: именно тогда я решила, что буду преследовать его.

Сидя на пассажирском сиденье, я изучала его, пока он вел машину. Янтарные глаза, в темноте машины казавшиеся черными, неотрывно смотрели на дорогу все те двадцать минут, пока мы ехали до его дома.

Но это оказалась не та квартира, о которой он рассказывал мне в прошлом году, когда в красках поведал о своей жизни, даже сообщив, что его сосед по квартире оставляет на кухне носки. Вместо этого мы оказались у маленького кирпичного одноэтажного дома в стиле семидесятых годов с перегоревшей лампочкой на крыльце.

Я последовала за ним по ведущей к дому дорожке мимо брошенного на заросшую клумбу велосипеда и горы полуголых Барби на ступеньках.

Одинокая лампочка вспыхнула и снова погасла. Он повернул ручку и вошел в дом, закрыв за собой дверь и оставив меня стоять на крыльце. Я рассматривала игрушки и разросшиеся на клумбах азалии, которые, точно знала, сажал не он.

Потом я обнаружила, что не способна просто взять и пройти через входную дверь. Поэтому обрадовалась, что несколько минут назад воспользовалась возможностью и села к нему в машину.

Я стояла на крыльце, думая о том, что, несмотря на немалое количество просмотренных ужастиков, не узнала ничего полезного о том, как быть мертвой. Возможно ли, как следует сосредоточившись, заставить ручку двери двигаться? Нет. А что будет, если попробовать закричать? Я попыталась. И прекрасно услышала себя, но, судя по реакции парня, выгуливающего собаку на другой стороне улицы, больше никто меня не слышал.

Вернее, не совсем так. Собака – маленький серый шнауцер – остановилась и посмотрела прямо на крыльцо.

Во мне расцвела надежда.

– Эй, приятель! Эй!

Шнауцер тихо зарычал. Потом принюхался и пошел дальше. В свою очередь хозяин даже не оторвал взгляд от светящегося голубым экрана смартфона.

Отвернувшись от бесполезного пса, я села на крыльцо и начала изучать свои руки – точную копию своих рук. Я наблюдала, как они опираются на копию моих коленей. Как мои ноги стоят на потрескавшемся бетоне. Почти не касаясь, будто я была сделана из чего-то чуть тяжелее воздуха.

Пытаясь стряхнуть лежащий на ступеньке лист, я с силой махнула рукой и увидела, как он шевельнулся, но так незначительно, что невозможно было понять: причиной тому была я или ночной воздух.

«Ты умерла, – сказала я себе. – Пора грустить».

Когда моя любимая тетя погибла в автокатастрофе, фаза отрицания длилась целый час. Происшествие было слишком значительным. Я не могла осмыслить случившееся. Когда до меня наконец дошла вся серьезность ситуации, казалось, меня лишили всего, даже воздуха. То же самое я ощущала теперь. Только на этот раз невероятно ужасное происшествие случилось со мной.

Я заметила размытые фигуры, они двигались за кухонным окном над клумбой. Шагнув к азалиям, я увидела, как моя копия рассеивается в промежутках между длинными растениями. При этом цветы не шевелились. Зато двигалась я.

Открытие стало бы еще более увлекательным, если бы не моя недавняя смерть, однако оно натолкнуло меня на мысль. Я не могла проходить сквозь стены. Или схватить что-нибудь. Казалось, я обладала силой ночного ветра. Даже не ветра. Воздуха.

Некоторое время я сидела, в задумчивости глядя, как листья азалии трепещут под легким ветерком. Затем поднесла руку к ближайшему цветку и потянулась к кучке бутонов. На этот раз я более внимательно наблюдала за тем, как моя рука, словно дым, скользит между двумя крупными пурпурными цветами.

Я была не ветром, а воздухом. Но воздух мог перемещаться. И у меня появилась идея.

Обойдя дом, я дошла до боковых ворот, которые оказались закрыты. Сквозь щели виднелся боковой двор и его мусорные баки. Сосредоточившись на воздухе между дощечками, я двинулась вперед.

И с легкостью просочилась сквозь забор.

Мой взгляд остановился на слегка приоткрытой дверце для кошек, вырезанной в двери, которая вела в гараж. Я прошла и через нее. Без проблем.

Свет был включен, так что передо мной предстал чистый гараж: несколько рядов аккуратно сложенных коробок с одной стороны и минивэн – с другой. Я окинула коробки беглым взглядом. Они были промаркированы: кухня, ванная, спальня и так далее. На самой верхней лежала пачка листков и перманентный маркер.

Он собирался переезжать.

Услышав за спиной скрип, я повернулась и увидела, как трехцветный котенок пролезает через кошачью дверь.

– Привет, котик, – тихо сказала я, и, клянусь, он сел и несколько секунд смотрел прямо на меня, а потом пошел к миске с кормом.

Последовав за ним, я устроилась рядом и наблюдала, как он ест. Вспоминала о Фрэнке и его склонности к пискливому мяуканью. Наверняка в знак протеста против отсутствия еды он уже пытался растерзать ковер у подножия лестницы.

Я понимала, что не могу плакать настоящими слезами, тем не менее чувствовала знакомое пощипывание в глубине глаз. Печаль распространялась по всему телу. Больше никогда мне не удастся коснуться пушистого подбородка Фрэнка или услышать его урчание, когда он снова плюхнется рядом на кровать и закроет глаза.

Когда ощущение стало более отчетливым, я услышала тихий хлопок, после чего гараж внезапно погрузился в темноту.

Замерев, я прислушалась к тихому звону нити накаливания в лампочке.

– Кажется, это моих рук дело, – прошептала я коту, который продолжал хрустеть кормом.

Вокруг двери в его дом светились маленькие искорки. Я направилась к ним, на звук приглушенных голосов внутри.

Час назад он отнял у меня все.

И пусть пока даже не понимая, как именно, но я собиралась отплатить ему той же монетой.

Глава 3
Скай

Куна, штат Айдахо

Настоящее

Тем летом я работала в кофейне «Дейли Гринд», и он часто заходил туда.

Меня это не смущало. Наоборот, я даже радовалась его приходам. Он давал чаевые. Вел себя мило. А еще был одним из немногих белых людей в Айдахо, которые не пытались завязать светскую беседу и выяснить, откуда я на самом деле родом, или воспользоваться возможностью проверить свои минимальные знания испанского. (К большому разочарованию моей мамы, в школе я ровно год ходила на факультатив по испанскому языку.)

Он называл меня «Долли», потому что в день, когда впервые пришел выпить горячего шоколада, на мне была футболка с Долли Партон¹. Он никогда не пил кофе. Всегда только горячий шоколад. Немного необычный выбор, поэтому я запомнила его заказ. И начала добавлять маленький смайлик на стаканчик рядом с его именем. Джеймс.

– Спасибо, Долли, – всегда благодарил он с ухмылкой, от которой я краснела.

Естественно, в ответ я бормотала что-то неловкое и отворачивалась, чтобы приготовить следующий заказ. Янтарные глаза – клянусь, они были похожи на темное жидкое золото – смотрели на меня, пока я притворялась, что ничего не замечаю.

Мой менеджер, Кен, время от времени дразнил меня.

– Похожий на Криса Хемсворта любитель горячего шоколада явно флиртует с тобой, – играя бровями, говорил Кен. – Твой ход, милочка.

Он сказал, что в следующий раз мне стоит написать на стаканчике свой номер.

Я почти так и сделала. Иногда обдумывала эту идею, пока поджаривала чей-то бублик или добавляла ровно пять с половиной порций карамельного сиропа во фраппучино. Стыдно признаться, но я никогда не была на настоящем свидании, не говоря уже о том, чтобы сделать первый шаг. Я говорила себе: именно для этого и нужен университет. И по приезду туда осенью, когда я впервые переступлю порог кампуса Государственного университета Айдахо, мне неким образом удастся измениться и избавиться от неловкости.

В то лето он обычно заходил раза три-четыре в неделю, но за несколько недель до моего отъезда в университет вдруг исчез. Из-за этого я испытала странную грусть, будто упустила свой шанс. Во время работы я вспоминала его лицо и с тоской думала, что, скорее всего, больше никогда его не увижу. Я предположила, что он намного старше меня – около тридцати. Честно говоря, будучи обладателем светло-карих глаз, темных волос, выразительной родинки и внешности звезды, он казался мне настолько красивым, что его возраст не имел значения.

Когда в мой последний рабочий день перед отъездом в университет он с широкой улыбкой вошел в кофейню и заказал шоколад, я подумала, что это судьба. Почувствовала, как краснеют щеки, когда пыталась заставить себя написать номер своего телефона на его стаканчике с горячим шоколадом. Уверяла себя, что это своего рода тренировка. Повод доказать, что я готова к университету (а я не была готова). Но я струсила. Решила, раз через два дня уезжаю, то мой поступок лишен смысла.

Вместо этого быстро пробормотала ему, что сегодня мой последний день и, возможно, я больше никогда не появлюсь в «Дейли Гринд». Он выглядел искренне разочарованным, а потом пожал плечами:

– Что ж, Долли, я буду скучать по тебе.

Мои щеки покраснели еще сильнее, и все время, что он сидел в кофейне, я притворялась, будто занята чисткой кофеварки. «Idiota»², – подумала я, а потом вспомнила ругательства.

Закончив смену в четыре, я сдала фартук и бейджик сотрудника. Затем обняла Кена, пообещав, что напишу ему, и отправилась на автобусную остановку у торгового центра. Я как раз собиралась написать маме сообщение об ужине… пупуса³ из нашего любимого фургончика. Пропустив обед, теперь я умирала с голоду… а потом вдруг увидела, как рядом тормозит машина.

Это был он.

И улыбнулся так, будто удивился не меньше меня. Как будто это была счастливая случайность. А потом сказал:

– Привет, Долли. Хочешь, подвезу?

Я даже не раздумывала над его предложением. После последнего из всех предыдущих провалов Вселенная подарила мне второй шанс. Я с легкостью отмахнулась от голоса, который тихо поинтересовался, а почему спустя два часа после нашей последней встречи он все еще находился около этого тихого торгового центра?

– Конечно, почему нет? – ответила я, довольная тем, как уверенно прозвучал мой голос, хотя чувствовала, как сильно колотится сердце. «Подумаешь, – сказала я себе. – Он же не незнакомец».

Я пригладила свои кудри, которые всегда выглядели растрепанными после работы. Затем села в синюю «Киа» и пристегнулась.

– Может, хочешь сначала перекусить? – спросил он.

После этого я немного успокоилась.

– Конечно, умираю с голоду. – Покраснев, я посмотрела на родинку на его щеке. Значит, у нас было свидание. Я уже представляла, как позже напишу Кену и как он ответит, что гордится мной.

Он усмехнулся:

– Тогда отвезу тебя в свое любимое место, хорошо? Оно немного в стороне от дороги, но обещаю, ты не пожалеешь.

Внутренний голос снова дал о себе знать. Я всю жизнь прожила в Куне и припоминала не так уж много мест, которые не посетила за это время. Особенно те, где подавали еду.

– Как оно называется? – спросила я.

Он покачал головой:

– Сама увидишь.

Пока мы ехали, он расспрашивал меня обо всем. Задавал вопросы о моей семье. Интересовался, посещала ли я когда-нибудь Сальвадор (один раз, когда была маленькой). Какая музыка мне нравится. Что я хочу изучать. Кто я – жаворонок или сова. Вопрос за вопросом. Как будто считал меня самым интересным человеком в мире. И все это время продолжал улыбаться. Украдкой поглядывая на меня, он выехал на шоссе, ведущее в сторону Бойсе.

Я велела себе расслабиться. До Бойсе тридцать минут езды, но там больше ресторанов.

Сосредоточившись на его словах, я постаралась получить удовольствие от беседы. Он рассказывал историю об одном из своих соседей по комнате, которому на последнюю вечеринку вместо кега достался гроулер⁴. Я рассмеялась, не совсем понимая, в чем разница, но не желая показывать это. Он казался слишком взрослым для такого рода веселья, вот только мне ли судить?

Через пять минут он включил поворотник, чтобы съехать с шоссе. Я посмотрела на указатель. Блэкс-Крик. Дорога Куна-Мора. Мой желудок сжался, а он как ни в чем не бывало продолжил рассказ. Я лишь один раз бывала на этой дороге, когда ходила в поход. И, насколько помнила, здесь не было ни одного ресторана. Сплошные холмы и каньоны.

Нервозность усилилась.

– Ты не ошибся съездом? – спросила я как можно спокойнее, все еще переживая, что все испорчу. Задену его чувства. Разочарую. И он поймет, что я ребенок, который ни разу не был на настоящем свидании и не целовался с парнем. Что единственный представитель мужского пола, с кем я проводила время, – это Кен, и он уже был занят.

– Неужели ты не была в ресторане «У Мо»? – искренне удивился он. – А ведь выросла здесь.

Увидев хитрую ухмылку, я поверила ему.

И все-таки на всякий случай решила написать маме.

– А, «У Мо»! – Я сделала вид, что поняла, о каком заведении идет речь. – Да, всегда хотела там побывать. – Сделав глубокий вдох, я достала из кармана куртки телефон. – Напишу маме, предупрежу, что скоро буду дома, чтобы она не волновалась.

Я перевела взгляд на телефон и увидела, что связи нет.

Пальцы зависли над окошком для сообщений, пока я снова и снова перечитывала последнее послание от мамы.

«Te quiero, mi’ja».⁵

Неприятное чувство вернулось. Подняв голову, я увидела, что он наблюдает за мной, поэтому изобразила фальшивую улыбку.

А он по-прежнему оставался спокойным.

– На протяжении пары километров связи нет, но сразу за холмом отличный сигнал. Не переживай. Хочешь, я остановлюсь, чтобы ты могла отправить сообщение?

От скорости, с которой ужас сменился облегчением, закружилась голова, и я натянуто улыбнулась. Возможно, заведение «У Мо» действительно существовало. Может, все было в порядке. Я переживала по пустякам. Как всегда.

– Да, – как можно непринужденнее ответила я. – Иначе мама начнет волноваться.

Через несколько минут мы свернули с дороги. Впереди был знак «Въезд на ранчо», он сбросил скорость и включил поворотник, а потом съехал на дорогу, по виду походившую на грунтовую. Когда под колесами захрустел гравий, я опустила взгляд на экран.

Сигнал так и не появился.

Словно прочитав мои мысли, он указал куда-то в сторону.

– Если связи так и нет, скорее всего, появится там, у ручья. – И улыбнулся. – Нашел его случайно, когда по дороге сюда моему другу Грегу приспичило отлить.

В ответ я хихикнула, вышла из машины и, не отрывая взгляда от телефона, пошла к ручью.

Связи не было.

Я подняла телефон, сделала еще несколько шагов и повторила попытку.

Ничего.

Вот тогда-то он и напал на меня сзади. Одной рукой грубо схватил за волосы и потянул голову назад. Другой сжал горло и повалил на землю. Я больно приземлилась на живот, но смогла издать лишь приглушенный вскрик, потому что он зажал мое тело между коленей и придавил к земле.

Я пыталась закричать. Старалась повернуться и скинуть его. Пробовала бороться.

Единственное, на чем я могла сосредоточиться, – на попытке убрать его руки с моего горла.

Когда я училась в четвертом классе, наш маленький сосед – его звали Дьюи – утонул в джакузи на заднем дворе. Пока его мама готовила обед, он залез в джакузи, и над ним захлопнулась крышка. После этого мне иногда было тяжело заснуть. Я постоянно думала о том, каково ему было там, в том джакузи.

Мне казалось, нет хуже смерти, чем смерть от утопления.

До этого момента.

Спустя пару минут я потеряла сознание, но эти минуты казались вечностью, пока я безуспешно пыталась найти способ заставить его остановиться.

Затем меня окончательно поглотила темнота, а боль и давление исчезли.

Когда снова забрезжил свет, я все еще слышала, как он кряхтит позади меня. Все так же видела грязь и гравий под своим лицом. Все остальное онемело.

Однако, к моему удивлению, мне удалось вырваться из его хватки.

Но меня охватил ужас, ведь он даже не заметил этого. Потому что лежащая лицом в грязи девушка с темными кудрями не двигалась.

Я видела специальные выпуски передач о людях, которые пережили внетелесный опыт. Опыт клинической смерти. Поэтому решила, что именно это происходит со мной.

– Убирайся! – закричала я и бросилась на него. Мои кулаки обрушились на его спину с силой, едва ли сильнее силы крыльев бабочки. – Перестань, хватит! – кричала я, понимая, что он не слышит. Вряд ли я сама себя слышала.

Девушка на земле, то есть я, больше не сопротивлялась. Ее губы приобрели насыщенный лавандовый оттенок. Из уголка рта тянулась длинная полоска слюны. Веки были полуопущены.