Kitabı oxu: «Зимняя муха. Роман-буф»

Şrift:

ISBN 978-5-0065-2515-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Олег ЗИНЧЕНКО
ЗИМНЯЯ МУХА
Роман-буф

Фёдору Данииловичу посвящается, чтобы он не забывал, что русский человек силён корнями, а жизнь богаче любых фантазий.
Любые совпадения случайны, любые аналогии – чушь. Любая чушь – неслучайность.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предисловие я пишу, скорее, традиции ради, ну и чтобы пояснить, откуда взялось всё, что написано ниже.

А откуда взялось – я не знаю. Однажды пришёл домой и лёг спать, а утром в компьютере обнаружил этот текст.

Не верите? Я тоже. Но другого объяснения у меня нет.

Приятного прочтения!

ГУБЕРНАТОР С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ

Это произошло в 10 часов утра наступившей пятницы знойного августа. По крайней мере, именно это время показывали часы на главной площади, напротив резиденции губернатора и его администрации.

Ровно в 10 часов, с характерным лязгом разбившегося стекла и хлопаньем крыльев спугнутых голубей, распахнулось окно в кабинете губернатора на третьем этаже старинного здания. Из подсвеченного вычурной люстрой проёма появилось красное лицо по пояс голого мужчины.

– Лядство лядское! – выкрикнуло лицо, проглатывая первую букву и превращая финальное «е» в трубный зов ищущего самку лося. И свесившись вниз, начало блевать, предваряя каждый позыв затяжным воем, – Лядское-е-е-е…

Слово эхом побежало по округлости площади, отражаясь от наполняющихся зеваками окон соседних зданий, и пропало в подворотне, где подметал тротуар дворник Мансур. Мансур прервался и прислушался.

– Показалось, – вздохнул дворник и продолжил мести территорию, заглушив шорохом метлы очередное «лядское-е-е-е-е».

А тем временем привратник, охранявший главный вход, лихорадочно звонил начальнику службы безопасности.

– Да-да, матерится и блюёт. Откуда я знаю? Из окна кабинета губернатора. Лица не разглядел, не опознал. Да, ещё блюёт, – по-военному чеканил охранник, сжимая побелевшими пальцами трубку служебного телефона и кивая головой, которая утром отчего-то не понравилась губернатору.

Начальник службы безопасности, полковник запаса Тихонов, сам написал инструкции на случай ЧП и точно знал, что подсказки, как себя вести в подобном случае, там нет.

Тихонов растерянно сел за стол, тяжело вздохнул и открыл нижний ящик. Делал он это только в случае серьёзных проблем. Последний раз ящик пришлось открывать полгода назад, когда начальник управления культуры трахнул помощницу начальника департамента транспорта и связи. Трахнул и трахнул – не велика проблема, но сделал он это прямо возле кулера в коридоре здания администрации, где девица набирала воду. Хотя и это тоже не проблема, всё равно коридор был пустой, так как случилось всё далеко за полночь – таков был стиль работы губернатора, а пока он продолжал работать, то и подчинённые не уходили. Но дело в том, что губернатор ежедневно лично просматривал записи камер наблюдения. А ещё, его имиджмейкеры активно культивировали образ губернатора, как семьянина, ратующего за сохранения традиционных семейных ценностей. Естественно, против такого похотливого покушения на ценности, да ещё в его резиденции, мимо пройти не могли.

Скандал получился громоподобный. В итоге, помощница бросила жениха, начальник управления развёлся, оставив всё жене и троим детям. С благословения губернатора начальник и помощница поженились, создав идеальную, с точки зрения главы региона, семью. Он, кстати, подарил им на свадьбу тот самый кулер. Ну а на следующий день после свадьбы, молодожёны были уволены, как утратившие доверие…

Так вот, Тихонов открыл стол и дневному свету предстали слегка припорошенные пылью 50 бутыльков настойки боярышника. Нет, конечно, со своей зарплатой он мог себе позволить приличное пойло, но только боярышник погружал его в благодушное состояние духа.

А некто продолжил блевать. В какой-то момент позывы прекратились, кровь отхлынула от лица, по пояс голый мужчина распрямился и опёрся руками о подоконник. В итоге окно превратилось в символическую раму картины. Тут-то площадь, уже изрядно заполненная зеваками, ахнула, выдохнув сакральное – губернатор.

Губернатор помахал своему народу рукой, а потом, это оказалось так по-человечески, матерясь продолжил блевать с высоты на цветник под окнами.

ПРОВЕРКА ТЕЛЕФОНА

Ольга была импульсивной натурой, потому и личная жизнь не складывалась. В свои 30 лет она никак не могла обзавестись постоянным мужчиной. Ни один из них не выдерживал и полугода, бесследно исчезая в суете города, оставляя Ольгу в недоумении, с заплаканными глазами и укорами бабок вслед: «Идёт, шалава, всё таскает и таскает мужиков, тьфу! – прошмандовка».

Но Ольга себя прошмандовкой не считала, просто никак не могла понять, отчего мужики сбегают от неё. И это при том, что внешность у неё была весьма манящая: стройные ноги, причём – не сильно обременённые длинными юбками, троечка на груди всегда зазывно играла в просторном декольте, карие глаза открыто смотрели на мир. В общем – женщина, что надо. Но – сбегали.

Ни один из них, так и не решился сказать Ольге, что во время оргазма она кричит, как сверхзвуковой истребитель на взлёте, с невыносимым уровнем громкости. Это ещё можно было бы стерпеть, если воткнуть в уши беруши, но сразу после оргазма Ольга теряла сознание, чем повергала мужиков в панику: а вдруг умерла, что теперь будет, бежать, куда?! А после того, как приходила в себя, долго не могла вспомнить, что произошло, чем усугубляла истерическое изумление партнёров. Да ещё пыталась защититься от них, предполагая, что стала жертвой насильников. В общем, была бабой шумной и травмоопасной.

Лишь интеллигентному очкарику Флору, работавшему водителем мусоровоза, удалось пробыть с Ольгой почти год. Целая пятиэтажка наконец-то зажила нормальной жизнью, без тревожных подъёмов ночью от Ольгиных завываний и мордобоев. Полиция перестала дежурить возле дома, а Флор уже стал подумывал о свадьбе, пока, однажды, не встретил соседа, который поинтересовался, как ему удаётся шпилить Ольгу, чтобы она не вопила на все окрестности и не теряла сознание.

Поняв глубину фиаско, осознав, что красавица Ольга всего лишь имитировала удовольствие от интимного общения, Флор вышел за хлебом и больше не вернулся. Это случилось неделю назад.

И вот, после почти годового молчания, ещё и отяжелённого неудовлетворённостью и бегством очередного мужчины, Ольга решила себя чем-нибудь порадовать, зайдя в магазин электроники.

Старший продавец тут же сделал на Ольгу стойку, завертелся вокруг, выкладывая на прилавок всевозможные телефоны, не забывая поглядывать на декольте. Закончилось всё покупкой, обменом номерами и договорённостью встретиться вечером.

Ольга, с обновкой в руках, появилась на площади как раз в тот момент, когда в рвотных позывах губернатора образовалось затишье.

– Что случилось? – спросила она у женщины с морковными губами, кивая на толпу собравшихся, но ответа не получила, так как женщина была китайской туристкой и ничего не поняла.

– Губернатор какое-то заявление делать будет, – пробасил мужчина с коммунистической газетой в кармане пиджака.

– А почему через окно, можно же по телевизору или в интернете? – не унималась Ольга.

– С народом заигрывает! Это новая тактика олигархов. Позор! – мужчина был явно настроен митинговать.

Тем временем губернатор перевесился через подоконник и снова взялся громко блевать. Ольга тут же включила камеру нового телефона и начала запись видео. Исключительно для того, чтобы проверить телефон, а не для того, чтобы запечатлеть эпоху. Тем более, что блюющий мужчина, ну никак не вызывал у неё удивления, а губернатора в нём Ольга не признала.

НА СТРАЖЕ ПРАВОПОРЯДКА

Кошкин во сне начал задыхаться. Он уже прощался с жизнью, но организм, влекомый инстинктом самосохранения, разбудил его мышцы и, на последних ударах сердца, вырвал Кошкина из потных, гладких и очень тёплых лап смерти…

Кошкин сидел на краю кровати и лихорадочно торопился надышаться. Рядом похрапывала его большегрудая жена. Будучи человеком не богатырской внешности, Кошкин в очередной раз, за два года брака, чуть не задохнулся под одной из титек своей белотелой супруги. Именно так – титек. На подушке, где только что лежала голова Кошкина, бесформенной бетонной массой распласталась левая из них, с дешёвой серьгой на соске.

– Трындец, – пробормотал Кошкин и, поправляя тестикулы в трусах, побрёл в туалет.

Кошкин служил постовым в районном отделе полиции, заочно учился на юриста, мечтая уйти на пенсию, ну как минимум, майором.

Выйдя из туалета, он побрёл на кухню.

– Ты бы ещё жёнкин корсет напялил, чтобы перед соседями на кухне жопой крутить, – откуда-то из под раковины раздался ужасно гнусный и скрипучий голос тёщи.

– Мамаша, оставьте свой несвязанный бред для врачей, не вводите свой, так сказать, мозг, в когнитивный диссонанс, доброе утро!

– Ой! Слова-то какие умные знает, прям обосраться и не жить! Соня! Соня! Иди сюда! Твой стручок маму обижает, а ты дрыхнешь! – завопила тёща, копаясь в мусорном ведре.

– Слушай, мамаша, ну ведь правда – бред. Во-первых, у Соньки нет корсета, поэтому и напялить мне нечего, во-вторых, окна у нас выходят на пустырь, так что не перед кем жопой крутить…

– Ой, ну конечно, и квартира-то ему не походит, жопу видите-ли некому показать и одеть-то нечего, – продолжала распаляться тёща.

– Что у вас тут стряслось с утра пораньше? – на кухню белым сонным облаком вплыла Соня.

– Да твой хотел стручком засохшим перед окном потрясти, я его приструнила, а он давай умными словами в меня плеваться! – аргументировала тёща, продолжая копаться в мусорном ведре.

– Слушай, Васечка, ты иногда бываешь до утомительности нудным. Вон, маму до чего довёл, перед мусорным ведром плачет.

– Соня, Соня. – Кошкин обессиленно сел на табурет и начал разводит в кружке кофе, – Никуда я не собирался, ни перед кем трясти ничем не намеревался, ты просто чуть не задушила меня своей грудью, вот я и проснулся.

– Ах, ты ковырялка норный! Тебе что, моя грудь не нравится? Мент поганый! Мусор! Кстати, мама, ты чего в мусоре копаешься? – в привычной манере, делая сразу несколько дел, проговорила с истерическим нотками на гласных Соня.

Кошкин вскочил и, не найдя что ответить, вышел из кухни.

– Ой, поскакал, поскакал, того и гляди, помрёт от напряжения, – съязвила тёща.

– И всё-таки, мама, что ты там делаешь?

– Знаешь, Сонька, твой так хрипел под твоим выменем, что я аж проснулась. Ну думаю, дай мусор вынесу. Пошла, значит. А там, понимаешь, мусоровозом управляет такой приличный, при галстуке мужчина. Бак поднимает, в кузов выгружает и плачет. Выгружает и плачет, выгружает и плачет…

– Зациклило, что ли? – спросил из коридора Кошкин.

– А не твоё вертухаево дело! – гаркнула тёща, – Так вот, плачет. И имя-то у него такое милое – Флор его зовут. А слёзы то у него чистый жемчуг. Я семь жемчужин нашла, а восьмая в мусорное ведро упала…

– Вот ведь, бред! – крикнул Кошкин и вышел из квартиры. Сегодня предстояло патрулировать возле здания областной администрации, это был самый его нелюбимый пост.

Спускаясь по лестнице хрущёвки в тёплое утро, Кошкин ещё долго слышал не то повизгивание тёщи, не то лай разбуженных ею соседских собак.

ПОЗНАНИЕ ЭЛЕКТРИЧЕСТВА

Пётр, будучи по образованию электроэнергетиком, в 30 лет так увлёкся книгами по радиоэлектронике, что забросил – именно в таком порядке – художественную литературу, работу, жену, себя. Хотя, жена, вроде, сама ушла, но это ни в чьей памяти не сохранилось. Может Пётр даже расщепил её на атомы – кто знает.

Увлёкся он не просто так. Однажды, после просмотра какого-то шпионского фильма, Пётр задался целью изобрести прибор, который с помощью электромагнитных полей, создаваемых в электропроводке и бытовых приборах, обнаруживает «жучки». И не просто их обнаруживает, но и уничтожает на месте.

Пётр занимался научной проблемой, как сам он её называл, вот уже три года и чувствовал, что близок к финалу. А для того, чтобы научным изысканиям ничего не мешало, устроился сторожем в гаражный кооператив.

И вот этот день наступил. Всклокоченный, с рыжей бородой, в захламлённой хрущёвке Пётр разложил трансформаторы, конденсаторы, микросхемы, реле, блоки питания и прочие датчики. Он решил начать испытания со своего дома.

– Сейчас я выжгу раскалённой плазмой эти электронные уши и глаза тоталитаризма, – бубнил под нос Пётр.

Затем торжественно вышел в прихожую, открыл дверь на лестничную клетку и завопил что есть мочи:

– Вот вам, выкормыши стукачества и шпионажа! Получайте, суки! – и потянул палец к красной кнопке на пульте.

На крик вышла соседка в фартуке, с кулинарной лопаткой в одной руке, с мокрой кухонной тряпкой в другой, и шлейфом запахов жареного лука, рыбы и ещё какой-то бурды.

Пётр вопил.

Соседка открыла рот, чтобы обматерить Петра.

Пётр включил устройство.

Соседка швырнула тряпку в Петра, но промахнулась и тряпка упала на оголённые провода блока питания.

– Тварюга! – рявкнул Пётр.

Раздался треск, появился запах обугленной проводки, из всех электрощитков дома повалила копоть, задымились холодильники, телевизоры, компьютеры, микроволновки… А затем свет погас во всех квартирах не только их дома, но и соседних двух.

Пётр затянул во всё горло:

– Получайте, с-с-суки-и-и-и!!!

Соседку окружила темнота.

– Караул! – завопила женщина и почему-то следом выпалила, – Меня насилуют онанисты!!!

Пётр, оглушённый воплем соседки, захлопнул дверь с грохотом упавшей гробовой крышки.

Все соседи, под разносящиеся по дому женские и мужские возмущения, и запах дыма из проводки, начали лихорадочно запирать двери.

В тот же момент по телефонам полиции и МЧС поступали похожие звонки. Неизвестные мужчины с женскими голосами сообщали, что в их доме онанисты напали на женщину, перерезали все провода и подожгли электрические щитки.

Позже стали звонить люди с нормальными голосами и жаловаться, что кто-то устроил в доме замыкание и спалил всю бытовую технику.

Приехавший наряд полиции увидел толпу жильцов, которые пытались вломиться в квартиру Петра. Тот держал оборону, периодически выкрикивая проклятия в адрес соседей, ЦРУ, КГБ и ФСБ. Но больше всего доставалось каким-то жучкам.

Апофеозом свары стало появление крупного бородатого мужчины с мухобойкой в руке. Он вопил, рычал и ревел как бык, который завидел корову.

– Муха! – трубил мужчина, – Муха! Му-у-у-ха-а-а-а!

От такого устрашающего клича затихли все и тревожная тишина поглотила излучающий холодную темноту дом.

ТРЕВОЖНОЕ УТРО

Губернатор жил прямо в здании администрации. Ему освободили там целый этаж, выделили персональный вход по парадной лестнице, организовали гостиную, спальню, рабочий кабинет, зал официальных приёмов, переговорную, массажную, столовую, два туалета, ванную, и душевую, а также комнату для прислуги и небольшую приёмную. Как любой добропорядочный чиновник, он, конечно, был женат. Но очередная жена была юна и предпочитала проводить время в многочисленных имениях губернатора на южных берегах России.

Не имея рядом жены, но имея все блага под боком, губернатор завёл традицию работать до поздней ночи. И так-то он вошёл во вкус, что не только сам работал до поздней ночи, но и всё окружение принудил так трудиться. Поэтому, встречая человека в брендовых одеждах, окружённого бархатом дорогих духов и с красными глазами, можно с большой вероятностью утверждать, что он работает в областной администрации. Ну или, что он наркоман, или и то и другое… В общем, всем было нелегко. А губернатор порхал, как юный селезень вокруг утицы. И жена его порхала из имения в имение.

У 52-летнего губернатора были разновозрастные сыновья и дочери. Они тоже где-то порхали. Но увлечённый работой, губернатор их особо не вспоминал.

И вот в эту ночь (или утро, тут всё от восприятия зависит), ровно в три часа, как только губернатор вышел из кабинета, закончив экстренное совещания по предотвращению поставки фермерами дешёвой капусты из соседней области, и собирался отойти ко сну, зазвонил прямой семейный телефон. Совещание было тревожным и долгим, а потому губернатор чувствовал себя уставшим. Но телефон звонил и звонил, пришлось ответить.

Судя по протяжным ноткам в голосе, супруга экспериментировала со спиртосодержащими жидкостями.

– Пуся, я должна сказать тебе очень важную вещь…

– Слушай, Марго, до утра не потерпишь? Заодно и проспишься…

– Нет, Пуся, нет! – даже в голосе чувствовалось притоптывание ножкой, – Сейчас!

– Ну хорошо, Маргуся.

– Только сядь!

Губернатор вздохнул, огляделся и плюхнулся в кресло.

– Хорошо, сижу.

– Пуся, дай слово, что не будешь злиться, – ворковали накачанные ботоксом губы в покрытую стразами телефонную трубку.

– Хорошо-хорошо, только давай быстрее, Маргуся, спать хочу…

– Значит так, Пуся, – послышалось прихлёбывание из бокала, – я тебе изменила с твоим сыном…

– Что ты городишь, Марго?

– Так получилось…

Губернатор начал лихорадочно искать сигареты, но вспомнил, что уже пять лет как не курит.

– Он же ещё ребёнок…

– Ты-то что городишь, Пуся? Какой, нафиг, ребёнок? Мы с ним в параллельных классах учились.

– Как же ты могла?

– Я скучала, а он приехал…

– Ты же… фамилию опозорила…

– А вот фигушки! У него такая же, как у тебя фамилия…

– Шлюха ты!

– Подумаешь, тоже мне… Ладно, завтра позвоню…

Трубка онемела и сразу стала тяжёлой, как чужая гиря.

– Машину мне! – крикнул в глубину апартаментов губернатор…

Они колесили по городу целый час. Это был традиционный способ снятия стресса. Правда, потом стресс наступал у чиновников – им приходилось в спешном порядке исправлять то, что не понравилось губернатору.

Так, однажды, он предложил развернуть скульптурную композицию изображающую куда-то спешащих горожан. Ему показалось, что создаётся иллюзия бегства людей из города, а это никак не вписывалось в политику сохранения собственных кадров. Правда, основная масса этих самых кадров, давно работала в столице, но об этом знали только железнодорожники, возящие день и ночь горожан электричками на работу и обратно.

В итоге композицию развернули, правда получилось, что все спешат в ближайший алкомаркет.

В следующий раз губернатор поинтересовался, почему туристы делают фотографии возле одной абсолютно непонятной скульптуры – гранитной глыбы с дырками, стоящей вертикально. Выяснилось, что фигура напоминает член, вот и забавлялись люди. В итоге, скульптуру раскололи и вывезли за город – от греха подальше.

Затем кто-то решил, что у губернатора пунктик по поводу сексуальных забав, и старались всячески обходить эту тему. Но очередные успокоительные поездки шефа вскрывали всё новые и новые темы разврата, спрятанные на улицах и в подворотнях.

В этот раз губернатор, который три года назад закодировался, прихлёбывал из горлышка эксклюзивный коньяк, смотрел в окно автомобиля и надиктовывал указания дежурному юнцу-секретарю. Содержание зависело от увиденного.

– Так, парочки целуются на лавочках в центре города. А ведь это оскорбляет смотрящих, и создаёт превратное представление о жителях. Лавочки убрать, поставить плакаты с социальной рекламой о целомудрии! А это что?

– Скульптура плодородия, – торопливо записывая, отвечал юноша.

– Ага, плодородия… С такими буферами, ей в порно сниматься, а не на художественные мысли людей поворачивать. Убрать!

Юноша чётко знал, что возражать бесполезно, можно сходу бутылкой по голове схлопотать, прецеденты были.

– Чего это они собрались? – губернатор показывал на стайку юношей и девушек, столпившихся у бюста какого-то мужчины.

– Это местный поэт Шкуркин. У нас есть примета, надо прочитать у бюста его стих «Любовь на сеновале», потом обойти вокруг скульптуры плодородия и тогда в любви будет удача.

– Как же, в любви… В тисканье и лапанье будет удача. Дома пусть тискаются! Убрать! – губернатор сделал весомый глоток, – И что ж это за город такой?! Тискаются, лапаются, лядский угол какой-то! Убрать! Едем в администрацию.

У парадного входа на приставной лесенке стоял охранник и протирал глазок видеокамеры. Заметив губернатора, он поспешил слезть, но не успел, большой босс прошёл мимо.

– Птица, понимаешь, насрала в объектив, ничего не видно, – как бы оправдываясь, пробубнил охранник.

Поднимаясь по лестнице, губернатор остановился на полпути.

– Уф… Лифт нужен.

Секретарь быстро записал.

– И ещё, кто этот на лестнице?

– Охранник.

– Голова у него на член похожа. Уволить! – с тем губернатор удалился в свои покои.

Pulsuz fraqment bitdi.