Kitabı oxu: «Игры со смертью»

Şrift:

* * *

Часть 1
Баккара

Баккара – это одна из самых азартных карточных игр в мире. В Испании ее называют «пунто-банко», во Франции – «железка», в Юго-Восточной Азии – «макао», в России – «девятка». В испанских казино популярна разновидность под названием «мини-баккара», и на свете немало людей, которые уверены, что можно как-то изобрести систему, которая даст возможность «выигрывать всегда». Но происходит как раз наоборот: азарт чаще всего приводит к беде…

1

Луис Перри ждал у дверей лаборатории уже второй час. На коленях у него лежал сегодняшний номер газеты «Дейли мейл», но читать про политику и знаменитостей ему совсем не хотелось.

Напротив него сидел на стуле брюнет лет тридцати, намного моложе Луиса, и он даже удивился, почему сюда пришел столь молодой и симпатичный мужчина, скорее всего араб или индиец. Одно дело он, Луис Перри: ему, сорокапятилетнему, рано поседевшему мужчине, тут самое место. А что заставило прийти сюда молодого, полного сил человека восточного происхождения? Неужели разлад в семье? Или физиологические проблемы?

Дверь лаборатории открылась. Вышел высокий, очень худой лаборант в голубом халате и в такой же шапочке.

– Мистер Перри? – спросил он.

Луис вскочил.

– Да, это я!

– Давайте отойдем в сторону, пожалуйста. Пойдемте в холл.

Луиса охватило странное, темное предчувствие.

Он поплелся за лаборантом. В холле стояли широкие кресла, но лаборант садиться не стал. Он протянул Луису большой конверт и сказал, стараясь не смотреть тому в глаза:

– Должен вас огорчить, мистер Перри. Возможность того, что ваша дочь… что девочка в вашей семье – ваша дочь, очень мала. По всем совпадениям в сумме… менее трех процентов. Это не ваше потомство, мистер Перри. Сожалею.

Луис опустился в кресло. Лаборант слегка поклонился, круто повернулся на каблуках и ушел по коридору.

Еще никогда в жизни Луис не был так огорчен. Его первая жена изменяла ему; он выследил ее и застал жену и ее любовника выходящими из дешевого отеля недалеко от аэропорта Гэтвик. Она выглядела хорошо, казалась счастливой и довольной. Развод был быстрым. Она потеряла гораздо больше, чем он: Луис взял ее с ребенком, привез в родительский дом, где к ней относились совсем неплохо. Жила она, занимая целое крыло дома на западе Брайтона, недалеко от моря. Луис купил ей серебристый «ситроен», каждое воскресенье они обедали в роскошном ресторане на побережье.

После развода ей пришлось вернуться к родителям на ферму. Луис не особенно переживал: ему было двадцать девять лет, когда они расстались.

Но он и подумать не мог, что Селена, его вторая жена, на которой он женился пять лет назад, родит ему ребенка от другого мужчины. Он никогда не сомневался и в том, что она любит его, и в том, что она верна ему. Оказывается, трехлетняя девочка, к которой он относился с такой нежностью, – вовсе не его дочь, не его плоть и кровь. А ведь он даже дал ей имя своей матери: Кристи. Он обожал, он боготворил ее. Она привыкла быть у него на руках, прыгать на нем, щекотать его. Какое несчастье и для него, и для этого маленького существа…

И какая подлость со стороны Селены! Она поступила с ним как практичная негодяйка: вышла замуж за сына людей со средствами, устроилась получше, а ребенка завела от любовника.

Просто несчастье!

Но зато счастье, что родители его уже на том свете. Как бы он объяснил им причину развода? Каким ударом было бы для них то, что произошло с их сыном!

Селена была родом из Боснии. Родители ее бежали за границу во время войны в Югославии и поселились сначала в Южной Франции; у них были тогда кое-какие сбережения. Потом перекочевали в Англию – в Брайтон. Жили они в предместье, и, судя по всему, жили довольно бедно. Селена была худенькой девушкой с темными волосами и большими синими глазами. Вела себя всегда скромно, улыбалась только кончиками губ. Говорила тихо, ходила по дому почти бесшумно. Как можно заподозрить такую в подлости и измене?

Луис относился к ней как к живой статуэтке. Постоянно ласкал ее, целовал ей руки и пальчики на ногах. Когда он приходил домой с работы, она ходила за ним по дому как тень. Они смотрели вместе телевизионные фильмы, играли в шахматы (она играла неплохо и даже нередко выигрывала у него). Он проводил два, а то и три часа с девочкой. Луис никогда не думал, что может быть таким домоседом, таким примерным семьянином.

И он никогда не сомневался, что девочка – его дочь. А его приятель Том, парень из простой рабочей семьи, не особенно доверял своей супруге, с которой познакомился во время отпуска в Кале; по его словам, она постоянно флиртовала и с соседскими парнями, и с его близкими друзьями. Он решил проверить, от него ли она родила сына: уж очень ребенок был непохож на Тома и его родню. Выяснилось, что ребенок действительно не от него. Разводились они долго, мучительно, со скандалами и с мелочными претензиями.

Как-то Луис и Том провели пару часов в пабе, и тот стал сначала в шутку, а потом, после долгого застолья, и всерьез уговаривать Луиса проверить, действительно ли малышка Кристи его дочь. Луис не помнил всех аргументов, которые Том ему приводил, но на следующий день все же сбежал с работы и отправился в лабораторию. Теперь все стало ясно: Луис сказал себе, что он, оказывается, рогоносец, как и Том…

Домой Луис пришел, после того как провел весь вечер с друзьями по работе. Он изрядно набрался и, войдя в дом, еле держался на ногах. Селена удивилась: она никогда не видела его таким. Рухнув на диван, он посмотрел на нее ненавидящим взглядом и сказал грубо:

– Никогда бы не поверил, что ты шлюха!

Она вздрогнула, из глаз ее потекли слезы.

– Что ты такое говоришь?

– Говорю то, что есть. На, читай! – сказал он, бросая на пол справку из лаборатории.

Она подняла ее, прочла. Теперь слезы текли по ее щекам беспрерывно.

– Я всегда боялась, что ты узнаешь, – сказала она, всхлипывая. – Всегда ужасно боялась…

– Значит, путаться с кем-то ты не боялась! Ты только боялась, что я узнаю, так?

Она стала на колени перед диваном.

– Луис, я сделала это только потому, что очень люблю тебя! Только поэтому!

Тут он не выдержал, грубо оттолкнул ее. Она упала на бок, больно ударив локоть.

– Ты сделала это ради меня? Может быть, скажешь даже, что ты меня от чего-то спасала?

– Нет, совсем не это! Я боялась, что ты от меня уйдешь, правда!

– Это еще почему? Я давал тебе повод так думать?

– Луис, мы прожили вместе почти шесть лет, и я ни разу не забеременела. Может быть, я плохая женщина, может быть, я ни на что не гожусь или не подхожу тебе, но у нас никак не получалось… Я испугалась, что ты меня бросишь, уйдешь к другой женщине. Я была в отчаянии, Луис, поверь…

– Тоже мне, Анна Болейн в боснийском варианте… И кто же был тот счастливец, который тебя забрюхатил?

– Мой старый приятель, врач из Гэтвика. Он всегда меня любил. Просто выполнил мою просьбу. Чтобы у тебя был ребенок, чтобы у тебя была семья.

– Замечательно! Никогда не забуду твоего благодеяния и твоей вселенской доброты. Что ж, ты вернешься к своему приятелю – только с его ребенком на руках. Теперь он отвечает за девочку. Господи, ведь я так люблю ее! Что же со мной будет?

Теперь она зарыдала так, что ему стало ее жалко.

– Ладно, – сказал он. – Кончай реветь. Случилось, что должно было случиться: я всегда верил, что каждая подлость и каждая низость обязательно всплывают на поверхность. Хорошо, что я узнал правду сейчас. У меня волосы встают дыбом при мысли, что мы прожили бы вместе двадцать лет и, только выдавая Кристи замуж, я узнал бы, что она чужая дочь.

– Я знаю, это ужасно, я сделала страшную глупость. И ты, конечно, меня не простишь, я знаю, знаю… – сказала она сквозь слезы. – Но не волнуйся, мне ничего от тебя не нужно. Я уеду к родителям. Они будут только рады, когда я привезу Кристи.

– Рады, независимо от того, кто отец ребенка, – заметь! Они знают, что я – не отец Кристи?

Она снова разрыдалась.

– Нет, конечно. Не смей им говорить это! Скажу им, что у нас не сложилась совместная жизнь. И виновата только я.

– Мне это все равно, – буркнул он хмуро. – Можешь во всем винить меня. Твоя мать меня недолюбливала; теперь у нее будут основания люто меня ненавидеть. Все равно. A деньги, которые я одолжил твоему отцу, он может не возвращать.

Луис поднялся с дивана, пошел нетвердой походкой по лестнице на второй этаж. Обернулся, посмотрел на жену. Она тихо плакала, глядя ему вслед.

– Успокойся, – сказал он. – Все кончилось. У каждого из нас будет теперь новая жизнь. И новая семья. Я надеюсь, что у тебя все сложится хорошо. Во всяком случае, я желаю тебе это.

2

Весь следующий день Луис провел, занимаясь расчетами. Он съездил в банк, где выяснил, что примерно из полумиллиона фунтов, которые оставил ему отец, осталось триста двадцать девять тысяч. Часть этих денег была вложена в акции большой торговой компании, и он решил их продать. На счету он оставил триста десять тысяч; девятнадцать тысяч он попросил приготовить ему наличными к пятнице. Потом он поехал на работу, где написал заявление об увольнении. Его начальник расстроился: Луис звезд с неба на хватал, но был отличным инженером-электриком, отвечавшим за несколько резервных генераторных подстанций в северной части города.

Луис не любил свою работу и не очень любил Брайтон, в котором прожил всю жизнь. Он решил, что в Брайтоне его больше ничего не удерживает и что он уедет жить на остров Уайт или на западное побережье – скорее всего, в Пензанс. Но сначала он поедет в Испанию – на неделю или даже на две. Он будет загорать, купаться, играть в покер, ухаживать за перезрелыми красотками и пить шерри. Он должен провести границу между прежней семейной жизнью и новым холостяцким существованием. Он будет теперь жить только для себя. Он будет наслаждаться своим одиночеством в той мере, в какой это позволят ему здоровье и новая работа: рано или поздно он найдет себе занятие по сердцу. Но спешить он с этим не будет. Сначала отдых. Хороший отдых.

Вечером он обнаружил, что Селена, взяв Кристи, переехала к родителям, Дом стал пустым, почти нежилым. Тем более не было смысла оставаться в нем и предаваться горьким раздумьям. Он сходил в кафе по соседству, купил несколько бургеров и салат, а потом отправился в винный магазин, где приобрел большую бутылку дорогого виски. Устроился он за столиком перед телевизором и стал смотреть футбольный матч. Матч уже подходил к концу, когда раздался дверной звонок. Луис чертыхнулся, отложил недоеденный бургер и пошел к двери.

На пороге стоял человек высокого роста. Он был очень некрасив. Черты лица его были крупными; казалось, лицо его было вылеплено начерно, грубо. Голова его была бритой, а небольшие глаза – черными. Если бы он улыбнулся, то показался бы карикатурным персонажем; он, однако, казался суровым, смотрел на Луиса исподлобья. Луису пришедший очень не понравился, и он, прищурившись, спросил:

– Что вам угодно?

– Меня зовут Алабег, – ответил человек. – Я хотел бы поговорить с вами. Займу у вас минут десять.

Луис впустил его в дом, провел в гостиную. Сел на диван, жестом пригласил сесть в кресло напротив. Он ожидал, что речь пойдет о его предстоящем разводе. И не ошибся.

– Мистер Перри, я глава боснийской общины в Великобритании, – начал человек, назвавшийся Алабегом. – Мы стараемся помогать нашим соотечественникам, попавшим в сложное положение. Отец Селены крайне расстроен тем, что вы выгнали его дочь и внучку из дома. Мы считаем, что это непозволительно, недостойно. Могу я спросить, чем этот поступок вызван?

– Можете, – ответил Луис, вставая и вытирая руки полотенцем.

Он достал из секретера справку и молча протянул ее Алабегу.

Тот прочел ее, поднял глаза на Луиса. Снова прочел, подумал, протянул бумажку хозяину дома.

– Так и хочется разорвать эту бумажку на клочки, – выдавил из себя Алабег. – Позор. Но ведь у вас наверняка есть копия.

– Разумеется.

– Отец Селены ничего об этом не сказал, – угрюмо произнес Алабег.

– Мы договорились с Селеной, что он ничего об этом не узнает. Соответственно, и вам не стоить упоминать об этой справке.

– Да, это серьезные основания для развода, – признал босниец.

– Думаю, такой вывод сделает любой, – пожал плечами Луис.

– Тут не может быть ошибки?

– Нет, Селена призналась, что настоящий отец девочки – врач из Гэтвика, ее приятель.

– Значит, она призналась, – мрачно констатировал Алабег. – Что ж, она сама виновата, у меня нет к вам претензий. И не может быть.

– Полагаю, что так. Ситуация нелепая, странная для меня. Никогда не думал, что этим кончится. Но при всем этом мне ее даже немного жаль. Скажите ей, когда увидите: я помогу ей на первых порах. Три или четыре месяца буду переводить ей триста фунтов. Но я ушел с работы. Когда поступлю на новую, возможно, смогу переводить ей часть зарплаты. Вот так. Мне еще больше жалко девочку. Но я все равно намерен развестись, я не буду воспитывать чужого ребенка. Это решено.

– То, что у вас случилось, – редчайшее исключение в боснийской общине, – сказал Алабег, вставая. – Я не помню ни одного такого случая за много лет, которые живу в этой стране.

– Жизнь постоянно приносит сюрпризы, – пожал плечами Луис Перри.

3

Еще никогда Луис Перри не чувствовал себя таким непринужденным, не связанным никакими обязательствами ни перед кем, брошенным в безбрежный океан пустого, не интересующегося им мира. Он был челноком без весел и без руля, и волны могли нести его в любую сторону. Он сознавал это, но почему-то это состояние его совсем не пугало. Он решил, что начнет новый этап своей жизни с развлечений и отдыха.

Первым делом он позвонил давнему знакомому Дональду Боннеру, директору гостиницы в Доркинге, и попросил, чтобы его секретарша нашла ему хорошее место для отдыха.

– Луис, я сделаю это лучше, чем она, – сообщил Боннер.

– Тогда сделай, – согласился Луис.

– Видишь ли, я каждый год отдыхаю в одном и том же месте: в гостинице «Плайя-дел-Сол». Она в городке Кала-Мильо, на Майорке. Чудное место! Гостиница небольшая, не больше шестидесяти номеров, но место чудное. Казино, сигарный бар, раз в неделю варьете и танцы. Роскошный пляж. И я устрою тебе скидку.

– Я готов ехать.

– Но вот с женщинами там плохо, имей в виду.

– С меня хватит женщин в Брайтоне.

– Да, действительно, отдохни от женского общества! Иногда девицы действуют на нервы. Особенно жены. От них одни неприятности.

– Согласен.

– Позвоню тебе через день или два, – сказал Боннер. – Сколько тебе нужно дней в отеле?

– Десять. Максимум двенадцать.

– Поезжай на две недели. Кстати, получится дешевле. Да, бери с собой пару бутылок виски: в отеле хороший виски стоит целое состояние.

– Я никуда без этого не езжу… Спасибо, Дон.

– De nada, – ответил Боннер по-испански.

Луис отправился в магазин спортивных товаров. Купил три белые тенниски, белые штанишки чуть ниже колен, три пары тапочек. Потом отправился в дорогой магазин «Рейсс Брайтон», где купил два летних костюма: бежевый и голубой. Купил еще шесть рубашек и десяток пар носков. Вернулся он домой с новым чемоданом, куда сложил все свои покупки. Примерки не заняли много времени: у Луиса была довольно стандартная фигура.

Вернувшись домой, он снял висевшие в гостиной картины и запер их на ключ в чулане в мезонине – на всякий случай. Ужинал он в ресторане гостиницы «Джуриз Инн»; ел рыбу, пил дорогое французское вино. Впервые за шесть лет он позволил себе такое роскошество; обычно он думал о том, чтобы принести домой после работы вкусную еду из магазина деликатесов. После ужина он заказал в баре кофе и сигару.

Около одиннадцати часов он уселся перед компьютером. Ему пришло электронное послание от Боннера, электронный билет на самолет и ваучер на гостиницу. Номер в «Плайя-дел-Сол» с трехразовым питанием и билет на самолет обошлись ему в две с половиной тысячи фунтов. Он никогда не тратил столько денег на свой отдых, даже когда родители были живы и баловали его, как могли. Если бы не справка из лаборатории, он купил бы Селене новые туфли и платье, а в день ее рождения принес бы ей дорогое колье. Теперь эти деньги он тратил на себя. Он признался себе, что не знает – хорошо это или плохо…

Луис с двадцати трех лет был женатым человеком. Обе женщины его предали. Обе сделали его несчастным. Теперь он собирался компенсировать свое жалкое состояние холостяцкими выходками, мотовством и отсутствием всяких привязанностей. А это было непросто для него. Он привык к присутствию женщины в доме и к тому же искренне любил Селену. Теперь он должен был заставить себя быть к ней безразличным, избавиться от привычки ласкать ее, целовать ее ножки, засыпать с ее головкой у себя на плече. Какая же она дура! Как она могла поступить с ним так мерзко?

Он даже сплюнул на пол.

И тут пришла мысль, которая никогда раньше не посещала его. А вдруг он не способен вообще иметь детей? У первой жены был свой ребенок, значит, она была способна к деторождению. И она ни разу не была беременной – а ведь они прожили вместе столько лет! И если так, какое право он имеет обвинять Селену в том, что зачатием ребенка она обязана другому мужчине?

Нет, сказал он себе, она не имела права родить девочку от постороннего человека и несколько лет притворяться, что Кристи – его дочь, его плоть и кровь. В любом случае она поступила подло, отвратительно, наставила ему рога со своим старым приятелем. Нет, он не сможет ее простить. Даже если он был неспособен сделать ей ребенка.

Луис подошел к зеркалу и стал рассматривать себя. Ему шел сорок шестой год, но фигура была еще спортивной; может быть, он и весил чуть больше, чем надо, но фунтов на пять, не больше. Он знал, почему сохранил форму. До университета он служил в парашютном полку, совершил более сорока прыжков с самолета, занимался спортом по полтора-два часа в день. Эта привычка осталась на многие годы: в мезонине у него был маленький спортзал, где было пять разных тренажеров. Он ел мало, пил виски только пару раз в неделю и никогда не пил пива в пабах.

Он нарушил привычный порядок только на два дня, но он вернется к нему в Испании. Как только он избавится от своего наваждения, от привязанности к Селене и Кристи, он снова станет прежним Луисом. Подтянутым и крепким.

И ни дня без тренажеров и пробежек! Он должен себя сохранить и прожить дольше, чем его отец. А это значит еще сорок шесть лет.

В аэропорт Гэтвик Луис поехал на такси. По дороге заехал в дом родителей Селены и бросил в их почтовый ящик чек на триста фунтов.

Терминал был почти пустой: пляжный сезон закончился. В очереди на посадку на самолет, летевший на Майорку, стояли в своем большинстве люди пожилого возраста, солидные семейные пары. Луис был одним из последних в очереди.

– Прошу прощения, вы не Луис Перри? – услышал он. Обернувшись, увидел женщину лет пятидесяти, высокую, пышногрудую, с густыми волосами каштанового цвета.

– Да, мэм, – ответил он, несколько удивленный таким вопросом, потому что женщина была ему незнакомой. – Это я, точно.

– Я Мэриан Боннер, жена Дональда. Он был счастлив узнать, что вы собираетесь на курорт, потому что очень старался от меня избавиться на целую неделю, а я ехать одна не хотела. Рада, что у меня будет в гостинице хоть один знакомый.

– Я тоже рад, – пробормотал Луис. Ему вовсе не улыбалось проводить время в «Плайя-дел-Сол» с женой своего приятеля.

Миссис Боннер уловила эту тональность в голосе Луиса и, улыбнувшись, сказала:

– Не волнуйтесь, мистер Перри. Я люблю загорать в одиночестве. И не буду вам обузой.

– О нет, мэм. Я рад, что вы меня нашли. Чем вы собираетесь заниматься всю эту неделю?

– Валяться на кровати, просматривать женские журналы и ходить по местным магазинам, когда захочется размять ноги. А вы?

– Пока не знаю. Но будьте уверены, я что-нибудь придумаю.

4

Автобус привез их в гостиницу только к девяти часам вечера. Когда все семь пассажиров, доставленных в «Плайя-дел-Сол», разместились в своих номерах, их пригласили на поздний ужин. Горячих блюд не было – только салаты, закуски и пирожки. К ним подали красное и белое испанское вино и фрукты. Мэриан Боннер сидеть за столом в ресторане отказалась, она взяла фрукты и два пирожка и ушла в свой номер. Луис съел все, что ему подали, выпил почти всю бутылку белого вина и отправился к бассейну, к которому из ресторана вела стеклянная дверь. Он растянулся на топчане и стал придумывать себе занятие на все предстоящие дни в «Плайя-дел-Сол».

Взгляд его упал на лежавшую на соседнем топчане брошюру на английском языке. Она называлась «Заповедник Коста Романа». Читать ее при свете уличных фонарей было невозможно, и он стал рассматривать фотографии. Они заинтересовали его: на них были древнеримские развалины, какие-то непонятные, еще более древние сооружения, женские украшения, от которых мало что осталось. Он забрал брошюру и отправился в номер.

Приняв горячий душ, он облачился в кремовый халат с гербом «Плайя-дел-Сол» и улегся на кровать с брошюрой в руках.

Выяснилось, что заповедник Коста Романа – это большой лес, расположенный на полуострове в трех километрах к востоку от отеля. Дойти туда можно только по берегу моря. Почти вся остальная территория между полуостровом и «Плайя-дел-Сол» занята отелями и складами; он пришел к выводу, что, скорее всего, это военные склады. Общая площадь заповедника – более десяти квадратных километров, и туристам рекомендовали идти только по дорожкам с указателями, чтобы не заблудиться.

Древнеримская постройка была фортом первого или второго века нашей эры, а находился форт рядом с глубокой шахтой, в которой рабы добывали какие-то металлы, скорее всего пирит. Луис знал, что такое пирит: это сернистый колчедан, который из-за схожести с золотом испокон веков называли «золотом дураков». Во времена Древнего Рима камни пирита использовали для того, чтобы высекать огонь, но в брошюре говорилось, что пирит в большом количестве никому не был нужен, так что назначение шахты глубиной в тридцать с лишним метров остается загадкой.

Недалеко от шахты археологи раскопали постройку из камня, которую датируют серединой первого тысячелетия до нашей эры, и, судя по изображениям кубков, вырезанных на камнях, строил это сооружение так называемый «народ кубков», который когда-то жил на территории Испании и три с половиной тысяч лет назад завоевал Британию.

Луис решил, что обязательно пойдет взглянуть на эти местные достопримечательности. Может быть, даже пригласит на эту прогулку Мэриан Боннер. Чтобы не было скучно брести туда одному. Но только не завтра. Следующий день он решил посвятить двум вещам: купанию в бассейне и игре в казино.

После завтрака он выпил два бокала шампанского, съел две шоколадные конфеты и устроился на лежаке у самого бассейна. Он уже лет восемь не загорал и не купался в бассейне в средиземноморском отеле, и это занятие очень быстро ему наскучило. Он выпросил у соседа газету «Файненшенэл таймс», но прочел не больше двух абзацев в разделе о международных событиях. Большую часть дня он провалялся на кровати в своем номере, рассеянно переключая телевизионные каналы. Обедать не пошел – ограничился стаканом виски с содовой и привезенными с собой солеными орешками. После ужина, однако, он принял душ, побрился, надел фиолетовую тенниску и белые брюки и отправился в казино.

В небольшом зале, где играли в баккару, он увидел сидящую в компании немолодых мужчин Мэриан Боннер. Перед ней на столе было несколько стопок разноцветных фишек; Луис подсчитал, что миссис Боннер выигрывала по крайней мере тысячу евро. Луис играл в баккару редко, но почти всегда выигрывал, хоть и некрупные суммы; у него появилось жгучее желание обыграть, а потом пригласить ее в бар, где он потратит выигрыш на самое дорогое шампанское.

Дождавшись момента, когда один из игроков откланялся, Луис тут же занял его место.

– Берегитесь, Луис! – сказала ему миссис Боннер, хитро улыбнувшись. – Мне не везет в любви.

– Мне тоже, – буркнул он, поднимая карты, брошенные ему дилером.

В этом казино играли десятью колодами, которые распечатывали одну за другой игроки за столом; эта традиция существовала в немногих испанских казино, но нравилась игрокам. Разновидность игры в баккару, в которую играли в казино «Плайя-дел-Сол», именовалась «мини-баккара»; впрочем, именно она была наиболее популярна почти на всем испанском побережье.

Луис любил эту игру; он знал, что игра эта в принципе несложная, и если особо не азартничать, то от нее можно получить удовольствие. Суть ее заключается в том, чтобы набрать девять очков или любое число как можно ближе к девяти. Особенность же игры в том, что если играющий набрал больше девяти очков, то из набранной суммы вычитается десять очков. Поэтому проиграть тут можно очень быстро и легко. Но Луис, который научился играть в баккару еще в парашютном полку, умел себя сдерживать, а потому не боялся проиграть большую сумму.

Первое, что он обнаружил: Мэриан Боннер действительно везло, причем везло постоянно. Она все время набирала то восемь, то девять очков. У него даже закралась мысль, что карты меченые, но он отогнал ее: новые колоды распечатывали при нем. Он решил все равно переиграть Мэриан; в конце концов, баккара была самым обычным развлечением в полку, и Луис, как правило, бывал в выигрыше.

В какой-то момент ему начало везти, и он стал повышать ставки. Это кончилось тем, что он проиграл более пятисот евро и очень разозлился. Он даже удивился тому, каким азартным себя проявил. Это было ему совсем несвойственно. «Это потому, что я искал какую-то отдушину после моих переживаний», – сказал он себе.

Мэриан в этот вечер выиграла без малого полторы тысячи. Она была очень счастлива; даже заказала три бутылки шампанского, чтобы угостить партнеров. Остаток вечера он провел у бассейна. Вечера были уже прохладные, но он устроился поближе к нагревателю, установленному на столбике. Он поймал себя на том, что за прошедшие сутки ни разу не вспомнил ни о Селене, ни о девочке. Это его и удивило, и даже немного расстроило. Получалось, что он действительно мысленно воздвиг какой-то барьер между прошлой жизнью и сегодняшним днем. Он уже собирался уходить, когда на соседний диванчик села Мэриан.

– Можно я присоединюсь к вам? – спросила она.

Луис кивнул:

– Сделайте милость.

– Я хочу извиниться за то, что так беспардонно выигрывала весь вечер, – сказала она, закуривая сигарету. – Муж не подходит к телефону. Видно, у него что-то серьезное с его новой секретаршей. Мне никогда так не везло в карты, как сегодня.

– Возможно, – согласился он. – Непонятно только, почему не везло мне. Я развожусь с женой, мы расстались.

Она махнула рукой:

– Это пройдет. Мы с Дональдом тоже расстались пять лет назад. Потом он понял, что свалял дурака, и вернулся. Боюсь, на этот раз уже не вернется. Я видела его новую секретаршу. Длинная такая, с острым носиком и, по-моему, из Восточной Европы. С такими у мужчин средних лет и начинается «вторая молодость» – та самая, что часто кончается инфарктом. Вы давно его знаете?

– Двадцать с лишним лет. Мы служили в одном полку. Правда, с тех пор виделись раз шесть или семь, не больше… Он был сержантом. Мы иногда вместе ходили в город. Довольно большой, но очень скучный. Кроме паба пойти было некуда. Девушек мало, и потом, они почему-то боялись нас. Тоска! Но иногда приходилось развлекаться. Вы знаете, как развлекаются парашютисты, когда их посылают в далекие страны? Страшно вспоминать. И представляете, я сам попросился в парашютные войска! Но сейчас не жалею. Веселые были времена.

– Мой муж говорил то же самое. И отец, кстати, тоже. Он служил в Алжире. Когда Алжир еще был французским.

– Так вы француженка…

– Нет, ничего подобного. Ирландка. Отец служил в Иностранном легионе, когда был еще совсем мальчишкой. Он, знаете, был боевым парнем с самого детства. Прошел хорошую школу на задних дворах в Дангарване. Говорит, что день редко проходил без драки. Он умел за себя постоять. А вот как он попал в Иностранный легион, отец никогда не рассказывал.

– Я могу себе представить как, – сказал Луис.

– И как же?

Луис вздохнул.

– Этого, мэм, я вам не скажу. Вас это расстроит.

5

Луис провел прескверную ночь. Ему снилась Кристи, которая плакала, сидя на диване в прихожей. Вокруг были раскиданы ее платьица и носочки. Пол был мокрый от ее слез. А когда он попытался подойти к ней, пол стал скользкий, как лед, и он все время падал и откатывался назад.

Он встал хмурый, злой и почему-то страшно голодный. На завтрак он пришел чуть ли не раньше всех и начал трапезу со стакана красного вина, два кувшина которого стояли в углу столовой постоянно. Ел он много и долго, и к тому же очень беспорядочно: сначала жареные колбаски, потом грибы, а после них ледяной салат. Выпил четыре чашки кофе и съел два пирожных, к которым никогда даже не притрагивался.

Потом пришла завтракать Мэриан; он пригласил ее за свой столик и сказал:

– Я собираюсь идти гулять в Коста Романа. А вы не хотите составить мне компанию?

Она удивилась.

– Не думала, что вы мне это предложите… А что это за штука?

– Заповедник. Какие-то римские развалины, старый форт, античный парк. В общем, местная достопримечательность. Ну как? Идете?

– Люблю достопримечательности. Сделаю фотографии для семейного альбома. Сколько туда ехать?

– Туда идти полчаса, может быть, минут сорок. Но не больше часа.

– Я буду готова через полчаса. Ладно?

– Через полчаса около бассейна.

Луис всегда собирался в такие походы тщательно. Он уложил в маленький рюкзак фляжку с виски и бутылку питьевой воды, карту парка, фонарик, плитку шоколада, складной нож, мобильный телефон и даже миниатюрный радиоприемник. Не забыл влажные салфетки, пузырек с йодом, пластырь и бинт. В походах случаются самые непредвиденные происшествия. Он, бывший парашютист, это знал хорошо.

До заповедника шли по берегу моря, разглядывая гостиницы и пляжи. Мэриан, по ее словам, была архитектором по образованию, и она живо комментировала архитектуру зданий, мимо которых они проходили. По ее мнению, все они были типовыми, с очень небольшими изменениями в проектах и, следовательно, никакими особыми качествами не отличались.

В заповеднике они не встретили ни одного человека. Песчаные дорожки петляли, указателей на них не было, и поэтому путь к форту и шахте занял целый час. Форт оказался закрыт, а шахта – огорожена бечевкой. У самой шахты на большом камне остались следы пикника: коробки от бургеров и пустые винные бутылки. Могли бы сбросить мусор в шахту, подумал Луис, хотя в другом случае это ему самому не пришло бы в голову. Он улегся на живот и осторожно подполз к шахте. Внизу было темно, из шахты веяло сыростью и прохладой.