Kitabı oxu: «Заведомо проигрышная война», səhifə 2
Когда, наконец, силы кончились, Алеста опустилась на скамью, упёрлась локтями в колени. В зале что-то щёлкнуло – тренер включил другую музыку, что-то ритмичное, механическое. А она слышала только собственное сердце. Оно билось громко, живо, упрямо.
И в этом грохоте – впервые за день – наступила тишина.
Телефон на прикроватной тумбочке завибрировал, вырвав Алесту из вязкой дремоты. Экран мигал знакомым именем. Она медленно провела пальцем по стеклу, поднесла трубку к уху, даже не поприветствовав – голос был хриплым от молчания:
– Да?
– Я знаю, что ты дома в одиночестве. И если не откроешь рот, я начну зачитывать тебе статьи Налогового кодекса, – прозвучал бодрый, но тёплый голос Марины.
Алеста попыталась улыбнуться, но губы едва дрогнули. Она обняла колени, прижимая их к груди.
– Мне кажется, – прошептала она, – я стала инертной массой. Пыльной, как антресоли в старом доме. Меня просто… выключили.
– Чёрт, – тихо выдохнула Марина. – Тимур?
Алеста кивнула, забыв, что её не видно.
– Он даже не вышел ко мне. Уже назначен общественный защитник. Я ему не нужна.
В трубке – шорох, как будто Марина встала, поправляя что-то.
– А ты знаешь, может, его заставили? Или он просто… сломался. Там, где он сейчас, даже сильные трескаются по швам.
– Или я недостаточно сильная, – прошептала Алеста. – И всегда была. Не могу вытащить даже собственного брата. А ещё этот Сергей… – голос её стал острее. – «Ты сама разберёшься. Моя семья не может вмешиваться в такие дела».
Марина зашипела, как сковородка под каплей масла.
– Вот же гнида.
– Марин…
– Прости, но я скажу. Он всегда был надменным. Я терпела, потому что ты его любишь. Но он поступил, как трус. Сладко говорит, пока рядом тепло и красиво. А как тучи – сдулся. От дяди пока тоже новостей нет, прости.
Тишина между ними повисла тяжёлая, как зимнее одеяло. Где-то за окном дождь мерно стучал по подоконнику. На кухне тикали часы, отмеряя ничтожные секунды одиночества.
– Просто не могу уже. Хочется, чтобы кто-то пришёл и сказал: «Отдохни. Я разберусь». А вместо этого… – она замолчала, губы задрожали. – Только грушу в зале могу бить. Хоть кто-то меня слушает без возражений.
Марина тихо засмеялась сквозь вздох.
– Через пару дней я приеду. Привезу плюшки, мятный чай и комедию, где всё заканчивается хэппи-эндом. И мы будем сидеть, ныть, а потом хохотать над какой-нибудь ерундой.
Алеста впервые за день по-настоящему улыбнулась.
В воскресенье Алеста заставила себя разобрать бумаги и приготовить что-то, отдалённо напоминающее еду. На фоне играло радио. Она не слушала. Просто не хотела тишины.
Телефон вибрировал, заставляя её вздрогнуть. Сообщение от Дениса:
«Ты решила уволиться? Или просто сбежала в подполье с томиком Уголовного кодекса подмышкой?»
Губы её дрогнули – не то от раздражения, не то от усталости. Минутная улыбка, больше похожая на гримасу, скользнула по лицу и исчезла. На миг её пальцы замерли над экраном, и внезапная мысль пронзила сознание, как электрический разряд.
А что, если он действительно что-то знает о Тимуре?
Алеста не стала отвечать. Даже злость не пришла – только холодная всепоглощающая апатия. Пальцы сами потянулись к кнопке, выключая экран одним точным движением.
Глава 3
Снег таял еще до того, как коснуться земли, превращая улицы в черные зеркала. Воздух был тяжелым, пропитанным влагой и запахом мокрого асфальта – не морозным, а каким-то промозглым, осенним. Даже туман сегодня казался не таинственным, а просто грязноватой дымкой, как будто город накрыли мокрой простыней.
Алеста стояла на остановке, сжимая в ладонях стакан кофе, будто это единственный источник тепла во всем этом ледяном мире. Она намеренно не села за руль, оставив машину у подъезда. Решила пройтись пешком, надеясь, что пронизывающий холод прочистит мысли. Или хотя бы заморозит их до лучших времён.
Голова гудела от мыслей, но не о работе, не о брате, а о том абсурдном сне, который вцепился в нее и не отпускал. Свадебное платье. Суд. Судья – ее заклятый школьный враг, а свидетели – бухгалтеры с пустыми глазами.
Бред. Полный бред.
Но разве моя жизнь сейчас не такая же нелепая и липкая, как эта погода? Ни зимы, ни весны – одна промозглая безнадега.
Глаза ныли от бессонной ночи, и даже серый, бессолнечный свет резал воспаленные веки – пришлось натянуть темные очки, будто прячась не только от размытого мира, но и от предстоящего дня.
Из кармана резко зазвонил телефон, и в тот же миг экран вспыхнул ещё одним уведомлением:
09:00 – Срочное совещание. Присутствие обязательно. Чацкий.
Алеста едва не выронила кофе.
Не умолкающий звонок Марины неожиданно разогнал тягостные мысли, как первый луч солнца сквозь промозглую завесу декабря.
– Ты не поверишь, – голос подруги звенел, будто шампанское в новогоднюю ночь, – я официально выхожу из отпуска! Сегодня уже буду в офисе, так что готовься к спасению от чацкого террора.
Алеста усмехнулась в трубку.
– Напоминаешь мне, как будто я могла забыть, – проворчала она, но в голосе уже пробивалась теплая нотка. – Ну вот скажи, Марин, разве нормальные люди начинают день с повестки на срочное совещание?
– Нормальные люди не юристы, – откликнулась бодрая подруга. – Слушай, может, он изменился?
– Конечно. Может, у него теперь две головы. Одна – прежняя, вторая – запасная для сарказма. Рада, что ты покидаешь райские апартаменты на морях и возращаешься в наши серые стены. Без твоей поддержки я точно сойду с ума.
Алеста машинально поправила шарф, внезапно осознав, что губы сами растягиваются в улыбке. Марина была права – она действительно уже чувствовала себя менее одинокой. Даже утренний туман теперь казался не таким унылым, а совещание – не таким безнадёжным.
Вместе с настроением Алесты улучшилась и погода. Она вошла в офис, снимая тёмные очки. Яркие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь жалюзи, заставили её щуриться. Ни консилер, ни капли не могли скрыть тени под глазами. Волосы, которые она обычно собирала в строгий пучок, сегодня свободно спадали на плечи – хоть какая-то защита от любопытных взглядов.
Она кивнула охраннику, улыбнулась коллегам из маркетинга и направилась к переговорной.
Дверь была приоткрыта. Внутри – тишина, прерываемая лишь одним голосом.
– Понимаю ваше желание выпустить игру как можно скорее, но мы не можем рисковать репутацией. Лучше потратить ещё месяц на полировку, чем получить негативные отзывы из-за сырого геймплея. Я верю в этот проект и хочу, чтобы он действительно блистал.
Алеста замерла. Узнала тембр. Тот самый голос, который в старших классах читался в записках с язвительными комплиментами.
Но теперь он говорил о качестве, о заботе о продукте и команде. И что самое неожиданное – он был готов отстаивать дополнительные сроки на разработку, хотя обычно руководство давило с релизами.
– Здравствуйте, – ровным голосом произнесла Алеста, переступая порог переговорки. – Простите за опоздание.
В комнате воцарилась секундная пауза. Все взгляды устремились к ней, но она видела только одного человека.
Денис медленно поднял глаза от планшета.
– Доброе утро, – его голос звучал ровно, но уголки губ предательски дрогнули, выдав ту самую старую усмешку. Той же интонацией он когда-то говорил «Доброе утро» перед тем, как подложить кнопку на ее стул.
Но уже в следующее мгновение он повернулся к команде, и его тон снова стал деловым:
– Нам критически важно довести систему крафта до идеала. – Он постучал пальцем по экрану с диаграммой. – Наш игрок заслуживает законченного продукта.
Алеста заняла свободное место рядом с Мариной, сохраняя спокойное выражение лица. Легкая улыбка не сходила с ее губ – годы корпоративной практики научили ее сохранять внешнее самообладание в любой ситуации. Марина бросила ей ободряющий взгляд, но внутри Алесты все сжималось от напряжения. Его уверенные интонации, отточенные жесты, безупречный деловой стиль – все это вызывало у нее глухое раздражение.
Этот новый Денис – рассудительный руководитель, защищающий интересы проекта, – казался чужим в теле ее старого врага.
Где подвох? Или… люди действительно меняются?
Соберись, – мысленно приказала она себе.
– Для вновь прибывших позвольте представиться: Денис Сергеевич Чацкий. С прошлой недели я курирую два направления нашей работы – разработку продуктов и юридическое сопровождение.
– Интересно. А можно узнать, что стало с прежним руководителем? – осмелился спросить молодой разработчик с дальнего конца стола.
Чацкий плавно сложил руки перед собой:
– Он принял решение оставить должность по личным причинам. Иногда люди пересматривают свои приоритеты. – В его голосе не дрогнула ни одна нота.
– Или эти приоритеты пересмотрели за него, – шепнула Марина так, чтобы слышала только Алеста.
Голос Дениса, ровный и методичный, продолжал звучать, будто запись давно знакомой пластинки – та, что когда-то играла в школьном радиоузле, пока он объявлял её фамилию с едва уловимой насмешкой. Теперь эта мелодия раздавалась в стерильной тишине переговорки, и Алеста невольно ловила себя на том, что помнит каждый оттенок этих интонаций, хоть и предпочла бы забыть.
– Итак, – продолжил Денис, переключая презентацию, – помимо основного проекта, мы участвуем в лицензировании нового игрового движка. Здесь юридическая экспертиза будет критически важна. – Его взгляд намеренно остановился на Алесте, и она поняла провокацию: он прекрасно знал о её провальном прошлом лицензионном договоре.
Пальцы сами сжали ручку так, что побелели костяшки. Горечь от того провала, всегда такая острая, подступила к горлу. Это был не её провал. Тактика Алесты была выигрышной, её стратегия – железной. Но бывший начальник настоял на своём. Заставил пойти на рискованные уступки, проигнорировав её предупреждения. В итоге проект рухнул, а вину повесили на неё.
Ощущая, как старая профессиональная обида пересиливает холодную осторожность, она подняла взгляд:
– Если вы рассчитываете на безоговорочное одобрение всех… творческих решений руководства, – ее голос не дрогнул и не выдал внутреннюю дрожь, – то, кажется, сохранили дурную привычку игнорировать регламенты. Как когда-то правила школьного совета.
В комнате повисла неловкая тишина. Марина сжала её локоть – предупреждение запоздало. Денис, явно довольный реакцией, медленно сложил руки:
– Признаюсь, я скучал по этой твоей… прямоте. В корпоративной среде редко встретишь людей, называющих вещи своими именами.
– Комплимент звучал бы убедительнее, если бы не напоминал прелюдию к привычным методам давления.
Их взгляды скрестились – её ледяной и его насмешливый. В этом молчаливом поединке оба перешли границы: он, задев её профессиональную уязвимость, она – вернувшись к школьным конфликтам. Но рамки корпоративной вежливости остались номинально соблюдены.
Марина прикрыла рот рукой, прошептав:
– Кажется, кто-то сегодня умрёт…
Но Денис резко перевёл разговор в деловое русло:
– Вы подготовили заключение?
– Вот, пожалуйста. – Алеста плавно положила папку перед ним, затем наклонилась чуть ближе и добавила так, чтобы слышал только он: – Полный анализ. Выделила ключевые риски жирным шрифтом. Для вашего удобства.
Пальцы Дениса замерли на титульном листе. Он не поднял глаз, когда ответил таким же тихим, ядовитым тоном:
– Трогательная забота. Кстати, ты ужасно выглядишь. Бессонница?
Она резко переключила слайд, выведя на экран таблицу с красноречивыми параллелями.
– Рассмотрим ключевые риски лицензирования нового движка, – её голос звучал холодно и методично, как будто она читала обвинительное заключение. Денис отложил ручку, его внимание полностью сосредоточилось на презентации.
– Вот сравнительный анализ нашего кода и запатентованных технологий конкурентов. – Алеста указала лазерной указкой на верхнюю строку. – Алгоритм разрушения объектов совпадает на 49% с защищённым патентом "Черного Грифона". Это не вдохновение, это готовый иск на 20 миллионов долларов.
Денис медленно кивнул, его пальцы сложились в замок перед собой. Она видела, как напряглись его скулы.
– Далее, – щёлкнула следующую страницу, где красным горели совпадающие строки, – система ИИ использует те же принципы машинного обучения, что и запатентованная технология "Кадора".
Она заметила, как Денис наклонился вперёд, вглядываясь в детали. В комнате стояла такая тишина, что было слышно, как кто-то сзади нервно постукивает ногой.
– И главная проблема, – Алеста вывела последний слайд с юридическим заключением, – наш сетевой модуль практически дословно повторяет архитектуру, защищённую патентом "Зификс". Один запрос их юротдела – и мы теряем не только этот проект, но и все контракты с "Вексел".
Тишина стала почти физически ощутимой. Денис не отводил глаз от экрана, его лицо было каменным, но она видела, как дрогнула его нижняя челюсть. Наконец он медленно выдохнул:
– Какие у вас рекомендации? – Его голос звучал ровно, но в глазах читалось понимание всей серьёзности положения.
Алеста почувствовала странное удовлетворение – впервые за все годы он слушал её не как школьную соперницу, а как профессионала.
– Мои рекомендации… – Алеста плавно переключила слайд, где появился чётко структурированный план действий. – Во-первых, немедленно приостановить интеграцию спорных модулей.
Она отметила, как Денис записывает что-то в блокнот, его рука двигалась быстро и решительно.
– Во-вторых, наш отдел уже подготовил два варианта решений: – её указка выделила два пункта, – либо полный рефакторинг проблемных систем с нуля, либо переговоры о лицензировании оригинальных технологий. Первый вариант займёт 3-4 месяца, второй – дороже, но быстрее.
Денис поднял взгляд:
– Стоимость?
– От двух до пяти миллионов долларов в зависимости от выбранного пути, – Алеста сохраняла бесстрастный тон, но заметила, как у нескольких коллег округлились глаза. – Но это в любом случае дешевле, чем потенциальные судебные издержки и репутационные потери. Я подготовила поэтапный план минимизации рисков, – Алеста переключила последний слайд с детальным графиком. – Первые четырнадцать дней – полный аудит кода силами нашей команды и внешних экспертов. Затем…
Денис поднял руку в чётком деловом жесте, но на этот раз без привычной снисходительности:
– Спасибо. Мы выбираем второй вариант – лицензирование технологий. – Он сделал паузу, и в его обычно насмешливом голосе появились новые нотки. – Ваш анализ… впечатляет.
Алеста медленно приподняла бровь, изучая его лицо:
– Как неожиданно. Я была уверена, вы предпочтёте более… творческий подход к решению проблем. Может, даже рискнёте проигнорировать патентное право?
Уголки губ Дениса дрогнули, но теперь это была не прежняя язвительная усмешка:
– В данном случае, – он откинулся на спинку кресла, – мне требуется именно ваша дотошная внимательность к деталям. – Его взгляд встретился с её взглядом. – В конце концов, кто знает толк в поиске чужих ошибок лучше, чем вы?
– В таком случае, – она плавно закрыла презентацию, – я подготовлю документы для переговоров с правообладателями. К утру. – Её голос звучал профессионально, но без прежней ледяной отстранённости.
Совещание подошло к концу. Денис закрыл папку с документами и обратился к команде:
– Спасибо всем за работу. Все свободны. Алеста Дмитриевна, останьтесь, пожалуйста, на минуту.
Когда дверь закрылась за последним сотрудником, Алеста невольно расслабила плечи, но сохранила деловой тон:
– Вам что-то ещё нужно?
Денис отложил ручку в сторону, его движения были спокойными и размеренными.
—Ты сегодня хорошо поработала. Но мне интересно – насколько критичны эти риски на самом деле? Договариваться дорого, а разрабатывать заново слишком долго… Хотя, знаешь, иногда самые большие риски таятся не в контрактах, а в человеческой невнимательности. Мелочи, упущенные детали…
Он внимательно посмотрел на неё, оценивая реакцию.
—Вот, к примеру…
Алеста слегка наклонила голову, почувствовав подвох:
—К чему ты ведёшь? Ты сомневаешься в моей профессиональной оценке?
– Нет, просто… – он сделал паузу, доставая из внутреннего кармана пиджака пожелтевший документ, – это напомнило мне кое-что. Помнишь, как перед поступлением ты дважды теряла свой аттестат? – Его голос звучал тихо, почти задушевно. – Кстати, нашёл его в архивах университета. А ещё здесь твоя прекрасная фотография…
Алеста резко выхватила документ из его рук, бумага хрустнула в её сжатых пальцах. Её взгляд вспыхнул холодным огнём.
– Знаешь, я даже не удивлюсь, если окажется, что это ты его прятал, – её голос звучал низко и ясно, – лишь бы лишний раз насолить мне. Когда ты уже вырастешь из этой детской мести?
Денис медленно наклонился ближе, его дыхание едва коснулось её щеки:
– Когда ты перестанешь так ярко реагировать. Это… отвлекает. – Его голос звучал мягко, почти ласково, но в глазах читалось прежнее торжествующее высокомерие.
Лёд снова сковывал её грудь. Всё – этот фальшивый тон, этот взгляд, эта ухмылка – всё было по-прежнему. Никаких перемен. Никакого уважения.
Она резко отодвинулась, вставая из-за стола:
– Документы по лицензированию будут у вас к утру. Если позволите, мне нужно готовиться.
Её голос звучал ровно и холодно, как будто последние пять минут не существовало.
Дверь закрылась с тихим щелчком.
Денис остался сидеть, бессмысленно перебирая страницы папки. В опустевшем кабинете его лицо наконец потеряло привычную маску уверенности.
Он провёл рукой по глазам – жестом, которого никто никогда не должен был видеть, – и вдруг резко швырнул папку через весь кабинет. Бумаги веером рассыпались по полу.
На самой верхней, чуть помятый, лежал тот самый школьный снимок – где они оба, пятнадцатилетние, он держал её за косу, они смеялись над чем-то своим, незначительным и самым важным на свете.
Но это было давно. Очень давно.
Резкий звонок служебного телефона разорвал тишину кабинета. Денис вздрогнул, оторвавшись от документов. На экране горело: «Секретариат гендиректора. Горный Феникс». Он сделал глубокий вдох и принял вызов.
– Денис Сергеевич, с вами хочет поговорить Сергей Геннадьевич. – Голос помощницы отца был идеально вежливым и безличным.
Лишь легкое движение пальца, постукивающего по ручке кресла, выдавало внутреннее напряжение Дениса.
– Соединяйте.
В трубке воцарилась тяжёлая пауза, затем раздался низкий, холодный голос:
– Ты забыл оставить машину. – Ни приветствия, ни предисловий.
Денис стиснул челюсть:
– Её сегодня пригонят из сервиса.
– На чём тогда будешь ездить? – голос отца прозвучал язвительно. – На метро? Как простой клерк?
– Если понадобится – пешком пойду. – Денис встал, свободной рукой поднимая тот самый школьный снимок. – Я принял решение.
– Решение? – отец фыркнул. – Ты две недели играешь в независимость. Но без меня ты никто.
– Вот и проверим. – Денис резко перешёл на деловой тон. – Если вас интересует только машина – её вернут к вечеру. У меня совещание.
Он бросил телефон на стол, не дожидаясь ответа. В опустевшем кабинете только тикали часы, отсчитывая секунды.
Много лет назад он вложил все свои накопления в стартап своего друга – ту самую игровую студию, которая теперь превратилась в успешный бизнес. Акции давно приносили стабильный доход, позволяя чувствовать себя независимым. Отец до сих пор не знал об этом – Денис специально держал свои инвестиции в тени, наслаждаясь мыслью, что однажды сможет бросить это «Я не нуждаюсь в твоих деньгах» по-настоящему.
Когда друг в шутку сообщил, что «та самая Алеста» подала резюме в их юридический отдел, Денис сначала сделал вид, что едва помнит эту историю. Но вечером перечитал её рекомендации трижды. А наутро неожиданно для самого себя сказал: «Возьми её. Она всегда была чертовски талантлива, хоть и невыносима».
Денис бережно разгладил снимок пальцами, задерживая взгляд на двух улыбающихся подростках. Он аккуратно положил фотографию во внутренний карман пиджака, прямо над сердцем. Внезапно осознав, что уже несколько минут бессознательно улыбается, он резко выпрямился и потянулся к папке с документами.
Достаточно сантиментов, – мысленно отругал себя Денис, но сознание упрямо возвращало его в тёмный кабинет отца.
***
Тяжёлые портьеры, дубовый стол с золочёной инкрустацией. Отец стоял у камина, его лицо освещалось трепещущим пламенем. Мать сидела в кресле, её тонкие пальцы сжимали хрустальный бокал.
– Ты должен думать о семье, – голос отца звучал как приговор. – О будущем.
Денис стоял навытяжку, но в глазах горел бунт:
– Вы имеете в виду ваше будущее? Ваши амбиции?
Мать даже не повернула головы, наблюдая, как отблески пламени играют в рубиновом вине:
– Не будь ребёнком. Ты не можешь просто отказаться от обязанностей.
– Значит, по-вашему, обязанность – жениться на одной из девушек из вашего списка? – голос Дениса дрогнул, выдавая боль, которую он тщетно пытался скрыть.
Отец медленно поднялся, его тень легла на сына:
– Либо ты женишься до конца года, либо лишишься всего. По правилам семьи твоя доля перейдёт к тебе только после женитьбы. – Он обвёл сына ледяным взглядом. – Если не способен нести ответственность за женщину, как я доверю тебе бизнес?
Тишина повисла тяжёлым занавесом. Где-то за окном завыл ветер.
Денис сжал кулаки, и когда он заговорил, его голос звучал низко и опасно:
– Я был готов взять ответственность. Готов был жениться много лет назад. Но вы сами разрушили это.
Отец ухмыльнулся, поправляя манжеты:
– Эта твоя юношеская инфантильная увлечённость? Мы спасли тебя от ошибки.
– Прошло уже столько лет, – равнодушно вступила мать, наконец поворачиваясь к нему. – Неужели ты до сих пор не смог забыть ту девку?
Денис горько усмехнулся:
– Забыть? Вы поставили меня перед выбором: либо я разрываю все контакты, либо её рекомендательные письма «теряются», а заявка в университет «затеряется» в архивах. Я согласился, чтобы дать ей шанс. Я годами выполнял ваши условия, ходил на свидания с вашими «кандидатками». – Он сделал паузу, смотря на них с вызовом. – И где результат? Где ваша благодарность за моё послушание?
Отец холодно улыбнулся:
– Мы с матерью годами закрывали глаза на твоё… увлечение. Позволили тебе учиться с ней в одном университете, надеясь, что ты перерастёшь эти детские фантазии. Но всё имеет свой предел.
– Ваши правила умерли для меня в тот день, когда вы заставили меня предать единственную девушку, которую я хотел видеть своей женой, – Денис распахнул дверь. – Больше вам ничего не сломать. Оставьте всё Данилу. Ваши деньги и ваши правила мне не нужны.
Дверь родительского особняка захлопнулась за спиной с глухим, финальным стуком. Денис замер на мгновение на холодном ночном крыльце, и будто плотина прорвалась – мысли хлынули стремительным, бурным потоком.
Три года. Целых три года я мог уйти. Мои инвестиции давно приносят достаточно, чтобы содержать семью. Настоящую. Ту, о которой я мечтал. С ней.
Он зажмурился, пытаясь заглушить внезапно нахлынувшую боль. Образ Алесты ярко встал перед глазами.
Она состоялась. Сама, без чьей-либо помощи. Её карьере уже ничто не угрожает. Меня останавливало лишь одно. Все эти годы… то, что она с ним. С Сергеем. Что у неё появилась новая жизнь, в которой мне нет места. Что, появись я снова, я лишь разрушу её покой. Снова.
Он сделал шаг вперёд, потом ещё один, срывая с шеи шарф, который вдруг стал невыносимо душить.
Но этот разговор… эти вечные угрозы, этот абсурдный ультиматум… Это была последняя капля. Я больше не намерен терпеть. Не намерен подчиняться.
Он остановился посреди пустынной ночной улицы, поднял голову к тёмному небу и глубоко вдохнул.
Я должен знать. Должен увидеть её. Увидеть её глаза. Узнать, помнит ли она меня. Проклинает ли… или давно вычеркнула из своей жизни и живёт счастливо. Я приму любой ответ. Любой.
В его груди что-то сжалось – больно и остро.
Но если… если там есть хоть искра… хоть крошечный шанс, что я ей не безразличен…
Он выпрямился, и в его взгляде, наконец, вспыхнула давно забытая решимость.
…я воспользуюсь им. Не смотря ни на что. Наперекор им. Наперекор всему миру. Я верну её. И на этот раз ничто не заставит меня отступить.
