"Русская литература XVIII века. Учебно-методический комплекс" kitabından sitat

Огромную роль в сентиментальной повести играет природа: это не только фон, на котором происходят события, но и активное действующее лицо, помогающее более глубокому изображению внутреннего мира героев. Открывается повесть описанием подмосковного пейзажа с Симоновым монастырём в центре [51. С. 591]. Этот пейзаж в большей степени лишь настраивает на восприятие повести, в чём и признаётся повествователь: “Чаще привлекает меня к стенам Симонова монастыря воспоминание о плачевной судьбе Лизы, бедной Лизы” – и тут же характерное для сентиментализма признание “чувствительного” сердца: “Ах! я люблю те предметы, которые трогают моё сердце и заставляют меня проливать слёзы нежной скорби!” [51. С. 592]. Встречу Лизы и Эраста предваряет короткое описание весны. Зародившееся чувство сопровождает соответствующий светлый пейзаж [6. C. 596]. Берег реки, березовая роща, тень “столетних дубов… осеняющих глубокий, чистый пруд”, тихая луна – все эти детали пейзажа оттеняют “чистые и непорочные… объятия” влюбленных героев [51. С. 599]. Меняется характер отношений героев – меняется и пейзаж. Не случайно падение Лизы произошло именно вечером: “мрак вечера питал желания” [51. С. 600], “ни одной звездочки не сияло на небе”, “никакой луч не мог осветить заблуждения” [51. С. 600]. А после падения – “блеснула молния, и грянул гром” [51. С. 600]. Грозовой пейзаж символизирует катастрофу. “Грозно шумела буря: дождь лился из черных облаков – казалось, что натура сетовала о потерянной Лизиной невинности” [51. С. 601]. Отъезд Эраста на войну сопровождается “утренней зарей, как алое море, развивающейся по восточному небу”, “вся натура пребывала в молчании” [51. С. 603]. Два месяца разлуки тяжелы для Лизы, – и природа в унынии, нет ни одного светлого пейзажа в этой части повести. Разрыв, объяснение и – Лиза оказалась “на берегу глубокого пруда, под тению древних дубов”, гибель и последнее пристанище Лизы сопровождается печальной пейзажной картинкой: “…её погребли близ пруда, под мрачным дубом…”