Kitabı oxu: «Мой темный Ромео»
PARKER S. HUNTINGTON, L. J. SHEN
MY DARK ROMEO
The moral rights of the author have been asserted Печатается с разрешения литературных агентств Brower Literary & Management, Inc., и Andrew Nurnberg.
Русификация обложки Екатерины Климовой
Copyright © 2023. MY DARK ROMEO.
Parker S. Huntington & L.J. Shen
© Валерия Мчедлова, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2024
* * *
Посвящается всем девушкам, которые страстно желают выйти замуж за угрюмого измученного миллиардера…
Этот – не для вас.
Саундтрек
Starphucker – Beauty School Dropout
Heartbreak Honeymoon – Mad Tsai
I’m Not Sorry – Dean & Eric Bellinger
Lover Like Me – CL
Take What You What – ONE OK ROCK ft. 5 Seconds of Summer
Favorite Crime – Olivia Rodrigo
WE MADE PLANS & GOD LAUGHED – Beauty School Dropout
Wedding Dress – TAEYANG
Strawberries and Wine – Jaylon Ashaun
Easier – 5 Seconds of Summer
End Game – Taylor Swift, – Ed Sheeran, & Future
HABIBI (MY LOVE) – Faouzia
Control – Halsey
Born Without a Heart – Faouzia
The Happiest Girl – BLACKPINK
Crush – Yuna & Usher
Oceans & Engines – NIKI
Si Fueras Mia – D.O.
Lay Your Head on Me – Crush
Time – The Rose
Die for You – Beauty School Dropout
Bonnie & Clyde – YUQI
Некоторые Ромео
заслуживают смерти.
Пролог
= Даллас =
Я всегда считала, что моя жизнь – любовный роман. Что среди страниц приютилось мое «они жили долго и счастливо».
Мне никогда не приходило на ум, что я неверно определила жанр. Что это может быть роман ужасов. Леденящий душу триллер.
Но потом Ромео Коста ворвался в мой мир и снял с меня розовые очки.
Он научил меня тьме.
Он научил меня силе.
А самое главное – преподал мне самый жестокий урок: в каждом чудовище есть красота. У каждой розы есть шипы.
А история любви может расцвести даже на обломках ненависти.
Глава 1
= Даллас =
– О Господи, а ведь не врали? Он и правда в городе. – Эмили схватила меня за запястье, впиваясь длинными острыми ногтями в загорелую кожу.
– Как и Оливер фон Бисмарк. – Саванна протянула руку. – Кто-нибудь, ущипните меня!
Что я с удовольствием и сделала.
– Ай, Дал! Хватит воспринимать все так буквально.
Я пожала плечами, сосредоточив внимание на угощении. На истинной причине моего сегодняшнего появления на балу дебютанток.
Взяла с хрустального подноса покрытую шоколадом кожуру помело и раскусила, наслаждаясь горько-сладким вкусом.
Бог не был мужчиной.
И женщиной тоже не был.
Надо полагать, Бог был глазированным фруктом от Godiva2.
– Что они здесь делают? Они вообще не с юга. – Эмили стащила у Сав программу бала дебютанток и стала обмахиваться. – И пришли уж точно не для того, чтобы знакомиться с женщинами. Оба – закоренелые холостяки. Разве Коста не бросил прошлым летом самую настоящую шведскую принцессу?
– Вместо не самой настоящей шведской принцессы? – вслух поинтересовалась я.
– Дал!
А где португальские пирожные с заварным кремом? Мне обещали португальские пирожные с заварным кремом.
– Ты говорила, здесь будут паштейш-де-ната3. – Я схватила утешительный приз – мелопиту4 – и помахала им перед Эмили. – И поделом мне за то, что снова тебе поверила.
От ее зорких глаз не укрылось, как я кладу в сумочку два польских пончика.
– Дал, нельзя прятать это в Chanel. Испортишь телячью кожу.
Сав суматошно сунула руку в сумочку-клатч и достала тюбик помады.
– Слышала, что фон Бисмарк приехал в город, чтобы купить «Ле Флер».
Отцу Дженны принадлежала «Ле Флер» – компания по производству перкалевых простыней для отелей, отмеченных пятью бриллиантами5. В восьмом классе мы с Эмили сбежали из дома и неделю спали в их выставочном зале, пока отцы нас не нашли.
– А зачем ему «Ле Флер»? – Следующим я выбрала кнафе6, продолжив стоять спиной к мифическим существам, из-за которых обе мои подруги разом сошли с ума. И, судя по взволнованному шепоту вокруг, не только они.
Эмили выхватила у Саванны помаду от Bond No. 9 и щедро нанесла ее на губы.
– Он занимается гостиничным бизнесом. Владеет небольшой сетью под названием «Гранд Риджент». Может, слышала?
Изначально «Гранд Риджент» был эксклюзивным гостиничным комплексом с доступом только по приглашениям, но со временем разросся в более обширную сеть, чем «Хилтон». Так что, как я поняла, Пафос фон Пижон не был стеснен в средствах. Собственно говоря, непристойное потомственное богатство служило негласным входным билетом на сегодняшнее мероприятие.
Триста третий королевский бал дебютанток в Чапел-Фолз был своего рода пресловутой собачьей выставкой, привлекавшей всех миллиардеров и мультимиллионеров штата. Отцы выставляли напоказ в оперном театре «Астор» своих дочерей, доросших до первого бала, в надежде, что они проявят себя достаточно хорошо, чтобы за ними начали ухаживать мужчины из той же категории налогоплательщиков.
Я приехала сюда не для того, чтобы найти мужа. Еще до моего рождения отец меня кое-кому обещал, о чем мне напоминало кольцо с бриллиантом на безымянном пальце. Это всегда казалось мне проблемой далекого будущего, пока пару дней назад я не увидела официальное объявление в светской хронике.
– Слышала, Ромео полон решимости стать генеральным директором компании своего отца. – Господи, Сав все бубнила и бубнила про него! Они собрались писать о нем статью на Википедии? – Он уже миллиардер.
– Не просто миллиардер. А мультимиллиардер. – Эмили потрогала бриллиант огранки «маркиз» в своем браслете от Broderie – фирменный жест, который всегда выдавал ее с поличным. – И он не из тех, кто спускает все деньги на яхты, золотые сиденья для унитаза или финансирование своих идей фикс, лишь бы потешить самолюбие.
Сав украдкой бросила отчаянный взгляд назад через компактное зеркальце.
– Как думаете, нас могут друг другу представить?
Эмили нахмурила брови.
– Их тут никто не знает. Дал? Даллас? Ты нас вообще слушаешь? Это важно.
Единственной серьезной ситуацией, которую я наблюдала, было отсутствие песочного печенья. Я неохотно перевела взгляд на двух мужчин, перед которыми расступалась облаченная в шелковый шифон плотная толпа с намертво застывшими прическами.
Оба были выше метра девяносто. Из-за высокого роста они выглядели похожими на великанов, которые пытаются уместиться в кукольных домиках. Впрочем, в них все было необычным. Но их сходство ограничивалось ростом. В остальном они были полной противоположностью друг другу. Один – словно шелк, а второй – будто кожа.
Могу предположить, что живой копией Кена был фон Бисмарк. Со светло-русыми волосами, квадратной челюстью и редкой щетиной, он был похож на того, кого мог нарисовать только иллюстратор компании Уолта Диснея. Безупречный европейский принц, вплоть до возмутительно голубых глаз и римских черт лица.
Шелк.
Второй мужчина был элегантным дикарем. Опасностью, облаченной в костюм от Kiton. Он носил классическую мужскую стрижку; черные как смоль волосы лежали волосок к волоску.
Все в нем казалось тщательно продуманным. Созданным специально для того, чтобы доставлять смертельные дозы обаяния в женскую кровь. Острые скулы, густые брови, ресницы, ради которых я рискнула бы попасть за решетку, и самые холодные серые глаза, какие я когда-либо видела. Собственно, они были светлыми и холодными настолько, что, как я сочла, совсем не сочетались с итальянскими чертами его загорелого лица.
Кожа.
– Ромео Коста. – В голосе Саванны послышалась тоска, когда он пронесся мимо нас к столику, зарезервированному для особо важных персон. – Я бы позволила ему уничтожить меня так же основательно и впечатляюще, как Илон Маск уничтожил Твиттер7.
– О, а я бы позволила ему творить со мной любые мерзости. – Эмили поиграла голубым бриллиантом на шее. – То есть я даже сама не знаю, что это могло бы быть, но все равно согласна, понимаете?
В этом и заключалась проблема. В том, чтобы в двадцать первом веке быть фанатично религиозными южанками-девственницами, посещающими церковь. Чапел-Фолз славился, во-первых, неприлично богатыми жителями, большинство из которых владели крупнейшими корпорациями Джорджии. А во-вторых, чрезвычайно устаревшей консервативностью в духе «держите своих дочерей под замком».
Здесь все было устроено иначе. Практически ни одна из нас до свадьбы не заходила дальше пары небрежных поцелуев, хотя всем нам уже исполнился двадцать один год.
И в то время как мои благовоспитанные подруги поглядывали на новых гостей украдкой, мне не составляло труда глазеть открыто. Пока взволнованный управляющий провожал мужчин к столику, они осматривались. Ромео Коста – с недовольным отстраненным видом человека, которому придется за ужином наслаждаться отбросами из подворотни, а фон Бисмарк – с весельем и циничной игривостью.
– Дал, что ты творишь? Они же видят, что ты глаз не сводишь! – Саванна чуть не упала в обморок. А те даже не смотрели в нашу сторону.
– И что? – Я зевнула и схватила бокал шампанского с подноса, который заметила краем глаза.
Пока Сав и Эмили продолжали разглагольствовать, я пошла мимо банкетных столов, заставленных заграничными сладостями, шампанским и сладкими комплементами для гостей. Я обходила их, здороваясь со сверстниками и дальними родственниками, лишь бы добраться до подносов с едой в противоположном конце зала. А еще высматривала свою сестру Фрэнклин.
Фрэнки была где-то здесь и, надо полагать, поджигала чей-то парик или спускала семейное состояние за игрой в карты.
Если меня называли лентяйкой с отсутствием амбиций и избытком свободного времени, то сестра была в семье Таунсенд настоящей банши.
Я понятия не имела, зачем папа ее сюда привез. Ей едва исполнилось девятнадцать, и знакомства с мужчинами интересовали ее чуть меньше, чем меня, – жевание нестерилизованных игл с целью заработка.
Расхаживая по залу в туфлях из лимитированной коллекции Louboutin (с двенадцатисантиметровыми, тонкими, как иголки, каблуками, черным бархатом и россыпью жемчуга и кристаллов Swarovski), я улыбалась и посылала воздушные поцелуи всем на своем пути, пока не натолкнулась на кого-то.
– Дал! – Фрэнки заключила меня в объятия, будто вовсе не видела сорок минут назад, когда взяла с меня клятву хранить молчание, после того как я застукала ее за попыткой засунуть миниатюры с текилой Clase Azul в свой бюстгальтер с мягкими чашками. Пластиковые края маленьких бутылочек впились мне в грудь, когда мы обнялись.
– Веселишься? – Я помогла ей выпрямиться, пока она не повалилась набок, как коза. – Хочешь воды? Таблетку обезболивающего? Божественного вмешательства?
От Фрэнки пахло по́том. И дешевым одеколоном. А еще травкой.
Боже, помоги папочке.
– Все нормально. – Она отмахнулась и огляделась по сторонам. – Ты видела тут какого-то герцога из Мэриленда?
– По-моему, в США нет монархии, сестренка. – А то, что у фон Бисмарка составная фамилия, еще не значит, что он королевских кровей.
– А его супербогатый друг? – Она пропустила мои слова мимо ушей. – Он торгует оружием, так что это весело.
Только в ее картине мира торговец оружием мог быть источником радости.
– Да, Сав и Эмили так взбудоражены, что готовы сразить горного льва. Ты познакомилась с ними?
– Не совсем. – Фрэнки наморщила нос, продолжая осматривать банкетный зал, вероятно, в поисках того, из-за кого от нее пахло, как от ребенка по залету на заднем сиденье машины наркодилера. – Полагаю, тот, кто их сюда пригласил, хотел произвести впечатление, потому что на их стол подано песочное печенье, специально испеченное любимым пекарем покойной королевы. Его доставили сюда самолетом прямо из Суррея. – Сестра одарила меня лукавой улыбкой. – Я утащила одно, пока никто не видел.
У меня екнуло сердце. Я безумно любила свою сестру. Но сейчас мне хотелось ее убить.
– И ты не украла одно для меня? – чуть не завизжала я. – Ты же знаешь, что я никогда не пробовала настоящего британского песочного печенья. Да что с тобой такое?
– Ой, да там еще полно. – Фрэнки просунула пальцы в туго заплетенную прическу и помассировала кожу головы. – И люди выстраиваются в очередь, чтобы поговорить с этими придурками, будто они Виндзоры или кто-то в этом роде. Просто подойди, представься и незаметно возьми одно. Там их целая куча.
– Песочного печенья или народа?
– И того и другого.
Я вытянула шею и посмотрела поверх ее головы. Сестра права. Очередь из гостей ждала возможности выразить этим двум мужчинам уважение. А поскольку я сама не гнушалась унизиться ради чего-нибудь вкусного, то направилась прямиком к группе людей, окруживших столик Косты и фон Бисмарка.
– …катастрофический налоговый план, который приведет к хаосу в экономике…
– …разумеется, мистер Коста, должен же быть какой-то способ избежать таких трат? Мы не можем и впредь финансировать все эти войны…
– …правда, что им не хватает технологического оружия? Я все хотел спросить…
Пока мужчины Чапел-Фолз своей болтовней погружали этих двоих в кому, а женщины наклонялись, чтобы продемонстрировать декольте, я протискивалась сквозь плотную толпу, не сводя глаз с желанной добычи – трехуровневого подноса, полного аппетитного песочного печенья. Сперва я небрежно опустила руку на стол. Не на что здесь смотреть. Потом наклонилась ближе к британским лакомствам – к центральному блюду.
Едва коснулась пальцами кусочка печенья, как вдруг ко мне обратился язвительный голос.
– А вы кто?
Вопрос был задан Кожей. А вернее, Ромео Костой. Он сидел, развалившись в кресле, и смотрел на меня с дружелюбием нильского крокодила. Забавный факт: они считают людей неотъемлемой частью своего рациона.
Я демонстративно присела в книксене.
– О, прошу прощения. Где же мои манеры?
– Точно не на подносе с песочным печеньем. – Его голос звучал сухо и безразлично.
Ладно. Суровая публика. Но я и правда пыталась украсть у него печенье.
– Я Даллас Таунсенд из семьи Таунсендов. – Я одарила его теплой улыбкой и протянула руку для церемонного поцелуя.
Ромео бросил на нее полный отвращения взгляд и оставил мой жест без внимания. Совершенно несопоставимо с масштабами моего предполагаемого преступления.
– Вы Даллас Таунсенд? – Тень разочарования омрачила его божественное лицо. Будто он ожидал чего-то совершенно иного. То, что у него вообще были какие-то ожидания, и так притянуто за уши. Мы не вращались в одних кругах. Да и вообще, я была на девяносто девять процентов уверена, что этот парень вращался только в квадратах. Уж больно он был резким.
– Вот уже двадцать один год.
Я глянула на песочное печенье. Так близко и все же так далеко!
– Мои глаза здесь, – отчеканил Коста.
Фон Бисмарк усмехнулся и схватил самый большой кусок, видимо, мне назло.
– Она просто прелестна, Ром. Такая баловница.
Прелестна? Баловница? О чем это он? Я с большой неохотой прошлась взглядом по столу от песочного печенья и посмотрела Ромео в лицо. Он был так красив. А еще с потухшим взглядом.
Он подался вперед.
– Вы точно Даллас Таунсенд?
Я постучала по подбородку.
– Хм, а вообще, если подумать, то я хотела бы изменить свой ответ на Хейли Бибер.
– По-вашему, это смешно?
– А по-вашему, это серьезно?
– Вы ведете себя глупо.
– Вы первый начали.
Со всех концов стола раздались вздохи. Однако Ромео Коста выглядел скорее равнодушным, нежели оскорбленным. Он откинулся на спинку кресла, опустив предплечья на подлокотники. Его поза, как и безупречно скроенный костюм от Kiton, придавали ему ауру немногословного короля с пристрастием к войне.
– Даллас Мэриэнн Таунсенд, – поспешила вмешаться Барбара Элвин-Джой. Мать Эмили выступала нашей сопровождающей на мероприятии. Она, как и все остальные, относилась к своей миссии слишком серьезно. – Нужно попросить твоего отца, чтобы сию же минуту вывел тебя из банкетного зала за то, что ты разговариваешь с мистером Костой в подобном тоне. В Чапел-Фолз так не принято.
Будь все, как принято в Чапел-Фолз, всех рыжих в городе уже сожгли бы на костре.
Я демонстративно понурила голову, рисуя носком на мраморном полу очертания круглого песочного печенья.
– Прошу прощения, мэм.
Но я вовсе не сожалела. Ромео Коста – придурок. Ему еще повезло, что у нас были зрители, а не то он бы увидел меня без прикрас. Я развернулась, собираясь уйти, пока не учинила еще больший переполох и папа не аннулировал мою черную карту8.
Но тут Косте непременно понадобилось заговорить снова.
– Мисс Таунсенд?
Для тебя – Бибер.
– Да?
– Надо бы извиниться.
Я развернулась на каблуках и уставилась на него со всей яростью, на какую только была способна.
– Вы не в себе, если думаете, что я стану изв…
– Я имел в виду, что это я должен извиниться. – Он встал, застегивая пиджак.
О-о-о! Десятки взглядов метались между нами. Я сама не понимала толком, что происходит, но сочла, что мои шансы добраться до песочного печенья только что выросли десятикратно. А еще я не могла не оценить его талант оставаться совершенно невозмутимым и уверенным в себе, даже когда он приносил извинения. Я всегда чувствовала себя беспомощной, когда извинялась. Коста же, напротив, использовал извинения, чтобы еще больше возвыситься над людьми. Уже и так было совершенно очевидно, что он совсем иного рода, чем другие мужчины из его окружения.
Я скрестила руки на груди, как обычно наплевав на все, чему меня учили на уроках этикета.
– Да. Не возражаю.
Коста не улыбнулся. Даже не взглянул на меня. Напротив, он будто смотрел сквозь меня.
– Приношу свои извинения за то, что усомнился в вашей личности. По неизвестным причинам я думал, что вы будете… другой.
При иных обстоятельствах я бы спросила у него, кто и что ему наговорил, но мне нужно было обойтись малой кровью и бежать, пока мой язык не навлек на меня еще больше неприятностей. Неспроста я восемьдесят процентов времени что-то жевала. К тому же я не могла смотреть на этого мужчину, не чувствуя при этом, будто мои ноги состоят из пудинга быстрого приготовления. Мне не нравилось, как из-за него становилось трудно устоять на ногах. Или как моя кожа вспыхивала под его взглядом.
– Хм, конечно. Ничего страшного. С кем не бывает. Приятного вечера. – С этими словами я помчалась обратно к своему столику.
К счастью, папа провел ужин в отличном настроении за разговорами о делах со своими друзьями. Должно быть, Барбара не исполнила свою угрозу и не пожаловалась ему на меня, потому что после подачи четвертой закуски он разрешил мне потанцевать.
И я танцевала. Сначала с Дэвидом из церкви. Потом с Джеймсом из школы. И, наконец, с Гарольдом с соседней улицы. Они кружили меня, удерживали в сложных па в считаных сантиметрах от мраморного пола и даже позволили мне вести в нескольких партиях. В конце концов, я почти восстановила свою уверенность в том, что вечер удался. Пока Гарольд не склонил голову с окончанием мелодии, а я не пошла обратно на свое место. Потому что, стоило мне повернуться, как рядом вновь оказался Ромео Коста. Будто призванный демон. Всего в нескольких сантиметрах от моего лица.
Пресвятая Матерь Божья, ну почему же грех всегда так соблазнителен?
– Мистер Коста. – Я опустила ладонь на обнаженную ключицу. – Прошу прощения, у меня кружится голова и я очень устала. Не думаю, что смогу потанце…
– Я поведу. – Он подхватил меня, отчего ноги оторвались от пола, и принялся вальсировать без моего участия.
Привет тебе, знак опасности размером с Техас.
– Будьте добры, поставьте меня на пол, – попросила я, поджав губы.
Он крепче сжал мою талию, и я прочувствовала очертания его мышц.
– Будьте добры, перестаньте прикидываться леди. Я видел, как Оливии Уайлд и то случалось играть более убедительно.
Ой-ей. Отчетливо помню, как мне хотелось промыть глаза с хлоркой после просмотра «Эффекта Лазаря».
– Спасибо. – Я расслабилась, вынуждая его держать меня на весу или же позволить мне обмякнуть на мраморном полу. – Честно говоря, быть благовоспитанным членом общества очень утомительно.
– Вы ведь подходили к моему столику за песочным печеньем?
Возможно, любая другая девушка кинулась бы все отрицать. Но так уж вышло, мне нравилась мысль о том, что Коста знал: не он был для меня гвоздем программы.
– Да.
– Оно было великолепно.
Я глянула на их столик поверх его плеча.
– Там еще осталось немного.
– Очень проницательно, мисс Таунсенд. – Он закружил меня с пугающим мастерством напористого чемпиона бальных танцев. Я сама не понимала, от чего меня мутит: от того, что он слишком быстро двигался, или от того, что оказалась в его объятиях. – Вы, случайно, не желаете дополнить его шампанским? Мы с Оливером только что приобрели бутылку «Кристал Брют Миллениум Кюве».
Оно стоило по тринадцать тысяч долларов за бутылку. Конечно же, я не устояла. Я попыталась подстроиться под его пресный тон.
– Если честно, я думаю, что бокал шампанского стал бы идеальным дополнением к песочному печенью.
Выражение его лица оставалось бесстрастным и спокойным. Господи, да что нужно сделать, чтобы заставить его улыбнуться?
Я смутно осознавала, что на нас смотрят. Мне пришло на ум, что мистер Коста не танцевал ни с кем, кроме меня, и стало не по себе. Саванна и Эмили утверждали, что он пришел не для того, чтобы искать себе пару, но они же говорили мне, когда мы еще ходили в детский сад, что коричневые коровы дают шоколадное молоко. Очевидно, что они не самый надежный источник информации.
Я прокашлялась.
– Вы должны кое-что знать. – Коста пристально посмотрел на меня серыми глазами цвета английской зимы, а выражение его лица намекало, что я не знаю ничего, чего не знал бы он. – Я помолвлена, поэтому если вы рассчитываете узнать меня поближе…
– Узнавать вас – последнее из моих намерений. – Пока он говорил, я впервые заметила маленький шарик жвачки, зажатый между его передними зубами. Судя по запаху, мятной.
– Слава богу. – Я расслабилась в танце. – Не люблю отказывать людям. Просто терпеть не могу, понимаете?
Мне не нравилась мысль о браке с Мэдисоном Лихтом, но и отвращения она тоже не вызывала. Я знала его всю свою жизнь. Будучи единственным ребенком папиного соседа по комнате в колледже, он часто бывал у нас в праздники и во время редких званых ужинов. У Мэдисона всего было достаточно. Он был достаточно привлекателен. Достаточно богат. Достаточно воспитан. При этом терпимо относился к моим причудам. К тому же восемь лет разницы в возрасте придавали ему лоск искушенного, опытного человека. Мы дважды ходили на свидания, во время которых он ясно дал понять, что позволит мне жить так, как пожелаю. Большая редкость для договорного брака в Чапел-Фолз.
Ромео Коста уставился на меня как на кучу горящего дерьма у него на пороге, которую ему нужно растоптать.
– Когда свадьба? – В его бархатном голосе слышалась насмешка.
– Понятия не имею. Наверное, когда окончу университет.
– А что изучаете?
– Английскую литературу в Эмори.
– И когда заканчиваете учебу?
– Когда перестану заваливать семестры.
Горькая улыбка коснулась его губ, будто он понял, что мои слова призваны его развлечь.
– И как вам, нравится?
– Вообще нет.
– Что же вам нравится, кроме песочного печенья? – Казалось, будто он потакает мне, лишь бы я не ушла.
Я не понимала почему. Не похоже, чтобы ему особенно нравилось мое общество. И все же его вопрос заставил меня всерьез задуматься, ведь мне не нужно было сосредотачиваться на том, чтобы правильно ступать в танце. Он все делал за нас двоих.
– Книги. Дождь. Библиотеки. Ехать ночью в одиночестве под любимый плейлист. Путешествия – в основном ради еды. Но история меня тоже занимает.
В Чапел-Фолз меня знали как девушку, которая целыми днями спускала деньги отца на роскошные сумки, постоянно ходила в модные рестораны и выискивала все стоящие романы в библейском поясе9. Всем известно, что у меня не было достойных устремлений.
Но сплетники не все верно поняли. У меня было одно тайное желание. Потаенное устремление, для воплощения которого, к сожалению, требовался мужчина. Сильнее всего на свете я хотела стать матерью.
Казалось, все так просто. Достижимо. И все же для достижения такой цели необходимо совершить важные шаги, но ни к одному из них я бы нисколько не приблизилась в душном Чапел-Фолз.
– Вы очень откровенны. – Он произнес это так, будто в этом нет ничего хорошего.
– А вы очень любопытны. – Я позволила ему наклонить меня, пускай даже от этого мы стали еще ближе. – А вам что нравится? – из вежливости спросила я.
– Немногое. – Коста стремительно закружил нас, проносясь мимо Саванны, которая стояла с отвисшей челюстью. – Деньги. Власть. Война.
– Война? – выдавила я.
– Война, – подтвердил он. – Это прибыльный бизнес. К тому же стабильный. Где-то в мире всегда идет война, или какие-то страны к ней готовятся. Просто поразительно.
– Для политиков, может, и так. Но не для страдающих от нее людей. Не для детей, которые мочатся в постель от страха. Не для жертв, не для семей, не для убитых горем…
– Вы всегда такая душная или приберегли эту речь с конкурса красоты специально для меня?
На миг лишившись дара речи от его скотского поведения, я ответила:
– Все для вас. Надеюсь, почувствовали себя особенным.
Он лопнул жвачку. Как прилично. Нет.
– Встретимся в розарии через десять минут.
Всем известно, что именно происходит в розарии.
Я поджала губы. Где он витал последние пять минут?
– Я только что сказала, что помолвлена.
– Но еще не замужем. – Он снова наклонил меня, поправив последовательность мысли в предложении. Хвастун. – Это твоя последняя гулянка перед тем, как свяжешь себя узами брака. Твоя минута слабости, пока еще не слишком поздно попробовать что-то новое.
– Но… ты мне даже не нравишься.
– Необязательно испытывать ко мне симпатию, чтобы позволить доставить тебе удовольствие.
Я запрокинула голову и сердито уставилась на него, глаза бешено метались.
– Что конкретно ты предлагаешь?
– Отдохнуть от этого скучного мероприятия. – Еще один поворот. Очередное головокружение. А может, оно вызвано разговором. Его голос звучал тихо и ровно. – Гарантирую полную конфиденциальность. Десять минут. Я принесу песочное печенье и шампанское. Тебе нужно лишь прийти самой. А вообще… – Он замолчал и окинул меня оценивающим взглядом. – Я был бы не прочь, чтобы ты оставила свой характер за столиком. – С этими словами он остановился посреди танца и поставил меня на пол.
Чувствуя, как голова идет кругом, я смотрела ему в спину, пока он неторопливо удалялся прочь. Я не понимала, что только что произошло. Он предложил мне переспать? Казалось, даже наш разговор вызывал у него отвращение. А может, он сам по себе такой.
Холодный, сдержанный, бесцеремонный.
Какая-то часть меня убеждала, что мне нужно согласиться на его предложение. Разумеется, не идти до конца. Я берегла свою девственность. Но легкая возня в темноте не принесет вреда. Мэдисон ведь тоже не сидел дома, вклеивая фотографии в наш альбом.
Я точно знала, что он колесил по всему округу Колумбия, наслаждаясь мимолетными интрижками с моделями и светскими львицами. Моя подруга Хейли жила напротив него и рассказывала мне о женщинах, которые входили и выходили из его квартиры.
Мы даже не были официально вместе. Раз в месяц разговаривали по телефону, чтобы «узнать друг друга получше», следуя просьбе наших родителей, но на этом все.
Такой мужчина, как Ромео Коста, встречается раз в жизни. Я должна воспользоваться ситуацией. Воспользоваться им. А может, он научит меня паре приемов. Которыми я смогу впечатлить Мэдисона.
Да, еще… песочное печенье.
Как только папа отвернулся, чтобы переговорить с мистером Голдбергом, я помчалась в дамскую комнату. Вцепилась в край раковины из известняка с золотыми крапинками и посмотрела в зеркало.
Всего лишь несколько поцелуев.
Ты уже делала это со многими парнями.
Ромео Коста был такой непривычный, такой зрелый, такой искушенный, что меня даже не волновало, каким гнусным он был. Но давайте начистоту: первые семьдесят пять процентов книги мистер Дарси тоже не был обворожительным.
– Ничего плохого не случится, – убеждала я свое отражение. – Ничего.
Позади меня спустили воду в унитазе. Из кабинки вышла Эмили и, нахмурившись, встала рядом со мной, чтобы вымыть руки.
– Ты накурилась тем же, что официант дал твоей сестре? – Она поднесла тыльную сторону намыленной ладони к моему лбу. – Разговариваешь сама с собой.
Я увернулась от ее прикосновения.
– Слушай, Эм, ты познакомилась с Ромео Костой?
Она надула губы.
– Они с фон Бисмарком – гвоздь вечера. Постоянно окружены толпами людей. Я даже сфотографировать его не смогла. Видела, как ты танцевала с ним. Вот же повезло. Я бы убила за такую возможность.
У меня вырвался напряженный безрассудный смешок.
– Ты куда? – крикнула она мне вслед.
Совершить нечто безумное.
