Kitabı oxu: «Библиотека современной литературы. Выпуск 7», səhifə 3

«Лужей морщится асфальт…»

 
Лужей морщится асфальт.
Недоволен. Виноват
В этом дождик, тот, что льёт
Дни и ночи напролёт.
Люди по домам сидят,
Вот и заскучал асфальт
По ботинкам и кроссовкам,
И по детским ножкам ловким,
И по звонким каблучкам,
Что несут прекрасных дам.
Дождь смеётся – отдохни!
Ты, асфальт, погряз в пыли,
Чтобы мне тебя отмыть,
Надобно неделю лить,
Но управлюсь дня за три,
Не ворчи! Благодари.
Заблестел асфальт намокший:
Дождь, я понял, ты хороший!
 

«Зеркала мои вещали безошибочный прогноз…»

 
Зеркала мои вещали безошибочный прогноз:
Мол, настал сезон печали, но держи по ветру нос.
Встреч с дождём не обещали мне с зонтом и без зонта,
Те дожди цветами стали лет тому уже полста,
И весна, похоже, в прошлом, пролетел цветенья пыл,
И такой я стала взрослой, что рассвет меня забыл,
Тот, который мы встречали под рулады соловья,
И такое было с нами, что смущалася заря.
Зеркала мои мерцали щедрой осени ковром,
Но туманились, дрожали, дело было, видно, в том,
Что зима уж на пороге. Это знаю и сама,
Ну, пока меня пугает предстоящая зима…
Подберётся, не заметишь – заметелит, закружит,
Рады будут только дети. Да медведь, коль крепко спит.
Вот такие мне прогнозы осветили зеркала,
В моей вазе рдели розы, дар последнего тепла.
 

Во сне, как наяву
(разговор с Пушкиным)

 
Александр Сергеич, залетай на чай,
Мы с тобой о жизни потолкуем,
Что читаем редко, милый, не серчай,
Мы сидим в Тик Токе, в ус не дуем.
В бок толкает время, время перемен,
И коленки умные трясутся,
Гегемон повержен, он в дерьме проблем,
Новых не придумано конструкций,
Как ужиться в мире, где кругом враги,
Где законы вилами по мути,
Где из тараканов жарят пироги,
Где марионетки мы по сути.
Голубою кровью брызжет крокодил,
Голубеют люди не по-детски,
На войне убиты тысячи мужчин,
Обнажился мир, доселе светский.
Александр Сергеич, нужен твой совет.
У поэтов острые проблемы,
Вот сижу, как дура, но решенья нет.
Их решали в век твой кавалеры.
Александр Сергеич, остывает чай,
Томик твой до корки прочитала,
Ну не смог сегодня – завтра залетай,
Не допустишь ведь, чтоб я скучала.
 

Сказка и быль

 
Сирена пела в час ночной
Очаровательно и грустно,
Владела голосом искусно,
И некий путник молодой,
Услышав пенье, был сражён,
Он был русалкой очарован,
А может даже околдован
И, погрузившись в сладкий сон,
Лежал, как мёртвый, у воды
И слушал этот голос дивный.
Окликнула русалка: «Милый,
Ох, уходи ты от беды»,
«Я не могу, я весь с тобой,
Моя душа пленилась звуком,
А без него такая мука,
Прошу тебя, сирена, пой!»
Она запела, как просил,
Его душа, покинув тело,
Закончила земное дело,
Ей был уж этот свет не мил.
Русалка плакала, склонясь:
«Прости меня, я не хотела,
Я о любви, о счастье пела»,
И в омут плюхнулась, молясь
Своим неведомым богам:
«Спасите путника, спасите,
Коль надо, голос отберите,
Лежит он бездыханный там».
У сказки добрый всё ж конец,
Предания не врут, похоже,
Покинул путник утром ложе,
Пандоры приоткрыв ларец.
И я сижу одна в ночи,
А голос твой терзает душу,
Нажму на кнопку – замолчи,
Но просит сердце, просит – слушай!
Я, как тот путник молодой,
Похоже, встретилась с бедой.
Смиренно Богу помолюсь,
Чтобы забрал из сердца грусть.
 

«Вечерний макияж. С изломом бровь…»

 
Вечерний макияж. С изломом бровь,
Краснее вишни яркая помада,
Но что-то не встречается любовь,
И вызов твой – подумаешь, не надо!
Смеёшься ты, но выдают глаза,
Всю боль души предательски сливают,
Когда шампанским сняты тормоза,
Уж макияж искусный не спасает.
А вечер плавно переходит в ночь.
Бармен устал, домой спешат подружки,
Да и самой тебе уже невмочь,
Идёшь, как с похорон, ты с той пирушки.
А за тобой, как водится, судьба,
Венец безбрачья всяко прихватила.
И бесполезна с данностью борьба,
Ты одинока, хоть, как чёрт, красива.
 

«Душа чиста, как банный лист…»

 
Душа чиста, как банный лист,
Хоть и потрёпана изрядно,
Судьбой, увы, не шоколадной,
Что, как заядлый футболист,
Её гоняет по полям
Забытой светочем юдоли,
Душа сжимается от боли
И хочет в небо к журавлям,
Но не пеняет на судьбу,
Вспорхнув на белую полоску,
Она для всех своя вся в доску,
Кто пригвождён уже к столбу.
Она готова быть и жить,
Испив однажды яд предательств,
И с теми, кто без обязательств,
Ненужных дрязг не разводить.
Знать, понимает – тяжек крест,
Но коль дана такая ноша…
(судьбы всем хочется хорошей)
А принимай – какая есть.
 

Лине, путешественнице по миру

 
Ты гадала, где же лучше?
Океан раскрыл объятья.
Но не твой, похоже, случай,
Чешуёй не станет платье,
Там луна уж зазвездила
Наилучшие исходы,
У неё большая сила —
Мощь божественной природы…
 

«Ты стала, племяшка, бледнее луны…»

 
Ты стала, племяшка, бледнее луны,
Похоже, терзают о Родине сны,
Мощней океана печали волна,
Цунами накатит на сердце – одна…
Но рыбкой на небе мелькнёт самолёт,
Ты лишь пожелай, а уж он донесёт.
 

«Я успею на последний поезд…»

 
Я успею на последний поезд,
Видишь, ещё солнце не погасло,
Коль судьба затягивает пояс,
На неё надеяться напрасно.
Я надеюсь на тебя, мой милый,
Встреть меня с рассветными лучами,
Жизнь меня по свету поносила,
Истерзала душу мне ночами,
В них твоих объятий не хватало,
Тёплых слов и солнечных рассветов,
Я устала, до смерти устала,
Ночь меня концом пугает света.
 

«Когда разлуки гневный лев…»

 
Когда разлуки гневный лев
Заснёт в душе котёнком тёплым,
Когда душа, перетерпев,
Очков уж не туманит стёкла,
Когда обиду растворя
В душе своей, как кофе в чашке,
И всё пройдёт, как говорят,
Другим увидишь день вчерашний.
Он был согрет его теплом,
Его звонком он был разбужен,
Был на двоих одним зонтом,
Свечами освещал ваш ужин.
Мелькнув в окне, осенний лист
«Ничто не вечно» подтверждает,
Дождь – то скрипач, то пианист —
Рожденье нам и смерть сыграет.
Будь благодарна за тепло,
За то, что в жизни это было,
Ведь лето, хоть прошло оно,
Варенье к чаю наварило.
 

«В полыни горечь всех утрат…»

 
В полыни горечь всех утрат,
В ней боль, что сердцем не забыта,
Пусть сладким мёдом пахнет сад,
А в ней слеза земли сокрыта,
И в благородной седине
Печаль о каждом нашем дне.
 

«Позеленел снег на обочинах…»

 
Позеленел снег на обочинах,
Ещё чуть-чуть, и поплывёт.
Капель поставит многоточие…
Ведь знаем мы – весна идёт.
Уж сколько раз она случалася,
Но вновь дороже гостьи нет,
Грачей прилётом отмечалася
И солнцем слала нам привет.
Набухнут почки, лист проклюнется,
Зелёной дымкой воспарит,
И многолюдной станет улица,
Надежда в сердце постучит:
Весна пришла с теплом и ласкою,
Чтоб отогреть, расшевелить,
Наполнить чувствами и красками,
Напомнить: это классно – жить!
 

«Смотрит город на своих прохожих…»

 
Смотрит город на своих прохожих
Яркими глазами фонарей,
Их судьба в ночи его тревожит,
Провожает прямо до дверей,
И бредут прохожие устало.
Им, порой, вся жизнь «до фонаря»,
Пусть не всем, ну и таких немало,
Не считала, честно говоря.
 

Сирень увядает

 
Все в подпалинах рыжих цветы
Догорают на ветках зелёных,
Неприглядность былой красоты
Неизбежным пугает влюблённых,
И, запутавшись, в гриве листвы,
Ищет счастье растерянный ветер,
Ворошит он сухие цветы,
Отцвела… а когда, не заметил.
 

«Она не любит праздники, и даже Новый год…»

 
Она не любит праздники, и даже Новый год,
Давно не ставит ёлочку, но свечи всё ж зажжёт,
Откупорит шампанское, за счастье будет пить,
Одна, ей не с кем чокнуться и некого любить,
Привыкла и не сетует на жизнь и на людей,
Лишь хочется, чтоб праздники кончались поскорей.
 

«Вот я пришла к тебе, мой старый друг…»

 
Вот я пришла к тебе, мой старый друг,
Лет двадцать мы, похоже, не встречались,
Но отчего-то захотелось вдруг
Мне рассказать про радости-печали,
Поговорить с тобою о былом
На тесной кухне, наслаждаясь чаем.
И вспомнить времена, где пили ром.
И ощутить – в разлуке мы скучали.
Но только ты меня, увы, не ждал,
Сказал: «Прости, я занят, я читаю.
Ну да, конечно, помню, вспоминал,
Но не хочу ни кофе и ни чаю…»
В глазах твоих – холодное «прощай»,
В моих глазах – растерянность слезою,
Да, время, как булгаковский трамвай,
Накатит… и проблемы с головою.
 

«Мы с тобой интеллигентные…»

 
Мы с тобой интеллигентные,
Ставя точку в отношениях,
Все дела вершим проблемные
Без судебного решения.
Я желаю всего доброго,
Ты целуешь по-приятельски,
Крика нет меж нас утробного,
Но слеза моя предательски
По щеке тихонько скатится
Оттого, что не печалишься,
Мол, дорога тебе скатертью,
Как с чужой со мной прощаешься.
 

«Она себе шептала – жизнь прекрасна!..»

 
Она себе шептала – жизнь прекрасна!
Пусть не всегда на хлеб хватает с маслом —
Зато она стройна, как кипарис,
А масло – ожидаемый сюрприз,
Вмиг нахватаешь десять килограмм,
Что так пугает и девиц, и дам.
Она себе твердила – жизнь прекрасна!
Но репетиторов брала напрасно —
Не поступила дочка в институт,
Но и без «вышки» многие живут!
Она себе внушала – жизнь прекрасна!
Пусть муж ушёл к подружке – даже классно.
Просторней стало без него в однушке,
А заскучает – выплачет подушке.
Она почти кричала – жизнь прекрасна!
Пусть не была она на море – Чёрном, Красном,
Зато есть толк от дачи от родной —
Он в банках проявляется зимой.
Она грустила тихо – жизнь прекрасна.
Но что-то постарела вдруг ужасно,
Тут маской одарил её ковид,
И скрыл от мира утомлённый вид.
Она вздыхала тихо – жизнь прекрасна.
Да вот болит, хожу к врачу напрасно,
Но у кого в полтинник не болит,
Тот уж давно на кладбище лежит.
А жизнь – она действительно прекрасна!
Своим зелёным, жёлтым, синим, красным,
И этой женщиной с улыбкой утомлённой,
Но в эту жизнь так искренне влюблённой.
 

«Ночь в ожерелье фонарей…»

 
Ночь в ожерелье фонарей
Ждала свидания с рассветом,
А он спешил, стремился к ней.
Ночь растворялась незаметно,
А он искал её, чудак,
А он переходил границы,
Неосторожный сделав шаг,
Он в день попал, как в сети птица,
Но вечер, его сводный брат,
Вернуть простор рассвету рад,
Когда его сменяет ночь,
Готов он ближнему помочь,
И снова в путь спешит рассвет,
Приходит, а уж ночи нет.
 

«О чём мечтает юная фанатка…»

 
О чём мечтает юная фанатка,
На фото глядя своего кумира?
Любить всю жизнь, страдать от тайны сладкой
Или за ним летать по карте мира,
Дарить цветы, рукой касаясь страстной
Его руки хотя бы на мгновенье,
Стремиться стать единственной, прекрасной,
Пред Богом опускаться на колени,
Искать в сетях его все проявленья,
Смотреть с надеждой на окно и двери
Или в судьбу обманчивую верить,
К другим фанаткам проявив терпенье.
А может, просто справиться с собой,
И стать хорошей мамой и женой,
Пусть не ему – похожему чуть-чуть,
Тем успокоить трепетную грудь.
Ну а пока безумные мечты
В душе наводят зыбкие мосты.
 

Карма

 
О, как суровы небеса
К моей души ошибкам давним,
Но я всё ж верю в чудеса,
Хоть вижу, ангелы печальны.
И носится моя мечта
Средь облаков густых, курчавых,
Она земна, она проста,
Но облака так величаво
Вдруг уплывают в никуда,
Ну а мечта мне в сердце птицей,
Что упорхнула из гнезда,
Чтобы с добычей воротиться.
Да потемнели небеса,
Деревьев не приветны кроны,
Голубка – светлая мечта,
Вдруг растерялась, как ворона.
Вот отчего на сердце боль,
Пишу печальные я строки,
Там, где обещана любовь,
Там я безбожно одинока.
 

«Умирала кошка. Умирала страшно…»

 
Умирала кошка. Умирала страшно.
Не могла подняться, чтоб воды попить,
А была та кошка до царапок – наша,
И она хотела, так хотела жить,
Чтоб смотреть в окошко, как летают птицы,
Как роняет лето в осень свой наряд.
Ведь на кресле можно без конца лениться,
А потом умыться от хвоста до пят,
Проявить характер: спрятаться, мяукнуть,
На руки взобраться и слегка куснуть,
А сегодня кошка корчится от муки,
И в глазах зелёных от страданий жуть.
Я сижу и плачу, ей помочь не в силах,
Я готова с кошкой на подстилку лечь.
Я прощаюсь с кошкой, дорогой и милой,
И печаль по сердцу пронеслась как смерч.
 

«Не смешите мои пятки…»

 
Не смешите мои пятки.
Это что за звездолёт?
То на молодость оглядки:
Деда бабушку везёт,
Он случайно в старом хламе
Трубку¹ древнюю нашёл,
И своей любимой даме
Решил сделать хорошо.
Аж до сердца накатила
Детства сладкая волна,
Эта трубка их сдружила,
На окраине села
Они, малые, слетали
С горки прямо до небес,
А потом в снежки играли.
И дрожал от смеха лес.
Там приметил он девчонку,
Что была милее всех,
Как смеялась она звонко!
Разомлев от мыслей тех,
Дед опять умчал девчонку
На полвека аж назад,
А она смеётся звонко.
И куда они летят?
Разберутся без сомненья,
Хорошо лететь вдвоём,
Вот такое приключенье!
Вот на этом и живём!
 

Не крокодиловы слёзы

 
Жил да был крокодил,
Обожал его Нил.
Хоть в зубастую пасть
Всяк боялся попасть.
Вдруг случилась беда,
Как всегда, не одна.
Как-то спал крокодил,
Весь закутавшись в ил,
И увидел вдруг сон:
Приглашён на пир он.
Там раскрыл сильно пасть,
Чтоб вкусить пира сласть,
Сделал шумный глоток
И бутылок пяток
Проглотил крокодил,
Вмиг проснулся. Заныл
У бедняги живот.
Он всё ждал, что пройдёт,
Но живот всё болел,
И бедняга не ел,
И бедняга не пил:
Умирал крокодил.
И не знал крокодил,
Что же он проглотил.
То, что пластик вокруг —
Он причина всех мук.
Плакал наш крокодил.
Из последних из сил
Он дополз до людей —
Помоги иль убей!
В крокодильих слезах
Боль, надежда и страх.
Крокодила спасли,
Он сидит на мели,
Он боится воды:
Доведёт до беды
И его, и других,
Вы мне скажите – псих.
Я отвечу – беда,
Остальное – «вода»
Про цивильность, прогресс
И про кару небес.
Ну а в этой «воде»,
А, точнее, везде,
Наш природе привет:
То бутылки, пакет.
Ты прости, крокодил,
Знаю, ты не один,
Погибает зверьё,
Плачет сердце моё,
И терзает вопрос:
Как спастись нам от слёз?
 

«А в лесу дремучем леший…»

 
А в лесу дремучем леший
День и ночь гуляет пеший,
Знает каждую тропинку,
О деревья чешет спинку
И с кикиморой лесной
Крутит шашни он весной,
Иногда людей дурачит,
Путь-дорогу так запрячет,
Что по кругу целый день
Люди ходят, словно тень,
Он, конечно, не безгрешен,
Люди крестятся, а леший —
Не боится он креста!
Затаится у куста,
Покачает головой
И укажет путь домой,
Ну а коль войдёт в причуду,
К слову, я пугать не буду.
Заведёт в такие дали,
Поминай потом как звали.
 

Огненный лис

 
Дело было на Камчатке.
Родились у лис лисятки.
И в заботах, слава богу,
Подрастали понемногу.
Как-то в дождь наш папа-лис
От сиденья в норке скис
И пошёл гулять по лесу,
Подчиняясь интересу.
Чмокнул в рыжий нос лису,
Мол, мышонка принесу.
Но, забыв, что он отец,
Разгулялся, как юнец.
Хоть любил лису, лисят,
Бес попутал, говорят.
Он к норе пришёл под вечер,
Видит – вход весь изувечен,
Значит, здесь шалил медведь
И родных настигла смерть.
Лис улёгся у норы,
Чтоб сожрали комары,
Но увидел, как из леса,
Но к нему без интереса,
К норке шествует лисица.
Он куснул себя. Не снится!
Лис к семье. Лиса глаз строжит:
«Коли лес тебе дороже,
Мой решительный ответ:
Уходи, прощенья нет!»
Лис ушёл, как пёс побитый,
Отношенья были слиты,
Лис носил лисятам рыбку,
Но простить ему ошибку,
Не спешила мать-лисица,
А лисята чепушиться
Вскоре стали пред отцом,
К нему попой, не лицом,
Повернулись. Лис в опале,
Как чужие дети стали.
Как-то раз уже под вечер
Лисом был медведь замечен,
Что опять к норе спешил
Сделать, что не завершил.
Тут уж лис не растерялся,
Вихрем к зверю он помчался:
Хвост трубой, в глазах огонь,
Мол, не тронь лисят, не тронь!
То, что лис готов на смерть,
Понял и сбежал медведь.
Гнев лиса укоротила,
Ведь в поступке была сила,
Для лисят пример отличный,
Что поможет в жизни личной.
Скоро норки им копать,
Там своё потомство ждать.
Жизнь родительской семьи
Повторят в своей они.
 
 
А мораль у сказки этой
Не для каждого конфета,
Но, как жить в ней, есть совет,
Он полезнее конфет.
 

Цена победы

 
На полках кубки толпились,
Блистая в лучах заката,
Коль солнце являло милость,
Не прячась в тоске лохматой.
Она тогда улыбалась,
Средь них выбирая гида,
И в прошлое отправлялась
Божественной Артемидой,
Что помнила все потери
И нет, не прощала обиды,
Но кубки всегда терпели,
Имея свой вес солидный.
Она проходила потность,
Что отдана кубкам этим,
И жизни спортивной плотность,
Куда не вписались дети,
Она хохотала нервно
Стремленью к победе в очи,
И руки сжимались гневно.
Зачем? Объяснить не хочешь —
То к тренеру обращалась,
Что тряс её жизнь, как грушу,
Добилась и состоялась,
И стала одной из лучших.
И только разок споткнулась —
Судьбы прозвенел звоночек,
Прыжок – и жизнь содрогнулась.
И ей приговор – позвоночник.
На полках кубки толпились,
Висели везде медали,
Что, к ней проявляя милость,
На солнце всегда блистали.
 

По секрету всему свету, или Надувательство первостатейное

 
Завелись у бабы Мани
Деньги чудом на кармане,
Маня думала как быть
И решила удивить
Деда царственным обедом.
Дело было, вроде, в среду,
В магазин пришлось сходить,
Чтобы курочку купить,
Маня охала, вздыхала,
Долго птичку выбирала,
Ну и выбрала толстушку,
Улыбнулась и чекушку,
(Удивлять, так удивлять!
Не хотела бабка брать),
Но купила и идёт,
Куру с водочкой несёт.
Вот пришла, туда-сюда
(Тормозят уже года),
Присолила, чесночок
Затолкала ей в бочок,
Руки помнят, Маня в счастье,
Дед придёт, а я – мол, здрасте,
Нынче кура на обед.
Удивится очень дед.
Но случилась тут беда:
Льёт из курочки вода,
Сдулись пышные бока,
На цыплёнка табака
Стала курочка похожа:
Только кости, сверху кожа.
Смотрит Маня обалдело —
Слишком кура похудела.
Дед, наверно, не поймёт,
Что тут есть, и слёзы льёт
Баба Маня, а чекушку
Вылила в большую кружку.
Дожила я уж до дней,
При которых нет царей…
Дело было, точно, в среду,
Дел пришёл домой к обеду.
Как прошёл у них обед,
Не узнает белый свет.
 

«Собрались здесь, на полянке…»

 
Собрались здесь, на полянке,
Все, от Лешего до зайки.
Львы, гиены и слоны
Из далёкой стороны
Очутились тоже здесь,
Проявляя интерес
К этой, встретиться, идее,
Сил и лапок не жалея,
Как могли, так добрались,
Тут и тёрки начались.
Про дальнейшую про жизнь.
И такие, что держись!
А откуда ветер дует,
Зверя каждого волнует.
Притесняют люди зверя,
В чащу входят всё смелее,
Рубят лес, летят лишь щепки,
И стреляют очень метко,
Позабыли, что от Бога
Прав у зверя тоже много.
Но блюдёт свои права
Человечья голова.
У зверей рога и зубы,
Все прошли огонь и трубы,
Что решат на сходке звери,
Я не знаю, но всё ж верю,
Разузнав про эту сходку,
Бросит человек в охотку
Притеснять народ лесной,
Не пойдёт с ружьём весной
И зверям оставит место,
Чтоб совсем не стало тесно,
А идёт звериный сход,
Чтоб мозги включил народ.
 

Время. Красота. Судьба

 
Время – каток:
Внешность всмятку.
Так решил Бог.
Делай зарядку,
Кремы меняй,
Маски покруче,
Спи отдыхай,
Нервы не мучай,
«Е» – витамин,
«А» – нужно тоже,
Сок, мандарин,
Нравятся коже.
Только, увы,
Время так катит!
Мудрость совы —
Крема не хватит…
Может, чуть-чуть,
Только на йоту,
Сможешь блеснуть
Нано-работой.
Зеркало – враг,
Злее подруги,
Всё в нём не так —
Ждите, хирурги!
 
 
Она доверилась врачам
В стремленье к красоте,
Приятной стать чужим очам
Ей обещали те.
Но как-то всё пошло не так,
Подвёл её хирург,
А дальше что? А дальше мрак,
Венки от всех подруг.
 
 
Красивая и счастливая,
Увы, не одно и то же,
Судьба обладает силою:
Красотку помилуй, Боже,
 

«Лежал мячик на окошке…»

 
Лежал мячик на окошке
И скучал, скучал немножко,
Никто мячик тот не брал,
И никто с ним не играл.
И лежал бы дальше, но
Ветер распахнул окно,
Мячик спрыгнул на дорожку,
Испугалась его кошка,
Покатился мяч под горку,
Повстречал в пути Егорку,
Тут мальчишки подоспели,
Все с мячом играть хотели,
Мячик прыгал и летал,
Он счастливым самым стал,
Нужно слышать и мячу —
Я играть с тобой хочу!
 

Про любовь

 
Жил большой медведь в лесу,
И влюбился он в лису,
В рыжую красавицу,
В ту, что в сказках славится,
Всё ходил медведь кряхтел,
Будто нет насущных дел,
И ему не спится,
Так манит лисица,
Наконец собрал букет,
К ней явился, мол, привет,
Ты в чертогах леса
Сущая принцесса,
Я, конечно, не такой,
Но надёжный и большой,
Защищу и накормлю,
Очень я тебя люблю!
А лисица: «Как же так?
Право, ты, медведь, чудак,
Будет нам непросто,
Мне не хватит роста,
Заглянуть чтоб в глазки
Иль послушать сказки.
Полон лес других зверей,
Мы не пара, хоть убей!
Извини меня, медведь,
Ну, не стоит так реветь!»
А медведь ни шагу,
Жалко ей беднягу,
В норку запустила,
Чаем угостила,
Стали они вместе жить,
Но медведь утратил прыть:
Мол, болят всё ноги,
Мне не до дороги!
Ну а шустрая лиса,
Совершала чудеса,
Курочек таскала,
Мёд в лесу искала,
Ягоду-малинку
Да чесала спинку.
До того устала,
Хвост свой истаскала,
Села грустно на пенёк:
«Иди к чёрту, муженёк,
Мне уже твоя любовь
Хвост испортила и кровь».
И живёт лиса одна,
Стала хитрою она,
Не берёт букеты
Ни зимой ни летом.
Да и в жизни нашей так —
Каждый обещать мастак.
Подарил конфетки,
Появились детки,
Он улёгся на диван
И лежит доселе там.
 

«Прощальный бал закатит нынче осень…»

 
Прощальный бал закатит нынче осень,
Маэстро-ветер пригласит на вальс,
И, колкостью смутившись стройных сосен,
С берёзкой натанцуется он всласть.
По опустевшей сумрачной аллее
Клён убегает лапчатым гусём,
Рябина ещё сладостно алеет,
Освоенная шустрым снегирём.
Окончен бал, знать, утомилась осень,
Осталась грусть – депрессии притон.
Надежда зеленеет среди сосен,
Что землю возродит для жизни сон.
Зима, как врач, вся в белом заявится,
Сиделка-вьюга мантры заведёт,
Уснут деревья, и им будет сниться —
Маэстро-ветер в танце их ведёт.