Kitabı oxu: «Ныбуты. Книга 3. Сквозь стекло», səhifə 3

Глава 6

Соперничество в умении варить кофе у кондитера и ювелира возникло с тех пор, когда Эманов приехал в этот город и зашел первый раз к Унто. Кондитерская еще не принадлежала Халонену, но к делу он подходил расчетливо, и поэтому уже тогда вел переговоры с владельцем здания, чтобы приобрести его в рассрочку. Дядюшке Унто в ту пору было сорок шесть лет и его десерты уже славились на всю округу.

Гурген приехал тогда в первый раз, чтобы разузнать все об этом месте, и если возможно, то договориться о покупке жилья. Он заказал у Халонена плотный завтрак и чашку крепкого кофе. Когда Унто принес его заказ, то Эманов? как и положено человеку с Востока долго и витиевато говорил комплименты хозяину и его заведению, чтобы поближе познакомиться.

Через час Гурген знал, где продается хорошая земля с небольшим домиком и, поблагодарив хозяина, пообещал его научить в следующий раз варить настоящий кофе. Унто, услышав такие слова в свой адрес, еле сдержался, и только отметил, что все клиенты всегда были довольны.

– Кто же на севере умеет варить этот чудесный напиток? – искренне удивился Гурген, который хотел поделиться своим рецептом из чувства благодарности, но не правильно сформулировал мысль.

– Любовь к изысканному напитку может разбудить желание научиться его правильно делать. – стараясь говорить, как можно спокойнее, ответил Халонен.

– Но у нас этим занимаются издавна, – пожал плечами Эманов, – и рецепты в семье передаются из поколения в поколение.

– И от этих бумажек кофейные зерна становятся ароматнее? – с легкой иронией спросил Унто.

– Но там прописаны все пропорции и рекомендации к действию. – закусил губу Гурген, не понимая, почему кондитер упорствует и не хочет признать, что на Востоке традиционно варят кофе лучше.

– Можно научить ремесленничеству, но не творчеству. – продолжал иронизировать Ханонен.

– Вы думаете, что мы не вкладываем в это процесс душу? – уже начиная закипать, поинтересовался Эманов.

– Это Вы сказали. – спокойно ответил сорокашестилетний мужчина. – Разве я могу обвинять человека в том, что он не умеет варить кофе, даже не попробовав.

– Я должен привезти для этого свои зерна. – еле сдерживаясь, проговорил Гурген.

– Знаю, что бывают крапленые карты. – чуть прищурившись, произнес Унто. – А вот про кофейные зерна слышу впервые.

Чтобы не наговорить кондитеру резких слов, Эманов, положив крупную купюру, выскочил из кондитерской.

– Нужно купить на эти неожиданные чаевые еще зерен. – усмехнулся сорокашестилетний мужчина. – Эти восточные люди такие невыдержанные и вспыльчивые. – почесал он лоб. – Куда им до нас. Сильные морозы приучают к тому, что ко всему нужно подходить основательно, а долгие северные ночи учат неспешному образу жизни.

Когда Гурген перебрался со всем семейством в это место, то поначалу забыл о своем обещании научить кондитера варить кофе. Обустройство дома и дело, которое было в начальной стадии поглотило все его время и первый год проживания в городе N прошел в каком-то тумане. Он жил в жестком режиме, в котором не было ни одной свободной минуты, и этому графику подчинялись и все члены его семейства.

На следующий год, в день рождения своей матери, Гурген привел своих женщин и племянника в кондитерскую, чтобы те смогли полакомиться пирожными, которые славились на всю округу.

Когда Унто увидел Эманова со всем семейством, то не стал вспоминать о прошлом споре. Для мальчика он принес подушку на стул, чтобы тому было удобно сидеть, а женщинам спокойно объяснял, из чего сделано каждое пирожное, и пытался выяснить их предпочтения. К каждому посетителю Хананен старался найти подход, потому что понимал, что его заведение это не просто место, где едят, да и жителей было не так много, и нужно было дорожить каждым. Это уже спустя много лет старый Унто сможет поставить зазнавшегося молодого Тюлькоффа, но тогда он держал удар даже тогда, когда посетители бывали крайне грубы и не наносил ответный. Унто, как и Гурген планировал свою жизнь на много лет вперед, и ему очень хотелось, чтобы его дело процветало.

В тот вечер по негласному соглашению мужчины не вспоминали о своем споре, и праздник устроенный в честь матери Гургена удался на славу. Кондитер не зря так долго расспрашивал каждую гостью о ее предпочтениях. Женщины получили удовольствие не только от спокойной атмосферы, царившей у Ханонен, а но и от десертов, которые у всех были разные.

Эманов видел старания Унто, но чтобы ненароком не коснуться старой темы, помалкивал весь вечер. Зато женщины, у которых уже давно не было не только праздников, но и свободных дней, с удовольствием поддерживали легкий разговор затеянный хозяином заведения.

Еще долго женская половина Эмановых вспоминала этот вечер, проведенный в кондитерской, и Гурген вскоре смягчился и теперь все дни рождения домочадцев праздновались именно там.

Гурген и Унто были очень схожи в отношении к своему делу, и поэтому вскоре стали добрыми приятелями.

Эманов частенько стал захаживать к кондитеру, но кофе пил дома, а у кондитера всегда заказывал чай с каким-то особым терпким вкусом, рецепт которого хозяин заведения держал в секрете.

Гурген старался приходить в такой час, когда посетителей почти не было, и мужчины могли спокойно поговорить или сыграть партию в шахматы.

Так продолжалось много лет и приятели часто поддерживали друг друга в непростых ситуациях. Когда же Эмановы переехали в новый дом, и у Гургена появилась возможность давать клиентам время на то, чтобы спокойно выбрать какое-то изделие, то, чтобы заполнить наступившую паузу, он начал предлагать легкие напитки или кофе. Вот с этих самых пор и начались разговоры о том, кто же варит этот напиток лучше – человек с Востока или с Севера. Кофе Унто мог попробовать любой, в то время как у Гургена, удостаивались такой чести немногие, и поэтому пальму первенства долгое время удерживал кондитер.

Эти разговоры за спиной так и продолжали бы будоражить горожан небольшого городка, если бы в один вечеров не случилось то, из-за чего два добрых приятеля два года даже не смотрели в сторону друг друга.

В тот день у Гургена купили сразу несколько дорогих украшений и тот, отметив это событие в кругу семьи, пришел поделиться радостью со своим товарищем. Невысокий худощавый ювелир появился на пороге кондитерской с початой бутылкой коньяка и каким-то свертком.

Вечером у Унто всегда очень многолюдно, и поэтому тот приветливо поприветствовал своего приятеля и сказал, что как только появится свободная минута, то сразу же подойдет к нему.

Эманов прошел к столику, который стоял у стены, снял свое роскошное норковое черное пальто и сел. Жестом позвал помощника кондитера, и тот вскоре принес пустую рюмку и нарезанный лимон. Гурген положил рядом с бутылкой коньяка сверток и, откинувшись на стуле, начал наблюдать за посетителями в зале. Сначала он с интересом рассматривал семью с маленьким ребенком, а потом ему стало скучно, и он наполнил свою рюмку доверху.

Хозяин кондитерской видел, что его приятель пришел уже навеселе, и пытался скорее обслужить всех посетителей, чтобы не оставлять Гургена в таком состоянии одного. Но клиентов в этот вечер было много, и он не мог оставить обслуживание всех на одного помощника.

Когда наконец Унто освободился и подошел к ювелиру, то бутылка была уже наполовину пуста. Может быть для кого-то другого такое количество выпитого не изменило бы поведения, но для худощавого и редко выпивающего ювелира это было слишком много. Невысокий чернявый мужчина слащаво всем улыбался и дарил воздушные поцелуи, а когда около него появился кондитер, то Гурген вскочил, бросился к нему и начал с ним обниматься.

Ханонен очень хорошо относился к своему приятелю, но объятия нетрезвого человека, ему были совсем не по душе. Он незаметно брезгливо поморщился и попытался освободиться от ювелира. Хотя дядюшка Унто и превосходил своей комплекцией Гургена, и казалось, что с легкостью выйдет из щекотливого положения, но сухощавый Эманов вцепился в Ханонена мертвой хваткой, и только мотался из стороны в сторону.

– Гургенчик, дорогой! – не выдержал кондитер. – Я тебя очень уважаю, и поэтому давай присядем за стол. – дипломатично добавил он.

Ювелир на секунду задумался, выпустил из объятий приятеля и плюхнулся на стул.

Потом он неверным жестом подозвал помощника кондитера, и попросил еще одну рюмку уже для хозяина заведения.

– У тебя есть повод для этого? – спросил кондитер, показывая глазами на бутылку.

Гурген пошмыгал длинным носом, медленно повернул голову в сторону приятеля и попытался удержать ее прямо.

– Да. – рубанул он по столу и чуть было не упал от этого со стула.

– Может что-нибудь покушаешь? – обратился к ювелиру приятель. – И я тебе составил бы компанию.

Эманов тяжело вздохнул, потом откинулся на спинку стула и взялся руками за стол для надежности.

– Дома ел. – с трудом выдохнул он.

Потом в этом же положении, стараясь смотреть на кондитера, он разразился длинным монологом, в котором признавался Ханонену в любви и уважении. После этого он с трудом поднялся и неверным шагом подошел к кондитеру.

В это время помощник хозяина в знак уважения к господину Эманову поставил пластинку с восточной мелодией. Гурген, когда услышал знакомый мотив, прослезился и начал делать танцевальные па прямо около Унто. Как ни старался кондитер утихомирить своего приятеля, но ничего у него не получалось. Гурген уже не слышал того, какую музыку играет патефон, а самозабвенно предавался танцу. Потом зов крови взыграл в нем, и он, встав на цыпочки и вскинув руки, пошел на большой круг по всей кондитерской.

Когда маленький чернявый человек закончил свое выступлении, е упав на колени перед Ханоненом, то все кто находился в этот момент в заведении разразились аплодисментами.

Унто подозвал помощника, и они вдвоем усадили того за стол.

– Посмотри за ним, а я пойду сварю ему кофе. – обратился он к пареньку.

Когда Гурген услышал эту фразу, то снова откинулся на спинку стула, взялся руками за стол и, зло ухмыляясь, сказал, что хоть он и любит Унто, но кофе его пить не будет, потому что благородный напиток требует особых зерен и умения.

Хозяин кондитерской понимал, что Эманов не в себе после выпитого, и поэтому постарался пропустить все сказанное мимо ушей, но Гурген, увидев, что тот направляется на кухню, вскочил и побежал за ним, смешно перебирая ногами и размахивая руками, и кричал, что кофе в этом северном краю может делать только он.

Сначала Унто пытался успокоить своего приятеля, но тот распалялся все больше и больше. Когда ювелир обратился к присутствующим и сообщил, что медлительный человек с Севера никогда не научится варить правильный напиток, то Ханонен сгреб его в охапку, подождал, когда помощник принесет ему его одежду и пальто Эманова и буквально отнес ювелира домой.

На следующий день Гурген ничего не помнил, и когда зашел в кондитерскую и выслушал от Унто нотацию про то, что горячительные напитки это зло – очень разгневался. Алкоголь еще не вышел из организма ювелира и тот снова обидел Ханонена.

Добродушный кондитер сказал, что, несмотря на то, что любит Гургена, но не даст ему с собой так поступать, и их отношения окончательно расстроились.

Глава 7

Два года приятели старались делать все, чтобы случайно не встретиться друг с другом, но когда слышали что-то нехорошее о другом, то сразу же становились на сторону бывшего друга и осаживали собеседника. Несколько раз окружение Гургена и Унто пытались завести разговор о том, чтобы помирить враждующие стороны, но ни один на это не соглашался и холодная война продолжалась.

Празднование Нового года в кондитерской предложила Елена, сначала предполагая, что все это будет в узком семейном кругу. Дядюшке Унто понравилось это предложение, но он сразу оговорил, что гостей будет больше. Мать Алекса не возражала, потому что доверяла своему близкому другу и знала, что случайных гостей он на свой праздник не допустит.

Незадолго до дня, когда случилось несчастье у Макияври Елена пришла в кондитерскую с твердым намерением сделать все, чтобы помирить двух приятелей. Сначала мать Алекса расспрашивала о делах Унто, потом долго рассказывала о сыне: его успехах и неудачах, и закончила тем, что очень рада, что у нее есть такой друг как кондитер, который одним своим вниманием может поддержать и успокоить.

Хозяин кондитерской внимательно посмотрел на женщину, а потом поинтересовался, о чем она не договорила?

– Я же сказала, что рада, что у меня есть ты. – пожала плечами Елена.

– Детка, – хитро посмотрел на нее кондитер, – я же тебя очень давно знаю, и поэтому, если ты так долго о чем-то говоришь, то становится понятно, что тянешь время и думаешь как начать о чем-то разговор.

– Я такая предсказуемая? – улыбнулась женщина.

– Давно смотрюсь в зеркало жизни, и могу отличить отражение от того, кто в него смотрится. – протянул ей раскрытую ладонь мужчина.

– Правда, не знаю с чего начать. – закусила губу мать Алекса.

– Может тогда отложим этот разговор? – предложил хозяин кондитерской.

– Думаю, что именно сейчас он будет ко времени. – вздохнула Елена.

Она немного помолчала, и потом спросила, что почувствовал бы Унто, если бы она с Алексом уехала в другой город.

– Ты переезжаешь к мужу? – заволновался Ханонен.

– Ты будешь скучать без нас? – хитро прищурившись, спросила женщина.

– Да, я жизни не представляю без Алекса и тебя! – воскликнул тот. – Ты же прекрасно знаешь, что я считаю вас своей семьей.

– Могу ли я тогда попросить тебя об одном одолжении? – продолжая пристально смотреть на мужчину, поинтересовалась Елена.

– Если это вас задержит здесь, то конечно. – не задумываясь ответил тот.

Мать Алекса встала, подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение, перевела взгляд на Унто, и сказала, что хочет, чтобы и Эмановы тоже были на празднике.

– Тогда вы останетесь здесь? – переспросил мужчина.

– Так ты выполнишь мою просьбу? – продолжая смотреть на кондитера через зеркало, спросила она.

Кондитер тяжело вздохнул, махнул рукой и сказал, что он согласен.

– Так что тебе написал муж? – поинтересовался он, когда Елена снова села напротив него.

– Да, ничего. – искренне ответила женщина и это было абсолютной правдой, потому что посыльный еще не приезжал. – Совсем ничего. – кивнула головой она.

– Ну, ты же сказала, что переезжаешь в другой город? – попытался прояснить ситуацию кондитер.

– Я спросила: будешь ли ты без нас скучать, если такое произойдет? – быстро проговорила та, покачивая под столом ногой.

– Обвела вокруг пальца? – расхохотался мужчина.

– Ты же сказал, что так давно меня знаешь, и что все у меня на лице написано? – хитро посмотрела она него, сдерживая улыбку.

– Старого воробья на мякине провела. – покачал головой кондитер.

– Ну, если, по-другому, ты даже слышать не хотел о Гургене. – переставляя чашку с места на место проговорила та.

– Но ведь это он первый начал меня оскорблять. – печально проговорил Ханонен.

– Сколько раз ты мне говорил, что раз я старше, то должна первая мириться с Алексом. – покачала головой женщина.

Кондитер молча взглянул на нее, и потом сказал, что готов пойти на мировую.

– Я могла бы отнести приглашение Эмановым, но думаю, что было бы лучше, если это сделаешь ты сам.

Мужчина потер лоб ладонью, и сообщил, что сможет это сделать немного позже.

– Я так старательно вычеркивал из своей памяти все, что было связано с Гургеном, – со вздохом произнес тот, – что теперь мне нужно время, чтобы вспомнить сколько хорошего между нами было.

– Мудро сказал. – улыбнулась Елена. – Только времени на это много дать не могу.

Кондитер удивленно посмотрел на собеседницу.

– Гургену думаю тоже нужно будет время, чтобы понять, что пора заканчивать военные действия. – пояснила та.

– Хоть до завтра. – посмотрел на нее кондитер.

– Договорились. – произнесла Елена и попросила еще кофе. – только не вздумайте снова начинать разговор об этом. – добавила она, поднимая чашку, где осталась гуща.

– Я-то промолчу. – усмехнулся Унто. – Но не неизвестно что этот маленький горячий петушок выкинет? – грустно ухмыльнулся тот.

– Надеюсь, что восточной мудрости в нем окажется больше. – вздохнула женщина.

На следующий день Ханонен пошел к Эмановым. Когда Флора увидела такого дорогого гостя, то чуть не прослезилась, потому что терять в возрасте друзей и приятелей гораздо тяжелее, чем в юности. Кондитера же она считала чуть ли не дальним родственником, с которым много общего. Все это время женщина пыталась уговорить Гургена сходить помириться с другом, но тот объяснял, что хотел преподнести в подарок кондитеру самые лучшие кофейные зерна, но тот оскорбил его и примирение невозможно.

– Как хорошо, что Вы пришли. – выдохнула Флора после приветствия. – Гургена нет, и поэтому мы сможем пока выпить чаю.

У Ханонена даже настроение улучшилось, когда он услышал, что приятеля нет дома, и процесс примирения немного отодвигается.

Жена Гургена пригласила Унто на кухню.

– Я же не каждого на свою территорию приглашаю. – объяснила она свой поступок. – Только самых родных людей. – добавила она с улыбкой.

Позже, когда они сидели за большим столом, который стоял посередине, Флора рассказала то, что смогла за это время по крупицам выудить из своего мужа.

– Тот день был у него очень удачным и он хотел поделиться своей радостью с Вами. – объяснила она то, что Гурген пришел в кондитерскую навеселе. – Чтобы выразить свое уважение и любовь, муж хотел преподнести в подарок пакет с зернами, из которых всегда варить кофе сам. – тихо добавила она.

– Но мне он ничего об этом не сказал. – растерянно произнес Ханонен.

– Что взять с человека, который отметил выгодную сделку сначала с клиентами, потом с семьей, а потом отправившегося к другу и там принявшего на грудь? – пожала плечами мудрая женщина.

– Получается, что он пришел ко мне с миром, а нашел войну? – тяжело вздохнул Унто.

– Видимо часто из-за недоразумений и возникают конфликты. – повела полным плечом Флора.

– Ну, тогда он не будет противиться нашему примирению? – обрадовался пожилой мужчина.

На что женщина пристально посмотрела на него, и сказала, что не уверена в успехе этого предприятия.

– Он очень оскорбился. – объяснила она. – Муж сказал, что он хотел с другом поделиться куском хлеба, а тот отверг его. – глухо добавила она.

– Но ведь было совсем по-другому. – покачал головой Ханонен и рассказал, что происходило на самом деле в кондитерской.

– Он там танцевал? – сделала удивленные глаза женщина.

– Да. – коротко ответил кондитер.

– Он этого мне не говорил. – сокрушенно произнесла Флора. – Значит и все то, что рассказывал могло быть не совсем точным?

Мужчина молча кивнул головой.

– Тогда думаю, что у нас есть шанс. – прищурилась женщина.

– И свидетелей того вечера было предостаточно. – добавил собеседник и замолчал, увидев входящего хозяина дома.

Когда Гурген увидел Унто, то даже в лице переменился.

– Сначала сядь и послушай, что тебе расскажет господин Хаанонен. – твердо произнесла Флора.

Эманов с неохотой отодвинул стул и сел на него.

Когда Унто начал рассказ, то Гурген сначала сидел, раскачивая ногой, но вскоре придвинулся к столу и начал внимательнее слушать своего старинного друга. По лицу Эманова невозможно было прочитать, что думает он по поводу услышанного, но желваки, которыми он играл выдавали его волнение.

– Этого не было. – выдавил он в конце.

– Есть много свидетелей. – спокойно ответил кондитер.

– Что ты хочешь сейчас? – прищурился Гурген.

– Хочу мира и пригласить твою семью на празднование Нового года. – посмотрел на друга Унто.

Ювелир пообещал нанести визит, и после этого они попрощались.

Мужчины не бросились в объятия друг другу, но крепко пожали руки.

Глава 8

И вот теперь Елена наблюдала в зеркало за этими двумя мужчинами, у которых на этом вечере был шанс снова обрести друг друга.

«Зачем Гурген снова затеял этот разговор про кофе? – думала женщина. – Ведь виноватыми в разрыве они были оба, но дядюшка Унто первым протянул ему руку, и вот снова они стоят у черты, которую так легко преступить, но сложно сделать обратный шаг. Что движет Эмановым, который так поступает? – Желание доказать, что он лучший? Унизить кондитера? Или он вообще ничего не думает, а в нем играет горячая восточная кровь? Как сделать, чтобы, не задев мужского достоинства, предотвратить надвигающуюся ссору? Если к дяюшке Унто я и могу найти подход, то к горячему Гургену даже не знаю как подступиться.»

Мать Алекса повернулась к залу и осмотрела всех гостей. Когда она увидела, что Луиза стоит возле Флоры, то решила подойти к ним.

Жена Гургена рассказывала о том, как она боялась переезжать в этот далекий край и совсем не предполагала, что дело мужа здесь расцветет.

– Вы думаете, что в своем городе он не добился бы таких успехов? – поинтересовалась Елена.

– Не знаю. – пожала плечами женщина в синем бархатном облегающем платье, которое подчеркивало ее полноту. – Здесь намного больше покупателей и ценителей дорогих украшений.

– Да. – кивнула мать Алекса. – Места здесь богатые: лес, пушнина, рыба.

Флора молча развела руками.

– Гурген очень любит свое дело. – добавила она.

– Как и Унто. – согласилась мать Алекса.

– Поэтому они так и сдружились. – обернулась жена Гурген и увидела, что мужчины о чем-то беседуют.

– Зачем Ваш муж снова затеял этот разговор? – пристально посмотрела на собеседницу Елена.

– Кровь в голову наверное ударила. – резко ответила та.

– Но ведь они снова поссорятся. – пожала плечами мать Алекса.

– Может можно этому помешать? – вмешалась в разговор дрессировщица.

– Подсыпать в шампанское снотворного? – с иронией произнесла Елена.

– Или слабительного. – весело расхохоталась Флора.

– Какая Вы прямо коварная. – улыбнувшись, покачала головой мать Алекса.

– Я не знаю, что еще может помешать Гургену выполнить задуманное. – вздохнула та. – Мы с ним вчера целый вечер говорили о том, что не нужно затевать спор о том, кто лучше варит кофе.

– Может что-нибудь другое придумать? – задумчиво произнесла Луиза.

– Что-то можешь предложить? – обратилась к ней мать Алекса.

Дрессировщица выразительно посмотрела на двойняшек, которые все это время с удовольствием слушали то, о чем говорили женщины.

– Может вы хотите попробовать пирожных? – обратилась к сыну и дочери Флора, которая с полувзгляда поняла циркачку.

– Ты разрешаешь нам есть сколько хочешь? – сразу ухватился за эту фразу смышленый мальчуган.

– Нет. – покачала головой женщина. – Или ты хочешь после праздника пойти не домой, а в больницу? – с легкой иронией добавила она.

Давид поморщился и недовольно покачал головой.

– Карен за вами присмотрит. – спокойно проговорила Зара, которая за все это время ни проронила ни одного слова.

Подросток, не ожидая других указаний, послушно кивнул и жестом пригласил детей пройти к этажеркам с десертами.

– Если чай горячий, то попроси или Гургена или дядюшку Унто, чтобы принесли воды запивать сладости. – обратилась к племяннику Флора.

Когда дети отошли на достаточное расстояние, Луиза попросила женщин подойти к ней поближе, а сама встала посередине.

Минут через пятнадцать сестра Гургена пошла за своим сыном, и уже вскоре Флора что-то наказала ему сделать.

– А если дядя меня спросит куда я пошел? – закусил губу паренек.

– Скажешь, что я приготовила для Алекса и Катарины подарки и забыла их. – ответила ему тетя.

– Детей учите, чтобы они не врали, а сами меня к этому толкаете. – пробурчал подросток.

– Ты помнишь, как долго Гурген ходил как в воду опущенный, когда поссорился с Унто? – обратилась к нему мать.

– Что-то было. – пожал плечами парнишка.

– Молодость редко бывает внимательна. – усмехнулась Флора.

– Твой дядя очень переживал когда это случилось. – пояснила Зара. – Разве ты не хочешь сделать для него что-то хорошее? – удивленно произнесла она.

– Спрашиваешь! – всплеснул руками тот. – Для него я на все готов!

– Не думаю, что нужно разбрасываться такими словами, и поэтому лучше сделай то, что мы тебя просим. – проговорила тетя.

Паренек молча пожал печами, после чего Флора что-то долго ему объясняла, а потом отвела в раздевалку.

– Восточные люди понимают шутки? – обратилась к Заре Елена.

– Никогда об этом не задумывалась. – смущенно ответила та.

– Надеюсь Гурген не будет на нас в обиде. – заправляя выбившийся локон, проговорила мать Алекса.

– Он на самом деле очень добрый. – тихо проговорила стройная невысокая женщина с тонкими чертами лица очень похожая на своего брата.

– Мы тоже на это надеемся. – широко улыбнулась Луиза, у которой от задуманного поднялось настроение.

В это время помощник кондитера пригласил всех присутствующих присаживаться за длинный стол.

– Это Алвар придумал, как сделать, чтобы все поместились. – проговорила Элна, которая подошла к Елене.

– Хозяйственный весь в маму. – улыбнулась мать Алекса, обнимая подругу за талию.

– Отец тоже хоть куда. – громко проговорила Элна, чтобы муж услышал, как она его похвалила.

– Не спорю. – кивнула головой ее собеседница.

– А где будут сидеть дети? – поинтересовалась Флора, которая уже проводила племянника.

– Можно было бы их отсадить на край стола, чтобы они сами веселились, но боюсь, что они там будут есть только сладости. – развела руками мать Алекса.

Зара поддержала идею посадить детей вместе, и сказала, что сядет вместе с ними.

– У тебя тогда не получится никакого праздника. – поджала губы Флора.

– Мне оттуда будет все хорошо видно. – уверила ее сестра мужа и направилась к детям.

Пока гости рассаживались за длинным столом в теплой кондитерской, Карен бежал к дому Эмановых, чтобы выполнить поручение тети. Тяжелая связка ключей оттягивала карман дубленого полушубка и парнишка придерживал его рукой. Мороз сильно щипал лицо, но подросток, который вначале не хотел покидать теплого помещения с удовольствием вдыхал холодный воздух. Мальчик, рожденный на юге, которого привезли сюда несмышленышем, считал этот край своей Родиной и не представлял, что есть места, где большая часть года лето, а снег лежит только на вершинах гор. Мать часто рассказывала ему о том наполненным солнцем крае, где на улице растет виноград. Карену всегда было интересно слушать Зару, но все это больше было похоже на восточные сказки; красивые и не всегда понятные. На вопрос почему же они не остались в том благодатном месте, мать никогда толком не давала ответа, и мальчик решил, что вся эта затея с переездом была только из-за того, что дядя Гурген почувствовал, что можно расширить свое дело. Карен очень гордился своим родственником. Не у каждого мальчишки отец так заботился о своем ребенке, как Эманов о племяннике. Карен очень любил наблюдать за тем, как рождаются творения у ювелира и хотя Гурген и не любил, чтобы ему мешали, но паренька никогда не прогонял, потому что знал, что кто-то из детей должен обязательно стать его преемником. Мудрости в Эманове видимо было больше, чем вспыльчивости, потому что мужчина понимал, что его горячо любимый сын может не унаследовать от отца талант к ювелирному делу и предпринимательству и, поэтому поощрял племянника в его желании узнать больше. Карен старался запомнить каждое слово, каждый жест дяди и для этого всегда держал при себе небольшую записную книжку, куда он записывал все, что относится к ювелирному делу. Зара всегда говорила мальчику, что они должны быть очень благодарны Гургену за то, что он делает для них и ювелир в глазах подростка был непререкаемым авторитетом. Тетя с матерью уверяли его, что то что он должен сделать, будет во благо ювелиру, но подросток не понимал – почему хорошее дело он должен выполнять в тайне от того, кому оно предназначалось.

Когда Карен зашел в темный дом, то ему стало не по себе. Тусклый свет отражался в большом зеркале, где подросток увидел поединок двух рыцарей, который исчез сразу же после того, как испуганный паренек включил свет. Карен считал себя взрослым мужчиной, и ему было неприятно, что его напугало собственное воображение.

Мальчик снял шапку, чтобы стряхнуть с нее снег, который шел на улице и, не раздеваясь, прошел на кухню, где заглянул сначала в один шкаф, потом из другого достал большой мешок, откуда шел тонкий аромат кофе. Из буфета подросток достал два бумажных пакета, которые наполнил зернами.

Мешок Карен поставил на место и один пакет положил себе за пазуху да так, чтобы его не было видно, потом прошел в комнату к Флоре и достал из бельевого шкафа два полотенца и, завернув их в оберточную бумагу, которую прихватил с кухни, вышел.

Подросток выключил везде свет и вышел на улицу, где снег прекратился, а мороз стал крепчать. Карен закрыл дом, потом ворота и побежал к кондитерской.