Kitabı oxu: «Это не случайно. Японская хроника»

Ce n’est pas un hasard. Chronique japonaise

Ryoko Sekiguchi

Paris

© P.O.L Éditeur, 2011

Published by arrangement with SAS Lester Literary Agency & Associates

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2025

Перевод Татьяна Чугунова

Редактура София Корсакова

Оформление Степан Липатов

УДК 821.133.1-4

ББК 84(4Фра)-46

С28

* * *

Начну со вчерашнего дня.

10 марта 2011

Я работаю над переводом книги Эммануэля Каррера «Жизни, не похожие на мою», передо мною черновик. Кажется, что-то получается, я довольна.

11 марта

Ближе к полуночи разговаривала по телефону с Дзюнъити, моим японским другом, чей перевод закончила перечитывать. Наш разговор напоминает краткую рабочую встречу. Он спрашивает, не соглашусь ли я привезти ему из Франции платок фирмы Hermès для его подружки, когда в начале апреля приеду в Японию. У нас этой модели не купить, я тебе верну деньги, объясняет он. Конечно же, я соглашаюсь. Прошу его выслать фото платка и название модели.

Часов в восемь утра включаю компьютер. Письмо с фотографией платка под названием «Пегас» пришло. Как обычно, просматриваю японский Facebook¹. Пользователи обсуждают крупный сейсмический толчок: «Вот те на, сегодня, оказывается, тряхнуло!», «Все мои книжные шкафы опрокинуты, потребуется немало времени, чтобы навести порядок». Видно, тряхнуло знатно, как бывает два или три раза в году, но ничего особенно тревожного. И всё же не мешает позвонить родителям, узнать, как они там. Уверена, они успокоят меня и даже станут шутить по поводу происшедшего.

Не отвечают. Наверняка куда-то вышли. Звоню им на сотовые телефоны. Никто не отвечает. Меня это немного раздражает: у моей матери неприятная привычка – она забывает включать голосовую почту и не всегда отвечает. А отец, должно быть, еще на работе.

Опять звоню на мобильный матери. Просто немыслимо быть такой невнимательной; я ей без конца твержу: если ты забудешь включить автоответчик, я не смогу оставить тебе сообщение в случае чего.

Мне всё еще невдомек, что этот день – как раз тот самый «в случае чего». Безуспешно названиваю и матери, и отцу в течение получаса. Брат тоже не берет трубку. Начинаю беспокоиться. Записываю им общее голосовое сообщение. И наконец до меня доходит, что ответа нет не потому, что мать посеяла свой сотовый, а потому, что линия перегружена.

Звонок. Беру трубку. Один из моих французских друзей. «Смотрю телевизор, – сообщает он мне, – у вас там впечатляющее цунами…» Тут я взрываюсь. Это сильнее меня, я вдруг резко обрываю его: «Впечатляющее или нет, мне плевать! Для нас это не картинка, это реальность, свалившаяся на голову!» Однако в ту минуту, когда я разражаюсь этой тирадой, сама находясь далеко от места катастрофы, для меня тоже это не что иное, как картинка. У меня выработалась привычка к таким картинкам. Но в эту секунду я еще не осознаю серьезность происходящего.

Вероятно, меня вывела из себя невозможность связаться с близкими. Может, я также слегка преувеличила опасность, потому что говорила с иностранцем. Вряд ли у него есть опыт прохождения подобных бедствий. Искушение одержать верх в данном вопросе тоже сыграло свою роль. Однако чем тут гордиться? Информация, которой я владела на тот момент, напоминала о прошлых стихийных бедствиях. Судя по всему, на этот раз дело серьезное, но и такое случалось, и не раз.

Спустя три часа я наконец дозваниваюсь до мамы.

У нее всё хорошо, но об отце ей ничего не известно.

Звонок от оператора мобильной связи, который предлагает мне «выгодный тариф». Вообще я довольно терпимо отношусь к таким звонкам, представляя себе, что за работенка у тех, кто обзванивает клиентов. Но на этот раз мне ни до чего и ни до кого, я так и говорю женщине на другом конце провода. «Хорошо, принято к сведению», – отвечает она.

«Принято к сведению»? Что именно принято к сведению?

Окаи, один мой друг из Японии, беспокоится о состоянии атомных электростанций, я читаю его комментарий на одном из сайтов, после чего принимаюсь всесторонне изучать вопрос. До сих пор никто из окружающих не намекал на подобный риск, настолько все были заворожены картинкой цунами.

Стоит подумать о том первом дне… до наступления ночи большинство японцев считали, что речь идет о стихийном бедствии типа тех, которые они уже пережили, даже если это цунами и превосходило по мощи предыдущие.

Никогда не бывает, чтобы всё было как раньше. Даже если ты уже пережил нечто подобное, бедствие представляется тебе беспрецедентным в тот момент, когда ты его переживаешь. И на этот раз боюсь, что это верно как никогда.

Вернувшись домой вечером, я смотрю на компьютере новостной канал NHK, по преимуществу предназначенный для подобного рода ситуаций, смотрю все новости подряд, по кругу. И только тогда начинаю осознавать чудовищность катаклизма.

Вечером собираю у себя друзей. Лучше держаться вместе, не оставаться в одиночестве, каждый в своем уголке, с мыслями о худшем. Чем ты дальше от места происшествия, тем больше разыгрывается воображение.

Мы всемером прилипли к каналу NHK.

Некоторые из моих друзей так и не сумели связаться со своими родными. Всякий раз, как по телевизору объявляют о новом толчке или об очередном пожаре, один из них берется за телефон, пытается дозвониться, но безуспешно.

И вот тут-то меня объемлет странное ощущение: я уже переживала это.

Помню, как мы с братом до трех или четырех часов утра смотрели на то, как горит город Кобе, пожираемый пламенем, словно после бомбардировки. Помню – я училась тогда в колледже, – один из кварталов острова Мияко был на семьдесят процентов разрушен лавой. Помню еще землетрясение, случившееся там же, где и сегодня.

Столько картин землетрясений, тайфунов приходят на память, что я уже их не различаю. Картинки накладываются одна на другую. Это и картинки, и не картинки. Когда это касается тебя, картинка уже не картинка, а реальность; но когда ты непосредственно не затронут, картинка сохраняет в какой-то степени свой статус, и тогда картинки-реальности осаждают тебя всякий раз, как Япония становится жертвой катастрофы, накладываются одна на другую, когда твой взгляд прикован к телевизору.

Но находясь на расстоянии, вдали от драмы, здесь, в Париже, среди друзей-японцев, собравшихся в моей небольшой квартирке, подобно зверушкам, ищущим, где бы укрыться, я вдруг начинаю испытывать нечто иное.

Мне вдруг становится ясно, что есть люди, которые не знают всего этого, которые ни разу в жизни не сталкивались с подобной ситуацией, вот как, например, французы, у которых под ногами твердая земля, и мне вдруг открывается, какое это неслыханное счастье – иметь под ногами твердую землю!

Мы, японцы, испытывающие страх, также не можем перестать думать, что и мы тоже – парижане, которым ничто не грозит.

12 марта

В три часа ночи мой отец наконец добрался до дома. Дом моих родителей находится в Канагаве, префектуре, расположенной на запад от Токио, слишком далеко, чтобы возвращаться домой пешком, как поступили некоторые жители Токио, застигнутые землетрясением врасплох на месте работы.

Все поезда и такси в эту ночь были нарасхват, автобусы местного назначения переполнены, очереди на остановках бесконечны. Отцу пришлось пешком добраться до вокзала Токио, чтобы сесть на синкансэн, японский скоростной поезд, который снова запустили вечером и который высадил его в западном пригороде Одавара, в восьмидесяти километрах от столицы. Там ему удалось-таки найти такси, вернуться на двадцать пять километров назад и таким образом добраться до дома.

Он, конечно же, мог переночевать в Одаваре, но, беспокоясь о моей матери, пожелал любой ценой вернуться домой.

В автобусе под номером 61 рядом со мной сидят мать и двое ее детей: мальчик и девочка. Они по очереди выкрикивают названия стран, в которых хотели бы провести летние каникулы. «Я хочу в Бразилию», «А я в Мексику»,– дети как будто перебирают названия стран, которые узнали в школе. В какой-то момент мальчик произносит: «Я хотел бы побывать в Японии», на что получает ответ: «О нет, не сейчас, когда-нибудь потом».

Идя по тротуару, я отдаю себе отчет, что под ногами у меня твердая земля.

В этот день, во второй половине дня, я берусь за перо. 11 марта я этого не сделала. Не знаю, почему это вдруг произошло. Среди прочего оттого, наверное, что я мысленно готовилась к лекции, которую мне предстояло прочесть в следующий вторник. Я знала, что не смогу вести занятие так, словно ничего не произошло.