По сути, этот стакан вина одним глотком выглядит лихорадочным сном эпических масштабов. В нём видение мира, уничтоженного способами, которые большинство современных писателей вряд ли превзойдут. И дело не в слоге или сюжете «Amystis». Суть в склонности к апокалипсису с жизнеутверждающим до слёз и истерического смеха концом.
Абсурд либо новые «Откровения от Иоанна»? Нет смысла перечислять собранных в книге всех исторических персонажей различных эпох, верований и принципов. Тут и Эскобар, и Бут, и Эразм, и Уго Чавес с Волоцким — автор как выпускник истфака показал отличное знание истории. Поговорим про самое ценное.
Что заявлено в аннотации: «Смутное время. Двум молодым полководцам поручено спасение Москвы от осаждающего её Тушинского вора. Все победы одержаны, враги повержены, и остаётся сделать последний шаг, но герои внезапно замирают перед решающим выбором: а что если его не делать? Что если предпочесть подвигам и славе эстетическое созерцание и гомерический абсурдизм?
Другой герой романа — время. Оно перевёрнуто, как в чёрной дыре, за горизонтом событий. В пространстве передвигаться более нельзя, но во времени — сколько угодно. Герои беззастенчиво игнорируют его неотвратимый ход, свободно обращаются с будущим и прошлым. Для этого им нужно лишь замереть и бездействовать — абсолютно».
Горизонта событий и правда нет: есть факты, произошедшие (хотя больше подходит «случившиеся») в моменте, за рамками которого больше ничего. К чему привели эти события, кому надо было и что планируется делать дальше — скрыто под даосскими практиками нерушимого одномоментного бытия. В романе это учение соединилось с элейской философией. Есть некое начало, направляющее всё сущее, и есть бытие — постоянство и неизменный абсолют. Нет реальности, нет времени. Есть миг, который надо прожить в праздности. Да и это ни к чему — всё равно всех ждёт апокалипсис.
Вновь возвращаясь к последнему, стоит отметить лишь одну фразу из романа: «И в миг сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса, и семь трубачей, имеющие семь труб, приготовились в них трубить». Больше искать совпадений и отсылок бессмысленно: даже если их нет, они есть. Но предвестник ни это или предостережение — решать каждому лично, ибо мы рождаемся и умираем в одиночестве. Поэтому и тут надо взять ответственность на себя.
Трубачи, что Ангелы, возвещают про наступление. Но куда, зачем — остаётся за кадром. «Мы настигли и убили счётом ровно семерых», — отрапортовал Делагарди.
Ощущение, что развитие истории движется вспять: от наших дней до древности, перемежёвываясь с первым запуском ракеты в космос, с дронами и Иваном Грозным. Время стало произвольной координатой. Как известно, в пределах горизонта событий радиальная координата становится временной, а временная — пространственной. То есть, «вернуться назад» внутри горизонта событий так же невозможно, как и переместиться назад во времени за пределы горизонта событий. Другими словами, основная причина, по которой невозможно избежать сингулярности, оказавшись в пределах горизонта, заключается именно в том, что человек должен двигаться вперёд во времени, что из-за крайней кривизны горизонта означает движение к центральной сингулярности.
Так стоит ли беспокоиться: произошли ли события, описанные в «Откровениях»? Случилось ли, рассказанное в книге? Либо это предсказание? Смею надеяться, что четыре всадника пришли и ушли. С другой стороны, осматриваясь, частично оглядываясь назад и робко заглядывая в будущее, ощущение, что мы находится в книге прямо сейчас. И в «Откровениях», и в «Amystis» некоторые всадники уже причинили неприятности, в то время как другие ещё придут.
В романе автор вплёл Сталина в жизнь отца Эразма и группы «Ленинград» — символов свободомыслия и чего-то ещё, что не принято называть. Без витиеватых фраз, пространных рассуждений (за исключением героев, но им позволительно) лён текста местами мягко, временами хаотично и дёргано рвёт шерсть пространства, оставляя нам на суд и в распоряжение лишь время. И ничего, что оно — часть пространства. Остаётся лишь довольствоваться ментальными понятиями и скачками, подражая атеистам, которые «живут лучше, чем кавалеристы».
Обыденность, скроенная из разрозненных остатков памяти, мечтаний, допущений, хорошо пролитая вином, будто автор хочет законсервировать мгновение и оставить висеть в пространстве в надежде, что оно когда-нибудь само станет персонажем истории. Произойдёт ли это — покажет время, если захочет. Потому что, отвечая на вопрос в начале, только оно и свободно и вольно выбирать куда ему двигаться. Собственно, автор это и показал, выйдя из пространства как неживой субстанции. И если принять, что «Воспитанные люди всегда противоречат другим, мудрые же противоречат сами себе», то когда «… «Я», пусть и одного человека выйдет на свет, значит, все жертвы не напрасны».
«Мелисс утверждал, что времени не существует, это такой неординарный подход, я много над этим думала и пришла к удивительным выводам…» — фраза одной из героинь в начале романа. Да, мы видим смену дня и ночи, но это лишь изменения вокруг нас. Время — это нечто иное, не существующее само по себе, это только возможность описать происходящие изменения. Но мы всегда в прошлом, настоящем и будущем, измеряем время годами, месяцами и днями — зачем? Привыкли думать о жизни линейно, видеть начало и конец, рождение и смерть, связывать всё это нитями времени. Но всё гораздо сложнее. Всё, что есть, существует одновременно, вне времени.
Жизнь идёт как надо ей, не оглядываясь на время, на его наличие либо отсутствие. Придуманные нами способы контроля времени лишь изредка помогают ориентироваться в этом мире. Но сам мир живёт по своим правилам.
Как в подтверждении этого приведу фразу Ираиды: «Это вечная революция! Мы верим, что сны сбываются!» Однозначно сбываются, «…но затем, когда муж раз за разом неизменно возвращался живым, она прониклась священным трепетом перед необъяснимым сбоем теории вероятности и стала воспринимать происходящее как чудо. В конечном счёте, чудо приняло характер обыденности и ощущалось ею как нечто само собой разумеющееся».
В заключении приведу ещё одну цитату из романа: «Исправлять ошибки было поздно, признавать их — стыдно, раскаиваться — глупо…». Нет абсурда в романе: всё логично и последовательно. Абсурд вокруг, абсурд в нас — так отыграем же свои роли, чтобы кто-то когда-нибудь вызвал нас на «бис».
Читать. Осмысливать. Додумывать. Наслаждаться мгновением и дышащим бытием.
Amystis (греч.) – выпивание одним духом (по фракийскому способу) "
1608 год. Русско-польская война. Два молодых полководца Миша Скопин-Шуйский и Яша Делагарди спасают Москву от осаждения тушинских войск. Перед решающим боем они делают паузу, засев в Александровой слободе, объявив её закрытой от журналистов.
Что это? Определённая тактика, которую они придерживаются? Или поиск дао? На эти и другие вопросы на пресс-конференции постараются ответить княжна Ираида Контакузина и Сусанна Иванова. А если вы ничего не поймёте, то…читайте книгу дальше!
Фух… Даже не знаю как начать свой отзыв о книге, в которой временной хаос является главной изюминкой. Где вы еще встретите в одной истории Летучего голландца и Титаника, услышите песню «Du hast», изгоняющую поляков из русских деревень? Да такое в страшном сне не привидется!
Явный Пелевин и почти неосязаемые частицы Кафки и Камю вперемешку с реальными историческими фактами. Нехилый компотик получился, да? Это как столетние яйца и сыр с живыми червячками – понравится не всем.
Абсурд – вот из чего состоит эта книга. «Так нельзя писать» – скажут многие. «Тут ничего не понятно» – воскликнут те, кто дочитает до конца первой главы. «Это было прекрасно!» – с упоением произнесут выжившие любители артхауса.
Хоть я и не люблю Пелевинскую мифологию и атмосферу (а её здесь многа), книга мне понравилась. Особенно запомнились моменты жизни Яши в Швеции и Голландии, боевой расколбас и финал, на фоне которого я бы поставила музыку из фильма «Неуловимых мстителей».
«А что если Смута – наш праведный крест?»
Роман Олега Новокщёнова «Amystis» (что в переводе с древнегреческого означает – выпивание вина одним духом) – это не только череда ярких образов, но и роман, написанный любителем экспериментов, мистификаций и абсурда. А это значит, что фантазия такого автора, облачённая в словесную форму, априори не заставит вас зевать.
Манера повествования Новокщёнова напомнила мне моего институтского преподавателя истории – Алексея Пензенского, до встречи с которым я не мог предполагать, что лекции про Смутное время или Лжедмитрия «Тушинского вора» могут быть увлекательны. Потому что до этого была школа – заведение, ущербность которого не подвергается никаким сомнениям. Во-первых, «в школах нас не учат стареть», а во-вторых, как сказал бы Джордж Бернард Шоу: «Я прихожу в бешенство от одной мысли о том, сколько бы я всего узнал, если бы не ходил в школу».
Новокщёнов интересен в той же степени, что и Пензенский, он легко и непринуждённо рассказывает о реальных исторических личностях (Скопин-Шуйский, Делагарди, патриарх Гермоген), с той лишь разницей, что преподносит это как авангард, практически отрицая традиционные формы. Например, в XVII веке у него проводятся пресс-конференции, есть Сталин и ноутбуки. Более того, известно о том, что «Красные бригады» похитили Альдо Моро.
Одним будет тяжело принять такое, тогда воскликнут они: «Бред!» Другим же скажу я: «О, юные эрудиты! Есть человек, которому под силу проводить экскурсии по параллельным мирам – и это не Митио Каку!» Да, это товарищ Новокщёнов, специализацией которого является блуждание по разным реальностям, а также знакомство читателя с этими реальностями. Если воспринимать время как единое целое, не разделяя его на прошлое, настоящее и будущее, то вполне может существовать множество странных, но интересных миров. Только представьте, что Берроуз творил бы во времена Кордовского халифата, Ленин был причастен к аварии на Чернобыльской АЭС, а Джон Ф. Кеннеди, сидя в каком-нибудь бунгало, наслаждался бы поединком Тайсона и Холифилда.
«– По-моему, всё предельно ясно: его представления о действительности, которую он считал реальной, пришли в столкновение с нашим миром. Обычные люди вообще редко замечают наш мир, он находится на периферии их жизненного кругозора. И когда такой человек, как Шереметев, попадает в эту периферийную реальность, в эту вселенную с антигравитацией, он либо живёт по её законам, либо его ожидает коллапс сознания».
Порой автор просит вас разразиться гомерическим смехом, используя юмор весьма своеобразный или чёрный. В связи с этим читатели могут разделиться на два лагеря – «Ээммм… Здесь, видимо, надо было посмеяться. Ладно, читаю дальше» и «Чёрт, почему я смеюсь над этим? Наверное, я больной ублюдок».
«… в числе прочего князь писал: „Опасен ли инцест? Вне всякого сомненья, нет; он расширяет семейные связи и, следовательно, делает любовь граждан к Родине более яркой!“»
Забавно и то, что батюшка может распевать песни «Мумий Тролль» или «Ленинграда», и это не кажется чем-то противоестественным, отторжения не возникает. Просто складывается ощущение, что вы смотрите рождественскую службу по телевизору без звука, а озвучивает сие действо радиостанция Rock FM.
«Откашлявшись в огромную чёрную бороду, он поправил облачение и запел чистым церковным басом: „Мне под кожу, мне под кожу бы, запустить дельфинов стаю. Там у сопки, у подножия (тут он перекрестился и, воздев очи к небу, продолжил) – я Тебя… пости-постигаю“. Выступление отца Эразма вызвало всеобщий фурор. Его долго не отпускали со сцены, даря букеты и спрашивая автографы. В конце концов, боголюбивый отец подчинился просьбам паствы и спел на бис: „Мне бы, мне бы, мне бы в небо, здесь я был, а там я не был…“»
Дочитывая роман, ловишь себя на мысли, что он актуален, потому что Смутное время – это не 15 лет в нашей истории, это тотальный факап, продолжающийся до сих пор. Он так же ознаменован войнами, стихийными бедствиями и кризисом.
«Вопиющая неграмотность и зашоренность простого народа, косность и продажность чиновничества, страх перед всем новым. Россия далеко отстала от просвещённого свободомыслящего запада. Нам нужны реформы, нужна коренная перестройка основ».
«Amystis» не пытается сказать: «Я знаю, как всё было на самом деле!» Но он затягивает нас в игру, которой нет начала и конца, игру, где есть неоднозначные персонажи и меняющийся фон, которым может быть битва, женский монастырь или слобода. «Amystis» призывает, как минимум, к тому, чтобы взяться за изучение истории Матушки России. Хотя бы по энциклопедиям. Но не забывайте – умом Россию не понять.
«Amystis» kitabının rəyləri, 3 rəylər