Kitabı oxu: «Прошу меня спасти», səhifə 3
Пришлось подскочить, быстро обуться и, одернув серую форму, всем своим видом показать готовность быть с коллективом.
Как же быстро все изменилось. До «Дразы» мы добирались две недели. Транспорт Миротворческого корпуса Земли попутно принимал на борт курсантов еще нескольких военных академий с других, ближайших к Земле планет. Большая часть которых, как и мы, выпускники, летели на свою завершающую стажировку, малая – курсанты предпоследних курсов, следовали на промежуточную.
В Рукав Зеленого Змея – еще малоизученный и крайне опасный сектор – направляли не по желанию, а скорее вопреки. Пусть я поверхностно знакома с большинством своих однокурсников, не составляет тайны факт, что защищать границы от змеранов отправили выпускников из категории «посредственность». Совсем уж худших в места опасные нельзя, да и станция межвидовая, нечего перед союзниками позориться. А твердых «троечников» не жалко и не стыдно. И плюсом: у руководства теплилась надежда, что опасная и суровая служба в горячей точке выбьет из середнячков всю лень и станут они настоящими воинами.
Не только наша академия, но и другие учебные заведения наверняка сделали также. Поэтому было забавно тайком наблюдать за тем, как в столовой серая курсантская толпа в количестве не менее сотни, задирала носы друг перед другом, пытаясь хоть так выказать превосходство своего учебного заведения. Хорошо, что подобная демонстрация – единственный возможный способ, потому что любое физическое столкновение влекло бы за собой дисциплинарное наказание и соответственно – ухудшение и без того сурового положения. Никто не хотел, чтобы в качестве наказания его засунули в самое пекло.
Перед вылетом с Земли на мой персональный кибер пришло не только измененное назначение, но и личный код курсанта-стажера. Благодаря чему я получила право и возможность добавиться в нужную мне директорию в общегалактической сети и чаты. И все две недели я безвылазно торчала в сети, жадно отслеживая переписку старослужащих в моем секторе пилотов и навигаторов. Погруженная в сеть, я привычно держалась особняком, ни на кого не обращая внимания. Чем, к сожалению, только раззадоривала чужое любопытство. Но никто не знал, куда кого распределят по прибытии на «Дразу», поэтому активности кавалеры не проявляли.
И вот, две недели спустя, те, кто задирал нос при встрече, теперь в одной дырявой лодке и по дороге в столовую держались сплоченной группой в попытке выжить. И смех и грех! Жаль, но хочется лишь плакать, ведь самое страшное еще впереди.
Глава 3
Станция «Рушаз» не обманула тревожных ожиданий трех суток полета. В ангаре, огромном, с множеством стыковочных шлюзов для разного класса кораблей, на десятке автоматизированных платформ ремонтировали беспилотные истребители, мелькали погрузчики, сновали механики и другой обслуживающий персонал.
Нам приказали построиться сразу же, едва сошли с корабля. Временный куратор, оказавшийся старшим помощником капитана транспортника, передал нас, птенчиков, руководителю стажировки и, окинув нас веселой усмешкой, вернулся на судно заниматься разгрузкой. А мы, словно кролики на удава, уставились на офицера, который будет определять нашу службу в этом пекле.
Старший лейтенант. Землянин. Высокий, жилистый, кареглазый шатен, с широким лицом, слабо выраженным подбородком и крупным приплюснутым носом. Сжав тонкие губы в презрительную линию и задрав лицо, он взирал свысока даже на стажеров выше него ростом. Наверняка слишком задранный командирский подбородок заставил ребят напрячься в ожидании больших проблем.
Все военные, пусть еще не нюхавшие пороха, с первого курса учатся определять настроение командира. По движению рук, изменению тона голоса, даже по углу наклона головы. И ядовитую раздраженную гадюку в этом кареглазом офицере мы распознали с первого взгляда.
На его широкой груди, обтянутой плотной черной форменной курткой, старлейские нашивки и эмблема артиллерии – корабельная плазменная пушка на голубом защитном поле. Странно, почему курировать группу выпускников доверили всего-то старлею? Это же приличный объем работы, необходимость взаимодействия с руководством станции и командирами отдельных групп войск, и главное – требуется немалый военный опыт. Хотя как знать, есть же армейский бородатый анекдот: «Лейтенант ничего не знает, все делает. Старший лейтенант все знает, все делает».
Медленно пройдясь вдоль строя вытянувшихся курсантов, уделив особенное внимание трем девушкам и еще больше нахмурившись, наш новый куратор произнес:
– Приветствую вас на станции «Рушаз», курсанты!
– Здравия желаем! – гаркнули мы слажено и бодро.
Хмыкнув, старший лейтенант продолжил изображать царя зверей:
– Станция «Рушаз» создана землянами, но в силу стратегической необходимости была передана под управление межрасовому сообществу. На данный момент на постоянной основе здесь размещен контингент семи рас. И земляне – не самый многочисленный. Следующие пять месяцев вы проведете здесь, на «Рушазе». Завтра вас распределят согласно полученным специализациям в разные экипажи, боевые или медицинские группы, ремонтные бригады. Предупреждаю сразу: ввиду межрасового статуса «Рушаза», только малая часть из вас окажется среди своих, стажировка же большинства будет проходить среди представителей других миров, на их кораблях или в рабочих блоках. Это понятно?
– Так точно!
– Куратором вашей группы назначен представитель Земли, майор Роман Лемех. Ввиду того, что ради почетной обязанности подтирать носы молокососам от несения боевой службы его никто не освобождал, во время отсутствия майора Лемеха, как в данный момент, обязанности куратора буду исполнять я – старший лейтенант Крайч. Всем понятно?
– Так точно! – гаркнули мы.
Я стояла во втором ряду замыкающей и отлично видела, как закаменели и распрямились плечи одногруппников. Мало того, что летеха откровенно хамил и оскорблял, еще и получал от этого удовольствие. И с этим умником нам придется взаимодействовать во время отсутствия куратора. Надеяться на его защиту. Жесть! Получается, представление собственно куратору еще впереди. Страшно представить, каким будет тот, если заместителем назначил вот «это». Опять-таки согласно тому же анекдоту: «Майор в курсе дел».
– Итак о важном. На ваши личные киберы отправлена карта станции. Там указано, куда вам разрешен доступ. Места досуга, зоны эвакуации, жилой блок, столовая, спортзал, тренировочные площадки, зоны расположения обучающих виртустановок для повышения квалификации по разным направлениям и другое. Рекомендую незамедлительно и со всем тщанием изучить полученную информацию. Забредете в закрытый блок – за последствия отвечать будете сами. Если останетесь целыми! Понятно?
– Так точно!
– На заселение и прием пищи вам дается час, затем я проведу вас по станции, ткну носом в закрытые зоны – попытаюсь сохранить вам жизнь в будущем, – сухо уведомил Крайч, затем его взгляд остановился на стоявших в первом ряду Царь и Новак.
Причем, фигуристая, крепкая, голубоглазая блондинка Джана его явно зацепила больше, чем я или Маринка. Хорошо, что девчонки ему не по зубам.
Продолжил вещать Крайч уже иронично и ехидно:
– Или чтобы некоторых из вас раньше времени не потеряли. Получив назначение завтра в восемь ноль-ноль, сразу же направитесь для представления командиру отделения, судна, отряда для последующего прохождения стажировки. Общие сборы будут проходить ежедневно в семь тридцать по условному времени суток, две первые недели стажировки дополнительно в девятнадцать ноль-ноль, а далее при необходимости по требованию куратора. Напоминаю, если кто забыл: по земному времени, принятому в содружестве и на объектах Земли в космосе. Присутствие – обязательно. Пропуск – исключительно ввиду несения службы на станции или по приказу командира подразделения, к которому вас направили на время стажировки. Всем понятно?
– Так точно!
– Сейчас я назову ваши фамилии и номер закрепленной за вами каюты, названные представляются, из строя не выходить, – распорядился Крайч.
Перечисление заставило напрячься, ведь всех расселяли по двое. А девушек трое.
– Лель и Дариан, комната три-два-один, седьмой уровень, – прозвучало резко и неприятно.
В общем-то, не удивило, что невезучей оказалась я. Вытянулась еще больше и спросила:
– Старший лейтенант Крайч, разрешите обратиться, обращается курсант Лель?
– Чего тебе? – совершенно не по-уставному бросил тот, не скрывая раздражения.
– Согласно пункту девять-один, раздела восемь, основного устава Миротворческого корпуса, который ратифицирован военными ведомствами всех рас содружества, а так же мирами, заключившими с Землей пакт о союзничестве, при несении службы совместное проживание представителей двух противоположных полов на космических станциях, межзвездных кораблях дальнего следования, колониях и базах разрешено только в случае если они состоят в законном союзе. Я – женщина, курсант Матиас Дариан – мужчина, мы не состоим в союзе и являемся исключительно одногруппниками. Руководство станции не имеет права размещать нас в одной каюте. Это против правил и устава.
Крайч замер памятником самому себе, взбешенному и потемневшему от того, что какая-то пигалица, да еще женского пола, посмела заявить, что он «не имеет права».
Старший лейтенант медленно прошел до моего края строя и замер напротив Дариана, только смотрел ему за спину, прямо мне в глаза. Каряя радужка заметно пожелтела от гнева, а зрачок уменьшился до точки, теперь его глаза и впрямь походили на змеиные. Змеи, которой наступили на хвост.
– Умная, значит? – прищурился он, заложив руки за спину, словно на всякий случай, чтобы не прибить наглую девку, посмевшую оспорить его приказ.
– Я прошу разместить меня отдельно, – севшим голосом попросила я, даже мольбу в глаза подпустила.
Нельзя злить гадюку – она непременно укусит. Но жить пять месяцев с Дарианом в одной каюте? С тем, кому не доверяешь? Кто легко нагадит, подставит или нападет, представься такая возможность? В группе из двадцати курсантов пятеро пилотов и трое навигаторов, для любого из них я соперник за лучшее место. С учетом баллов и характеристики «лучшая из лучших». Наше совместное проживание с Дарианом при любом раскладе ухудшит и так безрадостное и опасное пребывание на «Рушазе». Правильнее всего – нарваться на неприятность прямо сейчас, на первом этапе, чем тонуть в проблемах ежедневно в течение пяти месяцев стажировки.
Крайч несколько расслабился, мой просительный тон и отчаянный взгляд слегка снизили градус его злости. Шагнул назад от Дарина, на которого, кто бы сомневался, тоже давил своей взбешенной «харизмой» и развернул интерактивный экран на ручном кибере. Несколько секунд изучал данные. Он что-то задумал, причем, однозначно пакость, о чем свидетельствовала его кривая ухмылка. Наконец старлей смерил меня оценивающим взглядом и с предвкушением, делано благожелательно пояснил:
– У тебя мужская фамилия, Лель, а имена указаны инициалами. Царь и Новак повезло, а тебя распределили с мужиком, Лель. Бывает. На «Рушазе» расквартировано несколько боевых бригад, плюс интендантская служба, ремонтная, медицинская. В общей сложности тысяч десять народа наберется. Как сардины в консервной банке маринуемся.
Надо же, Крайч даже отпустил дремучую шутку, прежде чем посерьезнел:
– В это горячее во всех смыслах место много птенчиков не присылают, поэтому для проживания курсантам выделен небольшой блок. Сейчас часть кают занята группой ученых, прибывших недавно. И свободных кают для индивидуального проживания нет. Но ты права, Лель, закон есть закон! Поэтому тебя, ни с кем не связанную женщину-курсанта, с прекрасным знанием устава, я поселю в одноместную каюту три-два-семь, на восьмом уровне. До одногруппников и столовой всего один лестничный пролет. Не заблудишься! Понятно?
– Так точно! – проскрипела я, обдирая пересохшую глотку.
В какую же черную дыру он меня засунул, если его распирало от тайного довольства?!
– Так, мужчины и лица противоположного пола, – уел нас Крайч, – с формальностями, наконец, завершили, сейчас следуем за мной до места проживания. На туалет и почистить перья даю вам десять минут, затем двигаем в столовую. После знакомство со станцией. Запомнили?
Каждым словом, действием и ухмылкой этот, мягко говоря, гад оскорблял девушек-курсанток и унижал парней. Ад начался с «прихожей», даже думать страшно о том, что ждет дальше.
– Так точно!
– Тогда забирайте свое барахло и следуйте за мной, – гаркнул Крайч, явно повеселевший, и, не оглядываясь, упругим и довольно быстрым шагом направился из ангара.
Мы рванули к куче рюкзаков, которые сняли и сложили, чтобы пройти представление куратору и первый инструктаж.
Я только по прибытии на «Рушаз» обнаружила, что кто-то испортил левую лямку моего рюкзака. Повезло, что снизу, в месте крепления к поясному ремню. В топорную попытку изобразить «крыса перегрызла» – даже ребенок не поверил бы. Единственным, кто мог бы устроить эту диверсию, был Матиас Дариан. Его койка соседствовала с моей, протяни руку – и как раз достанешь до моего рюкзака.
На починку времени не было ни при высадке, ни сейчас. Пришлось накинуть на плечи обе лямки, сильно натянув и зажав в кулаке изувеченную, чтобы рюкзак не висел на одном плече. За неуставное ношение личного имущества Крайч мог запросто влепить наряд. На что, видимо, и надеялся Дариан. Ведь, как мы выяснили за трое суток полета, из курсантов-пилотов он второй по баллам и, надо думать, хотел стать первым.
Так что за заместителем куратора и товарищами по несчастью мне пришлось буквально нестись, а догнав, торопливо пристроиться в хвост, удерживая кончик лямки, норовивший выскользнуть из потных от нервов ладоней.
Большая, вроде бы, станция, действительно походила на банку с сардинами. Мимо все время кто-то пробегал, проходил, стоял, беседуя или громогласно ругая нерадивых подчиненных. Прямо с порога мы живьем увидели представителей множества рас, в том числе тех, которых до этого видели исключительно благодаря СМИ и видеоматериалам на предмете по расоведению и этике взаимоотношений с иномирцами.
Хвостатые и ушастые файравы поводили носами, двое из них пробежали мимо, отчего мы дружно повернули за ними головы. Ведь как не полюбоваться их плавными, пружинистыми, почти кошачьими движениями. Мало ли что в новостях и фильмах было. А здесь буквально под носом, живые инопланетяне во всей красе. Правда, чертова оборванная лямка не давала в полной мере поглазеть.
В отличие от нас, смуглокожие, черноглазые, при этом беловолосые дицемертины только глазами косили, у них не принято открыто проявлять эмоции и интерес.
Коренастые безволосые тумси, массивные, флегматичные и очень выдержанные. Эта раса долго раскачивается, предпочитает вволю подумать, а потом дать такой ответ, что волосы дыбом встают. Их стараются не задевать, тумси всегда мстят, даже если обидчики о причине столкновения давно забыли.
Земляне смотрели на нашу группу с нескрываемым любопытством, на девушек – почти плотоядно, от кого-то вслед нам, противоположному полу, прилетели неприличные предложения. Отчего в животе заныло от страха. Мараны, дашахшаны, илизы… Мы встретили семь рас, пройдя всего четыре коридора и два лестничных пролета. И все мужчины цепким заинтересованным взглядом изучали группу новичков в серой форме. Особенно девушек.
Царь под защитой Миронова, он за нее любого на ленточки порвет, невзирая на чины и расы. Новак сама крупная, сильная, натасканная отцом десантником боевая единица, мечтающая тоже стать штурмовиком, отобьет любые навязчивые притязания. А вот у меня проблема. В лучшем случае вырвусь и убегу. Как ни бились наставники, я успешно освоила лишь этот прием самообороны. Про нападение советовали даже не думать. Если не удастся удрать, лучше после первого же удара притвориться убитой. Вдруг хоть так противника напугаю.
В очередном коридоре я увидела троих мужчин, беседовавших у переборки, двое стояли лицом ко мне, третий – спиной. Огромные! Двухметровые, отлично тренированные воины. Широкие плечи, крепкие шеи, бугрящаяся мышцами спина, развитая мускулатура рук и ног. Все трое – брюнеты с иссиня-черными волосами, отнюдь не короткими, как принято у военных, а вполне стильно постриженными хорошим мастером. Цвет волос, темные брови и черная форма еще сильнее подчеркивали их слишком бледную, почти молочного оттенка кожу. Черты несколько рубленные, но не грубые и смягченные овальной формой лица. Признаться, очень фактурно смотрятся.
Лица, стоявшего ко мне спиной воина, я не видела, зато невольно отметила идеально прямую осанку и легкий наклон головы, как если бы тот внимательно слушал собеседника. Отчего-то его аккуратно причесанный, иссиня-черный затылок произвел на меня странное впечатление, даже сердце затрепетало. Предчувствие? Плохое или хорошее?
Мы поравнялись с этими великолепными гигантами, и я невольно затаила дыхание, увидев их глаза, две пары удивительных глаз. Вместо привычной радужки белок разрезали десятки черных линий, походивших на пушистую снежинку. Аяши!
Дальше я передвигала ноги механически. Вот и встретила… представителей всех четырех миров, где хотелось бы обрести свободу от отца. На «Рушазе» сейчас размещен небольшой контингент аяшей – два боевых корабля с тремястами членами экипажей. Самые загадочные, обособленные, закрытые и патриархальные.
Попасть на службу к аяшам даже мечтать нет смысла. Именно из-за их патриархальности и сложной системы взаимоотношений полов, брачные союзы с женщинами других рас редко имели место. Соответственно про здоровое, полноценное потомство информации не так много. Совместимы и все. Правда, в девяноста девяти случаях из ста аяш предложит женщине другой расы не брачный союз, а кратковременный, на контрактной основе, где тщательно пропишет условия этой связи. Хотя и землян подобными контрактами не удивишь.
В академии факультативы по культурным особенностям, традициям и изучению сразу четырех языков интересовавших меня рас вел немолодой преподаватель из гражданских. И если о файравах, тумси и дицемертинах он давал много подробной информации, то об аяшах – очень мало, о чем и в энциклопедии рас узнать можно.
О том, что господин Рехандр на четверть аяш, я узнала не сразу. Спустя год занятий нечаянно заметила, как от волнения у него радужка расщепилась и расползалась по белку черными изломанными линиями. Я была самой ответственной слушательницей на его лекциях, прямо до фанатичной преданности, поэтому со временем у нас наладились почти дружеские отношения. Порой мне казалось, Рехандр каким-то образом чувствовал мою усталость, боль, страх и отчаяние – слишком участливым и мягким со мной становился в такие моменты. После занятий угощал чаем с чем-нибудь вкусным и немного рассказывал о себе или аяшах, причем то, что никому другому бы не стал. Потом мое предположение об особенной чувствительности наставника косвенно подтвердилось, причем им самим, в качестве предостережения на будущее.
Дед Рехандра служил дипломатом и стал одним из первых землян, вступивших в контакт с Аяшем. Налаживал с ним отношения. Во время работы там встретил и полюбил девушку-аяшу, у них родилась дочь. По сути, эта пара начала череду брачных союзов землян и аяшей, и подтвердила прекрасную генетическую и физиологическую совместимость наших рас. К сожалению, счастье пары было недолгим, женщина трагически погибла. И сломленный горем дипломат с маленькой дочерью вернулся на Землю. Она выросла и вышла замуж за землянина, но, если я верно поняла, и ее жизнь оказалась недолгой.
Рехандр – невероятно умный и интересный преподаватель. Наряду со статистической и официальной информацией рассказывал о забавных или печальных ошибках первых контактов различных рас. Отметив мой скрываемый, но отчаянный и явно не праздный или служебный интерес к своим предметам, наставник как-то догадался о моей безрадостной жизни. И о том, что я задумала ее изменить. Точнее, несколькими неожиданными, как мне показалось, специально оброненными замечаниями фактически скорректировал мой план в более четкий и жизнеспособный.
Наши индивидуальные беседы превратились из редких в регулярные. Наставник делился тем, что знал от отца и деда. Хотя абсолютно уверена, информация была строго ограниченной. Не знаю, может его родные не все рассказывали, а может сам Рехандр не имел права или не хотел поделиться, но даже за то, что мне стало известно, я была ему до глубины души благодарна.
В Содружестве мужчин аяшей называют берсерками. Если вывести их из себя, они впадают в звериную неистовость и уничтожают любое препятствие или врага. Несведущие считают, что именно поэтому аяши редко путешествуют и почти никогда в одиночку. Чтобы компания себе подобных могла справиться с обезумевшим сородичем. Рехандр обтекаемо пояснил, что аяши очень чувствительны к различным энергиям, а родственная энергия благотворно влияет на общее самочувствие. Особенно помогает лучше контролировать эмоции. Не зря же аяши походят на суровых, словно каменных воинов с идеальной выдержкой.
Их не напрасно опасаются, обходят стороной и стараются не провоцировать, чтобы лютые неуправляемые твари, которые живут в каждом из них, не сорвались с цепи. Рехандр предупреждал своих учеников: если в глазах аяша стремительно расцветает снежинка, либо уноси ноги, либо готовься их протянуть. Иного не дано. Правда, это касается мужчин. А вот женщинам распускающаяся снежинка грозит иными последствиями. Только не для всех приятными или желанными.
Любимый учитель, замечательный собеседник, невольно проявивший обо мне отеческую заботу, сам на четверть аяш. И в его семье тоже случались трагичные события. Да, гораздо подробнее и чаще он рассказывал про файравов, тумси и дицемертинов, гораздо реже – об аяшах, зато в эти моменты в его голосе звучали особые нотки теплой ностальгии. Благодаря той теплоте с горчинкой у меня сложилось особенное отношение к загадочной расе. Я ощутила это во время обычной встречи с аяшами в коридоре, странно взволновавшей, зацепившей. Мои ладони невольно ослабели и вспотели, отчего, будто для полной остроты ощущений, оторванная лямка рюкзака подло выскользнула из рук.
К сожалению, я поздно среагировала – вторая лямка составила компанию первой, в результате рюкзак свалился на пол с глухим и обидным звуком. При этом еще и чуть не сорвав с головы пилотку. И все это в трех метрах от аяшей. Хорошо, что наша группа отошла на несколько шагов, не пришлось позорно возиться у них в ногах. Но пока я нервно поправляла пилотку, поднимала рюкзак, надевала лямки, лопатками ощущала чей-то прожигающий взгляд. Скорее всего, кого-то из троих аяшей, но не оборачиваться же. Еще подумают, что флиртовала. Покрепче сжав лямку в кулаке, я рванула догонять свою группу, мысленно уговаривая свидетелей моего, как обычно говорили в подобных случаях, бабского раздолбайства забыть о проколе с рюкзаком.
До выделенной каюты Крайч проводил меня последней, сперва расселив ребят. Мы поднялись на уровень выше, здесь жилой блок походил на букву «Г». Я след в след шла за старшим лейтенантом, старательно держа лямку. Поэтому не сразу заметила в просторном светлом коридоре с множеством дверей крохотный затемненный закуток-аппендикс с единственной дверью.
– Твои апартаменты Лель, наслаждайся, – едко объявил Крайч, жестом указав на панель управления, намекая наслаждаться внутри каюты, а не снаружи.
Ну да, надо не тормозить. Приложив ладонь, я подтвердила свою личность. За отъехавшей с легким шорохом дверью оказалась клетушка три на три метра с дверью в санитарный блок. Оглянувшись, проводила глазами Крайча, который нервно осмотрелся, прежде чем скрыться за углом. Странно. Его поведение усугубило нехорошее подозрение, что заселили меня в самую черную дыру из возможных здесь. До одногруппников лишь один лестничный пролет, но разве это спасет? Вот же скотина этот летеха!
Закрыв за собой дверь каюты, вновь осмотрелась. Мой новый дом. Да, помещение крохотное, особенно для здоровенного мужчины. Для меня же размеры вполне подходящие и не стесняющие. Активировала жилой режим и сразу же возле одной переборки выдвинулась узкая столешница и стул, вдоль второй – опустилась койка с матрасом, толстым и упругим, с белыми простынями, вполне приличной подушкой и даже одеялом, легким и мягким. На душе потеплело – не такая уж дыра. В узком шкафу за минуту поместилось содержимое моего раненного рюкзака.
В тесной, опять-таки для мужчины, нише санитарного блока я могла хоть танцевать. Приведя себя в порядок и умывшись, вдохнула-выдохнула, заталкивая поглубже страх, и отправилась в столовую. И так девять минут из отпущенных десяти потратила. Надо торопиться.
После активации электронного замка в мою каюту смогут войти только я и представитель службы безопасности. Остальные – с моего разрешения. Поэтому дождалась, когда дверь закроется и, развернувшись, рванула в столовую.
Выскочив из закутка на хорошей скорости, я налетела на препятствие. Отлетела назад и, зацепившись каблуком ботинка о другой, рухнула на задницу. От удара с меня слетела пилотка, за ней последовала магнитная заколка, удерживавшая скрученные и закрепленные на затылке в узел волосы. Вот зря, очень зря я не потратила хоть одну минутку на то, чтобы заплести свою густую гриву. В результате гладкие прямые волосы багровыми волнами упали на плечи и спину.
На рефлексах, не иначе, подобрав ноги, я села на колени и потянулась за упавшими вещами. В тот момент, когда схватила пилотку, а потом и заколку, в поле зрения попали внушительные ботинки. Мой взгляд сам собой заскользил вверх по голеням, закрытым высокими ботинками с непривычными застежками, отметил развитые мужские икры, узкие колени, мускулистые бедра, обтянутые плотными черными штанами. На мгновение уперся в ширинку и перепрыгнул на черную куртку, подчеркивающую мощный торс, широкие плечи, крепкую шею, частично скрытую воротником-стоечкой.
Я отметила на куртке всего три цветные нашивки и эмблему с красным солнцем и звездами. В замешательстве не вспомнила, в каком звании и кем служит обладатель ботинок. В любом случае это действующий офицер, в отличие от меня, курсантки. И в его расе не ошибиться, как и в виде деятельности.
Стоя на коленях, задрав голову, я таращилась на аяша, взиравшего на меня сверху с каменным выражением лица. В голове заполошно мелькнуло, что, как и мы, они в среднем живут сто двадцать лет. Конкретно этому твердокаменному навскидку лет тридцать-тридцать пять, молодой. В среднем аяши выше и крупнее землян, вот и этот навис надо мной неприступной скалой.
Аккуратная короткая челка подчеркивала высокий лоб аяша, черные блестящие волосы контрастировали с очень светлой, почти до белизны кожей. Брови идеальными дугами хмуро нависли над чуть раскосыми, недовольно сощуренными глазами. С такого близкого расстояния изучавший меня аяш не смог скрыть, как от его зрачка, неземного, огромного, черного, побежали ломаные черные линии, стремительно множась и напоминая красивую махровую снежинку, – зрелище настолько завораживающее, что я забылась. Так и замерла, стоя на коленях и любуясь невероятными глазами инопланетянина.
Губы аяша, чувственные, с четкой окантовкой, дрогнули в уголках в едва заметной усмешке, тем самым вернув меня в реальность. Ох ты ж, я восхищалась словно из мрамора вырезанным умелым скульптором мужским лицом, завораживающими глазами и соблазнительными губами. И все бы ничего, но стоя перед аяшем на коленях. Лучшего и самого быстрого способа нарваться на неприятности не придумаешь!
Только даже пошевелиться не смогла. Меня будто неведомая сила сковала, вынуждая смотреть в глаза представителю чужой и малоизвестной расы со смесью восхищения, трепета и подступившего к горлу страха. Аяш протянул руку и, приподняв мой подбородок, заглянул, нет, вперился мне в глаза. Я невольно вытаращилась на него еще больше, вцепилась ставшими какими-то неродными пальцами в его широкое запястье, дернулась, но почти полностью почерневшие глаза напротив заставили замереть, не сопротивляться чужому захвату, осторожному, но твердому.
– Что вы здесь делаете? – спокойно спросил аяш.
От его голоса, не грубого, с хрипотцой, скорее мужественного баритона, чем баса, у меня мурашки по коже побежали. Тем более аяш вклинился пятерней в мою рассыпавшуюся гриву, приподнял у виска, отпустил и смотрел, как падают красные пряди.
Странное поведение огромного иномирца настолько дезориентировало, что в себя меня вернул разом занывший копчик. Я тихо выдавила из перехваченного страхом горла:
– Живу…
Задница нещадно болела, зато голова начала работать и привычно анализировать обстановку. Аяшей на «Рушазе» ровно триста. Экипажи боевых межзвездников. Мужчина молод, но не юн, значит, офицер. А я тут… сижу, пялюсь.
Встала и, быстро собрав волосы, закрепила заколкой. Надела пилотку и вытянулась стрункой под заинтригованным взглядом черных глаз. Подняв голову, отрапортовала:
– Курсант Лель. Прибыла час назад на станцию «Рушаз» в составе группы курсантов для прохождения завершающий стажировки. Размещена в этой каюте старшим лейтенантом Крайчем. Следую в столовую.
Офицер наклонил голову очень знакомым образом. О, это же один из трех мужчин, которые видели, как у меня оборвалась лямка. Значит, в курсе, кто я и с кем прибыла.
– Даже любопытно, чем вы перед ним провинились, раз вас в жилой блок аяшей поселили? – поинтересовался незнакомец с едва заметной улыбкой, обозначенной дрогнувшими уголками рта. – У нас закрытая зона. Для всех.
– Я… – горло сдавило, пусть не по своей воле, но придется нарушить негласные правила станции. И максимально корректно пояснила: – Других свободных кают в выделенном нам блоке нет, а делить каюту с однокурсником не согласилась, поскольку не состою с ним в законном союзе. Старший лейтенант Крайч разместил меня здесь. Мне сообщить ему, что необходимо…
– Нет, курсант Лель. Можете идти, уверен, ваш старший лейтенант будет недоволен, если вы опоздаете, – усмехнулся аяш, оставшийся незнакомцем.
– Благодарю, реан, – я использовала общепринятое обращение к любому офицеру на межрасовых станциях.
К счастью, неожиданно сработали рефлексы, которые выработались у меня благодаря господину Рехандру. Я коротко поклонилась, накрыв ладонью грудину, как принято на Аяше женщине проявлять уважение к мужчине. Незнакомец явно на автомате коротко поклонился в ответ, тоже привык к годами отточенному приветствию и уважению к женщине. Выпрямившись, я поймала внимательный взгляд вновь сузившихся мужских глаз. Аккуратно обогнув аяша, я поспешила в столовую, не оглядываясь, хотя так и подмывало, потому что, пока не завернула к лестнице, спиной чувствовала его взгляд.
