Kitabı oxu: «Основы российской государственности: государство, общество, человек в истории русской мысли»

© Коллектив авторов, 2025

© ООО «Проспект», 2025

Предисловие

Учебное пособие, которое вы держите перед собой, посвящено проблемам изучения основ российской государственности в оптике цивилизационного подхода. Здесь работают такие понятия, как идентичность, историческая память, культурное наследие и другие. Нам представляется важным рассмотреть, как именно формировались представления о человеке, обществе и государстве в российской общественно-философской мысли: ведь самосознание общества представлено здесь в концентрированном виде. В пособии представлен анализ ключевых идей мыслителей, чей вклад в развитие учения о российской государственности нельзя игнорировать. Влияние этих идей на процессы ее становления – особая тема, которая может стать предметом дискуссии на семинарских занятиях. Для этого в учебном пособии предлагается не только изложение позиций философов и некоторые точки зрения исследователей, но также даны обширные цитаты и (после каждой темы) списки литературы, которые содержат отсылки к учебной литературе, перечень источников по теме, а также дополнительную литературу. Знакомство с источниками, конечно же, стоит на первом месте – для того, чтобы что-то обсуждать и иметь свое мнение по данному вопросу, необходимо с этим познакомиться. Однако не всегда первое знакомство проходит легко – чтобы разобраться в некоторых тонкостях и сравнить свои выводы с выводами других людей, полезно сначала познакомиться с мнением, которое сложилось в среде специалистов по данному поводу. Именно такие мнения входят в специализированные учебники по истории русской философии. И, наконец, для того чтобы увидеть саму проблему в развитии, стоит иметь в виду новые ракурсы, которые открывают новые исследования, статьи и книги. Именно в этой последовательности мы рекомендуем проводить предварительную подготовку к работе на семинарском занятии.

Заметим: работа со всеми перечисленными уровнями списка литературы предполагает, что студент не просто читает тексты, большие и маленькие. При чтении нужно мысленно задавать себе (и автору текста) вопросы, искать ответы, предлагать свое видение проблемы. Эти соображения стоит заносить в свой конспект с соответствующими пометками (чтобы потом не перепутать себя и изучаемого мыслителя).

Все это создает условия обсуждения темы на семинарском занятии со знанием дела, возможность разобраться в проблемах, которые непосредственно касаются не только самой истории, но того, как эта история сказывается на нашей настоящем и нашем будущем.

* * *

Несколько слов о методологии изучения проблем цивилизационного развития в работах русских философов. Думается, что размышления о сущности такого многомерного явления, как государственность (и связанных с ним процессов и «смысловых полей»), не были бы полными без обращения к наработкам истории философии, а также культурной и философской антропологии. Можно сказать, что на сегодня в среде ведущих историков русской философии почти сложился консенсус относительно полифонического характера русской мысли, которая озабочена не только «вечными вопросами», но, начиная как минимум с XI в., активно включается в обсуждение насущных социальных и политических процессов¹. Среди книг отечественных исследователей, работавших в поле культурной антропологии и раскрывших для отечественного читателя ее основные подходы, стоит выделить классические труды Татьяны Гавриловны Стефаненко², Светланы Владимировны Лурье³ и др., где также можно найти глубокие рассуждения о человеке как носителе культуры, проблеме личности и т. д. В этой связи представляется уместным краткое знакомство с проблематикой культурантропологии, рассматривающей человека в качестве творца особого мира: мира значений, мира смыслов, мира ценностей, как творца культуры, понимаемой в качестве значащей системы.

Очевидно, что каждая культура формирует свой канон восприятия реальности, вырабатывает свои модели поведения, принятые или непринятые в том или ином обществе аспекты человеческой деятельности. Одно из важных понятий культурной антропологии – артефакт культуры. Уточним его содержание: нередко под артефактом культуры понимается нечто, выраженное в материальном носителе, имеющее материальное воплощение. В современной науке понимание артефакта культуры значительно шире: все, что наделяется значением, что осмысляется (вплоть до психического акта, поступка, действия) рассматривается как артефакт культуры. Например, брошенная перчатка: этот акт, будучи вписанным в культурный контекст, приобретает особенное значение, и перчатка рассматривается и понимается уже не как перчатка сама по себе: такое действие становится, в данном случае, знаком вызова на поединок. Здесь же следует заметить, что каждая культура (носители культуры) поймет этот акт – «значащую систему» по-своему: представители одних культур, возможно, не оценят, не поймут, «не считают» этого жеста; для иных же – содержание подобного «послания» будет совершенно очевидным. Таким образом, культура может быть рассмотрена как способ установлений, договоренностей и пониманий, как способ сконструированного восприятия мира.

Кроме того, культура оказывает влияние на формирование психики человека. Так, ребенок, родившись, уже вплетается в ткань культуры, поскольку его, например, особенным образом пеленают или омывают, за ним особенным образом ухаживают и т. п. Такое его приобщение, «погружение» в содержание культуры формирует его как человека – носителя культуры, особенного человека, транслятора смыслов, значений, в которых он растет. Культура, таким образом, выступает как система – упорядоченная, выстроенная, «сшитая» взаимосвязями цельность, особый мир, ограниченный рамками, нормами, правилами. Такие «культурные рамки» до некоторой степени определяют человеческое восприятие во всей полноте пониманий этого процесса, через них объекты внешнего мира получают свои ментальные значения.

Но подобное представление о «культурно-обусловленной» модели восприятия мира порождает закономерный вопрос: каким же образом возможно понимание между культурами? И возможно ли именно понимание или же имеет место интерпретация иной культуры? Имеется ли возможность до конца «отвлечься» от собственной культуры, исключить собственную «призму» как носителя определенной «системы смыслов» при исследовании иной культурной системы? Размышления над подобными вопросами представляются значимыми в рамках исследований, сопряженных с проблематикой, рассматривающей человека как представителя социальной группы.

Исходя из представленных соображений, видится уместным обращение к проблемному полю межкультурной коммуникации, где система значений и смыслов, представляющих собой мир ценностей, аксиологическую составляющую межкультурного общения, образует «систему ориентиров», задающих направления для налаживания диалога, учитывающего «культурные призмы» участников коммуникации. Кроме того, одним из важных элементов коммуникативного пространства является еще одна система значащих смыслов – мораль. Очевидно, что все это регламентирует, определяет, координирует человеческое отношение к миру, к самому себе, к другому, является неким смысложизненным основанием, с одной стороны, задающим направление «видения» мира, с другой – позволяющим при взаимодействии с другой культурой увидеть «особенное» в ее (этой другой культуры) «инаковости», а также осмыслить собственную «особенность».

Таким образом, многообразные подходы культурной антропологии к пониманию человека, общества, культуры представляются значимыми инструментами в исследованиях вопросов, касающихся осмысления проблемы государственности. Кроме того, в контексте представленной проблематики видится уместным рассмотрение источников, принадлежащих древнерусской философской мысли, обращающихся к проблемам человека и культуры.

Коллектив авторов

Раздел 1
Древнерусская философия

Хронологические рамки этапа древнерусской философии определяются исследователями как период с X по XVII в. Значимое событие конца X в. – крещение Руси – стало одной из важных причин становления отечественной философской мысли. Но следует отметить, что формирование некоторых мировоззренческих моделей (языческих) происходит в период дохристианский. Так, например, в языческом мировоззрении присутствовала мифологема «мирового древа», дающая представления о структуре мира; мифологема «Мать – сыра земля» выступала как представление о женском плодоносящем начале с вариантами интерпретаций, воспитывающая в языческом сознании представление о единстве мироздания, гармонии человека и природы; кроме того, можно вспомнить общечеловеческую по своему характеру мифологему о «браке неба и земли». Традиция сакрализации (например, умерших предков) представляет собой пример ценностного осмысления тех или иных событий, явлений, процессов, природных феноменов и проч. Подобные модели миропонимания, таким образом, до некоторой степени подготавливают философское восприятие мира.

С принятием христианства начинается приобщение Руси к письменной духовной культуре, складывается своеобразный культ книги, которая становится особой ценностью. Умственная, интеллектуальная деятельность, духовная мудрость, обязательно сопряженная с практическим (этическим) воплощением, обретает высокую значимость, становится особенной добродетелью. Первые тексты философского содержания, которые проникают на Русь, – переводные (в основном с греческого языка, но не только). Очевидно, что достаточно значительным было влияние Византии: через посредство византийских деятелей происходит знакомство представителей древнерусской культуры с идеями древнегреческих философов, например, были известны имена Сократа, Платона, Аристотеля; кроме того, были известны и ранние древнегреческие философы-досократики (например, Фалес Милетский или Демокрит), и поздние – представители эпохи Эллинизма (например, Эпикур). Вместе с тем через приобщение к богословской проблематике складывается культура мышления; благодаря обращению к вопросам, осмысляемым в переводных текстах, складывается набор тем, в дальнейшем разрабатываемым отечественными авторами (одной из авторитетных фигур, например, был Иоанн Дамаскин).

Период Киевской Руси (X–XII вв.)

Первые тексты, интересные с точки зрения философского содержания, – это Шестодневы, истолковывающие сюжет о шести днях творения мира, содержащийся в Книге Бытия. Шестоднев Иоанна Экзарха Болгарского (вторая половина IX – первая треть X в.) – многообразное по содержанию произведение, в котором автором осмысляются проблемы натурфилософии, креационизма, представлены философско-богословские аспекты понимания человека. Иоанн восхищается красотой, гармонией, слаженностью, упорядоченностью мироустройства, автор подчеркивает особенную для человека радость познания мира, особенное счастье тех, «кто питает себя мыслями». «У таких людей, как говорит Писание, крылья вырастут, как орлы полетят они без труда, ибо радость не знает тягот и крылья растит. И как же им не радоваться, ища и постигая, для кого это небо украшено солнцем и звездами, ради кого земля покрыта садами, дубравами и цветами и увенчана горами, для кого море и реки и все воды наполнены рыбой, кому рай и само то царствие уготованы? Как им не радоваться и не веселиться, славословя, постигая, что это – не для кого-либо иного, но для них самих! А нужно еще и о том помыслить, каким образом сами они сотворены, каков их сан, на что они позваны»⁴. Автором подчеркивается мысль о том, что у всего есть мера, граница, предел; нарушение меры понимается как разрушение, разлад, нарушение порядка (космоса), зло, «расшатывание» красоты этой стройной, соразмерной системы-мира. Творец, сотворив все мыслью («Богу же достаточно что-то помыслить, чтобы сотворить то, чего прежде не бывало»), руководствуясь логосом, определил всему свое место в иерархии мира: «Так, море, мутимое бурями, воздымаясь на соседку землю и обрушиваясь, стыдится песка и не любит преступать определенных границ; но как конь бегущий удерживается уздою, так и море, видя неписаный закон, песком начертанный, возвращается в свои пределы. И реки, как устроены сначала, так и текут; и ключи бьют, и колодцы дают потребное людям. И все часы времени по порядку друг за другом проходят; по тому же закону и дни, и ночи хранят тот чин, и, будучи удлиняемы, не хвалятся, а сокращаемы, не тужат; но, друг от друга приемля пору, вновь без споров, долг отдавая, должное приемлют»⁵. Постижение человеком этой меры, закона, закономерности, логоса является своеобразным постижением Творца и его мудрости, прекрасно организовавшего разнородное и несогласное «ради созидания и любви» (следует заметить, что намеченная здесь тема Софии – Премудрости Божией прослеживается во многих областях древнерусской культуры, например, в древнерусском искусстве, в частности, в архитектуре: вспоминается София Константинопольская как образец древнерусской храмовой архитектуры, София Киевская, София Новгородская, кроме того, имеются иконографические сюжеты, трактующие горнюю Премудрость и т. п.). Восхищаясь сотворенным миром, Иоанн восхищается человеком и человеческим разумением как самым прекрасным творением; творением, которое само может творить, созидать, украшать: «Увидав же небо, украшенное звездами, солнцем и месяцем, и землю – злаками и деревьями, и море, рыбами всякими наполненное, бисером и всякими завитушками ракушек, и переходя к человеку, как бы ума лишаюсь от удивления и не могу понять, откуда в таком малом теле столь высокая мысль, способная обойти всю землю и выше небес взойти. К чему привязан ум тот? Как, исходя из тела, проходит он сферы одну за другой, проходит воздух и минует облака, солнце, месяц, и все пояса, и звезды, эфир, и все небеса и тотчас же вновь оказывается в своем теле? На каких крыльях он взлетел? Каким путем прилетел? Не могу проследить»⁶. Человек, таким образом, может быть интерпретирован как думающее творение, способное «ладно» соотнести противоположное, и даже противоречащее, упорядочить, связать многообразное, в том числе и разнообразные миропредставления множества людей, руководствуясь разумом, логосом.

Еще один памятник древнерусской мысли, иллюстрирующий связи древнерусской и болгарской культур, – Изборник 1073 года. Сочинение представляет собой компилятивный сборник энциклопедического характера с разнообразными по содержанию статьями. В числе авторов – Василий Великий, Иустин Философ, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин и др. В сочинении среди многих вопросов прорабатываются, например, проблемы логики, даются разъяснения таких понятий, как «сущее», «природа», «ипостась», «особенное», «величина», «количество», «качество» и проч. К примеру, Феодор, пресвитер Раифский, размышляет о сущем и сущности: «Словесный же обычай, зная, что слово “сущее” происходит от глагола “существовать”, назвал сущим саму конкретную вещь: ибо “сущее” является общим названием для всего существующего. А это сущее делится на относящееся к сущности и случайное. Определяют же относящееся к сущности так: сущность есть общее и неопределенное имя для всех находящихся под ней ипостасей, на каковые оно распространяется с равным правом и к каковым применяется синонимически»⁷. В сборнике присутствуют соображения о природе человека, размышления о душе (главным образом заботе о ней, возделывании, самосовершенствовании): «О человеке знаю: изначально мы полагаем, он не был ни смертным, ни бессмертным, но находился на границе той и другой природы: чтобы, если последует плотским несовершенствам, подвергся бы и плотским соблазнам; если же предпочтет то, что связано с душой, удостоился бы блага бессмертия. … дело следует понимать или таким образом, или же, что сотворен он был смертным, но, постепенно совершенствуясь, мог стать бессмертным, то есть был бессмертным в потенции. Поскольку же не было ему на пользу прежде достижения совершенства знать свою природу, (Бог) запретил ему вкушать от древа познания»⁸ (заметим, что в приведенных примерах явно усматривается знакомство авторов с идеями Аристотеля). Интересно осмыслен Немесием сюжет о вкушении плода древа познания: «Да ведь и вкусен он был, тот плод, который давал знание своей природы. Не хотел же Бог его дать, чтобы человек не узнал своей природы до того, как стал совершенным, и, осознав, что ему многого недостает, не стал бы заботиться о телесных нуждах, оставив заботу о душе; по этой причине и возбранил Он ему вкушать от плода познания»⁹. Мысль о необходимости постоянной требовательности к себе, самопознании, стремлении к добродетели является одной из важных идей, присущих древнерусской мудрости, ведь, не возделывая, не взращивая себя, человек постепенно не только разрушается сам, но и разрушает мир вокруг себя (от маленького ближайшего мира – семьи до большого мира – государства).

Изборник 1076 года во многом похож на Изборник 1073 года, но по большей части это сочинение имеет этический характер, содержит «словеса душеполезные». В «Слове некоего старца о чтении книг», в «Слове некоего отца к сыну своему» проводится мысль о значимости чтения, разумения, но подчеркивается необходимость не только понимания, «укрепления разума», но и действия, поступка, практической добродетели, подвижения на добрые дела, по примеру Отцов Церкви, видевших «начало добрым делам в поучении книг святых»: почтение к старшим, уважительное (а не надменное, высокомерное) отношение к равным и младшим, владение собой и своими желаниями, страстями и др.¹⁰ Кроме того, в сборнике приводятся размышления о справедливости; о друзьях; о подлинной человеческой привязанности, искренности и о лицемерии; об отношении к земной славе; о щедрости; об уважении к светской власти и т. д.

Одно из важных сочинений киевского периода развития древнерусской мудрости – «Слово о законе и благодати» Илариона, созданное в период между 1037 и 1050 гг. Оригинальное сочинение древнерусского автора, не переводное, митрополит Иларион – первый глава русской церкви не греческого происхождения. Размышления Илариона сосредоточены на проблеме закона, установленного Творцом и являющегося «предуготовлением» истины и благодати. Автор обдумывает проблемы развития мировой истории. Закон, данный Израилю, подготовил человечество к принятию благодати, «омыл» человечество от языческого многобожия, подвел «подзаконных к благодатному крещению»¹¹. Закон уподобляется тени, благодать – свету-истине; прообраз закона – Агарь, рабыня, прообраз благодати – Сарра, свободная; закон – Луна, холод ночи, сушь, благодать – Солнце, тепло дня, живительная роса, изобилие¹², дождь, оросивший все народы. «Ибо прежде пребывала по всей земле сушь, потому что все народы лежали во зле идольском и не принимали росы благодати. И лишь в Иудее ведом был Бог, и “у Израиля велико имя его”, и в Иерусалиме едином славим был Бог. … По всей земле – роса: ибо по всей земле простерлась вера, дождь благодати оросил, купель возрождения облекает сынов своих в нетление»¹³. Автор, говоря о даровании благодати и истины всем народам, размышляет и о «воссиянии истины и благодати над новым народом»: «…вера благодатная распростерлась по всей земле и достигла нашего народа русского. И озеро закона пересохло, евангельский же источник, исполнившись водой и покрыв всю землю, разлился и до пределов наших. И вот уже со всеми христианами и мы славим Святую Троицу…»¹⁴. Земля русская, бывшая иссохшей, пустой от идольского зноя, была напитана из живительного источника; народ, бывший слепым, глухим, блуждавшим во лжи идольской, был помилован¹⁵. Князь Владимир, крестивший Русь, сравнивается с императором Константином: «О подобный великому Константину, равный <ему> умом, равный любовью ко Христу, равный почтительностью к служителям его! Тот со святыми отцами Никейского Собора полагал закон народу <своему>, – ты же, часто собираясь с новыми отцами нашими – епископами, со смирением великим совещался <с ними> о том, как уставить закон народу нашему, новопознавшему Господа. Тот покорил Богу царство в еллинской и римской стране, ты же – на Руси: ибо Христос уже как и у них, так и у нас зовется царем. Тот с матерью своею Еленой веру утвердил, крест принеся из Иерусалима и по всему миру своему распространив <его>, – ты же с бабкою твоею Ольгой веру утвердил, крест принеся из нового Иерусалима, града Константинова, и водрузив <его> по всей земле твоей»¹⁶. Следует отметить, что такое сравнение князя Владимира с императором Константином в исследовательской литературе представляется как «подготовка» концепции «Москва – третий Рим».

Одним из интересных авторов XII столетия является Кирилл Туровский, епископ княжества Туровского, именуемый Златоустом на Руси. В «Притче о человеческой душе и теле» (или «Притче о слепце и хромце») автор повествует о домовитом человеке, который «насадил виноградник», оградил его стеной, устроил ворота, но не затворил входа. Хозяин виноградника, размышляя о том, «кого оставлю я сторожем моего виноградника», решил, что приставит к воротам хромца и слепца: «… приставлю к воротам хромца и слепца. Если кто из врагов моих захочет обокрасть мой виноградник, то хромец увидит, а слепец услышит. Если же кто-нибудь из них двоих захочет войти в виноградник, то хромец, не имея ног, не сможет проникнуть внутрь; слепец же, если и войдет, то, заплутав, в пропасти расшибется»¹⁷. Посадив «охранников» у ворот, хозяин дал им власть над всем, что вокруг виноградника, но велел не касаться без его повеления того, что внутри виноградника. Кирилл Туровский предлагает «истолкование» читателю: домовитый хозяин – Творец, «Бог Всевидец и Вседержитель»; виноградник – рай, плод труда Творца; ограда виноградника, стена – закон, Божий завет; вход – знание разуму; незапертые ворота – возможность познания порядка чудесных Божьих созданий, и через это – познание сущности Бога; хромец – тело, слепец – душа (ибо «тело без души хромо»)¹⁸. Слепец (душа) говорит хромцу (телу): «“Бери корзину и садись на меня; я тебя понесу, ты же указывай путь, и все добро господина нашего мы оберем; не думаю я, что придет сюда наш господин”. Вот представления не Бога ищущих, но о мирских чинах и о теле только пекущихся, не жаждущих воздать ответ за дела свои, но как будто суетный пар свою душу на ветер пускающих!… “Если же, – добавил слепец, – придет сюда наш господин, укроется от него наше дело. Коли он меня спросит о покраже, я скажу: “Ты знаешь, господин, что я слеп”. Если же спросит тебя, ты скажи: “Хром я и не могу войти внутрь”, – и так перехитрим мы нашего господина и сами получим плату за свою работу”. И сел хромец на слепца, и, войдя внутрь виноградника, обокрали все бывшее там добро господина своего»¹⁹. Так, сознательно решив преступить закон, душа и тело сами себя губят. Но искреннее раскаяние, признание собственной вины, чистая молитва, пост, смирение, послушание, исправление способны исцелить, спасти душу²⁰. Кириллом проводится важная мысль: дарованная человеку свобода влечет за собой и полную ответственность за свой выбор (размышления о преступлении и наказании впоследствии станут одной из важных тем в русской культуре).

Один из самых интересных памятников отечественной мысли рубежа XII–XIII вв. – «Слово» Даниила Заточника, образец яркого, содержательного, иногда ироничного, наполненного афоризмами, пословицами, меткими и острыми словами произведения, созданного в публицистической форме. Автор в достаточной мере самоироничен, он размышляет о ценности самодостаточной мыслящей личности, очень нужной в том числе и среди княжеских дружинников:

 
Господине мой! Не лиши хлеба нищего мудреца
И не вознеси до небес богатого глупца.
Ибо нищий мудрец – как злато в грязном сосуде,
А богатый – разодетый, но глупый —
Как шелковая наволочка, соломой набитая.
Господине мой! Не смотри на внешность мою,
Но вглядись в сущность мою.
Ибо одеждой я оскудел, но разумом богат;
Юный возраст у меня, но зрелый ум во мне²¹.
 

Кроме того, Даниил рассуждает о личности князя: о его ответственности перед народом; о верности ему соратников; о княжеской чести и достоинстве; о мудрости, справедливости, щедрости, силе князя, воспитываемых во имя единства и славы Отечества.

 
Славно со смельчаком коней пасти;
Так и с хорошим князем в бой идти.
Часто из-за беспорядка полки погибают.
Видел я: огромен зверь, а головы нет;
Так же и множество полков без мудрого князя.
Гусли ведь настраиваются перстами,
А тело скрепляется жилами,
А дуб удерживается множеством корней;
Так же и град наш – твоею властью²².
 

Даниил подчеркивает, что ненастья, печали, способность многое претерпеть позволяют человеку «обрести зрелый ум», возделать душу, познать себя, научиться ценить и уважать как самого себя, так и окружающих²³. В числе тем, к которым еще обращается автор произведения, тема мужества, личностной порядочности, тема супружеских отношений (довольно иронично автор описывает «злую жену», которая может стать огромной бедой и погибелью мужу).

Таким образом, знакомство с рассмотренным ранним (киевским) периодом развития древнерусской философской мысли позволяет представить многообразие тем, проблем, осмысляемых авторами упомянутых (и не только) произведений, среди которых: вопросы этики, проблемы познания, темы организации мироустройства, интерес к истории, богословские вопросы и многие другие идеи, размышление над которыми будет продолжено в более поздних памятниках древнерусской мысли.

Вопросы для самопроверки

1. Перечислите основные проблемы, представленные в сочинениях авторов, относящихся к периоду Киевской Руси (X–XII вв.); названные вами темы философских размышлений древних авторов проиллюстрируйте примерами из прочитанных первоисточников.

2. Слово о законе и благодати митрополита Илариона: основная проблематика сочинения.

3. Притча о человеческой душе и теле Кирилла Туровского: «слепец» и «хромец» – кто они? (Кратко поясните основную идею сочинения.)

4. Познакомьтесь с текстом Поучения Владимира Мономаха. Как автор раскрывает проблему личности правителя?

5. Слово Даниила Заточника: о личности князя, о личных качествах княжеских дружинников, о роли нравственности в устроении государства.